Глава 13
Попали…

Бездна оказалась невелика – высотой примерно в пару метров, как подсказали жертвам их приземлившиеся на жесткий каменный пол тела. Несколько секунд мужчины молчали, напряженно прислушиваясь и ожидая продолжения неприятностей. Как то: дальнейшего падения, медленного, со зловещим скрипом, опускания потолка, выдвижения из стен лезвий, полета стрел или нападения страшных кровожадных тварей. Но ничего подобного не случилось.

– О Тройка! Темно, как в животе у демона, – первым прошипел Мичжель почти трезвым голосом.

Падения на холодный пол порой обладают странным терапевтическим действием! Голос гулко отразился от стен и ушел куда-то влево, давая понять пленникам, что пространство, в котором они очутились, не замкнуто. Вар зашевелился, потирая ушибленный локоть и затылок.

– Свет! – решительно потребовал Элегор, щелкнув пальцами, но никакой зримой реакции на его псевдомагические манипуляции не последовало. Освещение в ловушке работать решительно не желало, даже несмотря на то, что герцог повторил команду и сменил руку для щелчков.

– Вот, драные демоны, не получается! – искренне возмутился бог, мало того что попавшийся в ловушку (в первый раз, что ли?), так еще и лишенный возможности хорошенько ее рассмотреть, не прибегая к трансформации глаз.

– Похоже, мы угодили в одно из тех замечательных мест в замке, где не работает магия и о которых с таким удовольствием давеча поведал посольству принц Энтиор. Здорово у тебя вышло, клянусь Кристаллом! Пнул портретик, и готово! – съязвил Мичжель и предложил: – Может, еще что попинаешь, чтобы нас назад выпустило? Или для этого уже тебя пнуть надо?

– Вряд ли сработает, – хмыкнул Элегор, признавая свою вину, и с облегчением подумал: «Хорошо хоть я Стэффа с собой не взял».

Угодить в неприятность – это одно, к такому повороту событий герцогу было не привыкать, но втягивать в переделку беспомощного щенка куницы, которому требовалось регулярное питание, молодому богу вовсе не хотелось.

– Где хоть мы находимся? – спросил спутника вар, сменяя безнадежный рядом с оптимизмом бога гнев на милость.

– Скорее всего в одном из потайных ходов замка, он ими, как сыр дырками, насквозь пронизан. Говорят, в любое место попасть можно, если хорошо изучить. Но я слышал, что охранная магия внутреннего лабиринта еще с древних времен действует так, что проникнуть в него получается только по слову или знаку королевской крови, – коротенько рассказал герцог и не без радости заключил: – Но поскольку мы уже здесь и карты лабиринта в библиотеке не позаимствовали, придется прогуляться и поискать выход. Жаль только, в темноте бродить не так интересно. Чего я с собой шар-светляк не кинул?

Элегор для порядка пошарил в карманах брюк и разочарованно вздохнул.

– Может, это пригодится? – прошуршав тканью и звякнув, словно отвинчивал что-то металлическое, предложил Мичжель.

Возникла полоска ярко-оранжевого света, тускло осветившего очертания двух тел и каменную кладку.

– Хитрая вещица! – оценил герцог, разглядывая маленькую трубочку, извлеченную варом из рукояти кинжала. – Из чего это?

– Вытяжка тражеллы – ночного растения, чей сок и плоды светятся в темноте лучше магических шаров. Им жиотоважские крестьяне со времен Трех варов и по сей день освещают свои хибары. Немного пчелиного воска, мел, кое-что еще, и яркий карандашик готов. Хоть пиши на любой поверхности, даже под водой, хоть путь освещай, – доложил довольный Мичжель. – Им и пометки на стенах оставлять можно!

Элегор взял у Мичжеля фосфоресцирующий чудо-карандаш и посветил вокруг. Довольно узкий коридор, продолжение которого терялось в темноте, разветвлялся в пределах видимости, а кто знает, сколько еще таких вот развилок и перекрестков ждало впереди. Если так запутаны были простые коридоры в замке, что уж говорить о тайных! Единственное, что оставалось экскурсантам поневоле, – искать выход, нечего было и думать, чтобы проделать его самим. Никаких мощных подручных приспособлений вроде кувалд они с собой не прихватили, деревянных ширм или хлипкой кладки, готовой сдаться под физическим давлением пленников, вокруг тоже не наблюдалось, только массивные, плотно пригнанные одна к другой, сложенные, словно на тысячелетия, плиты, пробить которые мог разве что гигант-великан или страдающий тяжелым похмельем Кэлер. Герцог поднял руку повыше и попытался разглядеть дверь-ловушку, скрытую теперь плитой.

– А назад эта вертящаяся штука нас точно не пустит? – почти безнадежно спросил вар. – Если ты станешь мне на плечи, то сможешь хорошенько рассмотреть, нет ли тут какого рычага или кнопки.

– Не в обычае Мелиора такая элементарная западня, из которой можно выбраться, нажав на рычаг, но ты прав, стоит попробовать, хотя бы для того, чтобы попробовать, – согласился герцог, привыкший в безнадежных ситуациях хвататься за любой, даже кажущийся дурацким, шанс.

Десяти минут акробатических этюдов и пары новых синяков хватило с лихвой, чтобы убедиться в справедливости первоначальных выводов. Выхода там, где вход, вопреки распространенной в мирах пословице, не обнаружилось. Видно, пословицу эту родил ум, никогда не бывавший в великом Лоуленде. Плиты были вмурованы намертво, а если и существовал какой-то секрет, который заставил бы их разомкнуться и выпустить добычу, то он не был найден.

– Значит, решено, идем вперед! – почти радостно заключил Элегор, слезая с шеи Мичжеля и его многострадальных плеч. Бог был не таким уж тяжелым, но на удивление костистым и каким-то состоящим из одних острых углов, которые так и норовили впиться в плечи и спину добровольной живой подставки.

– Всегда мечтал побродить по потайным коридорам замка, да все как-то не получалось! – Герцогу уже не терпелось заняться исследованиями новых просторов.

– Я рад, что твоя мечта сбылась, – кисло согласился Мичжель, печально прикидывая, как скоро ему доведется увидеть дневной свет, и доведется ли вообще. Кроме того, перед мысленным взором стоял укоризненный лик Высшего вара Монистэля, и с каждой прошедшей минутой мягкий упрек и скорбь в глазах эльфа все нарастали.

Элегору никакие грозящие карой и полные укоризны типы в грезах сроду не являлись, такого добра хватало и наяву, поэтому герцог радостно улыбнулся, принимая слова спутника за чистую монету.

– Отмечаем начало пути? – предложил Мичжель.

– Погоди, – попросил бог. – Метки – дело хорошее, но давай для начала себе освещение получше сделаем, чтобы углы боками не считать. Снимай жилет!

Посол не понял, для чего ему нужно разоблачаться и каким образом это поможет решить проблему освещения, но безропотно покорился, как покорялся всякий, столкнувшийся с неуемной творческой энергией Элегора Лиенского, одержимого очередной идеей. Пока Мичжель скидывал жилет, сам Элегор быстро расстегнул и стянул свою рубашку. Заполучив в свои руки обе вещи, герцог разложил их на полу и взялся за карандаш. Рука, привыкшая к работе с грифелем, уверенно скользила по импровизированному холсту, нанося яркие, четкие оранжевые полосы и штрихи прямо на белой и черно-синей ткани. Мичжель с любопытством следил за манипуляциями товарища.

В конечном счете, когда пленники тайного коридора облачились в подвергнувшиеся раскрашиванию одеяния, они стали походить на неизвестно каким образом угодившую в Лоуленд пару дорожных рабочих из урбомира, чьи яркие спецовки служат дополнительной гарантией безопасности для работы в сумерках. Двигайся по коридору машина, она обязательно постаралась бы затормозить и развернуться или, на худой конец, объехать стороной странные, светящиеся, как оранжевые призраки, объекты. Оригинальное облачение не только придавало его обладателям «нездешний шарм», но и отлично освещало все вокруг.

Поставив на камне кладки свой размашистый вензель, Элегор прибавил к нему стрелку, указующую направление движения, передал карандаш Мичжелю и уверенно зашагал вперед. Вар задержался на несколько секунд, чтобы к росписи герцога присовокупить свой автограф, и припустил следом.

Коридор шел то вверх, то вниз, то круто поворачивал, виляя вправо и влево без всякой системы. Очень скоро вар уже не мог бы сказать наверняка не то что в каком крыле, но и на каком этаже замка они находятся. Дорога так петляла, что потерялась последняя способность к ориентации, еще сохранявшаяся в проспиртованных мозгах.

– Жаль, Оскар с нами не пошел, – ностальгически вздохнул герцог, корябая на стене очередную стрелку.

– Втроем веселее? – предположил Мичжель.

– Это само собой, но Хоу еще такие карикатуры рисует и сюжеты классные подкидывает! Мы бы здесь все стены разукрасили! – объяснил Элегор. – Сам я больше по камню режу, в графике не очень, только наброски делаю.

– Действительно жаль, – не слишком искренне согласился посол и ненадолго замолчал, задумавшись о том, как отреагировали бы принцы на такое декоративное оформление тайных переходов. Почему-то Мичжелю показалось, что искренней радости и восторгов художник, осмелившийся взяться за карандаш, не снискал бы, но, с другой стороны, барон Хоу спокойно трудился в своей библиотеке и явно пребывал в полном физическом здравии. Может быть, он взялся за труд карикатуриста совсем недавно и еще не успел вкусить плодов заслуженной славы?

– Интересно, – спустя полчаса выдал вар, когда безуспешные поиски двери притупили первый исследовательский азарт, – как скоро нас хватятся и начнут искать? А если начнут, то когда обнаружат?

– Если меня, то по-настоящему лет через пять, может, через семь, когда поймут, что заклинания связи не отвечают, – «обрадовал» вара Элегор правдивыми соображениями. – А вот насчет тебя не знаю, наверняка куда раньше. Посол все-таки, да еще на чужой территории исчез. Кто тебя знает, может, похищен или шпионить полез? У вас какие-нибудь обязательные мероприятия на завтра намечены?

– Только завтрак, – вспомнил Мичжель.

– Значит, часам к двенадцати хватятся, – сделал относительно оптимистичный вывод герцог. – А если узнают, что ты со мной ушел, постараются найти побыстрее. Но вот насчет того, когда на самом деле отыщут, с этим сложнее. Раз в тайных переходах проблемы с магией, не факт, что поисковые заклятия на нас смогут настроить извне, значит, даже магам из королевской семейки придется попотеть. Но как бы то ни было, лучше нам с тобой самим постараться выбраться, чтобы не пришлось в самодовольные рожи спасителей – Энтиора и Мелиора – смотреть да слова благодарности из себя выдавливать, а потом перед Лимбером оправдываться, каким образом мы умудрились сюда угодить.

– Думаешь?.. Но если они обнаружат, что мы находимся в тайных коридорах, то предпочтут спасти, а не забыть о нашем существовании, признав, что бессильны помочь? – уточнил Мичжель, печально вспоминая свой наколовшийся на шип у дверей плащ, что сейчас выглядело как дурное предзнаменование.

– В чем-то ты прав. Ни Мелиор, ни Энтиор у моей урны с прахом рыдать не будут, а уж жизнь обычного человека принцы и в диад никогда не ставили, – снова «обрадовал» спутника Элегор, по-прежнему размеренно двигаясь по сети коридоров и делая методичные повороты налево. – Но мы исчезли в королевском замке Лоуленда, где так просто, как в мирах, концы в воду не спрячешь. Я герцог Лиенский, ты – официальный член посольства под покровительством Сил Мира. Они вынуждены будут приложить все старания, чтобы нас отыскать.

Мичжель издал еле слышный вздох облегчения.

– Пусть только попробуют меня в этих коридорах забыть! – закончил герцог. – Да я если в таком месте средоточия силы сдохну, привидением им покоя не дам, не только ночью, но и днем являться буду. К тому же, если Элия или Лейм узнают о такой подлянке, то устроят родственничкам «веселую жизнь».

– Значит, мы постараемся найти выход из лабиринта быстрее, чем будет обнаружено наше отсутствие, чтобы не доставить принцам удовольствия выступить в роли милостивых спасителей, – приободрился молодой вар.

– Точно! – подтвердил Элегор, но, заметив, как Мичжель слегка поморщился, тут же спросил: – Ты чего?

– В туалет надо бы, – немного помявшись, признался вар, пытаясь подсчитать, сколько бокалов жидкости вместило его тощее брюхо совсем недавно и отчего эта самая жидкость так настоятельно просится назад в самый неподходящий момент.

– Тоже мне, проблема, – отмахнулся Элегор и злорадно прибавил: – Вот чего в этом месте нет, так это благоустроенного сортира, так что не стесняйся, давай, ты направо двигайся, я налево. Встретимся здесь, на перекрестке, как только полегчает! И нечего конфузиться, эти ублюдки нас тут заперли, так пусть и пожинают плоды, вернее, вляпываются и вдыхают! Чем сильнее вонять будет, тем лучше!

Поборов легкое смущение, Мичжель последовал мудрому житейскому совету приятеля и сразу почувствовал, что жить стало легче и веселее, вскрылись свежие запасы оптимизма. Коридор перестал казаться темным и слишком мрачным, приключение обрело шарм. Спать вару не хотелось, и блуждания в светящихся одеяниях в темноте вполне можно было принять за еще один пункт оригинальной ночной экскурсионной программы. Так, перебрасываясь шутками и посмеиваясь, вар и герцог снова пустились в путь, уверенные, что теперь-то выход будет обнаружен, и обнаружен быстро.

Лабиринты – они ведь такие коварные творения изощренного больного ума: чем более испугана и несчастна пойманная в их лапы жертва, тем неохотнее они выпускают ее из своих жадных объятий, а держать в утробе веселых приятелей, воспринимающих все творящееся, как наилучшее из возможных развлечений, лабиринтам нет никакого удовольствия. Смех их раздражает, и камни стараются побыстрее выплюнуть «неправильную» добычу. Эту философию развивал герцог Лиенский, пока, свернув в очередной раз налево, парни не уперлись в стену.

– Тупик! – разочарованно констатировал Мичжель. – Опять пустая карта!

– Ты прав! – согласился Элегор. – Это обидно, столько шляться по знаменитым таинственным тайным переходам замка и не найти не то что грандиозного клада, даже завалящей монетки, никаких скелетов, привидений, таинственных артефактов и зловещих пророчеств, написанных на стенах кровью заблудившихся узников! Я в возмущении! Даже пыли, и той нет! Как только выберемся, напишу жалобу королю Лимберу! Пусть наведет порядок!

– Обязательно напиши, пусть если уж не сокровищ понатаскает, то хотя бы скамейки велит расставить, разложить запасы вина, продуктов и построить сортиры, – поддержал возмущение герцога практичный Мичжель.

– Вот демоны! Я же чую, что выход должен быть где-то здесь! – Элегор сел на пол и стукнул в сердцах кулаком по стене.

– Тут? – Посол тоже присел на корточки рядом с проводником и стукнул по стене там, где ее пытался пробить упрямый герцог.

Пока парни долбили ни в чем не повинную стену, под ними, не выдержав веса двух тел, что-то еле слышно скрежетнуло и хрустнуло.

– Нет, не здесь, под нами! – тут же шустро сориентировался Элегор и деловито предложил: – Ну-ка, давай вместе!

Приятели, подхватившись с пола, принялись синхронно подпрыгивать у самого края плиты, добивая заевший механизм совокупной тяжестью своих идейных организмов. В первые шесть прыжков ничего не происходило, но на седьмой, не вынеся жестоких издевательств, а может быть, мстя за надписи на стенах и осквернение пространства отходами жизнедеятельности, что-то хрустнуло сбоку гораздо сильнее, чем прежде. И плита повернулась вокруг своей оси, да так стремительно, что успела приложить падающих вниз «попрыгунчиков» по затылкам, исполнив тем самым сладостную мечту замковой стражи.

Осыпанные нежно-голубой штукатуркой мужчины, словно подбитые в полете гигантские птицы счастья, распоров роскошный верх балдахина, рухнули прямо в изножье огромной кровати, на которой возлежала прекрасная обнаженная женщина, прикрытая разве что находящимся сверху мужчиной.

Пока оглушенный Мичжель только пытался выдраться из залежей мягких подушек и одеяла, тряся головой, чтобы хоть немного прояснилось в глазах, Элегор уже радостно объявлял с добросовестностью экскурсовода, отрабатывающего гонорар вне зависимости от условий и обстоятельств:

– О! Это спальня принцессы Элии! Знаменитейшее место! Половина населения Лоуленда, не говоря уже о сопредельных и далеких мирах, грезит о том, чтобы здесь оказаться, но какова доля грезящих, уже реализовавших свою мечту, о том статистика благоразумно умалчивает. Впрочем, скажу одно: пустует сия обитель в исключительных случаях, когда в замке нет самой принцессы или она изволит развлекаться в другой комнате! Но сейчас богиня здесь, и спальня, соответственно, занята!

Малым извинением столь нахального поведения герцога служило лишь то, что перевернувшаяся плита приложилась к его витающей в винном дурмане голове не менее основательно, чем к затылку Мичжеля. Но оглушение у Элегора вылилось в дерзкую тираду, которая прервалась сразу, как только до идейного сознания бога дошло, с каким мужчиной сейчас развлекается Элия, обыкновенно снисходительная к его проказам.

Когда тот обернулся, даже несносный герцог поспешил заткнуться, а Мичжель со свистом выдохнул воздух сквозь зубы, чувствуя всем нутром, что настал его последний час, ибо такие страшные, полные холодной, равнодушной ненависти глаза могут быть только у Смерти, у жуткой и неотвратимой Смерти. Вар поспешно зажмурился, радуясь тому, что успел облегчиться в коридоре.

– Забавно, не знала, что в моей спальне есть потайной ход сверху! И оттуда шутов доставляют! – весело восхитилась богиня, разглядывая дыру в балдахине и яркие одежды «гостей».

– Я могу их убить? – абсолютно ровным, каким-то пустым голосом, говорившим о том, что он приведен в крайнее состояние бешенства, спросил Нрэн у Элии. Воитель не держал еще наглецов за горло только потому, что единственной одеждой, прикрывающей прелести богини, был он сам.

– Нет, милый, не надо, – с безмятежной небрежностью попросила принцесса, ласково взъерошив волосы принца, словно успокаивала злющего цепного пса. – Грачонок в штукатурке – посол Жиотоважа, персона неприкосновенная, да и не полез бы он в мою спальню добровольно, слишком велика дерзость. Могу поклясться, в эту проделку его втянул герцог Лиенский.

– Тогда я убью только его, – неохотно согласился воитель, полагавший, что тот, кто дал себя втянуть в авантюру герцогу Лиенскому, достоин смерти за глупость, и смерть будет для такого типа лучшим выходом из положения и милосердным спасением для генофонда миров от неизлечимых идиотов.

– Нет, Элегор мне тоже еще нужен, – заверила Нрэна богиня, на всякий случай покрепче прижимая воителя к себе, что сильно помогало воину бороться с тягой к убийству, пробуждая совершенно иную жажду.

– Хорошо, – процедил бог, принимая волю любимой, и, резко взмахнув рукой, грозно рявкнул, направляя мощный поток своей гневной силы: – Вон!

Погромщики, подхваченные вихрем неистового бешенства бога войны, который не смог утолить ярость кровью врагов, взмыли к потолку спальни и вновь рухнули на пол в тайном коридоре, ощущая, что на сей раз плиту под ними заклинило намертво и ее не взрежешь ни автогеном, ни отбойным молотком.

– А мог бы и за дверь выкинуть! – переведя дух, предъявил претензии герцог пустому и безобидному пространству, потирая уцелевшую во многих сегодняшних передрягах, но разбитую сейчас скулу.

– Что дверь, я бы и на окно согласился, – вздохнул Мичжель, мысленно вознося благодарные молитвы Кристаллу за нежданное спасение и гадая, почему он чувствует себя так, словно ему намяли бока в хорошей драке.

– Придется поискать другой выход, – оптимистично предложил Элегор, вставая с холодного пола и отряхиваясь.

– Очень надеюсь, что он не приведет нас в опочивальню принца Энтиора! – только и заметил Мичжель, которому не оставалось ничего другого, кроме как следовать за герцогом.