Глава 7
Любовь и ненависть

Наверное, я слишком устала за последнюю неделю, и от скучного сидения в дешевом балагане, и от напряженной работы последних суток, поэтому наряды меня как-то не особенно интересовали. Зато девчонки просто ошалели от размеров гардероба и вскоре совершенно забыли обо всех тревогах и волнениях. Самым важным стал вопрос, какое из тысяч платьев, костюмов и нарядов выбрать, как не просмотреть самое-самое?

Как вскоре выяснилось, от Ниницы толку в этом деле было мало, ведьмочка выросла в небольшом городке и всю жизнь старалась выглядеть не красиво и привлекательно, а, наоборот, серенько и неприметно. Чтобы как можно меньше обращать на себя внимание, от этого тогда зависела ее безопасность и жизнь.

Вот и пришлось мне включиться в выбор нарядов не только золовкам, но и самой Нинице. Правда, по ее зову прибежали откуда-то две темноволосые девушки, из подружек эвинов, но они были какие-то неразговорчивые и нерасторопные, и это меня слегка насторожило.

Кажется, эвины утверждали, что все женщины во дворце чрезвычайно довольны своей жизнью? Я хотела было задать Нинице этот вопрос, но решила отложить на потом – Алентина как раз выбрала платье и потащила меня к зеркалу, ожидая моего одобрения.

– По-моему, ничего, – оглядела я голубое платье из матового шелка, – но нужно добавить белого или, наоборот, темно-синего. Накинь на плечи вон тот мех… как тебе?

Ей понравилось, и, отдав Алентину в руки служанкам, чтобы подогнать платье и причесаться, мы отправились выбирать наряды Тэннели и мне. Девушки в один голос заявили, что платье, в котором я гуляла до сих пор, совершенно не подходит для праздника, набиравшего обороты в залах дворца. Я и сама это знала, но не до платьев мне было, когда убегала отсюда ночью. Какой-то он для меня несчастливый, этот огромный и роскошный дворец, все время я из него убегаю, скользнула мимолетная мысль и потерялась перед ворохом тряпок, которые вытащили из недр гардеробной девчонки.

– Знаете что? – изрекла я, заметив несчастные глаза Тэннели, заявившей, что ей нравится сразу пять разных платьев. – Есть метод ненаучного выбора. Развесь их вокруг себя, зажмурь глаза и покружись, а потом бери то, какое попадется в руки, и надевай. Иначе праздник кончится, а мы так и будем тут сидеть.

Сама я поступила несколько иначе. Отбросила все варианты, совершенно не подходящие к настроению, и выбрала строгое темно-зеленое кашемировое платье, вышитое серебряной нитью и черным шелком. Несколько изящных бутонов по подолу и спускающаяся с одного плеча цветущая веточка – вот и все украшения, но мне не хотелось быть сегодня ни яркой, ни особенно нарядной. Я и на праздник собиралась идти ради золовок. Раз вытащила их из клетки, значит, должна развлекать и опекать.

Тэннели развесила возле зеркала выбранные платья, и я сразу убрала бледно-голубое и розовое.

– Извини, но это не цвета брюнеток. Розовый еще иногда можно носить, только очень насыщенного оттенка и с брусничным отливом, а вот это подойдет Нинице или Але. А голубой никогда не бери, кроме цвета морской волны. И вообще, я вижу тут только одно платье для тебя – вот это, пурпурное. И забудь, что у вас такие носят невесты, в моем мире все невесты надевают белое.

Ниница с интересом поглядела, как смотрится ходящая в пурпурном платье покроя принцесс, и решительно взяла розовое платье. А я горячо поддержала ее выбор – синяя юбка и серая блузка, в каких постоянно ходила ведьмочка, пригодились бы скромной гувернантке, но никак не жене одного из командиров эвинов.

Веселье было в самом разгаре, когда мы наконец оказались на пороге бального зала. Звучала музыка, эвины и маги танцевали с осмелевшими гостьями, пока не знавшими, что возвращаться им уже некуда, но зато у них появилась возможность изменить свою судьбу.

Нас заметили почти сразу, не заметить эффектную блондинку с жемчужной сеточкой на голове и в белоснежной меховой накидке на плечах, по-моему, было просто невозможно. Сразу трое воинов, стоявших возле столов с угощением, немедленно свернули в нашу сторону, маневрируя между танцующими с той скоростью и грацией, какие были присущи только эвинам.

– Девушки, можно угостить вас сладостями?

Судя по незнакомым лицам и по увешанным оружием поясам, эти парни прибыли из какой-то крепости и удачно попали на бал.

– Или вы хотите посмотреть дворец? – Второй эвин откровенно разглядывал Ниницу, и при одном взгляде на ее порозовевшие щеки я сразу сообразила, что интерес у него к ней довольно горячий и совершенно искренний.

И уже почти придумала, как намекнуть блондину, что Эндераду это очень не понравится, но тут за мой локоть решительно взялся неизвестно когда успевший возникнуть рядом незнакомец.

– Разрешите пригласить на танец? Мне кажется, такая девушка должна божественно танцевать.

А вот мне кажется, что он ведет себя слишком нахально для воина. Или они приняли нас за девушек из эмирского гарема? Хотя на чистокровного эвина парень не тянет, в нем явно есть примесь чужой крови, и это интересно. Маги что-то говорили про детей от браков туземок и эвинов, но их, насколько я помню, было крайне мало. Хотя дети от браков с вызванными тоже немного выделяются, и этот парень вполне может быть сыном моей землячки.

– Спасибо, – вежливо отказалась я, не желая обижать воина, сделавшего неудачный выбор, – но за последние дни мне просто опротивели танцы.

– Тогда идем пробовать сласти? – Блондин упорно не желал отпускать мою руку.

– А мяса нет? – Кушать мне уже хотелось, да и посидеть где-нибудь в спокойном месте не помешало бы.

– Возле кухни есть столовая, там нам дадут мяса, – мгновенно сориентировался незнакомец и решительно повел меня в ту сторону. Эту часть дворца я успела изучить досконально, поэтому спорить не стала. Дракоша почти рядом, передвигается под видом парня в парандже, пояс на мне, да и давно я никого не боюсь в этом дворце.

В маленькой столовой, рассчитанной на несколько обедающих, стоял удобный диван и невысокий стол, и я с удовольствием пристроилась в уголке, намереваясь немного обдумать свои дела, пока парень ходит за мясом. У меня назрела куча проблем, которые требуют решения. И главная – напарник и Алентина. Нет, если бы им никто не мешал, они бы и сами разобрались. И чтобы им помочь, можно было взять обоих в какой-нибудь мир, Дэс упоминал что-то про нескольких так и не найденных магов, не сумевших уйти из чужого мира. В такой экспедиции напарник и золовка получше рассмотрели бы друг друга, нашли общие интересы или, наоборот, разочаровались, так тоже бывает. После второго курса я попросила отца взять на работу одного парня из своей группы. Он мне немного нравился и к тому же все время говорил, что нуждается в деньгах. Однако уже через две недели я его тихо ненавидела, впрочем, как и половина отряда. Он все время думал о чем угодно, только не о работе, все путал, ронял, забывал. Зато сразу выяснил, где ближайшие торгующие пивом магазины, и начал клеиться сразу ко всем женщинам, включая повариху, у которой было трое детей. И все мы были просто счастливы, когда он не вернулся после очередных выходных, прислав извещение, что заболел.

Воин, так и забывший, кстати, представиться, что-то задерживался. Ну да не беда, подумала я и взяла с блюда очередную грушу, которыми скрашивала свое одиночество. Видимо, нет ничего готового, зато мясо будет свежеподжаренным.

А когда вместо него появилась служанка в низко повязанном платке и начала ставить на стол блюда, я даже втайне повеселилась: ухажер оказался не таким уж смелым и решительным, как мне показалось вначале. Ну это и к лучшему, не придется ему объяснять, что он тратит время зря.

– Приятного аппетита, – прошелестела женщина, и я, не глядя на нее, машинально кивнула:

– Спасибо.

Жадно глядя на румяную отбивную, лежавшую передо мной, я моментально забыла про все проблемы и загадки и слушала только голос своего голодного желудка. Правда, одна мысль мелькнула, когда я торопливо отрезала ломтик сочного, пахнущего чесноком мяса, – нужно бы Дэса позвать, а то он тоже перебивается случайными кусками и чаем.

Поспешно прожевав первый кусок, я пробормотала – «один» – и вдруг почувствовала, что голова начинает стремительно кружиться, а в желудке возникает острая боль. Почти сразу начало сохнуть во рту и появился сладковатый привкус.

Масло семян кровавой кувшинки – четко возникла в мозгу информация с кристалла, – очень редкий и дорогой яд, убивает в течение нескольких минут, противоядия нет.

Нет?

Как нет?!

Но я ведь жить хочу! У меня любимый! Он же с ума сойдет, пробивались сквозь все ускоряющуюся карусель растерянные, острые как иглы, мысли.

А вдруг он решит попробовать мясо? Эта мысль показалась самой страшной, самой ненавистной… Только не Дэс!

– Дракоша… это яд… – Я хотела крикнуть во весь голос, но губы только еле шевельнулись.

Зубастая голова уставилась мне в лицо встревоженными желтыми глазами, в темнеющем сознании пронеслось видение, как стоит и смотрит на меня Дэс… как кривятся от горя его твердые губы…

Нет! Не хочу! Пусть лучше думает, что я сбежала.

Последним невероятным рывком сознания приказываю себе немедленно уйти – подальше, туда, где никто не сможет ни найти, ни достать мое тело. И тону в непроходимом, душном мраке.

– Где она? – Эрг, влетевший в столовую во главе небольшой группы магов, встревоженно осматривал комнатку, где обычно обедали повара, накрытый стол, почти не тронутую отбивную и застывшего возле стола в кучке тряпья монстра в боевой форме. – Дракоша! Что сказала Таресса?

– Дракоша… это яд, – девичьим голосом прошептало металлическое чудовище и скорбно мигнуло желтыми глазами. – Таресса вне зоны доступа. Дракоша поступает в распоряжение Дэсгарда.

– Что она ела? – Маги бдительно рассматривали содержимое тарелок, когда в столовую ворвался Неджериз.

– Что случилось?

– Она сказала про яд… и ушла, – убито прошептал Дэсгард и отвернулся к окну, – неизвестно куда.

– Не прикасайтесь! – сделав молниеносное, незаметное движение пальцем, строго приказал колдун, хотя маги и сами не забывали об осторожности. Он снял с шеи амулет и провел над блюдами.

Едва замысловатая и явно раритетная вещица оказалась вблизи аппетитного куска мяса, прозрачный камень, вставленный в центр амулета, помутнел, а потом налился яркой зеленью.

– Отравлено мясо, яд смертельный, – мрачно сообщил колдун. Повесил амулет на шею и спросил дракошу: – Кто его принес?

– Женщина.

– Можешь ее найти? – вскинулся эрг, и в его растерянных глазах сверкнуло что-то звериное.

Дракоша сорвался с места и стремительно унесся прочь.

Он еще не осознал всей тяжести потери, кусая губы, думала Хенна, тяжело опускаясь на стул и не сводя взгляда с коллеги, да какое там – почти главы ковена. И пока думает только о том, что нужно задержать злоумышленника. А вот она уже представляет, что с ним будет потом, и сердце заранее обливается кровью. И несмываемой, вечной виной – вот почему она не пошла за ними, почему не проследила? Девочка казалась такой сильной, такой сообразительной… Да и защищать себя умела. Вот они и расслабились, не следили за ней так же неусыпно, как за другими ходящими, хотя за ними всегда трудно было уследить.

– Кровавая кувшинка, – возившийся с пузырьками магистр явственно скрипнул зубами, – тут яда на отряд хватит. Дайте платок, я защиту положу, чтобы случайно никто не коснулся.

Никогда в жизни Дэсгард не чувствовал себя так странно, как сейчас. Словно он – это вовсе не он, а кто-то посторонний, все понимающий и знающий, но совершенно равнодушный и не имеющий никакого отношения к происходящему. Он отстраненно смотрел, как магистр берет салфеткой вилку, кладет на мясо, накрывает чистой тарелкой. Затем так же салфеткой, с великой аккуратностью, переставляет на шелковый платок, брошенный кем-то из магов, связывает в узелок и, едва шевеля губами, накладывает защитное заклинание, которое не сможет распутать никто, кроме него. Чудной он, кому же придет в голову прикасаться к этой тарелке, там же масло семян кувшинки, а это смертельный яд. И нет никакого противоядия, жертвы отравления гибнут почти сразу.

Как никакого?!

А как же Таресса? Она же сбежала? Мысли повернулись в другую сторону, заколотились о непонятную преграду, как паводковые воды о плотину, размывая ее со все нарастающей силой…

Так вот почему он так торопится завязать свой узелок! Ну так у каждого эрга найдется свой метод снятия чужих защит, хотя и не безболезненный. Впрочем, это теперь не имеет никакого значения.

– Дэсгард, спать! – повелительно рявкнул магистр, заметив краем глаза летевшее на него заклинание огня, и эрг, яростно сверкнув напоследок глазами, тяжело рухнул рядом с диваном. – Молод еще со мной тягаться.

– Зачем ты так? – возмущенно подняла взгляд Хенна. – Ему и так тяжело!

– А ты думаешь, я не знаю? – взорвался негодованием колдун. – Угадай, в кого у него дар ментала? Он, между прочим, сейчас пытался это мясо отобрать, недолго мое оцепенение продержалось.

– Зачем отобрать? – Хенна еще произносила эти слова, а сама уже знала ответ.

Он мог перенести все – уход Янинны, смерть Луситты… но не Тарессы. Он светился рядом с ней, становился на десять лет моложе. Она сама с изумлением наблюдала, как суровый и сдержанный эрг ведет себя словно импульсивный ученик. В ковене издавна считается дурным тоном при посторонних носить своих женщин на руках и обнимать, не обращая ни на кого внимания. И он раньше тоже был таким, даже в двадцать три года, когда назвал Янинну своей женщиной. А теперь вдруг разом словно позабыл и свои привычки, и правила ковена. И почему-то никому не хотелось ему их напоминать. Кроме тех, кто открыто завидовал их счастью или ее способностям. А таких было не так много, она, Хенна, может припомнить всего несколько имен…

– Нужно допросить Гайтолу и Клизу, – уверенно произнесла эргесса, – они вчера уж очень злобствовали.

– Найти!

Почему темный колдун командует тут как в своем замке, никто даже не пытался понять, но беспрекословно слушались все.

И едва магистр произнес эти слова, толпой ринулись прочь. Делать хоть что-то было намного легче, чем стоять и смотреть на разоренный стол и валявшегося на полу эрга.

– Дракоша, – даже не надеясь на успех, мягко попросил колдун второго монстра, примчавшегося вслед за эргом, – ты положишь Дэса на диван или мне самому положить?

– Дракоша положит, – печально сказал монстр, вырастил несколько пар лап, бережно поднял хозяина и уложил на диван. – Дэс самый нужный.

– Ему повезло, что он это знал, – тихо и угрюмо проворчал колдун и встал у окна – там, где недавно стоял внук. – Хенна, нужно зелье сна. Чем больше он проспит, тем лучше для разума. Мое заклинание продержится недолго, часа три. Хоть я и вложил в него всю мощь, но у него хорошая защита. Найдешь?

– Тут есть женщины… природницы, – осторожно сообщила Хенна. – В своем мире они умерли… Вот у них хорошие зелья.

– Как зовут старшую?

– Гелиона.

– Хорошее имя, – невесело кивнул Неджериз. – Попроси, чтобы принесли зелье.

Однако эргесса не успела даже подняться с места, – в комнату влетел дракоша, держа в лапах перепуганную женщину. А на его спине, крепко держась за шею, как наездник, сидел Найкарт. Несколько воинов, среди которых Хенна рассмотрела и встревоженного Эндерада, ввалились следом.

– Что случилось? – запыхавшись, спросил лекарь, вглядываясь в мирно спящего на диване друга и в лица магов. – Что с Дэсом?

– Погоди, – остановил его Неджериз, в упор глядя на женщину, – ты сама все расскажешь или мне наложить заклинание подчинения?

– Мне нечего сказать, – поджала она губы, и колдун уже начал поднимать руку, чтобы бросить заклинание, но между ними решительно встал Эндерад.

– Я сам. Пиния, скажи мне, о чем спрашивает этот человек?

– Ничего я не знаю, – она быстро обвела комнату вороватым взглядом, не увидела девушки в зеленом и успокоилась, – правда-правда. Дер, ты же меня знаешь.

– Тогда ты будешь не против проверки? – холодно поинтересовался колдун. – Нам нужно установить истину.

– Я сам наложу подчинение, – непреклонно заявил эвин, поворачиваясь к женщине лицом.

– Дракоша, крепко держи ей руки! – Магистр, прищурившись, разглядывал туземку, как особо интересный амулет.

– Лишнее, – фыркнул Дер и бросил на служанку подчинение. – Расскажи нам, что здесь произошло?

– Нет… – Голос женщины внезапно стал хриплым и отрывистым, и воин с изумлением обнаружил, что она с невероятной силой пытается вырваться из лап дракоши. – Нельзя… нельзя-а-а…

Она уже не говорила, а выла, мотая в отчаянии головой, и дракоша сам догадался вырастить еще лапы, чтобы крепче держать ее.

– Но почему? – озадаченно оглянулся на колдуна Эндерад. – У нее же нет дара!

– Кто-то наложил очень сильный запрет, – сумрачно сообщил магистр, невозмутимо рассматривая хрипящую женщину, – твоего уровня недостаточно, чтобы его перекрыть.

– Ну так брось ты, – не выдержал Найк, не в силах смотреть, как она мучается, – да побыстрее.

– Мне нужно было разрешение, – с сожалением глядя на парня, сообщил Неджериз и махнул рукой: – Говори!

– Я принесла эргессе еду, – еще хриплым голосом покорно сообщила служанка.

– Где ты ее взяла?

– На кухне.

– Никто не прикасался по дороге к мясу, ничем его не поливал?

– Поливала… – словно пересиливая себя, выдавила туземка.

– Кто?

– Клиза.

– Почему ты ей позволила?

– Она меня спасла… долг жизни.

– Она объяснила, для чего это делает?

– Чтобы девчонка стала некрасивой.

– Зачем это ей было нужно?

– Она сказала, все наши беды начались с этой девчонки. Скоро всех темноволосых выгонят из дворца, продадут старикам на границу. А моя Лотти этого не вынесет… Она уже Найка у нее отобрала, а теперь Сангра лишит. – Сказав самое важное, женщина словно переступила невидимую черту, и теперь слова лились потоком.

– Что? – недоверчиво спросил Найкарт. – Таресса? Что они ей подлили?

– Масло семян кровавой кувшинки, – тихо ответила Хенна, и внезапно для себя всхлипнула. – Дэс тоже хотел… доесть.

– И где она? – уставился на колдуна Эндерад. – Как вы вообще узнали, что ее отравили?

– Дракоша сказал, – пояснила Хенна, вспомнив, что колдун этого не знает, – он тут был.

– Дракоша, а нам ты можешь показать, что произошло с Тарессой? – спросил колдун монстра и стиснул зубы – давно уже ему не было так обидно и больно.

И так же давно не хотелось разнести в пыль целый мир, не сумевший ни понять, какой цветок случайно расцвел на его жалких ладонях, ни сберечь его.

– Дракоша может, Таресса научила, – с гордой печалью сообщил дракоша и развернул экран во всю ширь.

Стиснув кулаки и морща лбы, они смотрели, как девушка побледнела и схватилась за горло, слушали последнее предупреждение, предназначенное всем им, разглядели отчаяние, мелькнувшее на ее лице и внезапное исчезновение.

– Она не хотела, – угрюмо обронил колдун, отлично рассмотревший ауру ходящей, – чтобы Дэс ее видел… такой.

Повернулся и решительно вышел прочь.

– Отменить праздник, объявить траур на три дня, – глухо и безжизненно прозвучал голос Кантилара, и оглянувшиеся воины не узнали своего повелителя, стоящего в дверях, так резко осунулось и посуровело его лицо.