ГЛАВА 8
О том, что «все лгут» и ничего не бывает таким, как кажется

На постоялом дворе ничего не изменилось. Как оставила я наших лихих разбойничков трапезничать за тесаным столом в углу общей горницы, так и сидели они, о чем-то негромко переговариваясь, будто и не отлучались никуда. Народу по случаю обеденного времени было преизрядно, так что крутобокие подавальщицы просто сбивались с ног в попытках всех обслужить. Михай вошел первым, поводя головой из стороны в сторону, принюхиваясь да приглядываясь. Все правильно, его ко мне в охранение приставили, вот и исполнял он службу в меру своего разумения и возможностей. Трактирщик, хлопочущий за стойкой, глядел на валаха без интереса. Дружинник, сменив военное облачение на крестьянский кожух, стал выглядеть настолько неприметно и безопасно, что сердце радовалось. Я решительным шагом подошла к своим, мимоходом кивнув Антипу. Тот ответил удивленным взглядом. Ёжкин кот, да он же меня не признал! Про свой морок-то я и запамятовала. Но теперь-то уже поздно — пусть что хочет думает. Я устроилась рядом с Иваном, гостеприимно махнула перевертышу, чтоб присоединялся, и отобрала у Колобка ряженку. Прихлебывать кислячок из блюдца было не очень сподручно, зато желудок мой этому подношению явно обрадовался.

— Слышь, атаман, а попроси-ка свояка рассолу мне организовать, — начала я непринужденную беседу. — Дюже организм требует.

— Ну чего ж не помочь, коли трубы горят, — согласился Колоб. — Метнись, Ванечка, до Антипа, пусть подсуетится.

Дурачок послушно поплелся к стойке. Мой охранник стоял соляным столбом и пялился на бывшего атамана, аж рот раскрыл в удивлении. Его запястья, выглядывающие из рукавов, были покрыты длинной серой шерстью, ладони съежились. Вовкудлак находился на грани боевой трансформации. Эк его разобрало!

— Михай, сядь, не позорься, — дернула я за полу перевертыша. — Это мой друг. И такие вот люди у нас в Рутении обитают.

Человеком-то нашего Колобка можно только с большой натяжкой назвать, но чего для пользы дела не ляпнешь… Дружинник не унимался. До моего слуха донеслось сдавленное рычание. Что ж делать, люди добрые? «Фу, место!» — кричать? Обидится еще. Не настолько близко мы заприятельствовали.

— Ох, не ешь меня, Волчик-братик, — вдруг вступил Колобок дребезжащим голосом, — лучше песенку мою послушай…

Михай мигнул раз, другой, расслабленно присел на лавку, внимая Колобковой песне. Ни рифмы, ни мелодии я в этих стенаниях не уловила, но, видно, чудной верлибр зацепил что-то в душе романина, надавил на какие-то тайные места, задел какие-то струны. Через несколько минут перевертыш довольно таращился в пространство пустыми глазами и улыбался, по подбородку стекала блестящая дорожка слюны.

— Да ты, дядюшка, златоуст! — восхищенно выдохнула я. — Не врут сказки.

— А то, — оскалился Колоб. — Думаешь, легко мне было бы в большом и страшном мире без эдакого умения? То-то же…

— И надолго ты его колдонул?

— Да хоть до морковкина заговенья, — начал кругляш восторженно, но, увидев Ванечку, нагруженного подносом со снедью, слегка стушевался. — Аккурат поговорить успеем без лишних ушей.

Я согласно кивнула. Иван поставил передо мной жбан с пенным квасом, к которому я моментально присосалась, даже не размениваясь на такую мелочь, как кружка. Уф! Жить, как говорится, хорошо!

— Зигфрид где? — спросила я, утолив первую жажду.

— Со вчера по городу скачет, тебя разыскивает. Убежал с пацаном твоим посыльным, только пятки сверкали. А нам с Ванечкой велел на месте вестей дожидаться.

— Орел, — хмыкнула я, выбирая пирожок порумянее. И куда в меня столько лезет? Не иначе — нервное.

— А тут люди поговаривают, Лутонюшка, — вкрадчиво начал атаман, — что валашский Дракон какую-то ведьму на кол посадил.

— И чего только народ не придумает… Брешут ведь, наверное, — выдавила я жалкую улыбку.

— Вот и я не поверил, пока Лутонюшка с вовкудлаком к нам не пожаловала…

Я и не подумала впопыхах, как буду объяснять друзьям свои давние знакомства с сильными мира сего, поэтому молчала, собираясь с духом.

— А еще говорят, — решил поделиться информацией добрый Ванечка, — что у того князя цельный терем баб для утех имеется…

Если б у Колобка были руки, Иван огреб бы такую затрещину от родственника, что искры б из глаз посыпались. Я чуть с лавки не упала. Ну и не хватит ли мне на сегодня срамных разговоров?

— Значит, так, — уперлась я кулаками в столешницу. — Кто с кем тешится, мне неведомо, и кого там на кол сажали — тоже…

Договорить мне не дали. В зал ворвался Зигфрид, за которым след в след с повадками преданной дворовой собачонки семенил Глеб. Ну да, не прошло и седмицы, как студент меня отыскал. Вот когда он нужен, то не дозовешься. А как с мысли сбить, так всегда пожалуйста.

— Ты чего это творишь? — налетел от двери как коршун, даже не поздоровался. — Тебе жить надоело?

— Глаза разуй! Трапезничаем мы тут с соратниками. — Я широко повела рукой.

Барон перехватил меня за плечи и встряхнул. В следующее мгновение на Зигфрида бросился Михай. Когда валах скинул сонную одурь, никто и заметить не успел. Только мутузил он теперь студента знатно. Не помогало даже и то, что барон был чуть не вдвое выше супротивника и, наверное, раза в полтора тяжелее. Я ринулась разнимать драку. Мне ж всегда больше всех надо! Хорошо еще, Михай перекинуться не успел, а студент не сотворил пару-тройку огненных шаров. Ах, я совсем забыла, он же без очков ничего не может сделать. Разве что стихию призовет. Только тогда всем карачун настанет — видала я, каково оно, когда с четырех сторон наступает стена огня… Над ухом истошно, по-бабьи визжал Глеб, Ванечка бубнил что-то успокаивающее, Колобок завел свою страшную песнь… И тут разверзлись хляби небесные. Излившийся сверху поток воды моментально успокоил драчунов. Антип возвышался надо мной, помахивая пустым ведром. Я сидела в луже. Студент и перевертыш, тоже мокрые до нитки, ринулись меня поднимать.

— Спокойно, рубаки! — Я резво вскочила на ноги, представив, что сейчас драка начнется по новой. — Зигфрид — Михай, Михай — Зигфрид, вот и познакомились… Барон, у меня к вам конфиденциальный разговор имеется… Пошли, на минутку уединимся… Михай, мне ничего не угрожает, я среди друзей… Ванечка, помоги гостю… Дядюшка, покорми Глеба… Антип, принесите ребятам чего-нибудь вкусненького…

Если учесть, что все это я выпалила на одном дыхании, при этом еще выталкивая студента из общего зала чуть не пинками, последовавшая за этим немая сцена была вовсе не удивительна. Как и возбужденный гомон зрителей, догнавший нас на пороге.

— Комната твоя где? — спросила я Зигфрида, отжимая косу прямо на дощатый пол. — Дашь во что-нибудь сухое переодеться?

Насупленный барон молча повел меня по коридору. Гостевая горница была обставлена со столичным шиком. Широкая лежанка, столик для умывания, разрисованная павлинами ширма и даже огромное, в полный рост, зеркало на деревянных ножках. Моя котомка, сиротливо подпиравшая стену, вызвала во мне бурю чувств. Я ухватила ее и убежала за перегородку — приводить себя в порядок.

— Лутоня, во что ты ввязалась? — устало спросил Зигфрид.

Мокрая одежда с противным чавканьем оказалась на полу. Я довольно заурчала, вытираясь чистым полотенчиком.

— Представляешь, я тебя о том же хотела спросить… — ответила я, натягивая сухую рубаху, портки и босиком выходя из-за ширмы.

— Я должен об этом знать, — осторожно сказал барон.

И тут я сорвалась. Я почувствовала себя спиной верблюда, которую переломило лебяжье перышко; чашей терпения, заполненной до самого венчика, и еще кучей всяких аллегорических предметов, долженствовавших поведать о том, что всякой выдержке бывает предел.

— Ты мне врал! — закричала я. — Здесь уже давно нет элорийского посольства! И, сдается мне, во всей Рутении нет ни одного портала, ведущего на ваш расчудесный колдовской остров. Как ты появился у нас? Зачем притащил меня в столицу? И кто ты, дракон тебя побери, такой?

От моего крика задрожали оконные стекла.

— А что, личная демонесса фройляйн Ягг не смогла удовлетворить ее любопытства?

— Если не ответишь на мои вопросы, можешь повесить свои големские заклинания на гвоздик в нужнике!

Тут я попала по больному месту.

— Так, значит, старая карга меня обманула?

— А с чего она должна была тебе доверять?

— Они же рабочие, — как в бреду бормотал студент. — Я же видел муравьеда… И пергамент похож на настоящий… Еще какой-то символ?

— И не один, — хмыкнула я.

— И конечно, нигде не записаны?

— Здесь, — постучала я пальцем по лбу.

— Старушка заранее продумала, чем меня можно удержать.

— Она хотела быть уверена, что я не останусь с проломленным черепом в какой-нибудь канаве.

— Хорошего же ты обо мне мнения! — начал заводиться студент. — Неужели я похож на убийцу?

— Ты от ответа-то не уходи! — наступала я. — Давай по порядку — как вас там в университетах обучают.

— Ну хорошо, — поднял руки Зигфрид в шутливом жесте. — Сдаюсь на милость победителя!

Я никогда не посещала разбойный приказ, но что-то мне подсказывало, что допросы ведутся именно так. Заложив руки за спину, я нависла над сидящим студентом.

— Рассказывай.

— Лутоня, я тебе не врал. Может, слегка недоговаривал… Магия огня действительно моя стихия, а университет — второй дом.

А то я сомневалась! Иравари демоница, может, и легкомысленная, но работу свою всегда исполняет справно.

— Ближе к делу, — направила я разговор в интересующее меня русло. — Посольство разрушено. Ты знал об этом?

— Да, — склонил студент повинную голову. — Элория давно свернула все пространственные перемещения из внешнего мира.

— Почему?

— Мы воюем, Лутоня. Кордоба в осаде, под ее стенами войска Султаната. Годы процветания остались позади, Элорию ослабили кровопролитные сражения.

— Для того глиняные болваны и понадобились? На стенах стоять?

— Это единственный выход — людей катастрофически не хватает. Силы стихийников на исходе, а Урхан перебрасывает все новые и новые войска.

— А чего, на востоке посильнее вас маги обитают? — невесело усмехнулась я.

— Нет. — Студент был уязвлен. — Просто их правитель вступил в альянс с Трехликим. Ты же сама знаешь, как легко наводят вещуны пространственные порталы…

— Ну и чего тогда было в Стольный град идти? — недоумевала я. — У тебя же наверняка на случай возвращения хитрый путь имелся.

— Только для меня… — почти прошептал Зигфрид. — Портал последней надежды.

Слыхала я про такие штуки. Это получается, что студент привязан к своему университету чем-то наподобие магической пуповины. Если что с ним случится — прибьет кто чуть не до смерти или закончит барон свое задание, за ту ниточку его домой и притянет. Хорошая волшба, полезная. Жаль только, что я на чужом горбу переместиться не смогу. А теперь-то и он со мной тут застрял, пока я недостающие буковки в заклинании големском не дорисую…

А вот ведь недобрая я девка! Ну что мне стоит ему пару закорючек дописать да и отпустить с миром? Но вспомнились бабулины глаза разноцветные и строгий шепот: «Никому не верь, а тем, кто ближе всех окажется, и подавно!» Аж мурашки по спине побежали.

Видно, моя внутренняя борьба легко читалась, потому что Зигфрид похлопал ладонью рядом с собой и примирительно промолвил:

— Ну чего мы с тобой как неродные? Присаживайся, у меня идея есть.

Я послушно примостилась, стараясь не касаться мокрого студента боком, а он продолжил:

— Я хочу активировать посольский портал.

— А сможешь? — с подколкой спросила я. — Говорят, на то сильная волшба требуется.

— Теоретически — да, — потер студент переносье. — Я собрал почти все ингредиенты. Одного, самого важного недостает.

— Что за вещество?

Зигфрид минутку помолчал, видно для пущего эффекта, и выдал:

— Рог единорога.

И тут я засмеялась. Дробные, будто горошинки, смешинки посыпались из меня, как зерно из дырявого мешка. Приключилась со мной болезнь, которую греческие мудрецы называют истерикой. У меня аж слезы брызнули из глаз. Главное, ни словечка связного вымолвить не могу, а только гогочу на манер гусыни. Единорог! Ну надо же! И этому индру-зверя — вынь да положь! Ой, умора!

Щеку обожгло огнем, голова метнулась в сторону от увесистой пощечины. Морозные серые глаза смотрели удивленно и сочувственно.

— Ну теперь за малым дело стало, — выдохнула я, потирая пострадавшее лицо, — найти двурогого единорога да наломать.

И я рассказала Зигфриду про договор, заключенный с валашским князем, про то, что подрядилась я доставить ему вырост индры-зверя. Даже и ходить далеко не придется — тут она, пуща Заповедная, буквально в двух шагах. Славислав-то наш гордится соседством. Холит, лелеет слухи о том, что аккурат под Стольным градом звери волшебные обитают.

Вот если есть на свете идеальный слушатель, так это точно барон. Такой внимательный — всегда в лицо смотрит, дурацких вопросов не задает. А чтоб дальше беседу направить, если затормозит рассказчик на тропинке своей памяти, куда-нибудь не в ту сторону завернет, студент повторяет последнюю фразу с вопросительной интонацией.

— Ослабла вся? Коленки подкосились?

Я хохотнула уже по-доброму, без истерики:

— Тебя что больше волнует: как нам искомое добыть или что я почувствовала, когда о задании узнала?

— Все, — пожал плечами Зигфрид. — Про тебя все интересно. А не тот ли это Дракон, который из твоей бабули в незапамятные времена ведьмину клятву вырвал?

Я покраснела:

— Может, и тот, только ему это знать необязательно. Пусть вон на Красаве женится, а как час отдачи придет — меня и не будет в княжестве. До восени времени в избытке.

— А что ж ты, разумница, князя не упросила за услугу портал себе навести? Помнится, он в университете лучшим мастером перемещений был.

Я открыла рот. Ёжкин кот, а что, можно было? А-а-а! Продешевила, как есть. Хотя когда я огласила сумму, положенную мне за работу, студент сам ошалел.

— Да на это можно небольшую деревеньку в Швабии прикупить! Торговалась?

— А то! — гордо вздернула я подбородок. — Тут же все сошлось в лучшем виде — природная ведьма, да с подходящими личными качествами. Можно было и поболе запросить, дал бы и не поморщился, да мне совесть не позволила.

— А можно про «личные качества» поподробнее?

— Ну так всем известно, что единороги только с невинными девами…

А вот самой интересно, что чудо-лошадки с теми девами делают? Разговоры разговаривают? Рога свои витые раздают? В шахи играют? Да ладно, на месте разберемся. Я ж и по беседам, и по играм — самая что ни на есть мастерица…

— Короче, совпало все, — буркнула я, сворачивая со скользкой темы.

— Ты поинтересовалась у своего работодателя, зачем ему такой сильный предмет понадобился?

— Нет, даже в голову не пришло.

— Все-таки любопытно было бы узнать…

— Как был ты, Кляйнерманн, занудой, так и остался. Раз тебе так любопытно, сам у меня спроси. — Из зеркальной рамы на дощатый пол гостевой горницы ступил предмет нашего разговора.

Господарь успел переодеться и привести в порядок свои смоляные кудри. Черный камзол плотно облегал широкие плечи, сапоги блестели, а на груди раскинул крылья гербовый дракон, подвешенный на витую серебряную цепочку. Осиротела, стало быть, моя фляжка без дивного украшения. Надо бы свое имущество вернуть. Ну ничего, Михая попрошу, чтоб поискал. А ведь недаром бабуля с детства не велела мне в зеркала пялиться. Знала старушка про хитрые княжьи умения.

— Как ты сюда вошел? — Зигфрид вскочил на ноги, и сразу стало заметно, что Влад гораздо ниже ростом.

Но удивительное дело, по сравнению с бароном романский князь все равно выглядел как дикий лебедь против домашнего гуся. Что-то такое властное было в его осанке, в повороте головы, в уверенных жестах.

— И тебе привет, Зиг. Решил наконец-то вольной жизни хлебнуть или из университета выперли?

— И ничего не выперли, — обиделась я. — Он практику у нас проходит, фольклорную.

Оба парня уставились в мою сторону. Причем, если Влад смотрел на меня как на безнадежно больную, взгляд Зигфрида был полон раскаяния.

— Лутоня, я не успел тебе объяснить, — пролепетал барон с видом нашкодившего мальчишки.

— Практику? — изогнул бровь валах. — А господин Кляйнерманн не сообщил тебе, что давно окончил учебу и сам преподает на факультете огня?

У меня в мыслях все настолько запуталось, что просто хотелось взвыть от бессилия. Так бывает, когда привычный уклад вещей вдруг встает с ног на голову. Только Зигфрид — друг. В том я уверена. Не один пуд соли вместе съели. А Иравари от меня на орехи получит! Списки студентов она смотрела! За какой годок-то?

— Вот и славно, — нашлась я. — Значит, будет у меня протекция в университете.

Влад сделал пару шагов в мою сторону. Я, и не думая вставать с насиженного местечка, твердо выдержала его взгляд. Главное, пришел незваный, еще и наговаривает…

— Мальчик-с-пальчик нашел неинициированную стихийницу… Кто тут у нас? — Лиходей повел носом, будто осторожно нюхал хрупкий цветок. — Мм… И как я раньше этого не заметил? Такая редкость в наших краях. А будущая владычица ветра предупредила своего дружка, что должна для меня работу исполнить?

Огневик стоял посреди горницы наподобие огородного пугала, то есть безмолвно и с дурацким выражением лица.

— А то как же, — ответила я сварливо. — У нас друг от друга секретов нет. Правда, Зигги?

Прозвище, которым моя демоница наградила барона, пришлось как нельзя кстати. Надо будет ее лишней порцией сидра порадовать. Вот сразу как за неверные сведения поругаю, так и поднесу чарочку.

Барон буркнул что-то невразумительное, его щеки налились нездоровым свекольным румянцем. Казалось, еще чуть-чуть и из ушей моего приятеля повалит пар.

Венценосный кляузник зло блестел глазами, но куражиться не прекращал:

— Ну, раз в вашей паре такое согласие, не смею дальше мешать…

— А приходил-то чего? — решила я разузнать напоследок.

— Ах, чуть не забыл. — И Влад достал из-за отворота рукава ярко-синюю ленточку. — Под подушкой у себя нашел…

Я перекинула косу на плечо и стала вплетать пропажу на ее законное место. С мерзкой ухмылкой злыдень двинулся к зеркалу.

— Да, и скажи Михаю, чтоб к вечеру в терем тебя сопроводил — надо к приему подготовиться. Ты же теперь в моей свите — так что одеться придется поприличнее.

Я от его наглости только ахнуть и успела. Хотелось крикнуть в черную спину князя что-нибудь ругательное. Да только обиду проглотить пришлось. В своем он праве. Как говорится, кто платит, тот и музыку заказывает.

Зигфрид отмер, только когда за Владом схлопнулась воронка портала, и сразу налетел на меня с упреками.

— Ты была у него в спальне! — возопил шваб.

— Ты б вообще помолчал. — Я резво вскочила и уперла руки в бока. — Сам не студент ни разу, а голову мне сколько морочил!

Мы обожгли друг друга гневными взорами, одновременно вдохнули для следующей тирады и… рассмеялись.

— Мы так быстро сдружились, что просто неудобно было признаваться. Это же огромная дистанция — преподаватель и студентка, ты даже представить себе пока этого не можешь…

— А я как поняла, что элорийское посольство заброшено давно, вообще чуть последнего ума не лишилась. Напилась просто в стельку, даже вспомнить стыдно…

— Лутоня, девочка, я же не смогу тебя бросить. Ты пойми, и бабушка твоя грозная, и даже големы тут совершенно ни при чем. Просто я в ответе за тебя.

— Ой, да перестань ты кручиниться. Добудем мы этот недостающий ингредиент. Подумаешь, лошадь волшебная! Да я этих лошадей навидалась, как опяток восенью — не перечесть.

Вот так, торопясь и перебивая друг друга, мы с Зигфридом тарахтели каждый о своем, почти не вслушиваясь в слова собеседника. Будто прошла стороной страшная беда, и сразу стало легко и просто и поверилось, что еще чуть-чуть, и все будет хорошо. И только одна мыслишка не давала мне покоя, будто застряла в глазу соринка мелкая — и вроде не больно, но чувствуется. Влад-то мне вовсе не мою ленточку вернул. Эта атласная, вон как на свету отблескивает, а моя суконная была. Только цвет и совпадает — глубокий такой, синий, как глаза у одного охальника, про которого я и думать не думаю.

В дверь настойчиво поскреблись.

— Не заперто, — вскакивая с лежанки, прокричала я.

Зигфрид отправился за ширму, тоже переодеваться, а в горницу проскользнул бывший карманник. Глаза его пытливо зыркали по сторонам, подмечая и смятую постель, и мою раскиданную по полу одежду. Ёжкин кот, представляю, какие мыслишки в голове парня сия картина вызывает.

— Чего надо? — без обиняков спросила я.

— Ребяты меня послали, — солидно подбоченился Глеб. — Колоб велел спросить: до смерти твоего охранника ухайдокать или сама хочешь поучаствовать?

Это что ж такое делается, люди добрые? Ни на минуту оглоедов оставить нельзя. Я-то думала, они свои разбойничьи замашки в лесу оставили. Ан нет! Златоусты драконьи! Вот я им сейчас…

Я ворвалась в общую горницу, просто искрясь от праведного гнева. На мгновение застыла на пороге, оглядывая место будущей сечи, и… сдулась, как парус без ветра. В трапезной царила тишь да благодать. Ванечка помогал Михаю просушить портки, держа их над открытым огнем у печи. Малорослик, ниже пояса укутанный в не пострадавший от воды зипун, вальяжно расселся на лавке и вел неспешную беседу с Колобком, прихлебывая квас из берестяной кружки. В общем, зря я вовкудлаку на подмогу неслась, даже обуться не успела.

— Чего это у тебя сапоги в руках? — Первым заметил меня атаман.

— Ноги устали, — пробурчала я, устраиваясь за столом и натягивая наконец-то обувку.

— Михай тут нам занятные вещи рассказывает. Говорит, ты на его господина работать подрядилась.

— Так я и не таюсь, — выбрала я и себе кружку поувесистей. — Ты только затем, чтоб в том удостовериться, Глеба за мной посылал?

— Пацана твоего шального? Да я и не говорил с ним вовсе. Он юркнул куда-то, только ты с бароном ушла.

— Странно… Он так уверенно заявил, что от тебя с вопросами…

— Какого пацана? — встрял Михай.

— Ну, воришку, — махнула я рукой. — Помнишь? Я же за ним бежала, когда ты на меня налетел. Он теперь ко мне прибился.

Валах фыркнул и наградил меня снисходительным взором:

— Помнить-то я помню. Забудешь твое явление, как же! Только баба это.

— Врешь! — ахнула я. — С чего так решил?

Михай постучал себя пальцем по носу.

— У нее как раз такой день… Короче, не перепутаешь…

Заинтересованный Иван попытался что-то уточнить у присутствующих, но я уже вскочила на ноги.

— Зигфрид! Он ей зачем-то понадобился. Ради этого весь маскарад и устроен!

— Вместе пойдем, — быстро сориентировался атаман. — Ванечка, хватай дядюшку.

Дурачок послушно протянул руки. Михай собрался в мгновение ока, кое-как натянул штаны и даже умудрился первым оказаться на месте. Из-за его спины я увидала то, чего видеть вовсе не хотелось — разгромленную горницу и бездыханного огневика, усыпанного зеркальными осколками.