Глава 14
— Вы чем-то расстроены?
На этот раз князь заговорил сразу, как только экипаж отъехал от департамента.
— Я? — переспросила я, оторвав взгляд от таверны Жаркуса, мимо которой мы как раз проезжали, и посмотрев на Северова. — Кажется, нет, — качнула я головой.
Я лукавила. Настроение, еще утром испорченное вопросом самого князя, так и не выровнялось, несмотря на все мои усилия. И вроде поводов радоваться оказалось немало — уважительное: "Спасибо!", сказанное графом Паррей, дорогого стоило, но на душе все равно оставался неприятный осадок. Не по факту сделанного, тут хватало для чувства удовлетворения, по тем моментам, которые продолжали откладываться. По делу посольства никаких изменений не было, и в ближайшее время не предвиделось.
На следующий день был назначен бал в ратуше, ради которого Соул дал всем приглашенным выходной. Затем еще один, но уже по установленному графику. Вроде и немного, но у меня было четкое ощущение, что именно время имеет сейчас решающее значение.
— Анастасия Николаевна… — укоризненно протянул Северов, откинувшись на подушку сиденья.
Мой взгляд стал непонимающим.
— Не хотите пройтись? — сменил он тему.
— А это не опасно? — невинно посмотрела я на него.
— Со мной — нет, — уверил Северов.
— Неужели все-таки блокиратор?! — воскликнула я, переведя взгляд на черный камень, украшавший его ухо.
— Блокиратор? — его недоумение воспринималось вполне искренним.
— Как же я от вас устала, — тяжело вздохнув, протянула я. Оставалось только закатить глаза.
— Как же мне приятно находиться рядом с вами! — улыбнувшись, заметил он. Дернул за шнурок, давая знак остановиться.
Экипаж проехал еще немного, замерев как раз напротив ворот парка. Когда кучер распахнул дверь, князь спустился первым, протянул мне руку, подчеркивая, что хоть я и форменном костюме, но все-таки женщина.
Не будь любопытных глаз вокруг, вполне могла проигнорировать его любезность, но тут пришлось сдаться на милость этикета.
Я собиралась лишь слегка опереться, но ощутив упругую твердость его ладони, не удержалась от соблазна. Чувство уверенности, которое князь позволял ощутить, внутренняя сила, исходившая от него, были весьма привлекательны.
— Сегодня в Марикард прибыл принц Оран, — внезапно произнес Северов.
Мы уже успели не только войти в парк, но и свернуть на боковую аллею, по которой гуляли пока еще немногочисленные отдыхающие. Вела она к небольшому пруду, облюбованному несколькими парочками черных лебедей.
— Его же ожидали лишь завтра? — с изумлением посмотрела я на князя.
Во-первых, неожиданно. Во-вторых, о таких вещах становилось известно сразу, а тут — полная тишина.
— Торжественный взъезд в Марикард, — поправил он меня. — Вы ведь знакомы?
— А вам откуда это известно? — тут же поинтересовалась я.
— Принц спрашивал о вас, — князь вроде как незаметно оглянулся, но это если для других. Я успела даже увидеть потемневший взгляд. Северов был явно чем-то недоволен.
— За нами следят? — уточнила я, уже несколько иначе глядя на предложение Северова.
— Да! — его ответ был короток, но продолжать допрос и дальше я не собиралась. К чему, если в лучшем случае промолчит.
— И вы как раз в это время были во дворце? — язвительно протянула я, возвращаясь к четвертому сыну султана Мурада.
— Как раз был, — ровно отозвался Северов. — Мы с Ораном друзья, он попросил его встретить у старой крепости.
— Вы? Друзья с принцем? — я даже остановилась от такой новости.
— А что вас смущает? — последовал он моему примеру, встав напротив.
Стоило признать, что причин для удивления у меня действительно не было. Что я знала об Оране? А о самом князе? Да по сути ничего!
Во дворце одного я провела около двух месяцев, но больше общалась с его помощниками, чем с ним самим.
Впрочем, наши встречи, пусть и немногочисленные, остались в памяти. Принц был начитан, легко вел светскую беседу, разбираясь не только в воинском искусстве, что естественно для степняка, но и в музыке, поэзии. А уж его размышления о других цивилизациях, следы которых находили в пустынях султаната, заставляли меня благоговейно молчать, опасаясь сбить плавно текущую речь.
Со вторым мы тоже делили крышу над головой, что не мешало ему оставаться для меня совершенной загадкой.
— Ничего! — развела я руками, воспользовавшись моментом, чтобы осмотреться вокруг.
Мне это не слишком-то и помогло. Кустарник ограждал аллею двумя рядами с каждой из сторон.
Сначала — невысокий, доходивший мне до пояса. Широкий, ровно подстриженный, что создавало впечатление идеально прямой дорожки, приподнятой над землей. Затем еще один, значительно выше и густой настолько, что сквозь него невозможно было разглядеть узорчатую ограду, которая отделяла парк от улицы.
От входа следом за нами шли три юные барышни в сопровождении дамы в возрасте. Заподозрить их в слежке выглядело большой глупостью. Младшей не больше четырнадцати, старшей хорошо, если года на три побольше.
Еще одна пара: мужчина и женщина, но эти двое мне были известны.
Барон Раковски, наш дипломат в Ровелине. Вернулся в Марикард месяц назад, чтобы сопровождать своих дочерей на императорский бал. Их мать была равнодушна к столичной суете, вот уже несколько лет предпочитая оставаться в доставшемся ей от отца имении на самой границей с северным соседом. И….
— Анастасия Николаевна! — позвал меня князь, вырывая из вязи всплывших из памяти образов. В каждом из них главным действующим лицом была леди Верьер, магиня корпуса.
— Простите, задумалась, — дернув головой, чтобы избавиться от наваждения, выдохнула я. — Так на чем мы остановились?
— Вы ничего не хотите мне сказать? — подозрительно глядя на меня, поинтересовался Северов, бросив быстрый взгляд на Раковского и его спутницу.
— Например? — наивно улыбнулась я.
— Вас ведь что-то поразило?! — продолжил проявлять он настойчивость.
— Меня? — уточнила я, подмигнув младшей из барышень, которая с любопытством смотрела на нас с князем. Им не повезло как раз в этот момент проходить мимо нас. — Вы ошиблись, князь!
— Вы мне не доверяете, — после недолгого молчания, в течение которого мы играли с ним в переглядки, вздохнул Северов. — И как мне вас убедить?
— Давайте вернемся к принцу Орану и его визиту, — предложила я, посчитав, что тема доверия для нас с князем остается слишком скользкой.
Еще одна короткая пауза и Северов кивнул, принимая мой выбор. Отступил, освобождая мне дорогу, когда я продолжила путь, пристроился справа:
— Принцесса Розалия, — произнес он, когда барышни и матрона оказались достаточно далеко от нас. — Император Ассель намерен укрепить отношения с султанатом.
— Но ведь принц Оран женат? — вскинулась я, вспомнив его воинственную спутницу Иллею. Сыны степи предпочитали видеть рядом с собой сильных женщин.
— Но зато принц Эскай — нет, — поправил меня князь. — Он более склонен к наукам и вряд ли когда-либо станет султаном, но смешавшаяся кровь сделает свое дело.
— Политика, — пожала я плечом. — Кто в свите?
— Надеетесь услышать знакомые имена? — уточнил князь, подавая мне руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам.
Аллея закончилась лестницей, ведущей вниз, к пруду. Там находились несколько беседок, из которых можно было наблюдать за водоплавающими птицами со всеми удобствами.
— Меня начинает пугать ваша настойчивость, — опираясь на ладонь князя, усмехнулась я. — Завели девушку в практически пустынное место….
— Вы рассматриваете нашу прогулку с этой точки зрения? — ничуть не смутился Северов. Более того, мои слова его явно позабавили. — Нас видели. К тому же, на вас весьма сильный защитный амулет. Опасаться нечего.
— Вы уверены? — засмеялась я, иронично посмотрев на князя.
— Уверен? — нахмурился он, явно не понимая намека. Пока думал, мы успели преодолеть уже половину лестницы. — Ах, вот вы о чем! — неожиданно задорно воскликнул он и… подхватив меня на руки, прижал к себе. — Вы правы, Анастасия Николаевна, я просто не могу не воспользоваться этой ситуацией.
Я провоцировала, но до этого мгновения не осознавала, что князь может отреагировать на мои слова подобным образом. И вот теперь изумленно смотрела на него, не в силах решить, то ли мне начинать вырываться, то ли закричать, то ли… просто наслаждаться близостью. Чувствовать, насколько бережно держат меня его руки, слышать, как ровно бьется его сердце….
— Отпустите, — так ничего и не решив, попросила я.
— Не могу, — хитро прищурившись, ответил он.
— Почему? — ловя себя на том, что упиваюсь развитием событий, уточнила я.
— Потому что, — обошелся он классический отговоркой.
— Даниил Федорович! — попыталась я проявить настойчивость… надеясь, что не поможет.
— Да, Анастасия Николаевна? — с улыбкой отозвался он, ступая на деревянный помост, который окружал пруд и отпуская меня. Когда удостоверился, что я твердо стою на ногах, сделал шаг назад, чуть наклонился, словно для того, чтобы поправить полы кафтана….
Я невольно посмотрела наверх, догадываясь, что скрывалось за его действиями. Увиденному не удивилась — у нас с князем имелись свидетели, объяснив самой себе и причину поведения Северова.
С сожалением….
* * *
Вечер выдался тихим и спокойным.
Князь, передав меня из рук в руки матушке и извинившись, что вынужден нас оставить на некоторое время, покинул дом. К ужину, как и следовало ожидать, он не вернулся.
Не появился и Соул, прислав весточку, что задержится во дворце императора. По какой именно причине, я догадывалась. Дело ювелиров и побег Эвелин Эмермет.
Девушку нашли именно там, где и предположил Вильен — у тетушки одного из приятелей Ребека, предпочитавший вести уединенный образ жизни и открывавшей дверь лишь для племянника и его друзей. Теперь ее предстояло вернуть отцу так, чтобы не навредить репутации.
Основной проблемой в этом, на первый взгляд, совершенно простом деле, являлась сама Эвелин. Насколько мне было известно, она категорически отказывалась признавать, что всего лишь оказывала помощь Следственному департаменту, продолжая настаивать на своем трепетном чувстве к сыну мастера Ильяса.
Как женщина — женщину я ее понимала, что ничуть не мешало мне считать эти действия неблагоразумными.
— Ты сегодня молчалива, — отставив фарфоровую чашечку на стоявшее на столе блюдце, заметила матушка, сбивая меня с мысли.
Наверное, и к лучшему. Думать о князе Северове с удовольствием доедая пирожные, присланные Николасом Сванетти, на мой взгляд, было не совсем прилично.
— Устала, — протянула я, с удовольствием откидываясь на спинку кресла. Расположились мы с Елизаветой Николаевной в малой гостиной у камина, разожженного по такому случаю.
Да и вечер был свежим, так что огонь добавлял не только уюта, но и столь желанного сейчас тепла.
— Не щадишь ты себя, — укоризненно качнула головой матушка. — Если хочешь….
— Нет, не хочу, — засмеявшись, оборвала я ее. — И не надо больше возвращаться к этому вопросу, — попросила я, заметив тень недовольства на ее лице. — Меня все устраивает.
— А меня — нет, — тем не менее, продолжила она. Заметив, как я "грозно" свела брови, тяжело вздохнула: — Тебе пора замуж….
— За кого? — насмешливо поинтересовалась я. Вставать и демонстрировать свое негодование, было откровенно лень.
— Ну… — протянула она загадочно.
— Князь Северов, — перевела я ее красноречивое молчание.
— Он тебе не приглянулся? — насупилась матушка. Похоже, сочла мои слова едва ли не оскорблением.
— Он?! — возмущенно воскликнула я, бросив быстрый взгляд на Любочку, которая стояла у двери, охраняя наш покой. — Самовлюбленный! Самодовольный!
Мило улыбнувшись, матушка решила уточнить:
— А мы с тобой точно говорим об одном и том же человеке?
— Не сомневайся, — заверила я ее, посмотрев на пустую чашку. Этого оказалось достаточно, чтобы девушка оказалась рядом, чтобы налить мне чаю и пододвинуть вазочку с пирожными. — А как тебе Николас Сванетти? — решила я ее подразнить, разглядывая очередной шедевр кондитера. Корзиночка из теста, заполненная ягодами и залитая сверху шоколадом.
— Он тебе не пара, — не приняв моего шутливого тона, резко ответила матушка. — И дело не в том, что родился отнюдь не в дворянском роду, — поторопилась добавить она. — Ты — вольная птаха, а он — цербер, тебе с ним будет тяжело.
— А с князем? — тут же вернулась я к главной проблеме сегодняшнего вечера. — На мой взгляд, он привык держать все под своим контролем.
— Это — да, — вынуждена была согласиться матушка, — но, это не значит, что он не позволит тебе заниматься любимым делом.
— Елизавета Николаевна! — на этот раз восклицание сопровождалось моим смехом. Я даже пирожное отложила, чтобы не уронить ненароком. — Как вы себе это представляете? Он — дипломат Ровелина. Я — следователь-эксперт Следственного департамента Аркара.
— Это всего лишь Следственный департамент! — вроде как наивно посмотрела она на меня. А то не знала….
Впрочем, о некоторых вещах она действительно не знала. Разговоры на тему моей службы в этом доме были весьма короткими.
— А как вам кандидатура Самюэля Джакса? — вновь подхватив щипчиками крошечную корзиночку, поинтересовалась я.
— Граф совершенно не против вашего союза, — с какой-то потаенной грустью, отозвалась она.
— А вы? — промокнув губы салфеткой, уточнила я, посмотрев на кольцо Сэма, которое продолжало оставаться на моем пальце.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. И как женщина, и как мать, — неожиданно произнесла она, поднимаясь с кресла. Подошла ко мне, встала за спиной. — Вы с Самюэлем слишком похожи, для обоих жизнь — игра. Будет идти время, а вы так и не поймете, что упустили более важные вещи, чем ваши расследования.
— Хорошо, — согласилась я с ней, — а Энгин Паррей?
— Энгин? — матушка обошла кресла, остановилась напротив. — И когда этот паршивец все успевает? — хмыкнула она недовольно.
— Паршивец?! — изумилась я. Чтобы услышать от матушки нечто подобное, нужно очень постараться. — И чем виконт заслужил столь трепетные чувства?
— Тем, что пошел в папочку! — не задержалась она с ответом. — Мой тебе совет, держись от этого парня подальше.
— А что-нибудь более конкретное? — расправив складки на юбке (лишь бы занять руки), попросила я.
— Надеюсь, ты не считаешь его просто… — она замялась, — как это у вас называется… боевиком?
— Нет, — усмехнулась я. — Уже нет, — поправилась, успев заметить, как по ее губам скользнула довольная улыбка. — Но какое это имеет отношение к "паршивцу"?
— Было там что-то, про него и магиню… — начала матушка, задумчиво посмотрев на меня. — Вряд ли ты слышала….
— Подождите, — перебила я ее, вновь вспомнив про вопрос, который хотела задать. — Вы не знаете, как давно встречаются леди Верьер и господин Шаес?
— Леонидия Верьер? — переспросила она. Задумалась, потом качнула головой, словно чего-то не понимая. — Ты в этом уверена?
История с анекдотом получала свое продолжение.
Николас и Леонидия не терпели друг друга. Что-то старое, уже устоявшееся. Да и ту неприличную историю Сванетти принес не из корпуса, а обходя аптеки и террариумы.
Утром он рассказал ее Вилю, который поделился со мной — считая скорее другом, чем барышней. Немногим позже среди слушателей Николаса оказался и Шаес.
Вечером то же самое я услышала от леди Верьер, которая незадолго до этого общалась с помощником Соула.
В цепочке не хватало звеньев, но я никак не могла забыть тот задорный смех Леонидии и румянец на ее щеках. Стояла она в этот момент именно с Шаесом.
Что это мне давало? Ровным счетом — ничего, но ведь никак не уходило из памяти, возвращаясь вновь и вновь.
— Доказательств у меня нет, — пожала я плечами.
— У нее была связь с бароном Раковски, но они вроде как расстались, — заметила матушка, продолжая о чем-то думать. — С ними связана какая-то нехорошая история. Вроде как пропали важные документы именно в ту ночь, когда у него находилась леди Верьер. Потом она пылала страстью к вашему Кармиру….
— Будь что серьезное, она не служила бы сейчас в корпусе, — возразила я. — Да и барон остался на своем месте.
— Тебе виднее, — кивнула матушка. — А что касается Леонидии и Шаеса, я присмотрюсь, если тебя это интересует.
— Очень, — поднялась я. — А не выпить ли нам вина? — перевела я тему.
— Вина? — удивленно вскинулась она. Взгляд стал лукавым: — И как раз поговорим о Данииле.
— Если по-другому никак… — засмеялась я, не пропустив краткости ее обращения. Повернулась к Любочке: — Принеси матушкино любимое.
— Как прикажете, госпожа Анастасия, — присела она, скромно опустив глазки в пол.
Я так и поверила! Эта девушка великолепно держалась в седле и неплохо стреляла из пистоля. Говорила на двух языках и знала лекарское дело, разбираясь в некоторых ядах.
Ради чего принимались подобные предосторожности, мне было известно. Как и реальная причина, заставившая когда-то матушку покинуть Ровелин. Ею был князь Ринат, поспособствовавший, как оказалось, скорой смерти мужа Елизаветы Николаевны.
— Он — хороший мальчик, — взяв под руку, матушка потянула меня за собой к шкафу, в котором стояли привезенные из Ровелина книги. Та, в которой было изображено генеалогическое древо рода Волконских, тоже находилась там. — А то, что иногда бука….
Договорить ей не дала ворвавшаяся в гостиную Любочка:
— Елизавета Николаевна, там….
На ее белом передничке алели свежие следы крови….
* * *
— Поддержите его со спины, — приказным тоном попросила я матушку, когда Петро помог мне довести князя до кровати в его покоях. — Я вызову оперативную группу и дежурного лекаря, — продолжила я, как только Елизавета Николаевна приняла на себя вес тела Северова.
Прежде чем уложить, его требовалось раздеть.
— Нет! — процедил он сквозь зубы, и даже качнул головой, тут же скривившись. — Не надо!
Я скептически посмотрела на него, но… отступила первой — взгляд Северова был твердым, требуя исполнить сказанное.
— Хорошо, — вынуждено согласилась я, — я сначала осмотрю вас, а потом приму решение. — Не дожидаясь реакции, повернулась к Любочке: — Теплую воду, бинты, губку и лекарскую сумку.
Обошлось без: "Как прикажите!", девушка просто выскочила за дверь, точно зная, когда нужно сначала делать, потом говорить.
— Петро, — кивнула я мужчине на князя, — помогай.
— А может… — прохрипел Северов, явно не ожидая от меня такой прыти.
— Тогда, оперативная группа и дежурный лекарь, — оскалилась я, наклоняясь к князю.
Кафтан был прорезан в нескольких местах, но кровью пропитался только в двух: левая пола на уровне живота и правый рукав, но этот значительно меньше. С него мы с Петро и начали.
Как ни аккуратно действовали, но Северов шипел и бормотал что-то нечленораздельное, все время, пока мы избавляли его от одежды. Обезболила я едва-едва, лишь бы не довести до шока. Большего пока не могла позволить.
— Сколько их было? — поинтересовалась я, когда следом за кафтаном на пол полетел и камзол. Оставалась только ставшая пятнистой рубашка.
— Шестеро, — выдохнул он облегченно. Хоть какая-то, но передышка.
Пока Северов чуть отвлекся, отвечая мне, Петро наклонился, вроде как что-то поправить и… резко рванул рубашку, разрывая ее на две части.
К чести князя, тот только охнул, когда прилипший кусок ткани обнажил края раны, и откинулся на подушки, на которые уложила его матушка.
Любочка вбежала в комнату как раз в этот момент. Поставила на стоявший рядом стул глубокую чашку, кувшин, рядом положила губку. Раскрытую сумку, в которой лежали и бинты, пристроила у моих ног, чтобы было удобно.
— Сейчас будет больно, — предупредила я, чуть приспустив пояс его брюк. Стесняться, как и восхищаться его телосложением, мне было некогда.
— Куда уж сильнее, — прокряхтел он, попытавшись приподнять голову, явно желая посмотреть, что я собираюсь делать, но Любочка была начеку, тут же придержав его за плечи.
— Настенька… — вздохнула у меня за спиной матушка.
Я только иронично хмыкнула:
— Давайте вспомним, у кого из нас высший балл по лекарскому делу.
Ответить мне никто не успел, я, довольно грубо раздвинула края раны, провела внутри рукой, пачкая пальцы выступившей кровью. Когда выпрямлялась, старалась не смотреть на покрывшееся потом лицо Северова.
Подойдя ближе к светящемуся шару, коснулась рукой амулета. Кровавый след лег на металл и… ничего не произошло, добавив мне оптимизма. На оружии, которым ранили князя, яда не было.
— Вам повезло, — вернулась я к кровати. Вновь наклонилась, приложила ладонь к кровоточащему боку, закрыла глаза. Брюшина, пласты мышечной ткани, подкожный жировой слой, кожный покров…. Еще раз, но уже по расширяющейся спирали, проверяя, не задеты ли близлежащие органы. — Вам дважды повезло. Рана глубокая, но не настолько, чтобы говорить о серьезных последствиях, — "обрадовала" я его, перейдя к магическому прижиганию самых крупных из поврежденных кровеносных сосудов.
— Моя лошадь….
— Предлагаете бросить вас и заняться вашей лошадью? — не открывая глаз, уточнила я.
Кровь толчками "била" мне в ладонь, рвалась на свободу, но была вынуждена усмирять свой норов, отступая перед напором магического огня.
— Она меня спасла…. - выдавил из себя Северов.
— Серьезный аргумент, — согласилась я, не прерывая своего занятия. Как ни жаль было князя, более облегчить его боль я пока не могла. Требовалось чувствовать тело, ощущать в нем жизнь, чтобы не пропустить очаги будущего омертвления.
— Лощадью занимаются на конюшне, — вместо меня, князя успокоил Петро.
И чего, спрашивается, тянул?
— Спасибо! — прошептал тот. Судя по всему, уже был готов отключиться.
— Еще немного… — не то попросила, не то предупредила я, проводя двумя руками над раной, очерчивая границы сброшенного заклинания. — Ну, вот и все, — открывая глаза, произнесла я, заметив, как расслабилось лицо князя. — Теперь осталось только вас отмыть и зашить.
— А магией? — как-то… жалобно, посмотрел он на меня.
— Магия, — смачивая губку водой, строго начала я, — не может заменить собой восстановительную работу самого тела. Я могу ускорить заживление, но за это вы заплатите продолжительной слабостью. Или магически стянуть края раны, но это, как плотную ткань сшить тонкими нитями. Рано или поздно, но они могут разорваться, создав новые проблемы.
— Я должен быть завтра на балу, — ошарашил меня князь.
Вот ведь….
— Об этом стоило подумать раньше, — стирая кровь с его тела, буркнула я.
Губка мягко скользила по коже, убирая кровавые следы, открывая все великолепие сильного, тренированного тела.
Да… именно на таких… совершенных экземплярах мы в свою время и изучали анатомию. Крепкая шея, широкий разворот плеч, развитая грудная клетка… не как у пловца — борца. Впрочем, одно не исключало другого. Рельефный живот, к которому руки тянулись сами…. Коснуться, ощутить его упругость….
Меня отрезвил взгляд князя. Понимающий такой взгляд….
— Убери воду, — словно ничего и не прозошло, попросила я Любочку. Когда она выполнила мою просьбу, поставила на стул вторую чашку. Налила туда немного воды из кувшина, добавила настои нужных трав, окунула чистую губку. — Хотите, я вас усыплю? — Я могла гордиться собой. Голос звучал ровно, да и щеки, похоже, не горели.
— Я похож на неженку? — едва ли не возмутился Северов.
Я окинула быстрым взглядом предоставленную обозрению часть тела. Следы четырех шрамов, заработанных до встречи со мной, были едва заметны, но… были.
— Нет, не похожи, — столь же спокойно ответила я, еще раз, более тщательно, обрабатывая уже практически не кровоточившую моими стараниями рану, — но какое отношение это имеет к моему предложению?
Матушка многозначительно хмыкнула, Петро посмотрел укоризненно. Мол, может не стоит именно сейчас….
Стоило, ему лучше было отвлечься от того, что я делала. А то, что разговор отнимал силы… у меня было средство, чтобы их довольно быстро восстановить.
— Вроде как безразличие к боли, — выдал князь, глядя на меня с любопытством.
— Безразличие к боли, это — глупость, — без труда парировала я. — К ней нужно относиться с должным вниманием, потому что именно боль является основным глашатаем тела, которое не может говорить с нами иным способом.
— Мой лекарь мне об этом не говорил! — почти "оскорбился" князь.
— Наверное, считал вас достаточно умным, чтобы понять это и самому, — промокнув рану чистой тряпицей, отозвалась я. — Люба, пока я буду шить, займись царапиной на руке.
Та приподняла бровь — царапина на руке выглядела весьма неприглядно, но кивнула и, прихватив все необходимое, перешла на другую сторону кровати.
— Готовы? — я вновь посмотрела на Северова. Бледность стала более отчетливой, крови он потерял немало.
— А если нет? — сменил он тактику общения.
— Матушка, прикажите приготовить наш напиток, — улыбнулась я князю. Елизавета Николаевна уже успела направиться к двери. — Петро, придерживайте Даниила Федоровича.
Следующие десять минут были весьма напряженными. И не только для Северова. Навыков я не потеряла — раз в три месяца мы в обязательном порядке проходили краткий курс оказания помощи, но предпочла, чтобы на моем месте сейчас находился опытный лекарь.
Когда я закончила, влажным у меня был не только лоб, но и спина. И не только из-за неудобного положения.
— Ну, вот и все, — выпрямилась я, вздохнув я с облегчением, когда лента бинта плотно прижала к телу повязку со специальной мазью, в состав которой входили, в том числе, и магические компоненты. — Теперь только ждать результата.
— Он может быть и плачевным? — нашел в себе силы усмехнуться Северов. Вот только во взгляде было сожаление. Он словно извинялся за то, что я была вынуждена им заниматься.
— И не надейтесь, — довольно бодро хмыкнула я. — Но мне придется сообщить о вашем ранении, — добавила, воспользовавшись тем, что князь слегка расслабился.
Взвешивал он недолго:
— Только господину Соулу.
Меня этот вариант полностью устраивал:
— Я отправлю ему вестника, — кивнула я, лишь теперь более внимательно осматривая комнату. Мне предстояло провести в ней ночь, надо было придумать, как это сделать, не создавая раненому дополнительных неудобств.
— Елизавета Николаевна, — обратился вдруг князь к матушке. Та уже успела вернуться с кувшином, над которым курился легкий парок. — Мне…. — Северов не выглядел смущенным, но что-то такое мелькало, наводящее на соответствующие мысли.
Сглотнув улыбку, остановила Елизавету Николаевну, которая уже собиралась прийти князю на помощь:
— Петро, — позвала я старшего лакея. Когда тот приблизился, показала на Северова: — Помоги князю. Переодеться — тоже. И переставь кушетку поближе к кровати.
— Зачем? — недоуменно посмотрел на меня болезный.
— Зачем? — повторила я за ним. — Затем, что в ближайшие шесть часов после лечебного магического воздействия рядом с пациентом должен находиться лекарь.
— А….
— А Любочка не может, — насмешливо улыбнулась я. — Кто лечит, тот и наблюдает. — Дожидаться возражений не стала: — Вернусь через полчаса. Надеюсь, к этому времени вы будете уже спать.
Рассмеяться, вспоминая выражение лица князя, я позволила себе, лишь выйдя в коридор. Но было в этом смехе не только веселье — выглядел он весьма уморительно, но и облегчение. И от того, что все закончилось, и от того, что Даниил был жив….
