Глава 12
— Вы удивительно точны, Ваше Сиятельство, — велеречиво произнес Энгин, поднимаясь навстречу князю. — Я могу надеяться, что на этот раз Ваше присутствие рядом с госпожой Анастасией не поставит ее жизнь под угрозу?
— Можете, — безразлично бросил Северов, подходя к моему столу. — Анастасия Николаевна, я подожду вас на улице.
— Я не задержу, — убрав в стол папку, которую закрыла, как только князь вошел в кабинет, ровно ответила я. — Не больше пяти минут.
— Это не принципиально, — посмотрев на меня… с каким-то прагматичным интересом, заметил он и направился к двери. — Я буду на крыльце.
— Князь… — многозначительно протянул Виль, как только Северов вышел. — Важная персона!
Выглядел при этом мой эксперт просто уморительно. Во взгляде что-то типа обожания, на лице — подобострастие.
— Его Сиятельство! — строго поправил его Энгин. — Или — Ваше Высочество? — уточнил он почему-то у меня. — Кажется, он достаточно близок по крови к императорскому дому?
— Близок, — подтвердила я, продолжая убирать со стола бумаги, — но не настолько, чтобы быть Высочеством.
— И его это не беспокоит? — тут же "насторожился" Паррей.
— Подозреваешь в заговоре? — вернув сложенную стопку на место, вопросительно посмотрела на него. Улыбку пока еще удавалось сдерживать.
— А почему нет? — вроде как обиделся Энгин. — Будь я… достаточно близко….
— Ты записывай, записывай! — грозно прикрикнул на меня Виль, тут же схватив первый попавшийся лист бумаги. — Главе службы безопасности Аркора… — забубнил он себе под нос, выводя карандашом. — Бросил быстрый взгляд на Энгина: — Ты говори, говори….
— Да ну вас, — насупившись, отмахнулся мой телохранитель, — тут все так серьезно….
Засмеялся он первым, мы с Вильеном лишь подхватили. Хорошая разрядка после событий сегодняшнего дня. Новости, которые принес Виль, практически полностью меняли наше представление о деле ювелиров.
Практически….
Николас и Сэм должны были либо подтвердить новую версию, либо ее опровергнуть.
С мыслью о том, что прежде чем наступит утро, когда все окончательно разъясниться, пройдет еще целая ночь, я вышла из здания. Энгин довел меня до двери, но предпочел с князем больше не встречаться.
Северов оказался не один, беседовал с Соулом и Маркони. Стоило мне появиться, разговор тут же прекратился.
— Судя по азарту в глазах, они что-то нашли, — первым на мое появление отреагировал Маркони.
— Как только будет результат, вы о нем сразу же узнаете, — обтекаемо ответила я. — Князь… — повернулась к Северову. Не знаю, что было в моих глазах, но на лице Маркони читалось огромное желание немедленно узнать все, о чем я говорить не собиралась.
— Прошу меня простить, господа, — проявил понятливость князь. Согнул руку, предлагая мне на нее опереться….
Я сделала вид, что не заметила, первой направившись к стоявшему рядом с крыльцом экипажу. Что-что, не разглядеть на нем герб рода Северовых я просто не могла.
До дома матушки мы добрались молча. Единственный вопрос, который я задала, касался моей просьбы предоставить сведения об Ольге Вертановой. Единственный ответ со стороны князя — ему нужно еще несколько дней.
Я сочла его положительным.
Встречала нас сама Елизавета Николаевна. Петро стоял в сторонке. Когда наши взгляды встретились, едва заметно кивнул в сторону ковра. Я, как настоящий заговорщик, с теми же предосторожностями чуть опустила голову.
Матушка, не пропустив нашего "обмена" укоризненно вздохнула. Князь… продолжал выглядеть невозмутимо. На этом мы и расстались. Комнаты, которые отвели Северову, находились на первом этаже дома, мои — на втором. Елизавета Николаевна подняться наверх вместе со мной не смогла — ей требовалось проверить, как шла подготовка к ужину.
Подошла она, когда я уже переоделась в домашнее платье и теперь сидела перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Светлая кожа, зеленые глаза, тонкие черные брови, длинные ресницы, волосы цвета темного шоколада…. Матушка говорила, что во мне поровну и от отстраненной холодности севера и от завораживающих тайн востока.
Ей было виднее.
— Как же ты меня напугала! — Я настолько задумалась, что шагов Елизаветы Николаевны не услышала. — Настенька! — она резко захлопнула дверь спальни, быстрым, решительным шагом прошла те несколько шагов, что нас разделяли, и практически упала на колени перед пуфиком, на котором я устроилась. Сжала мои ладони. — Девочка моя!
— Матушка! — я попробовала вскочить, чтобы поднять ее с пола, но лишь дернулась, тут же отказавшись от своего порыва. Ей нужно было то, что сейчас происходило. Нужно, чтобы унять те тревоги, следы которых легли тенями под ее глазами.
— Пообещай мне…. — Она замолчала сама, протяжно вздохнув и закрыв на мгновенье глаза. — Я прошу тебя….
— Ты мне уложишь волосы? — жалобно протянула я. Наклонилась, ласково поцеловала ее в щеку. — Я не знаю, что с ними делать. — Отстранилась, глядя с заискивающей улыбкой.
— Волосы? — растерянным ее взгляд был недолго. — И вот в кого ты у меня такая?! — поднимаясь с колен, укоризненно качнула она головой.
— Какая? — поймав ее за руку, лукаво посмотрела на матушку снизу вверх. — Умненькая или хитренькая?
— В том-то и дело, — поцеловав меня в лоб, хмыкнула она, — что и умненькая, и хитренькая.
— Тогда — в тебя, — убежденно заверила я ее. Прижала ее ладонь к губам: — Прости меня….
Она опять вздохнула, посмотрела на меня…. В ее глазах была грусть и решительность:
— Ты стала совсем взрослой, Настенька, — наконец произнесла она, — и не мне тебе указывать, как жить, но об одном я все-таки хочу попросить….
— Не надо, матушка, — поднялась я, позволила ей себя обнять. — Я обещаю, что буду думать, прежде чем что-то сделать.
Если судить потому, как хмыкнула, не сильно-то она мне и поверила.
— Садись, — рывком оттолкнув меня, указала на пуфик. Ее глаза были влажными, но она быстро взяла себя в руки, — сделаю из тебя девушку, а то пацанка — пацанкой!
Спорить я не стала. В отличие от других видов магии, бытовая давалась мне с трудом.
— Матушка, — глядя, как Елизавета Николаевна пропускает сквозь пальцы пряди волос, решила я сменить тему, — а ты дочь графа Вертанова знала?
— Дочь графа Вертанова? — переспросила она, встретившись взглядом с моим отражением. — Ты про которую из них?
— Из них? — удивилась я. — Я думала, что Ольга была единственной.
— Нет, — закончив с одной стороной, она внимательно осмотрела результаты своего труда. Что-то ей не понравилась, она вновь запустила ладонь под волосы, приподнимая их. — С Юлией — старшей, мы были подругами, два года жили в одной комнате в пансионе. А вот Ольгу я знала хуже. Она была любимицей графа, и лет с десяти сопровождала его в дипломатических поездках.
— Вы сказали — были? — уточнила я, с интересом наблюдая за своим преображением.
Волосы под руками матушки стали более объемными, мягко обрамляя мое лицо, подчеркивая чуть раскосый разрез глаз и линию бровей.
— Юлия погибла, — в ее глазах появилась печаль. — Это долгая и грустная история.
— А Ольга? Говорят, она была одной из жен султана Марада?
— Говорят, — не очень весело усмехнувшись, отозвалась она. — А еще говорят, что Мурад поселил ее в своем дворце, спасая от опасности, которая угрожала ей и Юлии.
— Так твоя подруга тоже жила в султанате? — стоило признать, что ничего подобного услышать я не ожидала.
Ответом стал тяжелый бой часов. Семь вечера….
— Ну вот, — матушка отошла, склонила голову к плечу, рассматривая меня внимательно. — Ты у меня красавица.
Я покрутила головой, улыбнулась довольно:
— Спасибо!
— Раз — спасибо, — лукаво посмотрела она на меня, — выполни одну мою просьбу. Совсем маленькую.
— Ну, если маленькую… — протянула я капризно. — Что я должна сделать?
— Ничего, — она смешно наморщила нос, — только пообещать не обижать князя. Хотя бы только сегодня.
— Я?! — возмущенно воскликнула я. — Князя?!
— Мы договорились? — она все еще продолжала улыбаться.
— Но только сегодня! — вроде как тяжело вздохнула я. — Но ты мне не ответила, — напомнила я про свой вопрос.
— Не сейчас, — дернула она плечом. — Фарих должен подъехать в четверть восьмого.
— Ах! — всплеснула я руками. — Фарих обещал….
Елизавета строго погрозила мне пальчиком и направилась к двери:
— Помни, ты обещала!
В комнате я не задержалась, только просмотрела почту, которую Светлана привезла в дом матушки вместе с моими вещами. Писем было три. Официальное приглашение на бал в императорском дворце, весточка из лекарского дома с разрешением навестить Лалу на следующий день и конверт без подписи, в котором лежали несколько золотистых песчинок. После посещения султаната подобные я получала регулярно, раз в два-три месяца. По словам матушки, которая знала обычаи востока значительно лучше меня, это был знак тайного покровительства.
Убрав послания в шкатулку и окинув свое отражение в зеркале еще одним придирчивым взглядом, я вышла из комнаты.
Мягкие ковры скрадывали мои шаги, а приглушенный свет магических светильников, делавший нечеткими лица на развешанных по стенам портретах, добавлял окружающему антуражу загадочности.
Или мне просто так хотелось думать….
Спустившись по лестнице вниз, я остановилась у одной из колонны, решая, куда пойти. Судя потому, что Петро занимал свой пост неподалеку от двери, гости пока еще не подъехали, так что в большой гостиной мне делать было нечего. Выйти на террасу… я обещала матушке, что буду вести себя благоразумно. Заглянуть в библиотеку….
Выбирать не пришлось, если только сдвинуться чуть в сторону, чтобы остаться вне поля зрения князя и Елизаветы Николаевна, которые вышли из коридора, ведущего к гостевым комнатам. Направлялись они в мою сторону, разговаривая о чем-то малоприятном.
Вот между нами десять шагов… семь… шесть….
— Амулет ошибиться не может, это не она, — твердо произнес князь, убеждая в чем-то матушку. — Но я об этом говорил и раньше.
— Мне все равно страшно, — глухо отозвалась Елизавета Николаевна. — Если с ней что-нибудь….
Северов остановился… нас разделяли лишь две стоявшие рядом колонны:
— Лиза, я тебе обещаю, — начал он жестко, — Настю я уберегу, чего бы мне это не стоило!
Матушка его словно и не услышала:
— Неужели Ринат….
— Замолчи! — довольно грубо оборвал ее князь. — Это — моя проблема. Пока не прибыл Аль Абар, я с нее глаз не спущу.
— Я — боюсь! — вместо того чтобы успокоиться, воскликнула Елизавета Николаевна. Отчаянно! Обреченно!
Мои надежды на продолжение разговора не сбылись. Задорно звякнувший колокольчик на двери, возвестил о появлении гостей, так и оставив меня с вопросом, какое отношение к происходящему в последнее время имел наследный принц Ровелина….
* * *
За столом сидели парами. Соул рядом с матушкой во главе стола — более чем прозрачный намек на повод для ужина, Северов и я — по правой стороне, Маркони с Матильдой — напротив.
Милое, ни к чему не обязывающее общение, разговоры о скором балу в ратуше, еще об одном — в императорском дворце, об открытии сезона уличных театров, о новой пассии императора Асселя, той самой леди Исабель — барышне примечательной не только своим бюстом, но и великолепным голосом.
Я старалась не отставать, вставляя в нужных местах реплики и время от времени реагируя на очередную новость изумленным взглядом. Размышлять о случайно услышанном мне это не мешало.
А подумать было над чем. Достаточно вспомнить об имени наследного принца, прозвучавшем в сочетании с негодующим восклицанием матушки, чтобы осознать, насколько все серьезно. Елизавета Николаевна никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяла себе высказываться негативно в отношении императорского дома Ровелина. Родина для нее была свята! Император, как ее олицетворение, тоже.
Увы, чтобы делать какие-либо выводы, информации оказалось маловато. Не той, чтобы отреагировать эмоционально, другой… необходимой для четкого понимания происходящего. Одно успокаивало — я знала, где ее можно добыть. Один из моих бывших преподавателей достаточно долго прожил в Ровелине и продолжал интересоваться всем, что касалось империи.
— Вы сегодня необычайно рассеянны, — сбил меня с очередной мысли князь. Произнес достаточно громко, за столом на мгновение стало необычайно тихо.
Что ж, он был прав. Моя последняя фраза не имела никакого отношения к разорванной помолвке Аннет Штудер, о которой поведал Соул.
— Думаю, — "призналась" я, переглянувшись с матушкой.
В ответ та демонстративно закатила глаза, давая понять, что не против слегка повеселить друзей.
— Я могу узнать, о чем? — спросил Северов, оправдав мои ожидания.
— Конечно, — не стала увиливать я. — Понимаете, князь, — я даже чуть развернулась к нему, успев заметить, как матушка опустила голову, пряча улыбку, — под яблонькой места больше нет, а вишенку мне жалко.
— Под какой яблонькой? — недоумение князя было вполне искренним.
— Ну, той, которая в саду! — даже слегка "обиделась" я. — На нас с вами покушались неподалеку от нее.
— И для чего там не хватает места? — "подыграла" мне Матильда. Жена Маркони была подругой Елизаветы Николаевны, так что не раз слышала о наших семейных розыгрышах.
— Для трупа! — негодующе воскликнула я. — Петро ковер уже приготовил, а закапывать будет некуда!
— Какого трупа? — свой вопрос Северов задал с каменным лицом.
— Тебе стоит сказать все сейчас, пока она не продолжила, — едва ли не смеясь, потребовала матушка у Соула, не дав мне закончить развлечение.
Я огорченно вздохнула, но была вынуждена оставить в покое князя и повернуться к главе департамента:
— И?! — требовательно протянула я, глядя на Соула.
Тот улыбнулся одними глазами, а мне вдруг стало одновременно радостно и… больно. Мы с матушкой всегда были вдвоем, а ведь вот это… трепетное счастье, которое я видела в глазах и Фариха, и Елизаветы Николаевны, могло засиять в них раньше.
Не засияло! И пусть причиной был не мой эгоизм, а ее чувство ответственности передо мной, я все равно чувствовала себя виноватой.
Прошлого было не изменить, но вот настоящее и будущее….
Фарих поднялся, обвел нас взглядом — я чуть склонила голову, давая ему свое благословение, и заговорил:
— Дамы и господа….
Я протяжно вздохнула, скептически приподняв бровь.
Соул мгновенно исправился:
— Друзья…. — В его голосе послышались мягкие нотки.
Вот что делает с мужчинами любовь!
— Нет! — подскочила я негодующе. — Все приходится делать самой!
Матушка закрыла лицо руками, ее плечи вздрогнули от смеха.
— Может, я все-таки сам? — обреченно уточнил у меня Соул.
— Сам — в департаменте, — категорично заявила я, стараясь не смотреть на Маркони, который разглядывал меня, словно прикидывая, как еще можно использовать мои таланты. — Итак, — продолжила я строго, — я должна предупредить вас, что отказ от сказанного в присутствии свидетелей будет трактоваться, как попытка ввести следствие в заблуждение и наказываться в соответствии с законами, действующими на территории империи Аркар. Вам понятно мое предупреждение?
— Да! — коротко, но четко ответил Фарих.
Елизавета Николаевна убрала руки от лица, укоризненно качнула головой…. Я бы поверила, но сдержать довольную улыбку ей не удавалось.
Князь, за все это время не произнесший больше не слова, многозначительно хмыкнул и вальяжно откинулся на спинку стула.
Кто был совершенно невозмутим, так две девушки, которые прислуживали за столом. Матушкина выучка! Ну и постоянная тренировка, жить спокойно в этом доме не умели.
Я вышла из-за стола, прошлась по гостиной, задумчиво глядя в пол. Затем резко подняла голову и спросила:
— Как вы относитесь к женщине, которая сидит рядом с вами?
Матушка прыснула в кулачок, Матильда довольно кивнула, мол, так и продолжай. Маркони тоже выглядел удовлетворенным данным развитием событий. Жаль, в этот момент я как раз оказалась за спиной князя, так что выражения его лица видеть не могла.
— Очень хорошо отношусь, — как-то невнятно выдавил из себя Соул, включившись в игру.
— Очень хорошо?! — возмущенно переспросила я, бросив быстрый взгляд на дверь. Словно оценивая, далеко ли придется тащить. — И это все, что вы можете сказать?!
— Очень, очень хорошо, — попытался он исправиться, заискивающе посмотрев на меня.
Я заложила руки за спину и подошла ближе:
— К сожалению, вот это ваше: "Очень, очень…", не слишком-то и тянет на признание.
Соул "испуганно" сглотнул, сцепил руки в замок:
— Я ее люблю, — чуть слышно произнес он, низко опустив голову.
— Что? — наклонившись вперед, переспросила я. Потом выпрямилась, обвела торжествующим взглядом остальных: — Вы что-нибудь слышали?
Чета Маркони была дружна в своем непонимании, о чем идет речь, а вот Северов предпочел остаться нейтральным свидетелем происходящего.
Добавив к накопившимся к нему претензиям еще и эту, я продолжила, вновь обратившись к Соулу:
— Как видите, для присутствующих здесь господ ваш ответ прозвучал слишком невнятно, чтобы я могла признать, что вы ответили на мой вопрос.
— Я прошу вызвать адвоката! — неожиданно вскинулся Фарих, победно глядя на меня.
— Адвоката? — "оскорбленно" переспросила я. — Ах, вам еще и адвоката подавай! — рявкнула я, посмотрев на него грозно. — Да я тебя… — уперев руки в бока.
— Я все скажу! — очень правдоподобно взвизгнул Соул и повернулся к матушке. — Милая, — совершенно другим тоном начал он, — я люблю тебя и прошу стать моей женой.
У меня, как и у Елизаветы Николаевны, на глазах были слезы, но сдаваться так просто я не собиралась:
— И это все? — "ошарашенно" протянула я, разведя руками. — Милая…. Люблю…. Прошу….
Теперь на меня действительно смотрели с недоумением, не зная, чего ожидать дальше. Да, я слегка переигрывала, но, надеялась, что это того стоит.
— Елизавета Николаевна, — подошла я к матушке, подала ей руку, — не могли бы вы подняться и встать туда? — я указала на свободное место рядом с камином.
В ответ на ее вопросительный взгляд, кивнула: "Я знаю, что делаю".
Она встала и отошла от стола, я же вновь повернулась е Фарихк:
— Господин Соул, прошу вас проследовать за мной.
Спорить он не стал, доверившись реакции матушки и, молча, вышел вместе со мной из гостиной.
— Всему вас надо учить, — ворчливо буркнула я, успев опередить его с вопросом. — Сейчас в доме погаснет свет, вы быстренько заходите, быстренько хватаете матушку и быстренько выносите. А я — отвлеку всех остальных.
— Зачем? — искренне "не понял" он.
— Затем, — устало вздохнула я, — что моя матушка заслужила быть похищенной любимым мужчиной.
Что порадовало, больше возражений не последовало, и когда свет действительно погас, Соул сделал все, как я и просила.
Я тоже не подвела. Был визг, две разбитые вазы и смех, когда выяснилось, что вместе с матушкой из гостиной пропал и ковер, на котором она стояла.
О том, насколько я права, мне предстояло выяснить только утром. Пока же… на мои плечи свалилась роль хозяйки. Ужин продолжался….
* * *
Благодаря чете Маркони остаток вечера прошел мило и уютно. Мы много смеялись над рассказами главы семейства о первых годах их совместной жизни, над проказами детей, которых они безмерно любили, не забывая и повод, который нас всех собрал.
Не отставал и князь, скинувший маску высокомерного сноба и показавший себя совершенно с другой стороны — милого собеседника, который способен и сам искрометно пошутить, и посмеяться над чужой шуткой.
Не сказать, что это полностью примирило с его неизбежным присутствием в моей жизни, но хотя бы слегка успокоило. Все оказалось не так страшно, как я боялась.
Маркони покинули нас без четверти одиннадцать. Было заметно, что им не хотелось расставаться с нами, но… все хорошее имело обыкновение заканчиваться значительно быстрее, чем плохое.
— А причем тут ковер? — негромко поинтересовался Северов, когда мы, проводив гостей до экипажа, вернулись в дом.
Опередил, я собиралась вежливо пожелать спокойной ночи и отправиться к себе, полностью выполнив данное матушке обещание не доводить князя. Хотя бы сегодня.
— Самый удобный вариант избавиться от трупа, — решила я отделаться шуткой, поднимаясь по лестнице, ведущей с нижнего уровня большого холла на верхний. — Если быть аккуратным, то никто ничего не заметит. А еще, — остановившись, я обернулась к чуть отставшему Северову, — на востоке так воруют невест.
— У вас не совсем точное представление об этом обычае, — заметил он, бросив быстрый взгляд на те самые две колонны, за которыми я не так давно пряталась. — Девушка, которую выкрали подобным способом, может стать одной из жен, но ее дети никогда не будут наследниками отца. Их так и называют — оркоты, что значит — не продолжающие род.
— Вы были в султанате? — уточнила я, пытаясь вспомнить, где и при каких обстоятельствах упоминалось это слово. К сожалению, память подводила, хоть я раньше на нее и никогда не жаловалась.
— Я — дипломат, — уклончиво ответил он. Поднялся на ступеньку выше: — Вы ведь слышали наш разговор? — На меня он не посмотрел.
— Разговор? — сделала я вид, что не понимаю, о чем именно он спросил.
Теперь уже князь обернулся ко мне, на губах застыла ироничная улыбка:
— Елизавета Николаевна была слишком взволнована, чтобы заметить край вашего платья, я — нет.
— Вы точно уверены, что вы — дипломат? — не собираясь признаваться в содеянном, поинтересовалась я.
Мой вопрос он проигнорировал:
— Они считают, что вы — дочь князя Леонида, — без малейшего напряжения произнес он. Протянул мне руку, предлагая на нее опереться, я от поддержки не отказалась, от такого известия ноги мгновенно ослабели.
— Но ведь это не так?! — позволив Даниилу вести меня за собой, спросила я. — Вы сказали матушке….
— Я должен был ее успокоить, — добавил он мне нервозности. — Но — да, я практически уверен, что это не так.
— Практически… — выдохнула я, чувствуя, как бешено бьется сердце.
Князь Леонид был старшим сыном императора Владислава и будущим правителем Ровелина. Чуть меньше года тому назад неудачное падение с лошади лишило его не только права называться наследником — физическая немощь была одним из критериев, ограничивающих право на власть, но и нормальной жизни. Теперь он просто существовал, не осознавая ничего из того, что происходило вокруг.
Его жена умерла при родах их первенца. Среди магов такое пусть и редко, но все-таки встречалось. Во второй раз жениться он не успел, хоть и был обручен.
Следующим в списке на императорский трон значился князь Ринат….
— Подождите! — я снова остановилась, только теперь заметив, что мы успели подняться на второй этаж. — Но ведь у князя Леонида….
— У него есть дочь вашего возраста. Незаконнорожденная, — довольно спокойно подтвердил Северов, словно речь не шла о государственной тайне. — Император Владислав приказал мне найти ее и вернуть в семью.
— Она не может стать императрицей… — начала я, не сводя глаз с князя.
— Не может, — подтвердил он, — но в ней течет кровь императоров Ровелина.
— И в случае отдельного решения Владислава, ее дети могут стать претендентами, — продолжила я, вспоминая правила наследования, принятые в северной империи.
При всей их сложности и запутанности, главным было то, что последнее слово принадлежало действующему правителю.
— Но ведь….
— Я сказал больше, чем мог, — оборвал меня князь. — И будет лучше, если вы забудете об этом разговоре, помня лишь об одном: мне вы можете доверять. Хотя бы в том, что касается вашей жизни.
Мы с минуту играли в переглядки, я сдалась первой. Противопоставить князю мне было нечего.
— Хорошо, — подкрепив свой ответ еще и кивком, я взялась за ручку двери своей комнаты. — Но вы уверены, что она здесь? — все-таки не удержалась я еще от одного вопроса.
— Двадцать лет тому назад была здесь, — снизошел он до моего следственного любопытства. — И Марикард она не покидала.
— Спасибо, — вполне искренне поблагодарила я князя. — И за вечер, и за предупреждение.
— Главное, чтобы вы ему вняли, — не без насмешки улыбнулся он мне. Склонил голову, выражая свое почтение: — Спокойных снов, Анастасия Николаевна.
— Спокойных снов, Даниил Федорович, — ответила я любезностью на любезность.
Расслабилась я, лишь закрыв за собой дверь. Опасность из абстрактной стала вполне реальной, осязаемой и… весьма серьезной. Если в этой истории действительно замешан князь Ринат, считая, что эта барышня является угрозой для его будущего правления, то двумя покушениями я не отделаюсь.
Я прошла по небольшой, но очень уютной гостиной, вошла в спальню. На кровати лежала приготовленная ночная рубашка из тонкого арлейского кружева и домашний халат. Матушка любила красивые вещи, всячески приучая к ним и меня. Не сказать, что она не преуспела в этом стремлении, но красоте я все-таки предпочитала удобство.
Сняв платье и оставшись в одной сорочке, заглянула в ванную комнату. Похожая на раковину ванна была уже заполнена водой, два кристалла — пенный и согревающий, лежали на широком бортике.
Все было просто прекрасно, если забыть…. Забыть я не могла. Если хотела жить. Князю я верила, но….
— Вам помочь? — заглянула ко мне Светлана.
Улыбнувшись, отказалась. Не только потому, что привыкла к самостоятельности. Хотелось просто побыть одной.
Воду разогрела, чтобы кожа едва терпела, вторым бросила пенный кристалл. Он забурлил, выбивая на поверхность крупные пузыри. Помещение тут же наполнилось ароматом луговых трав. Не тем ярким, тяжелым, который одурманивает в жаркий полдень, а нежным, завораживающим, наполненным предвкушением начинающегося дня.
В этом доме знали мои вкусы.
Медленно, привыкая, опустилась в ванну. Резко выдохнула, когда горячая вода сомкнулась у меня на груди, заставив на мгновение замереть.
Какое же это блаженство, расслабиться, позволив себе пусть и на чуть-чуть, но отвлечься от проблем….
Шорох был едва слышным, но его хватило, чтобы я буквально выбросила свое тело из ванны и, схватив вешалку, на которую бросила ночную рубашку и халат, застыла в дальнем от двери конце комнаты.
Пена, облепившая меня густыми хлопьями, сползала вниз, и без того осложняя ситуацию. Влажный пол…. Кричать я не торопилась, понимая, что все это может оказаться лишь реакцией взбудораженных последними событиями нервов.
С последним я ошиблась. Дверь медленно приоткрылась…. Щель стала шире….
— Тебе не стоит меня бояться, — голос был тихим и… капельку насмешливым. — Я — кунай-то.
— Кто? — переспросила я, стараясь не представлять себе, как все это выглядит со стороны.
— Кунай-то, — повторила она, только теперь входя в ванную комнату. — Та, что защищает.
Сегодня на ней были узкие черные брючки, заправленные в низкие сапожки и длинная туника с разрезами по бокам.
— Что-то я не заметила вас там, в саду у дома графа Джакс, — иронично фыркнула я, подходя к полке, на которой стопкой лежали полотенца.
Взяв самое больше, замоталась в него. С грустью посмотрела на осиротевшую без меня ванну.
— Там моя помощь не требовалась, — улыбнулась она, прикрывая за собой дверь.
— А сейчас? — внимательнее разглядывая свою гостью, поинтересовалась я.
Не знай я, что это просто невозможно, дала бы ей лет пятнадцать-шестнадцать. Девушка была не просто щупленькой — тоненькой, угловатой, что только подчеркивала стеганая жилетка, надетая поверх туники. Длинные черные волосы заплетены в несколько косичек, туго стянутых тонкими лентами.
Темные, раскосые глаза, небольшой острый носик, тонкие губы, четко очерченные скулы….
— Когда мы встретимся вновь, ты не должна меня узнать, — произнесла она, вместо того, чтобы ответить на мой вопрос. — Это очень важно, — на ее лице не было ни тени улыбки.
— Только я? — моя ирония была неуместна, но иначе я могла не сдержаться. Тут же качнула головой, давая понять, что обойдусь без откровений. — Кто меня защищает?
— Твой отец, — равнодушно бросила она, разворачиваясь. — Помни, ты меня никогда не видела, — повторила она, замерев вполоборота ко мне. — Никогда!
Продолжить наше общение мне не удалось, она исчезла за дверью раньше, чем я осознала, что именно она сказала. Мой отец был жив…. И он знал, где я нахожусь….
