Поклонники нордически стойкого штандартенфюрера Штирлица, Героя Советского Союза и анекдотов, кончено же, помнят один из его самых славных подвигов: изложенную в романе «Пароль не нужен» лихую историю про то, как Штирлиц отыскал под Краковом упавший в болото «Фау» и с помощью героических польских коммунистов-подпольщиков ухитрился переправить его к своим на присланном из Москвы самолете.

Увы, волею своего создателя Юлиана Семенова Штирлиц поневоле оказался в роли воришки, присвоившего чужую славу. Упавший в болото невзорвавшийся снаряд «Фау» существовал на самом деле, и партизанам удалось вывезти его в тыл на присланном с «большой земли» самолете. Вот только самолет был не советский, а подпольщики – вовсе не коммунистами, к Москве они относились не лучше, чем к Берлину…

Дело в том, что в Польше, помимо ориентировавшихся на Москву и польскую компартию Армии Людовой и Батальонов Хлопских, с осени 1939 года действовала еще одна подпольно-партизанская организация – Армия Крайова, несравненно более сильная и многочисленная, подчинявшаяся законному польскому правительству, находившемуся в эмиграции в Лондоне и не питавшая ни малейших симпатий к марксизму. Легко понять, что по этой именно причине АК угодила в немилость к Кремлю и сразу же после вступления в Польшу советских войск подверглась массовым репрессиям. Наиболее характерный пример искажения истины – известный роман В. Богомолова «В августе сорок четвертого», где автор окрестил бандгруппами пять лет сражавшиеся с нацистами партизанские отряды АК и с нескрываемым смаком описывал предпринятые против них боевые действия. Если в Польше память об АК никогда не выкорчевывалась начисто, в СССР до последних его дней о «лондонских» подпольщиках положено было упоминать вскользь, с непременным раскрытием их «реакционной» антисоветской сущности. А потому о многих славных свершениях АК у нас и не слыхивали – например, о сложной операции, в результате которой был уничтожен польскими патриотами Франц Кучера, командир войск СС и полиции в оккупированной Польше.

И Юлиан Семенов, не опасаясь опровержений, мог с величайшей легкостью приписать Штирлицу и «красным» полякам захват «Фау». В действительности эта заслуга как раз и принадлежала подпольным группам АК…

На острове Узедом в Балтийском море, возле крохотной рыбацкой деревушки Пеенемюнде нацисты построили испытательные полигоны для самолетов-снарядов «Фау-1» и ракет «Фау-2», которыми обстреливали Великобританию. В феврале 1943 г. варшавский разведцентр Армии Крайовой поручил инженеру Антони Коцьяну выяснить точное местонахождение полигона, о котором до того имелись лишь обрывочные слухи и нечеткие фотографии, добытые британской авиаразведкой.

Выбор был не случаен – Коцьян, действовавший под кличкой Корона, до войны считался одним из лучших польских авиаконструкторов. Предпринятые его людьми систематические поиски в запретных зонах и анализ разрозненных сообщений обо всех нестандартных железнодорожных грузах вскоре позволили определить, что искомые объекты располагаются где-то в районе города Штеттина. Туда и были направлены разведчики партизанской группировки «Балтика», вычислившие точный адрес: Узедом. Агенты Коцьяна, внедрившиеся в ряды угнанных на принудительные работы остарбайтеров, своими глазами наблюдали полет ракет. А вскоре ими был завербован служивший в Пеенемюнде унтер-офицер люфтваффе – австриец родом, как и многие его соотечественники, настроенный против Гитлера и нацистов. Именно он начертил довольно точные планы полигона и помог раздобыть некоторые чертежи самолетов-снарядов и ракет. Через четыре месяца после начала операции бывший капитан польской армии Ян Новак под видом немецкого железнодорожника проник в Гдыньский порт, везя с собой микрофильмы, где были засняты планы и чертежи. В порту польские докеры спрятали разведчика в угольном бункере направлявшегося в Швецию парохода, и в Стокгольме Новак благополучно передал все материалы англичанам.

…В ночь на 18 августа 1943 г. над островом Пеенемюнде появились английские самолеты. Шестьсот бомбардировщиков, накатываясь волна за волной, до утра опорожняли отсеки, сбросив полторы тысячи тонн фугасных и зажигательных бомб (и потеряв при этом всего 47 машин). Прилетевшие из-под Берлина ночные истребители немцев разгрому помешать не смогли.

Три четверти лабораторий, заводов, портовых сооружений было превращено в руины. Под бомбами погибли начальник полигона доктор Тиль, старший инженер проекта Вальтер, генерал-майор фон Шамье-Гличинский, а с ними 735 немецких специалистов. Утром в Берлине застрелился генерал-полковник Йешоннек, начальник штаба люфтваффе, отвечавший за производство «Фау». Предпринятые одновременно с налетом на Пеенемюнде бомбежки заводов в самой Германии и пусковых установок на побережье Франции привели к тому, что серийный выпуск «Фау-2» был задержан примерно на полгода.

И никак нельзя умолчать об одной печальной подробности: хотя поляки переправили в Лондон точные планы объектов, англичане бомбили без разбора, по площадям, уничтожив в том числе бараки концлагеря и насильно пригнанных рабочих. Вместе с немцами погибли 213 заключенных: 91 поляк, 23 украинца, 17 французов и 82 узника неустановленной национальности…

После налета на Пеенемюнде наученные горьким опытом немцы стали спешно устраивать засекреченные полигоны в других местах – в том числе и на территории Польши. Испытания ракет на «живом объекте» гитлеровцы провели в районе Буга, выпустив внезапно по польской деревне Сарнаки сто модернизированных образцов ракет «Фау» типа «А-4». К счастью, точность попадания оказалась крайне низкой – на деревню, где жило более тысячи человек, не упала ни одна ракета, лишь один крестьянин погиб, а его соседка была ранена. Зато известия о ракетном обстреле деревни быстро попали к Коцьяну, с помощью математических расчетов установившему, что новый полигон расположился возле небольшого городка Мьелец.

Командир партизанского отряда АК Ежи Хмелевский (до войны – также авиаспециалист) выслал в подозрительные районы поисковые группы и создал на местах густую сеть наблюдателей, перед которыми была поставлена задача: любыми усилиями собрать как можно больше остатков взорвавшихся ракет до того, как места падения успеют оцепить немцы. Этот приказ, потребовавший адских трудов, был успешно выполнен: несмотря на строжайший дорожный контроль, обломки ракет увозили в Варшаву, где их тщательно изучали в подпольной лаборатории, а о результатах регулярно сообщали по радио в Лондон. А из Лондона все настойчивее требовали совершить вовсе уж невозможное: прислать ракету целиком…

Подпольщики быстро поняли, что совершить налет на один из перевозящих ракеты поездов ни за что не удастся – составы шли из Германии под усиленной охраной, нигде в пути не останавливаясь, на всем пути следования сопровождаемые звеньями истребителей.

Однако не зря говорится – смелым Бог владеет…

Немецкий офицер из административной службы жаждал прикупить для семьи на черном рынке сальца и мясца, но деньгами не располагал. И быстро оказался на крючке подпольщиков. За каких-то две тысячи марок у него удалось одолжить на время точную топографическую карту одного из полигонов, привязанную к местности. Вновь усевшийся за расчеты инженер Коцьян определил, что выпущенные с этого полигона ракеты должны падать в строго определенном районе – 60 кв. км. восточнее Варшавы, у Седлице. Район оказался под постоянным наблюдением людей Хмелевского. В один из дней апреля 1944 г. погода выдалась исключительно пасмурной, шел дождь, над болотами стояли туманы, и очередная ракета, упавшая неподалеку от Седлице, не взорвалась, а немецкие поисковые группы из-за плохой видимости не сразу определили место падения и опоздали…

Зато не оплошала группа под командой офицера АК Стефана Игнашака. Ракету моментально разобрали на составные части, их вывезли и укрыли в окрестных деревнях, а весивший полтонны двигатель, с которым было больше всего мороки, спрятали неподалеку. Когда появились немецкие поисковые группы и полевая жандармерия, не было ни ракеты, ни партизан. Через два дня гитлеровцы прекратили поиски, решив, что ракета утонула в болотах.

Целехонькие детали ракеты доставили в Варшаву. Только образец горючего не удалось довезти – прямо на вокзале оно вдруг воспламенилось в кармане Игнашака, везшего бутылку под видом касторки. Каким бы чудом это потом ни выглядело, Игнашаку и двум охранявшим его партизанам удалось избежать ареста – сбежавшиеся солдаты поверили объяснениям Игнашака, на хорошем немецком языке растолковавшего, что у него в кармане вдруг вспыхнула зажигалка. Немцев подвела как раз секретность, окружавшая все связанное с «Фау», – простые солдаты и охранники вокзала в жизни не слыхивали о ракетном горючем, способном порой самовоспламеняться, вот и обошлось…

В Варшаве радиотехническую аппаратуру ракеты исследовал на явочной квартире профессор Януш Грошковский, член АК, крупный ученый довоенной Польши. Именно он, работая на кухонном столе, раскрыл один из главных производственных секретов фирм «АЭГ» и «Сименс»: установил, что ракета «Фау» наводится на курс по радио, и, кроме того, сама передает наземным станциям информацию о своем полете.

Вскоре после этого гестаповцам удалось арестовать Корону – инженера Коцьяна, выданного провокатором (правда, по другому делу). Однако это уже не могло помешать операции «Мост» – отправке разобранной ракеты на самолете в Англию.

Неподалеку от древнего города Тарнува, примерно в 250 км южнее Варшавы, в лесу был тайно оборудован аэродром под кодовым названием «Бабочка», окруженный четырьмя сотнями партизан командира Влодзидемежа Гедымина. Правда, в случае серьезного боя шансов у поляков практически не было – районы вокруг «Бабочки» кишели немцами, буквально в двух километрах от посадочной полосы располагались четыре тысячи эсэсовцев и отведенные с советского фронта для переформирования подразделения вермахта. Оставалось полагаться на ювелирный расчет и удачу…

25 июля 1944 г. с аэродрома на занятом союзниками юге Италии взлетела «Дакота» 267-й эскадрильи Королевского воздушного флота Великобритании. К тому времени из Варшавы в лес уже доставили важнейшие детали трофейной «Фау», в том числе двигатель и «мозг» – двадцатикилограммовое радиотехническое пилотирующее устройство. Самолет приземлился, буквально за пять минут был загружен… но взлететь не смог. В тот день с утра до темноты шел дождь, и импровизированная взлетная полоса размокла.

Нервы у англичан сдали, пилоты решили уничтожить машину и уйти с партизанами, уже начали обливать самолет бензином. Однако бойцы Гедымина сделали невозможное: за какой-то час срезали с полосы верхний слой мокрого дерна и выстелили множеством нарубленных веток. Все это – в двух километрах от немцев…

На сей раз «Дакота» благополучно взлетела и до рассвета успела вернуться на базу, пролетев 1500 км над занятой немцами территорией. Детали ракеты благополучно доставили в Лондон кружным путем – через Италию, Северную Африку и Гибралтар.

Операция «Мост» была успешно завершена. Что до потерь – их, как бы ни пытались уверить в обратном иные гуманисты, никто не полагал чрезмерными. Война вещь жестокая, и не родился еще тот полководец, что станет беречь солдат…

Антони Коцьян был расстрелян гитлеровцами в тюрьме Павяк. Следователям так и не удалось узнать тогда о его причастности к охоте на «Фау» – инженер вынес все пытки и вдобавок ухитрился передать на волю зашифрованную записку. Вместе с ним погибли еще 140 бойцов АК.

Судьба других сложилась более благополучно. Стефан Игнашак остался в живых. Профессор Грошковский после войны стал членом Польской академии наук (и почетным членом многих зарубежных академий), был заместителем Председателя Государственного Совета. Многие разведчики и партизаны АК, пережившие послевоенное лихолетье, угодили в советские лагеря, но другие служили в послевоенной польской армии и разведке. Романы Богомолова и Семенова до сих пор пользуются спросом…