В какой бы стране ни происходило дело, едва речь заходит о взаимоотношениях подпольщиков и тайной полиции, ситуацию следует охарактеризовать словами Бабеля: «Никто не знает, где кончается Беня и где начинается полиция». Всегда и везде подполье было профильтровано агентами полиции настолько, что это дало Г.К. Честертону возможность для написания великолепного романа «Человек, который был Четвергом», где в один прекрасный день выясняется, что вся верхушка некоего условного тайного общества состоит из полицейских чинов…

В России это правило работало столь же блестяще. Настолько, что в некоторых случаях просто невозможно распутать сложнейшие переплетения, связывающие разномастных революционеров и органы политического сыска. До сих пор нельзя внести полную ясность в историю с убийством Столыпина – то есть выяснить, насколько стремление левых устранить премьера совпадало с точно таким же желанием людей из высших придворных кругов отделаться от «выскочки» и «Бонапарта»… До сих пор почти невозможно установить потаенные пружины и побуждения чинов охранного отделения в случае с Азефом, который с их прямого попустительства организовал множество терактов, – то ли его руками кто-то из сановников втихую убирал врагов и конкурентов, то ли считалось, что высокое положение агента искупает весь причиненный им империи вред, то ли все вместе…

Первое, полное впечатление, играло гораздо большую роль, нежели второе. Достаточно вспомнить историю жандармского подполковника Судейкина и его «подопечного», провокатора Дегаева. Подполковник задумал прямо-таки фантастическую провокацию в масштабах империи. Посредством своего агента в среде революционеров Дегаева полностью контролировать всю деятельность революционеров, по мере надобности «снимая урожай», а кроме того… руками революционеров убирать своих конкурентов из высших сановников. Планы у Судейкина были грандиознейшие…

Практически те же мечты, как установлено историками, питал и В.К. Плеве, в то время – директор департамента полиции. Известно, что граф Толстой панически боялся быть убитым – и угрозу видел как раз в Плеве…

Наполеоновские планы Судейкина закончились крахом – его самого как-то очень уж кстати убили революционеры во главе с жаждавшим реабилитации Дегаевым. Вполне возможно, высшие сановники империи были не такими простаками, какими их считал Судейкин, и вовремя приняли свои контрмеры – в конце концов, не один Судейкин занимался политическим сыском и располагал агентурой в кругах революционеров…

Плеве, правда, достиг своей цели – пусть и без убийства шефа. Занял кресло министра внутренних дел двадцать лет спустя после истории с Судейкиным – но опять-таки погиб от руки террористов, направлявшихся… Азефом. Разобраться, где кончалась полиция и начинались революционеры, в таких условиях прямо-таки невозможно.

По сохранившимся документам Охранного отделения (при том, что огромная их часть погибла) историки выводят заключение: в конспиративных кружках и партиях всех политических направлений «секретных сотрудников» насчитывалось от 50 до 75 процентов от всех участников…

А потому не редкостью были прямо-таки анекдотические ситуации вроде той, когда охранка получила два донесения от разных лиц о встрече в 1914 г. видного ленинца «товарища Георгия» и не менее видного социал-демократа «примиренческого» направления «товарища Маракушева». Оба провели долгий, серьезный разговор о возможной в будущем совместной работе, о созыве общепартийной конференции и др. Подробнейшее изложение их беседы очень быстро попало в охранку, как я уже говорил, в двух разных донесениях… [86]

Юмор здесь в том, что секретными сотрудниками охранки были и «товарищ Георгий», и «товарищ Маракушев». Разумеется, каждый из них не подозревал о службе собеседника на ниве доносительства – и оба накатали подробнейшие отчеты…

Не менее курьезный случай связан и со Всероссийской конференцией партии социал-демократов, созванной по инициативе Ленина в 1912 г. Помог ее провести департамент полиции – по своим соображениям заинтересованный в том, чтобы туда попали исключительно представители большевистского толка. «Ленинцам» не чинилось никаких препятствий, зато представителей всех других фракций арестовывали подряд. Наконец, не менее шести агентов охранки участвовали в этой самой конференции. А выдвинутый в Государственную думу и успешно туда попавший делегат большевиков Роман Малиновский был по совместительству и агентом охранки…

Не зря во время Февральской революции «возмущенный народ» отчего-то первым делом бросился поджигать здания Московского и Петроградского охранных отделений – хотя, если рассудить логично, подавляющее большинство простого народа понятия не имело, по каким адресам пребывают эти конторы без вывесок. Однако и оставшихся документов достаточно для самых пикантных открытий… Так, выяснилось, что в Советах рабочих депутатов, сыгравших огромную роль в февральском перевороте, насчитывалось более тридцати осведомителей охранки. Один из них был даже председателем одного из Советов, трое – товарищами (т.е. заместителями) председателя, двое – редакторами «Известий» народных депутатов, один – председателем Союза деревообделочников. Секретным сотрудником оказался Николаев-Ассинский, член комиссии по… ревизии Красноярского охранного отделения!

Несколько лет назад одно из весьма демократических изданий попыталось изобличить в работе на охранку И.В. Сталина. Увы, автор разрекламированной фальшивки совершенно не знал истории – общая беда наших интеллигентов. Был напечатан фотоснимок с машинописного сообщения начальника одного из губернских охранных отделений другому, где сообщалось: «К вам выехал провокатор Джугашвили». В погоне за максимальным эффектом тот, кто состряпал эту «липу», не дал себе труда озаботиться изучением принятых некогда в охранном отделении правил секретного делопроизводства…

Фраза о «провокаторе Джугашвили», которого надлежит встретить и привлечь к работе, правдоподобна точно так, как депеша из берлинской штаб-квартиры гестапо своей мадридской, скажем, резидентуре, имеющая такой вид: «К вам выехал нацистский шпион, примите и создайте условия для работы»…

Завербованные охранкой или жандармерией агенты именовались в секретной переписке исключительно «секретными сотрудниками» или просто «сотрудниками». Сплошь и рядом их настоящую фамилию знал только работавший с агентом офицер. Существовало, кроме того, особое циркулярное указание: «Сотруднику для конспирации обязательно дается кличка, непохожая на его фамилию, отчество и присущие ему качества, под этой кличкой-псевдонимом он и регистрируется по запискам и агентуре».

Более того: кличка подбиралась так, чтобы посторонний, по какой-то случайности узнав ее, не мог провести никаких аналогий не только с фамилией, но и полом, национальностью, вероисповеданием, внешним обликом, характерными приметами. Мужчина мог зваться «Пелагея» или «Зина», женщина – «Сидорыч», врач – «Мужиком» и т.д. Будь вышепроцитированная бумага и в самом деле о Сталине, она, вероятнее всего, выглядела бы иначе: «К вам выехал секретный сотрудник Блондин». А то и – «Блондинка».

Всех имен тех, кто работал на охранку, будучи прилежным членом партии большевиков, мы не узнаем уже никогда. Начальник Петербургского охранного отделения генерал Герасимов вспоминал в своих написанных в эмиграции мемуарах, что со многими своими агентами в среде большевиков поддерживал отношения лично, не внося их имена в какие бы то ни было документы и не докладывая о них в Департамент полиции (именно в архиве Департамента, несмотря на гибель московских и петербургских бумаг, и сохранились имена агентов). Герасимов рассказывал еще, что, уходя из Охранного отделения, он предложил наиболее ценным из своих агентов выбор: либо они переходят на связь к его преемнику, либо оставляют службу в охранке. Многие выбрали последнее – эти-то имена и останутся тайной навсегда…

Что до моего личного мнения, я уверен: на охранку работал каждый второй большевик, не считая каждого первого. Вряд ли Сталин исказил положение дел, во время пресловутых процессов обвиняя «старых большевиков» в работе на охранку. Ну, а если вдруг выяснится, что в числе секретных сотрудников были и Иосиф Виссарионович, и Владимир Ильич, лично я особого удивления не испытаю…

Потому что речь вновь зайдет о революционной морали, рассмотренной в предыдущем разделе. Революционеры всех мастей и оттенков не только готовы были брать деньги у самого черта – но и сотрудничать ради успеха дела с самим чертом. Дело Азефа это великолепно доказывает. Известны высказывания Ленина о том, что неизвестно еще толком, кто получает больше выгоды в случае работы одного из подпольщиков на охранку – охранка или данная революционная организация…

От этого высказывания нетрудно перебросить мостик к «делу Малиновского», опять-таки во многом оставшемуся загадкой. Член ЦК партии большевиков и депутат Государственной думы Роман Малиновский, покинувший в свое время страну, отчего-то моментально вернулся в Россию, едва услышав о революции, – и в 1917 г. был большевиками расстрелян.

И возникают серьезные вопросы. Почему Малиновский держался столь беспечно? И почему его расстреляли с такой торопливостью – во времена, когда о «красном терроре», собственно, еще не заходило речи? В последующие годы, когда террор набрал вовсе уж жуткие обороты, разоблаченных агентов охранки тем не менее проводили через довольно долгие судебные процессы – и частенько им удавалось избежать «стенки»… Полное впечатление, что Малиновскому просто-напросто торопились заткнуть рот. То ли он знал об агентуре в рядах большевиков слишком много, то ли его отношения с охранкой были гораздо сложнее, чем принято думать (не исключено, что все делалось с молчаливого одобрения Ильича), то ли кому-то, стремившемуся скрыть свою службу в охранке, с перепугу подумалось, что Малиновский может знать и о нем…

История эта имеет и свою оборотную сторону. Те самые хитромудрые переплетения меж охранкой и подпольем иногда приводили к тому, что помощь в выявлении «секретных сотрудников» оказывали… довольно высокопоставленные чины МВД. Вроде бывшего директора Департамента полиции Лопухина, который по непонятным до сих пор мотивам вдруг выдал знаменитому «охотнику за провокаторами» Бурцеву многих агентов охранки в революционном движении, в том числе и Азефа. Так же поступили высокопоставленные чиновники Охранного отделения Меньшиков и Бакай…

С именем Лопухина связана еще одна предельно загадочная история. После кровавых событий 9 января 1905 г. боевая организация эсеров вынесла смертный приговор великому князю Сергею Александровичу, генерал-губернатору Москвы, и боевики стали готовить покушение. Через осведомителей это стало известно Охранному отделению, и оно попросило у директора Департамента полиции Лопухина выделить тридцать тысяч рублей для организации усиленной охраны великого князя.

Лопухин… отказал! С предельно странной формулировкой: по его глубокому убеждению, террористы «не посмели бы напасть на члена императорской фамилии». Как будто император Александр II, погибший от бомбы террористов, был частным лицом…

Деньги так и не были выделены. Великий князь был убит.

Предательство? Или просто та самая глупость, что хуже любого предательства? Что двигало Лопухиным, сегодня уже не прояснить…

И, наконец, можно вернуться к «делу Малиновского». Его провал – прямое следствие опять-таки весьма непонятного поведения В.Ф. Джунковского. Будучи товарищем министра внутренних дел, Джунковский приказал Департаменту полиции разорвать всякие отношения с Малиновским, а его самого заставил сложить с себя полномочия члена Государственной думы и выехать за границу.

Для одного из высших полицейских чинов – чистоплюйство неслыханное, практически не имеющее аналогов в мировой практике. Чтобы отказаться от услуг не рядового агента – сексота, ставшего членом ЦК партии большевиков – заместитель министра внутренних дел должен быть либо полнейшим идиотом, либо…

Мне удалось отыскать лишь один-единственный подобный пример – когда в 1929 г. государственный секретарь США Стимсон велел закрыть так называемый «Черный кабинет» – отдел дешифровки иностранных дипломатических шифров – произнеся при этом историческую фразу: «Джентльмены не читают переписку друг друга». Иначе как идиотством назвать это нельзя – государственный чиновник и разведчик, увы, как раз обязаны не быть порой джентльменами…

Между прочим, Джунковский после Октября не просто уцелел – стал консультантом Дзержинского в создании ВЧК (нравится это кому-то или нет, но, вопреки установившимся штампам, ЧК создавалась с использованием услуг массы подобных «консультантов»), мало того, Джунковский благополучно прожил в СССР до 1936 г., ничуть не прячась – пока до него не дотянулась длинная рука Сталина…

А посему возникает вопрос: что лежало в основе столь странных поступков Джунковского – доведенное до абсурда чистоплюйство или какие-то связи с большевиками еще до революции? Похоже, не только «партия власти» засылала своих агентов к подпольщикам, но и обратный процесс имел место. Очень уж странны и внезапно накатывавшее на высоких чинов полиции чистоплюйство, и та легкость, с которой иные чиновники охранки, люди в своей системе не последние, вдруг бросались к тем, за кем совсем недавно наблюдали, и выкладывали все, что только знали… Впрочем, иногда не менее странно вели себя и «несгибаемые» террористы, внезапно отпуская на все четыре стороны полностью изобличенных провокаторов – и Азефа, и других. Положительно, разобраться в этом переплетении нельзя…

(Кстати, само спокойное житье-бытье Джунковского в СССР аж до 1936 г. косвенным образом доказывает, что Сталин его ничуть не опасался, иначе пристукнул бы раньше…)

А в общем, как и в случае с иностранным золотом, работа того или иного большевистского деятеля на охранку, реальная или только подозреваемая – дело десятое. Суть совсем не в том. Подобные третьестепенные детали представляют, конечно, интерес для любителей разоблачений и сенсаций, но не способны помочь в решении основополагающего вопроса: какие силы вызвали к жизни Октябрьский переворот? Была ли альтернатива?

И потому не стоит ломать копья, дискутируя с пеной у рта, кто работал на охранку, а кто нет – не в том дело, совсем не в том…