Глава 38

Шеранн выехал затемно. Дабы не пугать жителей зрелищем летящего в небе дракона (а значит, не опасаться, что по нему примутся стрелять из всего, что попадется под руку), добираться пришлось верхом. Впрочем, это было лишь незначительное неудобство, на которое он не обращал особого внимания, здраво полагая это мелочью по сравнению со всем остальным. Он выполнил свое задание, и все его мысли сейчас были направлены на то, как правильно воспользоваться драгоценной добычей. Потому его только слегка нервировало столь неудобное средство передвижения – дорога, которую драконьи крылья одолели бы за несколько часов, теперь заняла три дня.

Первое время занозой сидела мысль о Софии, вспоминая ее, Шеранн только морщился и тут же переключался на свои дальнейшие планы. Пусть гадалке удалось задеть некие чувствительные струны в его душе, он искренне считал это лишь временным увлечением.

Дракон был, как пуля, устремленная к единственной цели, и решительно выбросил из головы все то, что оставил позади. Все условности незаметно осыпались с него, как старая чешуя. Он предпочитал ночевать под открытым небом – общество людей его раздражало, и в нем не было отныне никакой надобности…

Однако любой путь когда-нибудь заканчивается. Спешившись у отрогов Вилийских гор, он хлопком по крупу отправил гнедую скакунью восвояси. Этот хребет не был особенно высоким, слишком много тысячелетий видел он на своем веку. Будто седой старик, умудренный жизнью, он улыбался новому дню, полному благостного спокойствия.

Шеранн глубоко вдохнул морозный воздух – в горах, неподалеку от морского побережья, было еще холодно, звонко рассмеялся, сделал быстрый жест… И вот уже алый дракон горделиво расправил крылья, ослепительно яркие на фоне лазурно-голубого неба. Он поднял голову и издал громкий клич, а потом стрелой помчался домой, осторожно держа в лапах драгоценный сверток.

Едва он приблизился к родной горе, как из темного зева пещеры выскочила Шайрина – его жена, рядом с которой с натугой махал крыльями подросток-сын, а на загривке драконицы устроилась малышка-дочь. Встреча семейства была весьма нежной и трогательной – визжащие от радости дети облепили Шеранна, а супруга молча взглянула в его глаза, улыбаясь во всю пасть, и игриво ткнула хвостом в бок, намекая, что ей не терпится остаться с мужем наедине. Словом, умилительно.

– Извини, дорогая, но мне нужно срочно увидеться с дядей, – сказал он, неохотно отстраняясь.

– Ладно, – пожала могучими плечами драконица, будто выточенная из янтаря.

Шеранн любовно оглядел ее: роды никак не сказались на фигуре жены, она оставалась столь же изящной, какой была и девчонкой. Они знали друг друга с детства и были счастливы, когда дружба постепенно переросла в любовь.

Молодой дракон нежно лизнул супруге нос и отправился на розыски дяди.

Шайдирр обнаружился в собственной холостяцкой пещере.

Драконы обнялись, искренне радуясь встрече, затем устроились поудобнее на приятно холодящем шкуру каменном полу.

– Рассказывай! – велел старший. – Вижу, успешно?

– Да, дядя, – просиял Шеранн, гордо вручая родичу заветную книгу, и принялся рассказывать…

Вот только по мере повествования защитник все мрачнел и мрачнел.

– Ты мальчишка! – вдруг взорвался он. – Зачем ты ввязался в историю с этой госпожой Черновой? Ты понимаешь, что о пароходах нам теперь можно забыть? Ты ради минутного развлечения поссорился с господином Рельским, опозорил женщину, которой он очень дорожил, и теперь считаешь, что пройдет немного времени, он успокоится и станет опять с тобой дружить?

– Я ничего не сделал с той женщиной – разве что провел с ней несколько дней. Но она не была против! – возразил Шеранн запальчиво. Признаваться, что он попросту пошел на поводу у своих чувств и желаний, молодому дракону не хотелось.

– Разве ты был бы спокоен, если бы Шайрина ненадолго подарила свою благосклонность другому? – раздраженно спросил старый дракон, постукивая хвостом по полу.

– Это совсем другое! – передернувшись от одной мысли, выпалил Шеранн. Здесь, в пещере дяди, он отбросил попытки казаться мудрым и сильным драконом, и скорее походил на задиристого юнца. – Шайрина – моя жена и драконица, разве ее можно равнять с человеческой женщиной, пусть даже, признаю, умной и привлекательной?!

– Думаю, – внезапно успокаиваясь, устало промолвил Шайдирр, – что эта госпожа Чернова не менее дорога ему, чем твоя жена тебе. А ты, увлекшись ее прелестями, подставил под удар всех нас. И не тверди мне, что это была военная хитрость! К тому же она все же немало помогла нам и спасла твою шкуру, а ты взамен опозорил ее перед сородичами! И не спорь со мной – я куда лучше тебя знаю обычаи людей.

– Она была счастлива со мной и, уверен, не затаила зла! – отрезал Шеранн убежденно.

Дядя покачал головой – у него было свое мнение об этой связи. К тому же он прекрасно видел, что племянник не столь безразличен к человеческой женщине, как хотел себя в том убедить.

– Я совсем забыл, что в твоих жилах кипит горячая молодая кровь, которая толкает тебя на безумства, – опечаленно произнес Шайдирр. – Хорошо, хоть остальное ты выполнил.

– И что теперь? – жадно спросил Шеранн, радуясь смене темы.

– Ты читал дневник? – уточнил защитник.

– Да, конечно, – подтвердил племянник охотно. – Вот, я оставил закладки.

Он продемонстрировал дяде нужные куски текста.

– Сейчас я созову общий совет, – решительно произнес Шайдирр, захлопывая книгу. – Шейтирр уже здесь, можно начинать…

Должно быть, всполошенные драконы честили на все корки хулигана, который бессовестно разбудил их в этот утренний час, но все же выползали из своих уютных пещер, подчиняясь призыву.

Минуло не менее получаса, пока вся семья Огня собралась вокруг Шеранна в небольшой долине. Разумеется, драконы принимали человеческое обличье, иначе бы там попросту не поместились.

Это было ослепительное зрелище: слетающиеся со всех сторон дети стихии кувыркались в небесах, выделывая немыслимые кульбиты, а потом приземлялись на специальной площадке чуть поодаль, меняли облик и уже пешком спускались к остальным.

Казалось, будто покрытая снегом долина усыпана разноцветными ягодами: здесь были и темные спелые вишни, и карминовая рябина, и сочная малина, кое-где попадались также абрикосы. Шевелюры всех оттенков красного и оранжевого еще ярче смотрелись на фоне ослепительной белизны снега и лазури неба.

Шеранн охотно отвечал на приветствия соотечественников, но качал головой на все расспросы.

Наконец вниз спикировали припозднившиеся – владыка Шетарр, за которым следовали защитник Шайдирр и правитель Шейленн.

Когда драконы убедились, что в сборе вся семья, защитник потребовал внимания, кратко рассказал предысторию и предоставил слово Шеранну.

Молодой дракон начал рассказ в полнейшей тишине, но когда назвал имя обвиняемого, тот не выдержал.

– Что ты хочешь этим сказать? – гневно пророкотал правитель. – Да ты, мальчишка…

– Погоди, – тронул его за руку владыка, – он имеет право сказать. Пусть говорит.

– Ты мне не веришь? – удивленно склонил голову к плечу правитель.

– Верю, – пожал плечами Шетарр, – но это не повод заставлять его молчать. Уверен, ты легко опровергнешь все доводы Шеранна.

Правитель раздраженно махнул рукой и отвернулся, кажется, не столь убежденный в своей правоте, как уверял.

– Говори! – повернулся к молодому дракону владыка, и не разобрать было, одобряет ли он дерзость Шеранна.

Правитель одарил смутьяна ненавидящим взглядом, а защитник подбадривающе улыбнулся племяннику.

– Да будет огонь свидетелем того, что я говорю правду! – торжественно произнес Шеранн. – Я обвиняю правителя Шейленна в том, что он узурпировал власть!

Огненные вокруг зашевелились, заворчали.

– Тихо! – властно прогремел владыка, перекрывая всеобщий гомон. – Ты понимаешь, сколь серьезно это обвинение?

– Да, – склонил голову молодой дракон. – И сознаю, что мне не жить в семье, если огненные признают его невиновным.

– Тогда продолжай, – оскалил зубы Шетарр и рявкнул на правителя, который попытался подать голос: – Потом! Тебе дадут слово.

Шейленн проглотил возмущенную тираду и смерил владыку яростным взглядом, но не посмел возразить главе семьи на глазах у всех.

В полной тишине Шеранн в красках описал свои приключения, зачитал вслух выдержки из дневника и закончил свой рассказ признанием покойного Шейлитта.

Над долиной повисло недоверчивое молчание. Драконы переглядывались, хотя некоторые, кому было известно больше других, прятали глаза.

– Ты хочешь сказать, что мы должны поверить в эту чушь?! – наконец насмешливо осведомился узурпатор. – В признания наркомана и записки выжившего из ума старика, который давно сгинул и не может ни подтвердить, ни опровергнуть свои слова?

– Зачем же? – Шеранн просто-таки лучился насмешливым превосходством. – Покажи, что ты истинный правитель пламени. Этого будет вполне достаточно. Иначе власть по праву принадлежит не тебе, а Шейтирру. – Он указал на дракона, стоящего в первом ряду. Тот улыбнулся, даже скорее оскалился, казалось, готовый вцепиться в горло противнику.

Владыка чуть нахмурился, кивнул, и правителя окружило пламя, будто ощерившийся капкан. Из огня выглянули собачьи морды – принюхались… и зарычали, яростно оскалившись.

– Ты сумеешь усмирить свору? – усмехнулся защитник, глядя прямо в неверящие глаза правителя.

Псы не тронут своих, но подчинятся лишь вожаку. Истинных вожаков трое: владыка, защитник и правитель, и только они способны заставить огненных псов скулить и ластиться, будто щенки.

Можно провести драконов, исказить заклятие и долгие годы лгать и выкручиваться, но нельзя обмануть саму стихию!

Кому покорится свора – тот и есть подлинный вожак.

Драконы замерли вокруг, молчаливо наблюдая за происходящим. Шейленна не любили, но он был сильным, умным, умел увлечь за собою…

Псы, ворча, двинулись вперед, сужая полукруг.

Правитель выставил вперед руки и что-то пробормотал скороговоркой. Толпа вокруг него взорвалась негодующими выкриками: невместно для дракона усмирять огонь заклятиями!

Кинув отчаянный взгляд на соплеменников, Шейленн выпрямился, приосанился, повелительно простер длань и властно приказал: «Место!» Псы зарычали, презрительно обнажая клыки, а потом, подчиняясь тихому приказу: «Ату!» Шейтирра, ринулись вперед.

Правитель постоял еще мгновение, с нарастающим ужасом глядя на собак, источающих яростное пламя и вполне осязаемых, готовых вцепиться ему в глотку и… повернувшись, бросился прочь, силясь убежать…

Драконы расступились, пропуская его, в каком-то оцепенении наблюдая, как огонь травит бывшего правителя, а он пытается спастись.

Тщетно. В каких-то двадцати шагах свора настигла мнимого вожака, повалила и исступленно принялась кусать, терзать, рвать на куски…

Расправа была недолгой. И вот уже стихия Шейленна рванулась наружу, сминая мешающую плоть, как бумагу, грозя затопить все вокруг океаном пламени… Но псы кинулись вперед, в самое средоточие огня, и тот вспыхнул ярче, охотно коснулся морд, пробежался вдоль хребтов… и осыпался у хвостов безвредными искрами, которые тут же с шипением поглотил снег.

Свора встряхнулась, развернулась и потрусила к стоящему чуть в стороне Шейтирру. Предводитель подошел к дракону, завилял хвостом, ласково ткнулся носом в подставленную ладонь, ожидая похвалы. Тот не заставил просить себя дважды – потрепал пса за уши, погладил умную морду, вокруг которой, словно рыжая шерсть, топорщились язычки огня. Вожак восторженно взвизгнул и оперся лапами на плечи Шейтирра, своим весом повалив его на спину, потом облизал лицо дракона и, не оборачиваясь, коротко тявкнул. Видимо, остальные ждали лишь этого – тотчас псы кинулись на лежащего навзничь нового правителя, торопясь выразить переполняющее их счастье. Шейтирр, смеясь, пытался уклониться от повизгивающих сгустков пламени, и вся группа весело копошилась на стремительно тающем снегу…

Когда дракону наконец удалось усмирить свору и подняться, выглядел он не слишком презентабельно – весь перепачканный, взлохмаченный, в одежде, сплошь покрытой подпалинами (от избытка чувств псы не замечали сыпавшихся искр, которые не могли навредить сыну стихии, но вот его наряд не был столь устойчив к пламени).

– Приветствую тебя, правитель Шейтирр! – хмуро провозгласил владыка, пытаясь улыбнуться новоявленному советнику. Но губы отказывались складываться в улыбку, а на лбу пролегли глубокие морщины. Тяжко терять друзей, еще хуже, если вдруг оказывается, что никакой дружбы не было, что ты принял за нее обычный расчет…

И терзающая мысли вина – ведь он верил отговоркам Шейленна, закрывал глаза на нежелание того призывать свору, принимал за чистую монету срочные дела, каждый раз возникающие у того накануне праздников.

Что ж, пройдет время, боль утихнет, и быть может, новые товарищеские узы заменят старые, а на месте кровоточащей раны в душе появится шрам – уродливый, но уже не столь болезненный.

А пока… пока довольно будет и мира для драконов. Такова уж судьба правителей – в первую очередь заботиться о благе подданных.

Потеряв Шейленна, противники автономии лишились своей самой главной фигуры и теперь не могли сплести новую паутину.

А значит, миссия Шеранна была успешно завершена…