Глава 20
– Зачем?! – всхлипнула молодая женщина и закусила губу, пытаясь успокоиться. Что-то нужно было предпринять! Но что?
– Ненавижу драконов! Они сжигают все, до чего дотянутся! Надутые и самовлюбленные сволочи, все им легко – деньги, девки, долгая жизнь… Понаехали к нам, чванливые ящерицы! А я с детства хотел стать драконоборцем, как в старину! Я придумал, как их убить. Больше никто так не умеет!
Госпожа Чернова все еще держала Шеранна за руку, и пока пожарный разглагольствовал, ей показалось, что пульс дракона немного усилился.
«Нужно тянуть время!» – решила София с отчаянием.
Сердце бешено билось, а голова отчего-то вдруг стала ясной и спокойной, как при гадании. Страх отступил, сменившись решимостью.
– Не понимаю, что вам сделал Шеранн?
– Он один из них! Это наши земли, наши! А они спят и видят, как их зацапать! – в ярости брызгал слюной господин Ларин. Возможность выговориться доставляла ему видимое удовольствие, и он охотно разглагольствовал дальше. – Людьми должны править сами люди! Эльфов еще можно стерпеть, но кланяться ящерицам-переросткам я не буду! Тем более этим проклятым огненным! Ненавижу!
– Но драконы, напротив, хотят автономии! – осторожно вставила молодая женщина, испуганная этим взрывом ксенофобии.
– Не заговаривай мне зубы! Этот приехал, а за ним и остальные понаедут, так господин Шоров сказал, а уж он-то получше тебя знает!
София прикусила губу, обнаружив очередное свидетельство злонамеренности соседа.
– Скажите, как с этим делом связан господин Шоров? – взмолилась она.
– Ишь, чего захотела, воробушек! – усмехнулся старшина пожарных. Пламенное безумие в его глазах слегка померкло. – Что с тобой вообще говорить? Ты только и думаешь, как к этому развратнику в постель прыгнуть! А ты же человек!
– Я лишь пытаюсь понять, ради чего вы убили господина Ларгуссона, – возразила София, к своему стыду подумав, что действительно питала некие предосудительные чувства к Шеранну. – Вы хотели обвинить драконов?
– Я бы охотно придушил этого ростовщика, но меня кто-то опередил, – с недовольной гримасой ответил господин Ларин. – А теперь хватит заговаривать мне зубы! Отойди от него!
– С какой стати? – Молодая женщина выпрямилась, вскинула подбородок и продолжила: – Я лишний свидетель, следовательно, вы все равно меня убьете.
– Догадливая, – процедил тот. – Но умереть тоже можно по-разному, так что не искушай меня!
София побледнела, понимая, что действительно находилась в совершенной его власти.
«Боги, услышьте меня! – от всего сердца взмолилась она. – Мудрый Один, обрати на нас свой благосклонный взор, справедливый Тюр, не допусти злодейства!»
И пальцем начертила на пыльном полу охранную руну альгиз, приговаривая про себя:
Осока, в болотах растущая, ранит жестоко,
Кровью листья свои обагряя того,
Кто схватить ее жаждет бездумно.
Гадалка мало понимала в скальдическом искусстве и в другое время не стала бы слагать заклятия, опасаясь получить вовсе не тот результат, которого желала, однако теперь терять было нечего.
Она вдруг с ослепительной ясностью осознала, что сегодня умрет. Здесь, на грязных, давно не крашенных досках, рядом с бездыханным драконом. И никогда больше не увидит Лею и Стена, не вдохнет аромат июньских роз, не погладит рыжую хулиганку кошечку, не коснется рун… не увидит завораживающего огненного взгляда…
Ощущение необратимости потери захлестнуло ее с головой.
Так не должно быть! Не должно… Несправедливо…
Будто в ответ на ее мольбы распахнулась дверь и окна, раздалась беспорядочная пальба.
Грохот, топот чьих-то ног, крики…
София успела лишь увидеть, как в домик ворвались люди с оружием, но от испуга не понимала, сколько их и что происходит.
Молодая женщина упала на пол, безотчетно прикрывая голову руками. Ей казалось, что грохочущие пули вьются вокруг, будто пчелы вокруг улья, и она лишь чудом все еще жива… А может быть, умерла, но еще этого не осознала?
Казалось, минуло немало времени, в действительности же прошло несколько мгновений.
В себя ее привел встревоженный голос господина Рельского:
– София!
Госпожа Чернова подняла голову, ее взгляд скользнул по инспектору Жарову, по насупленным лицам полицейских, по доктору Верину, вооруженному скальпелем и увесистым врачебным чемоданчиком… И лишь увидев господина Рельского, она внезапно успокоилась. Его прищуренные глаза, сжатые губы и четкие движения вселяли странную уверенность.
София вздрогнула, и, чуть покраснев, с помощью мирового судьи встала.
– Прошу прощения, – торопливо извинился мировой судья, видимо, заметив ее замешательство. Обращение по имени было недопустимой бестактностью, ведь они вовсе не были кровными родственниками. – Я забылся.
Она смогла лишь кивнуть, с трудом веря, что все уже закончилось. Мужчина помог ей подняться и отвел в сторону. Чуть поодаль валялся изрешеченный пулями господин Ларин, ставший жертвой собственной охоты.
Женщина отвела глаза, слезы вдруг хлынули потоком, и она, верно, упала бы, если бы мужчина ее не поддержал.
– Шеранн! Он умирает… – всхлипнула София.
Господин Рельский бросил взгляд в сторону распластанного тела, над которым склонился инспектор Жаров. Гадалка до сих пор даже не задавалась вопросом, откуда здесь взялись мировой судья и инспектор с двумя констеблями.
– Я должна ему помочь! – твердо произнесла она, утирая слезы.
– Вы не доктор, к тому же сильно расстроены, вам нужно успокоиться и прилечь, – возразил Ярослав ей, как маленькому ребенку, норовя за руку увести ее прочь.
– Вы не понимаете! Это волшба, врач тут не поможет.
Решимость придала Софии сил.
– Прошу вас, позвольте мне попробовать, – произнесла она, умоляюще сложив руки.
Господин Рельский нахмурился, но кивнул. Он достал из кармана маленькую фляжку, открутил крышку и протянул госпоже Черновой.
– Выпейте, это подбодрит вас.
София послушно сделала несколько глотков, и, хотя даже не ощутила вкуса напитка, желудок будто наполнило уютное тепло, постепенно разливающееся по всему телу.
Опираясь на руку мирового судьи, она подошла к распростертому на полу Шеранну и опустилась на колени.
Что делать теперь? В голове ее крутились обрывки старинных целительских заклятий, но подействуют ли они на дракона?
Она взяла его за руку – обычно его тело испускало жар, но теперь ладонь была неестественно холодна.
Сердце билось слабо и медленно, в себя он все еще не приходил.
«Его огонь едва теплится…» – подумала молодая женщина с ужасом, но это натолкнуло ее на иную мысль, быть может, спасительную.
– Его нужно вынести отсюда, – обратилась она к господину Жарову.
Тот кивнул, и констебли тут же кинулись выполнять. Дюжие полицейские без труда вынесли дракона на свежий воздух.
Следом вышла сама София, позвав за собою мирового судью и инспектора.
Убедившись, что все снаружи, молодая женщина повернулась к господину Рельскому и твердо произнесла:
– Прикажите поджечь сторожку! Не спорьте со мною, так нужно…
Ее глаза ярко блестели от слез и яростной решимости, и казалось, что София бросилась бы на любого, кто посмел бы с нею спорить.
Господин Рельский отвернулся и ровно распорядился:
– Поджигайте, инспектор.
– Госпожа Чернова просто не в себе, не понимает, что говорит! – воскликнул тот, совсем по-старушечьи всплеснув руками.
– Поджигайте, – с нажимом повторил мировой судья и добавил: – Это мои земли, и я могу распоряжаться здесь по своему усмотрению.
София опустилась на колени возле дракона и, мгновение поколебавшись, принялась расстегивать рубашку, не обращая ни малейшего внимания на восклицания окружающих ее полицейских.
«Вот теперь я наверняка лишилась доброй репутации! – подумала она с какой-то веселой хмельной злостью. Право, за последнее время случилось столько, что немудрено потерять здравый рассудок. – Ну и боги с ней, главное, чтобы он жил…»
На шее дракона обнаружилась простая медная пластина на цепочке, безо всяких украшений. Едва заметные знаки на потемневшем металле. Гадалка не стала снимать эту вещицу, по всей видимости, талисман.
Обнажив грудь Шеранна, она потребовала нож и незамедлительно его получила. Прикусив губу, госпожа Чернова уверенно полоснула себя по левой ладони, отстраненно удивившись, что боль ощущалась будто вдалеке. Обмакнув палец в собственную кровь, она принялась чертить знаки прямо на коже дракона, шепча молитвы богам: Одину – покровителю всякой волшбы и Браги – богу-скальду.
Кано, совелу, дагаз – огненные руны, повторенные трижды для усиления действия…
В стороне уже полыхала сторожка – деревянное строение легко загорелось, и огонь с аппетитом принялся облизывать высохшие бревна. По счастью, погода стояла тихая и безветренная, потому лесного пожара можно было не опасаться.
Решив, что огня достаточно, София зашептала наскоро сочиненное заклятие, не замечая, что из ее глаз капают слезы:
Руны благие режу,
Кровь моя их окрасит.
Рунами каждое слово
Врезано будет крепко.
Ну же, гори, огонь,
Плоть и сердце согрей.
Я доподлинно ведаю:
Драконий огонь не гаснет!
Она не знала, сколько прошло времени, с отчаянной надеждой всматривалась в его мертвенное лицо.
Вокруг нее молча толпились полицейские, чуть поодаль стоял сумрачный господин Рельский, но она не замечала ничего. Лишь дружный вздох мужчин заставил ее на мгновение поднять на них глаза, и тут София поняла, что вызвало такую реакцию: непримечательная на первый взгляд медная пластина, которую она сочла простеньким талисманом, теперь полыхала яростным огнем, который будто вторил затихающему неподалеку пожару.
Молодая женщина бережно коснулась руки дракона. Горячая, восхитительно горячая!
А пламя все танцевало на груди Шеранна, легко касалось горящих рун, ластилось к хозяину…
Не зря говорят, что за огнем можно наблюдать бесконечно: будто зачарованные, люди не могли оторваться от этого зрелища, пока наконец пламя не затихло, скрылось в глубине металла.
Только тогда дракон открыл глаза, недоуменно оглядел склоненные к нему лица и приподнялся на локте…
«Спасибо вам, боги!» – прошептала София сквозь слезы, без сил опускаясь на землю.
Упасть ей не позволил господин Рельский, который легко подхватил ослабевшую гадалку.
– Извольте следовать за мной! – оборвал ее размышления резкий голос мирового судьи, и, не дожидаясь согласия, Рельский играючи выдернул Софию из скопища вокруг Шеранна, будто репку из грядки.
Госпожа Чернова попыталась возмутиться, но, взглянув на господина Рельского, передумала, разом позабыв сердитые слова. Мужчина был хмур, как грозовая туча: побелевшие губы упрямо сжаты, брови сошлись на переносице, руки же вместо привычной трости по-прежнему сжимали оружие, разряженное и уже бесполезное.
Дождавшись, пока он остановится, гадалка подчеркнуто смиренно поинтересовалась:
– Чего изволите?
Хмурое выражение на лице мирового судьи сменилось озадаченным, затем он слегка покраснел.
– Извините за бесцеремонность, – произнес он глухо. – Думаю, вам пора домой. Позвольте, я провожу вас.
Спокойный тон явно потребовал от него немалых усилий, и София невольно задумалась о причинах, однако волнения минувшей ночи и крайняя усталость туманили ее мысли. Молодая женщина склонила голову, соглашаясь. Нестерпимо хотелось наконец распустить волосы, избавившись от перевитого лентами сооружения на голове, скинуть пропылившееся платье и нырнуть в вожделенную накрахмаленную свежесть постели…
Она украдкой бросила взгляд на дракона, но ничего не смогла разглядеть за спинами полицейских, тихонько вздохнула и позволила господину Рельскому увлечь себя прочь.
Мировой судья безо всяких приключений и разговоров доставил ее домой, сдал с рук на руки домовым и отбыл, так и не проронив ни слова.
А София провалилась в нелепые и тревожные видения, вновь и вновь переживая недавние события…
Дракон не заметил ее исчезновения – он был всецело поглощен потрясающей полнотой жизни. Угасший было огонь вспыхнул ослепительно ярко, даря пронзительную резкость каждого ощущения. Легкий ветерок, переплетение лесных запахов, ток крови в венах, острые эмоции окружающих людей – все это складывалось в изумительную чувственную картину, заставляло забыть обо всем и самозабвенно упиваться…
Но бесцеремонная навязчивость людей, которые все пытались его усадить и напоить бренди, вывела Шеранна из состояния довольства собою и миром.
Дракон осушил стакан и нахмурился. Лишь отблески беспокойного пламени, время от времени пробегающие по его лицу, напоминали о том, что случилось.
– Что произошло? – спросил он.
Полицейские принялись рассказывать, перебивая друг друга. Чуть поодаль топтался доктор Верин, чьи врачебные умения в данном случае были бесполезны, но в глазах медика сверкало фанатичное любопытство исследователя. Дракон поморщился и отодвинулся от него подальше. Ради своих изысканий этот достойный господин охотно бы вскрыл и препарировал дракона, и потому доктор был недоволен, что потенциальный мертвец оказался бесповоротно жив.
– Тихо! – рявкнул Шеранн наконец, отчаявшись составить путный рассказ из сумбурных реплик. – Инспектор, прошу вас.
Отчего-то весьма бледный инспектор Жаров выступил вперед, откашлялся и принялся рассказывать:
– Простите, господин дракон, но я подозревал вас, поэтому организовал слежку. Но теперь именно это спасло вас и госпожу Чернову.
– Госпожу Чернову? – спохватился Шеранн. Он напрочь позабыл о гадалке. – Где она и что с нею? Тот сумасшедший швырнул какую-то волшебную штучку, и дальше я ничего не помню.
– Не беспокойтесь, с ней все в порядке. Думаю, она уже дома.
– Хорошо, – кивнул дракон и спросил с любопытством: – Но как вы умудрились следить за мной? Уверяю, это непросто. Среди людей еще ладно, там царит такая какофония звуков и запахов, что ничего не разберешь. Но в лесу?!
– Я натерся мазью из медвежьего жира и еще кое-каких травок, – смущенно признался инспектор, неловко потирая руки. – Чтобы отбить вам нюх… Мне рома посоветовала…
Шеранн вдруг расхохотался.
– А я все не мог понять, почему за мной увязался этот медведь! – пояснил он сквозь смех. – Но был настолько рассеян, что не придал этому значения.
Он умолчал о том, что был попросту увлечен совершенно иным и не обращал должного внимания на мелких лесных животных.
Дракон усмехнулся воспоминаниям, но тут его поразила следующая мысль.
– Но… ведь тот блаженный потушил мой огонь! – выпалил он, гибко поднялся и вперил требовательный взгляд в бледного инспектора. – А теперь я снова пылаю. Как это возможно?
В драконе бушевала и рвалась наружу сила, обычно упрятанная глубоко внутри, дабы не тревожить и не пугать людей.
– Госпожа Чернова… – выдавил полицейский, с беспомощным ужасом взирая на него.
Шеранн слегка покачнулся и взялся за голову. Только этого недоставало!
Мало того, что один сумасшедший изобрел способ убить дракона без особых последствий. Разумеется, Шеранн сделает все, чтобы тайна ушла в могилу вместе со старшиной пожарного приказа (было очень кстати, что тело по распоряжению мирового судьи сожгли в сторожке вместе со всеми уликами). Однако тут был важен сам факт, что неуязвимость детей стихии оказалась не безусловной – зная, что способ есть, куда проще его отыскать. Теперь их положение усложнится…
К тому же совершенно неясно, как эта человеческая женщина смогла разжечь драконье пламя! Выходит, она спасла ему не только жизнь, но и душу – умирая, драконы растворяются в своей стихии, так что если бы в нем не осталось ни единой частицы огня… Это была бы окончательная смерть!
Как теперь быть с подозрениями и замыслами?
А ведь все так хорошо складывалось! Пользуясь тем, что все жители высыпали в сады и парки, дракон побродил по округе и хорошенько принюхался, разыскивая драгоценную книгу. Чутье помогло ему споро обыскать дома и мастерские господ Реинссона, Нергассона, барышень Ларгуссон и госпожи Варссон. Если кто-то из названных гномов и был причастен к убийству, то дневники, видимо, успел передать сообщникам.
Зато Шеранн обнаружил вещицы, возможно, не имеющие отношения к убийству, однако все равно очень занимательные… Он захватил найденную в доме господина Реинссона книгу гномьих рун с многочисленными пометками, а также несколько брошюр весьма вольнодумного свойства.
И еще один любопытный факт он невзначай выявил, но толком обдумать не успел…
