ГЛАВА 8
Мерцающий свет свечи пробивался сквозь закрытые веки и мешал спать. Тянущая боль в правой ноге мешала спать не меньше. Аня открыла глаза: мягкая постель, легкий ветерок, танцующее пламя свечи — оно слишком яркое, контрастное, мешает разглядеть, что находится дальше, чем видимое на расстоянии вытянутой руки.
Прислушавшись к собственному организму, Аня решила, что не спят лишь ее глаза, а значит, просыпаться рано. Спали воспоминания о вчерашнем дне, спали желудок и мочевой пузырь, спало уставшее и измученное страхом сердце. Только глаза не спали, беззвучно роняли стеклянные бусины на подушку.
Ане хватило сил набрать побольше воздуха в легкие и задуть свечу. Темнота принесла небывалое облегчение и веру в то, что завтра все-таки наступит.
Утро разбудило Земную громкими шагами. Даже мягкий ковер не скрадывал топота сапог.
— Вставай! — приказал на викенском знакомый ненавистный голос.
Аня повиновалась и удивилась собственному состоянию: внутри разбита на миллионы осколков, а физически здорова, собрана и свежа, как огурчик. Не обращая внимания на начальство, осмотрела пострадавшую ногу — ни царапинки. Удивленно воззрилась на хозяина.
— Лечить. Одеваться. Идти петь.
Морально раздавленная Анна, словно механическая кукла, оделась и прошла к окну. Утро оказалось не утром, а сумерками. Петь — значило работать. Работать — значило жить. Жить оставалось без надежды. Слишком много времени прошло, а за Аней так никто и не приехал. Вчерашнее приключение в чужом доме сломало волю к жизни, растоптало планы на будущее. Оставалось только петь. Возможно, песня вылечит?
Обновившаяся публика в обновленном помещении возликовала с приходом певицы.
«И когда это они успели сделать ремонт?» — мелькнула мысль и скрылась за стеной безразличия. На сегодня намечался репертуар див попсовой эстрады восьмидесятых и девяностых: Пугачева, Ротару, Аллегрова и тому подобные.
Сегодня на невысокой сцене умостился маленький оркестр: вместо привычного разбитного пианиста в углу сцены оказались гитарист, некто с бубном и довольный старый знакомый за новым клавесином. Для Ани поставили высокий барный стул со спинкой, некогда нарисованный девушкой в творческом порыве. Усевшись поудобнее, Аня пробежалась взглядом по публике и вздрогнула, когда увидела два уголька красных глаз в темном углу, но закрылась «занавесью бесстрастия» и дала отмашку музыкантам.
Через два часа беспрерывного пения почти осипшая Аня попросилась отдыхать. Недовольная уходом артистов публика, подвыпившая и расслабленная, начала безобразничать, бузить и требовать продолжения концерта. Подчинившись желанию гостей, хозяин борделя снова погнал измотанную до предела рабыню на сцену. Внутренние часы подсказывали, что час довольно поздний, но настроение у гуляющих и состояние пьющих было бодреньким. Аня же даже моргала с трудом: современный врач без ошибки поставил бы диагноз — моральное и физическое истощение. Глумиться над публикой при помощи пионерских песен не было ни сил, ни желания.
Собрав в кулак жалкие остатки воли, Земная пропела печально-ресторанную композицию, призывающую к ответу некоего мальчика-странника, что не спит в сей час и думает о горемычной певичке. Публика, слышавшая данную композицию впервые, приутихла, даже приуныла, задумалась и стала активно запивать грустные думы огненной водой. После исполнения Аня сползла со стула и, не прощаясь, побрела со сцены. Однако уйти ей не удалось — на пути встретилась преграда в образе хозяйского цербера. Аня попыталась обойти его — не получилось, попыталась отодвинуть — в ответ услышала лишь рык.
— Я больше не могу, я устала, — пролепетала девушка, не поднимая глаз.
— Рано спать! Иди петь! — приказала стена.
— Нет, не могу, — еще тише произнесла брюнетка и снова попыталась пройти сквозь стену.
На этот раз самообладание подвело обоих: цербер грубо оттолкнул Аню, заставив вернуться на сцену, а Земная, не выдержав грубости, закричала:
— Да ты, урод! Выпусти меня! Я с вашими порядками скоро окочурюсь… — договорить она не успела.
Сильнейшей силы удар в солнечное сплетение отбросил девушку прямо на музыкантов, притихших в уголке. Зал взревел, почуяв кровь. Началась заварушка: бьющееся стекло, сверкающие конечности, женский визг и ругательства. Кто-то кричал, приказывая остановиться именем государя Викении, — его никто не слушал.
Аня пыталась вернуть себе нормальный ритм дыхания, но только судорожно дергалась, поскольку была не в состоянии побороть спазм. Огромная черная тень кривозубого надвигалась на оркестровый закуток. Ни один из музыкантов не проявил ни малейшего рвения или желания защитить девушку от верной смерти. Еще одного подобного удара обессилевшая Аня пережить не смогла бы.
Внезапно шум драки перекрыл взрывоподобный грохот: половина стены вместе с огромным окном разлетелась в щепки, ударив каменными осколками по дерущимся и орущим. На какое-то мгновение в зале воцарилась тишина, а потом наступил Апокалипсис. Женский визг перемежался с мужскими криками, все кинулись врассыпную, прочь от огромного белоснежного дракона. Однако, не успев добежать до спасительных дверей, человеческая волна, словно ударившись о скалу, изменила направление движения и вновь начала драпать от еще одного чудовища — черного дракона с золотыми гребнями на загривке. Казалось бы, что может быть хуже ловушки из двух драконов? Но у страха глаза велики: распавшаяся надвое толпа ринулась было к окнам, однако была остановлена еще одним явлением: в раскрытое нараспашку окно вскочил мужчина безумного, свирепого вида, в пиратской косынке, по самые уши заросший бородой, оскалившийся и вооруженный короткими кривыми саблями. Толпа осипла от ужаса и забилась в истерике.
К моменту, когда осела пыль и остыла озверевшая публика, Аня снова смогла дышать. Перекатившись на бок, она наблюдала за картиной: белоснежный дракон взирал на всех свысока, подпирая спиной свод зала и скрючившись буквой «зю», черно-золотистый дракон кидал злобные «пшики» на присмиревших и протрезвевших зрителей, бородач, игнорируя драконов, направлялся по спинам прямо к Ане.
И только один человек, возникший из ниоткуда, остался стоять на месте. Его девушка заметила в самый последний момент, потянулась к закутанному в дымку магу всей душой, но, не увидев отклика, сникла и безвольно упала на руки подоспевшему пирату.
— Леди Анна, вы живы? — Внешность обманчива, но голос-то не пропьешь… Или пропьешь? Это талант не пропьешь…
— Эдэр? Почему так долго?
— Простите, леди, я искал вас. Долго искал.
Аня перевела взгляд на застывшего посреди сцены цербера. Тот попятился, натолкнувшись на ласковый свет в глубине голубых глаз, обещавший всепрощение и вечный покой, сравнимый с бесконечностью снежной пустыни.
— Гард, — позвала Аня.
В ответ — лишь рык.
— Оторви этому любителю бить по лицу голову.
Снова раздался рык, но дракон не успел: слишком медленно разворачивался кривозубый, чтобы убежать, слишком медленно шагал за добычей смоляной дракон, слишком быстро летел кинжал и слишком мягко входило лезвие в толстую шею цербера. Великан схватился двумя руками за рукоять ножа, захрипел и повалился вперед лицом, забрызгав подмостки багряными каплями.
Все обернулись к метателю холодного оружия: тот безмятежно наблюдал за происходящим, сложив руки на груди. Ане очень хотелось указать на еще одного присутствующего, но обладателя горящих адским пламенем глаз среди гостей не наблюдалось.
Бородатый наследник помог девушке подняться. Оказавшаяся после долгих дней рабства в заботливых руках Аня дала волю слезам. Ноги снова подкосились, зал запрыгал, руки нервно сжали кожаную жилетку пирата.
Сквозь собственные стенания Земная услышала восхищенные возгласы толпы и грозные окрики Гарда:
— Отдай мне нож! И этот тоже!
Через секунду перевоплощенный дракон стоял на сцене. Тяжело вздохнув, белоснежное изваяние неуклюже развернулось, сбив парочку колонн и балок, и отправилось в обратный путь, оставив за собой огромную дыру вместо стены.
Аня метнулась в объятия своего дракона.
— Гард, пожалуйста, забери меня домой. — Нечаянный взгляд, брошенный в сторону мага, — ушел.
«Ушел? Ушел?! Ушел! Ну и пусть. Домой».
Аня закрыла глаза и, свернувшись клубочком на руках телохранителя, снова дала волю слезам.
— Сколько, говоришь, времени прошло?
— Полтора месяца.
Аня сидела на балконе, укутавшись в плед. Не согревали ни августовское солнце, ни сюрпеновский климат, ни гостеприимство драконов.
— А кажется, что полжизни прошло.
Дракон учтиво промолчал. Вообще, после возвращения из плена хозяйка всея Монако не отличалась бодростью духа, присущей вернувшимся в родные пенаты. Замкнутая, неразговорчивая, неулыбающаяся, Аня даже шевелиться отказывалась: спала, отъедалась и подолгу смотрела на морскую гладь. Дракон выжидал, надеялся, что ласковое солнце отогреет его подопечную, и не выспрашивал подробностей.
От голубоглазого узнал о происшедшем: о вечере премьеры, о похищении, о попытке путешествия и о решении вернуться домой.
— А что с Эдэром?
Гард дернулся от неожиданности.
— Отправили в Монако заниматься экономическими и политическими вопросами, связанными со вступлением в должность управляющего страной.
— Юморишь? — Аня хмыкнула, отреагировав на замысловатый отчет. — Что с ним было после крушения корабля?
— Говорит, что выбросило на камни, подобрали его добрые люди, то бишь пираты, выходили и позвали к себе на корабль.
— Что, вот так вот просто позвали? Пираты? Люди, которые не доверяют никому, позвали к себе голубоглазого задиру? — Аня недоверчиво посмотрела на надсмотрщика.
— Ну как… пригласили, — смутился дракон, — заковали в цепи да на весла посадили. А на пятой попытке побега…
— Побега?!
Дракон укоризненно покосился на невежливо перебивающую его брюнетку.
— Побега, побега. Неусидчивый мальчик оказался.
— Пф, мальчик… — Аня снова повернулась к горизонту.
— Ну да, мальчик… — Гард почесал нос. — Так вот, после энной попытки его высочеству было предложено поучаствовать в очередном ограблении. — Аня кивнула. — Тот и отличился…
Дракон замолчал, надеясь на природное женское любопытство, и дождался-таки своего звездного часа.
— И как же он отличился?
— Он бросился на амбразуру с песней.
— «Тот, кто с песней по жизни шагает…»
— Да, да, — дракон закивал, — именно. В общем, говорит, что в шоке пребывали все, драка закончилась, не успев начаться, а команда торгового корабля, который понравился пиратам, с радостью избавилась от старого капитана и приняла Эдэра в свои ряды.
— Наш пострел везде поспел.
— Вы, как всегда, правы, леди Анна.
— Гард, а не пора ли нам перейти на «ты»?
— Ни в коем случае.
— Тебе тогда веры не будет?
— Совершенно верно, — последовал утвердительный кивок.
— Ладно. Пускай так. Что там дальше с прынцем?
— Он искал вас. — Аня фыркнула, возмущаясь. — Согласен, долго искал. Но и мы вас тоже не могли найти. Драконы нервничали…
— Из-за завещания?
— Угу, из-за него, родного.
— Кстати, была крайне удивлена появлением Хиларйора.
— Так он больше всех и беспокоился.
— Господин Ледышка беспокоился? — Аня не поверила. — Он же каменный, ни одной эмоции на лице не увидишь.
— Сэр Хиларйор знает немного больше, чем мы с вами, поэтому и беспокоился.
— А ты-то откуда знаешь, что у него есть из-за чего беспокоиться?
— Если беспокоился, значит, было из-за чего.
— Тебе не сказал.
— Не сказал.
— Ну и черт с ним. Все равно не скажет правду. Но было приятно увидеть его в рядах спасителей.
Гард хмыкнул, припоминая белоснежную громадину, скрючившуюся в три погибели под низким сводом.
— А ты-то как меня нашел? И почему все вот так одновременно появились? Запланировали?
— Не планировали. Я вас через Дарьяну нашел. Пока носился как угорелый (Зевс ведь тоже толком ничего не мог рассказать!), она пришла, примерно неделю назад, сказала, чтобы я летел к своим да по деревням разным посадки делал и уши держал востро. Я как про диковинную певичку от торговцев услышал, решил — нашел. А как до родных добрался, тут и сэр Хиларйор объявился с новостью, что нашлась пропажа. Вот с ним мы и решили попугать публику. А Эдэр сам по себе явился. Не знал о нас.
— Ага, — задумчиво протянула Аня, про мистера Икс спрашивать не хотелось.
Но дракон все же прочитал вопрос на лице брюнетки.
— Я не знаю, как он вас нашел. — Аня вскинула брови, но не повернула головы. — Но ведь пришел же.
Девушка на мгновенье сжала губы, делая вид, что ей абсолютно все безразлично: как появился, так и испарился.
Ночь пришла, мягко ступая кошачьими лапами, накрыв темной пеленой все переживания. Не приняв за все время ни одного посетителя, Аня уже заполночь отправилась спать. Привычка ли, нервное напряжение — она не разбиралась. Просто щелкнула рубильником и окунулась в ласковую дрему. Мягкая постель, чарующее сверкание небесных светил, шелестящие на ветру занавески, убаюкивающий шепот волн — комплексное успокоительное, прописанное доктором-природой в неограниченных дозах. Аня заснула быстро. Просто нырнула в темноту, упала на мягкое илистое дно и, свернувшись калачиком, позволила волнам укачивать себя.
Ане снились паруса, хлопающие на ветру, словно лебединые крылья. Снились волны, раскачивающие лодку с рыбаком. И вода. Прозрачная до безобразия — дно видно. И ни одной рыбки.
«Наверное, холодная вода», — подумалось девушке. И в попытке доказать себе обратное путешественница протянула руку, чтобы погладить волну.
Но, не дотянувшись с высокого пирса до воды, Аня обратила взор на отражение темнеющего неба. Гроза надвигалась, затягивая голубизну черной пеленой. Замутилась вода под рукой, засверкали молнии. Аня перевернулась на спину, чтобы посмотреть на чудо природы — грозу с молниями, но без грома, — и застыла. Над головой — не грозовое небо. Враг с алыми сполохами в глазах.
Задыхаясь от тяжести навалившегося страха, Аня начала сопротивляться, но все было бесполезно: когтистые лапы вновь впились в тело, блеснули клыки…
Закричав, девушка проснулась, рывком перекатившись со спины на живот, чуть не упала с кровати и, окончательно пробудившись, обнаружила себя в одиночестве все в той же комнате, что и вчера. Отдышавшись, прислушалась — не разбудила ли кого? Нет, тишина. Снова забралась в кровать и до полудня не вылезала из постели.
Дракон уговорил подопечную остаться в Сюрпене как минимум на неделю: в Керколди ей дороги нет — обличенная как шпионка, Аня будет арестована на первом же посту, в Монако тоже не стоило спешить — дом еще не готов. А тут — море, солнце, свобода, развлечения.
Аня согласилась остаться ради моря, отказалась от услуг Сорифез и полюбившегося рыжего дракона. И все бы ничего, да только каждую ночь девушку мучил один и тот же кошмар с огненными глазами.
Новости приносил Гард: первыми графство Монако признали драконы и с удовольствием нанесли его на географические карты, Ромния не стала сопротивляться — тоже признала новое государство. Представители Северной Кельтии отмахнулись, мол, будем знать, но карты старые перерисовывать не будем. На что Эдэр тут же отреагировал знатным подарком — правитель варваров получил карту мира, вытканную романскими умельцами из шерсти нескольких цветов и презентованную как идеальный вариант одеяла. Подарок был принят и, как говорили шпионы, отлично прижился в королевской опочивальне.
Император Южной Кельтии не знал, как реагировать на изменения. Во-первых, земли как бы свои, хоть и проигранные ранее, но не отвоеванные, а вновь передаренные. Во-вторых, сын. Он хоть не заявлял о происхождении и не настаивал на родственных связях, да только куда же спрятать сходство с кельтской династией Ригов? Пока спасала борода и Эдэр больше походил на Овандра. Однако что делать, если принцу захочется избавиться от растительности на лице?
Император Южной Кельтии торопил кареглазого наследника со свадьбой, чтобы поскорее умыть руки и переложить ответственность за принятие решений на плечи нового, крепкого и молодого правителя.
— Хочешь сказать, что Соль до сих пор ходит в девках? — Аня отрезала дольку сочного персика изящным ножиком, недавно преподнесенным в дар сэром Хиларйором, и закинула в рот.
Гард, сидя напротив за круглым столиком, кивнул. Закатное солнце золотило густую шевелюру дракона, коронуя Аниного собеседника кособоким венцом.
— Так ей и надо, змее. Что же мне с ней сделать, Гард? — Очередная долька подсластила жизнь.
Дракону понравился вопрос: вымотанная до предела ночными кошмарами подопечная задумалась о мести — это хороший признак возвращения к жизни. Нет, конечно, месть вообще штука не очень хорошая, но в контексте выздоровления — очень даже ничего.
— Я полагаю, вы что-нибудь придумаете.
Аня лишь тяжело вздохнула. Снова отвернулась к солнцу.
— Леди Анна, — тревожно-напряженный голос Гарда заставил брюнетку оторваться от созерцания солнечной тропы.
— Что случилось?
— К вам гости…
Аня принялась озираться.
— Где?
Гард кивнул в сторону балясин, за которыми скрывались пляж и выход к морю.
— Я не пойду туда, пускай сами ко мне идут.
Гард кивнул, поднимаясь из-за стола.
— Погоди, так а кто гость?
— Ну-у, — протянул дракон, желая оттянуть момент и по возможности не отвечать на вопрос.
— Корица?! — Глаза расширились, превратились в пятаки.
Дракон легко кивнул.
— Я не хочу его видеть. — Аня отвернулась от надзирателя, забыв, что именно с той стороны и прибыл гость. — Черт! Гард, скажи ему, что я никого не принимаю! Я ушла спать!
Аня нервничала, бесилась. Бросив на стол недоеденный персик и изящный ножик, вскочила и направилась в дом, обойдя дракона по дуге.
— Мне кажется, вам стоит поговорить…
— Я. Не. Хочу, — отчеканила девушка, сверкнув глазами. — Пусть катится к черту!
Яростно задернув шторы, скрылась в полумраке комнаты. Гард только вздохнул, проводив взглядом фурию.
Гость уже успел подняться по ступеням, приветствовал дракона кивком головы. Тот в ответ отвесил поклон, полный холодного почтения. Постояв некоторое время у столика, мистер Икс двинулся в сторону дверей, Гард остался на террасе.
Аня успела забраться под легкое покрывало и сидела, скрипя зубами и уставившись в одну точку перед собой. Незапертая дверь тихо приоткрылась, пропуская высокую фигуру, одетую во все черное.
— Я не хочу тебя видеть, — не поворачивая головы, процедила девушка.
Фигура в темном вмиг подернулась дымкой, заискрилась светлячками. Аня, которая якобы и не смотрела в ту сторону, со стоном откинула голову на подушки.
— Отлично! Показушник! — пробормотала под нос. — И слышать тебя не хочу. И читать твои послания не буду.
«Вроде все перечислила?» — заскреблись сомнения в голове.
Дымка переместилась ближе к кровати, уселась в кресло и застыла. Пряный аромат корицы мазнул кончик носа. Аня снова страдальчески замычала.
— Ты не будешь со мной говорить, не будешь показывать себя, но ты просто будешь присутствовать?
Дымка замерцала ярче.
Аня скривила губы.
— И избавиться от тебя нет никакой возможности?
Дымка молчала.
— Отвечай на вопрос.
— Никакой возможности.
— Тогда давай быстро выясним, чего ты от меня хочешь, и ты вернешься туда, откуда пришел. Покажись, раб лампы! — Аня театрально замахнулась.
Туман точно так же театрально затянуло воронкой в раскрытую ладонь мага. Аня впечатлилась, но вида не подала.
Кареглазый наследник сидел в кресле, напряженно всматриваясь в Анины глаза, немного подавшись вперед и сведя брови к переносице. Кожа серого оттенка, ни капли румянца или намека на загар. И это в разгар сезона! Ане даже стало жалко мужчину, однако, не зная причины столь разительных перемен, девушка надменно вздернула подбородок, не давая жалости взять верх над гордостью.
— Говорите, ваше высочество, с чем пожаловали в столь поздний для официальных визитов час?
— Анна… — раздался сиплый, простуженный голос, и жалость снова заглянула в двери. — Анна, — уже более четко произнес маг.
— Да, это мое имя. А вот как вас называть, ваше высочество? Ведь вы теперь занимаете место наследника. Как же вас теперь величать? Нет! — Девушка подскочила, встала на ноги, отбросила покрывало и ускользнула от протянутой руки. — Не прикасайтесь ко мне, ваше императорское высочество.
Мужчина тоже встал. Теперь двоих разделяла кровать с совершенно неуместными резными столбиками и прозрачным балдахином — защитой от насекомых.
— Итак, я все еще жду, — Аня сверкнула глазами.
— Я хотел вас видеть.
— С вашими способностями вы можете делать это и без моего разрешения, и без моего участия.
Брови венценосного наследника поползли вверх, а девушка мысленно чертыхнулась, упрекая себя за путаницу в мыслях и чувствах — говорила не думая.
— Я имела в виду, что мне и не обязательно быть в курсе того, что вы наблюдаете за мной.
— Анна, — снова протянулась рука.
— Нет, не надо. Говорите, что вам надо?
— Я хотел убедиться, что с вами все в порядке.
— Вы убедились?
— Я убедился, что с вами не все в порядке.
— Я чувствую себя преотлично! — соврала девушка. — Вы не лекарь, чтобы ставить диагноз. И вылечить меня вы не сможете, — с вызовом провозгласила брюнетка.
— Мне хотелось вам помочь.
— Не нуждаюсь, — отрезала Аня, реагируя на движение мужчины в ее сторону и снова забираясь с ногами на кровать. — Кроме лечения еще чего-нибудь хотите?
«Фу, ну что за выражения, Аня? Срочно закрой рот и укажи гостю на дверь», — возмутился рассудок. Аня послушалась, снова укуталась понадежнее и ткнула пальцем в сторону выхода.
Мужчина лишь головой покачал. Сделал несколько шагов в сторону дверей, затем резко развернулся и уселся в кресло. Аня аж задохнулась от возмущения, но рта так и не раскрыла.
— Как вы меня нашли? — спросила через некоторое время.
— Вы меня позвали.
Подавив желание изумленно раскрыть глаза, Анна занялась самокопанием и буквально перепотрошила воспоминания, но найти момент, в который она, рабыня, посудомойка или певичка, звала императорского наследника, не смогла.
— Не звала, — констатировала девушка.
— Это неважно. — Аня услышала шелест одежды — гость сменил положение. И уже над самым ухом раздалось: — Я нашел.
Горько усмехнувшись, Аня натянула покрывало на нос и поджала ноги. Сон странным образом подобрался незаметно и очень близко. Махнув рукой на остатки условностей (хотел посмотреть, пусть смотрит!), девушка отдалась в объятия Морфея. Где-то на задворках сознания мелькнула надежда, что, может, хотя бы сегодня кошмар с огненными глазами не посетит ее сны… Мелькнула и пропала, задвинутая черной когтистой лапой.
Сколько раз Аня пыталась прервать ночное истязание. Сколько раз пыталась заставить себя открыть глаза — бесполезно. Сон повторялся из раза в раз от начала и до конца, разрушая душевный покой.
Как всегда, проснулась Аня от собственного крика и испугалась еще больше — чудовище из снов пробралось в реальность: огромные лапищи обхватили девушку и душили в зверских объятиях. Аня закричала, пытаясь вырваться и выбиваясь из сил. И билась бы, наверное, долго, если бы в порыве сумасшедшего противостояния не свалилась на пол. Как и тогда, в темной страшной комнате, от удара перехватило дыхание. Но зато и хватка монстра ослабла.
Внезапно яркий свет резанул глаза. Земная наконец смогла сделать вдох и зажмурилась.
— Прости, Аня, прости. — Свет погас, а вместо рыка чудовища девушка услышала мужской голос. — Прости, родная, я не рассчитал. Что с тобой? — Запястья почувствовали холод пальцев. — Что тебе приснилось?
Аня не отвечала, она боролась со слезами, закусив губу. Заботливые руки подняли девушку с пола, усадили на колени и прижали к широкой груди. А бархатный голос шептал слова утешения:
— Это был кошмар, это был сон. Он прошел, он ушел. И не вернется больше никогда.
— Вернется! — Аня встрепенулась, оттолкнула мужчину. — Он возвращается. Он никогда не уйдет!
Кареглазый снова притянул девушку к себе, стал гладить по голове.
— Я обещаю тебе, он больше никогда не вернется. — И Ане послышались в этих словах не пустые обещания, а конкретный план действий.
