27

Назойливый крик чаек, шум воды, бьющейся о камень, вперемешку с людским гомоном выдернул Йошта из липкой дремоты. Запах прелых водорослей хищно бьет в нос венеду. Он с трудом поднял налитые свинцом веки, сквозь молочную пелену больно резанул свет. Море. Вокруг бескрайнее море. Стон вырвался из распухших губ венеда. Взгляд Йошта с восхищением скользит от верхушек огромных мачт, по густо опутанным словно паутиной, веревочным лестницам барахтаются черные тельца людей. «Боги, – думает с благоговейным ужасом венед, – и деревьев такой-то высоты не бывает».

Среди лодок-исполинов снуют маленькие лодочки. Их здесь сотни, нет – тысячи! Ветер нещадно теребит разноцветные полотна, они переливаются красками и диковинными рисунками.

Еще мутный взгляд блуждал по линии гавани, пока не наткнулся на худощавую фигуру, облаченную в халат изумрудно-зеленого цвета, на голове – чудаковатая пухлая тряпица. На него смотрит худощавое, сильно загорелое и обветренное лицо. Глаза напоминают черные горошины, немного раскосые – точно миндаль. Густые темные волосы стекаются от висков и нагубной складки, образуя бороду.

– Хм, голубоглазый… – сильно прищурившись, проговорил нараспев человек. – Мда, да… Впрочем, можно и откормить малость. Хотя… зачем?

Йошт слышит гортанный хохот. Он все никак не может понять – где он и что происходит? Наверняка этот герульский колдун бросил его в какой-то неведомый мир. Венед смотрит то на человека в зеленом халате, то на огромную тушу коротконогого жирного гунна. Тот недовольно причмокивает, что-то бормочет под нос.

– Нет, Халим с прекрасного Востока, не могу уступить. Хозяин не велел так… – гунн виновато развел руками и лукаво улыбнулся.

Халим с Востока задумчиво гладил рукой бороду, глаза прикрыл, будто в дремоте, губы неслышно шлепали. Потом звонко щелкнул пальцами:

– Совсем-совсем не уступишь? Смотри: он худ и бледен.

Заморский купец небрежно ткнул тросточкой в бок Йошта, скривился. Что-то сегодня торговаться до потери пульса ему не хотелось. Последняя чарка вчера явно была лишней… Он тяжело вздохнул, коротко бросил:

– Что ж, возьму и так…

Гунн противно захихикал, с удовольствием потирает руки, глаза жадно и преданно вперились в восточного торговца.

И вдруг Йошт вспомнил странные разговоры среди наемников о невольничьих рынках Ольвии и других прибрежных городов. Венед помнил, как они переглядывались со страхом в глазах. Тогда карпенец не понимал – чего так страшатся эти видавшие немалое лихие наемники. Он лишь ухмылялся. Теперь Йошту предстоит на своей шкуре познать, что такое быть рабом. Венед понял, что имел в виду этот треклятый колдун, когда сказал, что его ждет участь похуже Боряты. Сейчас бы выбраться да оторвать голову этому узкоглазому торговцу, гневно подумал Йошт. И махнуть отсюда к герулам – может, еще и поспел бы на помощь Бору…

Он попытался встать, привстал, но тут же рухнул на прелую солому – на руках деревянные колодки – и не шелохнуть и пальцем! Ноги уже привычно сильно сдавила грубая пенька веревки. Хотелось плакать от досады.

Человек со смешно замотанной тряпкой на голове хлопнул в ладоши. Какой-то низенький человек тут же возник из-за его спины, рука потрясывает пухлый кошель, гунн с жадностью вперился в позвякивающий вожделенным металлом мешочек. Йошт с упавшим сердцем наблюдает за их руками. Еще мгновение – и он будет продан!..

– Я плачу за него вдвое больше! – раздался звонкий голос за спинами торговцев. Все встрепенулись и обернулись. Перед ними стоит юный славянин, лицо сияет улыбкой, зубы белоснежным жемчугом играют на солнце, прямой нос, подбородок с еле приметной ложбинкой, голубые глаза, русые волосы стрижены горшком – так удобней носить шлем. Неужели знатный воин русов, с удивлением подумал заморский купец с Востока. Славянин обвел всех добродушным взглядом, проговорил с улыбкой:

– Даю двойную… Нет – тройную цену за этого рыжеволосого паренька.

Гунн ахнул. Халим с Востока сшиб брови на переносице, недовольно забурчал.

Йошт с пересохшими губами смотрит то на восточного купца, то на странного молодого руса. Халим недоверчиво рассматривает молодого руса, взгляд скользит по льняной рубахе тонкой выделки с бархатными вставками, перехватывающий талию кушак украшает брошь в виде жука-скарабея, на ногах просторные штаны-шаровары, в легко струящейся на ветру материи угадывается ткань, сплетенная из тончайшей паутины жуков-шелкопрядов. Неброско, но очень богато, подметил заморский купец. Его взгляд остановился на перстне горного хрусталя, она, словно слеза ребенка, застыла на блестящем желтом металле. Изумленный купец кивнул, азарт приятно кольнул сердце.

– Что ж, будем торговаться… – с достоинством произнес он, по-прежнему не двигаясь, руки все еще скрывали длинные рукава. – Я дам… – купец внимательно посмотрел на Йошта, улыбнулся уголками губ, – даю двадцать золотых… Это много, белолицый юноша, для этого раба…

– Прости, знатный купец с Великой Аравии, но торга не будет, – спокойно ответил знатный рус. – Я всегда больше дам за него. Эй, – крикнул он обомлевшему от внезапного счастья гунну. – Сколько ты за него хочешь?

– Я… я… мой хозяин просил тридцать золотых, – пролепетал, заикаясь, коротконогий степняк. – Да, да, щедрый урус, – тридцать золота! И он твой, если конечно… купец с жаркого Востока не предложит больше за рыжеволосого…

Молодой рус хмыкнул и коротко произнес:

– Даю сорок.

Внимательные глаза руса обратили взор на восточного купца. Тот со смешанными чувствами смотрит себе под ноги, брови сдвинуты на переносице, губы беззвучно шлепают. Наконец, он поднял глаза и проговорил:

– Твоя щедрость не знает границ, рус. – Купец помедлил, потом добавил: – Но я дам… сорок пять золотых! Это очень и очень много за этого тощего славянина…

Молодой рус вдруг звонко рассмеялся. Купец с Востока окинул его удивленным взглядом, гунн пучит глаза, рот широко открыт.

– Торг не люб мне, а потому вот, – рус повернулся и сделал мало заметный жест рукой. К нему торопливым шагом подошел невысокий старец с короткой белоснежной бородкой, с блестящей на солнце бритой головы свисает забавный чуб. Он коротко поклонился и протянул гунну кошель.

– Здесь сто золотых ромейских монет, – спокойным голосом произнес молодой рус. – Этого, думаю, хватит с лихвой…

Ошеломленный от внезапно рухнувшего на него счастья гунн торопливо закивал и принялся разрезать веревку, опутавшую ноги Йошту, спешно освобождает от колодок.

– Он твой, о, великий щедрый урус, – елейным голоском пролепетал гунн, торопливо сворачивая хлипкую торговую палатку, выцветший множество раз штопанный матерчатый навес бухнулся в старую повозку. Степняк все время косит глазом на руса, будто боится, что тот вдруг передумает.

Йошт сидит и остолбенело смотрит то на руса, то на купца, как выразился коротышка-гунн, с жаркого Востока, растирает затекшие кисти.

– Ты свободен, – сказал с улыбкой Йошту молодой рус.

Но рыжеволосый карпенец не двинулся с места. Восточный купец перестал почесывать бороду и что-то шептать и, наконец, произнес:

– Зачем тебе, о великий щедрый рус, этот раб за столь дорогую цену? Чтобы его отпустить? На эти деньги можно купить корабль, полный пряностей и шелка… А ты их выбрасываешь на ветер. Не разумно это…

– Соплеменники не имеют цены, – развел руками рус, все еще улыбаясь арабу-купцу. – Тебе ведь не очень хотелось, чтоб люди твоего народа продавались в рабство?

– У каждого свой путь… – коротко ответил восточный купец. – Кому суждено ползать, никогда не взлетит… Такова мудрость веков.

– «Человек всегда ищет дорогу к самому себе! – произнес молодой рус, глаза восточного купца стали округляться. – И его дорога идет впереди него и его семи демонов», – так говорит твой соплеменник Заратустра?

Купец с Востока ахнул, рот раскрыт от удивления – воробей залетит, не заметишь. Молодой рус подмигнул ему. Потом перевел взгляд на ошеломленного не меньше купца Йошта.

– Ты свободен, рыжевласый соплеменник. Можешь вернуться домой. Хотя… У тебя и дома-то, наверное, не осталось. Иначе вряд ли ты бы здесь оказался.

Мягкий взор руса воззрился на Йошта, тот коротко кивнул, почему-то виновато опустил глаза.

– Тогда тебе ничего не остается, как идти со мной. – Рус вновь раздвинул губы в улыбке, обнажился ровный ряд белоснежных зубов. – Ежели не тать… у меня всегда занятие по душе сыскать можно. Хотя нет, – рус вновь окинул внимательным взглядом рыжеволосого карпенца. – На татя ты что-то не особенно смахиваешь.

Йошт огляделся по сторонам, вокруг гомон, где-то взвизгнула свинья, кудахчут куры, совсем рядом щелкнула плеть, что-то треснуло, послышался протяжный стон. Венед тяжело вздохнул и, с трудом справляясь с затекшими ногами, направился вслед удаляющемуся русу-спасителю. Действительно, идти ему некуда, разве что в лапы очередному работорговцу. Вот тогда точно уж не повезет…

– Постой, – услышал певучий голос молодой рус и обернулся. К нему спешит тот самый восточный купец. – О, мудрый не по годам рус, назови свое имя, и я расскажу своему народу о тебе…

Молодой рус широко улыбнулся.

– Бус, – ответил он дружелюбно и поклонился купцу с жаркого Востока. – Меня кличут Бусом, из рода Белояров я.

Купец вновь остолбенело уставился на руса, он так и остался стоять на месте и еще долго смотрел вслед удаляющимся славянам.

Йошт молча следует за Бусом Белояром. Рыжеволосый карпенец с опаской поглядывает на своего спасителя, все еще не верит, что его плен закончился так благополучно.

Иногда Йошт встречался с его проницательным взглядом, робко отводил глаза, тот лишь беззлобно посмеивался. Странное дело, улыбка его так и искрится приветливым теплом.

Несколько раз Йошт оборачивался, вертел головой из стороны в сторону. Он приметил, как за ними, держась немного на расстоянии, следует группа из пяти человек. Несколько раз встречался с их пытливыми взглядами. Одного он узнал сразу – это тот самый старик с пристани, что протянул гунну мешок, полный золотых монет. Остальные внушали большее опасение: сквозь просторные рубахи отчетливо проглядываются нагрудники, железные кольца выпирают ткань, к широким полосам кожаных поясов с железными бляхами пристегнуты ножны, на солнце поблескивают полированные ладонями рукояти. Лица воинов суровые, на голове одного из них возвышается шлем с железной полумаской, глаза внимательно скользят по прохожим, но из виду Йошта и Буса не упускают.

Молодой рус перехватил испуганный взгляд карпенца и спокойно произнес:

– Не беспокойся, рыжеволосый Йошт. Это мои люди. Верные и храбрые.

Они миновали мощную арку, разделяющую гавань с остальным городом, и стали подниматься по ступеням, ноги бодро чеканят по массивным гранитным блокам. Йошт завороженно смотрит по сторонам. Его взгляд приковывает причудливая архитектура портового града Ольвии. Многое было знакомо Йошту – такое он уже видел в Треполе. Однако взгляд встречал немало и совсем вещей невиданных: причудливые очертания арок, колонны с резными вершинами, исполненные в белом камне или мраморе. Дорога, по которой идут, выложена огромными гладкими плитами. Дома также сильно разнятся: обычные деревянные в один-два поверха домики, привычные славянскому глазу, сменяются каменными прямоугольниками с двускатными крышами, верх этих построек венчают сложенные под наклоном ровные ряды красных черепков, по бокам и крыше точно змеи сползают диковинные растения, листья на солнечном свету блестят как изумрудные каменья.

Взгляд Йошта все чаще перехватывают переходящие с одного конца просторной улицы к другому торговцы. Особенно жадно венед смотрит на лотошников со сладостями, булками причудливых форм и со всевозможными начинками. Голодная слюна наполняет рот карпенцу. Бус приметил, как его рыжеволосый спутник буквально пожирает глазами лотки и подносы, всякий раз облизывается. Тот перехватил его взгляд, но тут же потупил взор, из груди вырвался тяжелый вздох. Белояр понимающе кивнул и добродушно произнес:

– Понимаю, съел бы все и сразу. Был бы бык – съел бы, наверное, и сырого?

Йошт ничего не ответил, лишь уши вспыхнули красным. Белояр рассмеялся, мягко потрепал венеду рыжую шевелюру.

– Прости, моя вина – я должен был сам догадаться, – проговорил Бус и указал в сторону открывающейся их взору огромной торговой площади. – Пойдем, я, признаться и сам голоден аки бык. Странное дело ходить по столь людным местам – ходишь, смотришь по сторонам, иногда заводишь неспешную беседу, а к вечеру кажется, что не прогуливался вовсе, а камни огромные ворочал.

Йошт молча кивнул. Сначала нос, а потом и взгляд уловил очередного проплывавшего мимо торговца, зазывавшего полюбоваться на его товар громким певучим голосом. На лотке благоухали разной формы булки, пирожки, пряники.

Впереди виднеется самая обычная славянская корчма, мясной дух тут же ударил в нос Йошту. Рыжеволосый карпенец вновь облизнулся.

– Ладно, пойдем, – рассмеялся Бус и несильно толкнул Йошта вперед к деревянному проему корчмы. Рядом с входом коновязь, разномастные лошади спокойно стоят и хрумкают овес из пристегнутых к мордам торб.

Славяне вошли в просторную корчму. С виду она, как и все славянские корчмы, неказиста, деревянная постройка топилась по-черному, но всегда в ней чувствовался уют. Людей почти нет. Впрочем, к полудню, как шепнул Йошту Бус, здесь яблоку негде будет упасть. Сытная еда славян, или гипербореев, как зовут их заморские странники, редко кого из заезжих оставляла равнодушным.

Они уселись у самого окна. Перед ними тут же возник русоголовый стриженный под «горшок» отрок. Но Йошт не обратил на него особого внимания, он заинтересованно смотрел по сторонам и краем взгляда заметил, как в самом конце в углу корчмы у выхода неслышно опустилась свита Буса.

– Да не смотри ты на них так, спугнешь еще ненароком. – Йошт вздрогнул от вкрадчивого шепота и посмотрел на улыбающееся лицо Буса. – Аль ратников не видывал никогда?

– В-видел… – смущенно проговорил Йошт, но взор утопал в одурительно пахнущей, дымящейся миске с гречневой кашей с мясом. Но удержался, вместо этого проговорил:

– Вы… вы тот самый светлый князь, про которого так много говорят?

При этих словах Бус почему-то заерзал, лицо вдруг стало недовольным.

– Еще нет. И уж тем более светлым еще не стал, – коротко проговорил Белояр, нехотя улыбнулся. – Я еще, как говорится, только в пути.

– Гм, как это?

– Понимаешь, князь – это не просто… гм, – остановился, будто подбирая слова Белояр. – Это не просто титул… Это… Путь, Путь, который не так-то и прост… Много, очень много испытаний надо пройти, чтоб стать князем, а уж светлым – так и подавно. – Бус вдруг рассмеялся, гляда на серьезное лицо Йошта. – Смекаешь, рыжевласый славянин.

Бус вновь потрепал его по волосам. Широкоплечий детина с белым фартуком принес миску каши с мясом, кувшин с молоком, щедрый отрез хлеба. Белояр кивнул на принесенную еду, добродушно произнес:

– Ты лучше поешь, а то мысли на пустой желудок и вправду текут как-то вяло.

Йошт тут же набросился на еду. Белояр с нескрываемым удивлением и удовольствием смотрел на поглощающего кашу рыжеволосого карпенца. Тот сначала принялся вычерпывать деревянной ложкой горячую кашу, дул на нее, обжигался, потом отбросил ложку и принялся горстями зачерпывать кашу, давился, жевал торопливо с полными щеками, весь заляпался.

– Кстати, я так и не знаю твоего имени, – с удивлением произнес Бус.

– Йошт. Йошт из Карпени. Из венедов я, – с набитым ртом проговорил карпенец.

– Из венедов, говоришь? Что ж, достойное племя! Много легенд о вас ходит. Умные, бесстрашные, но сердцем добрые. Жаль, что когда-то отделились от нас, восточных славянских племен, и ушли на запад, в горы. Но такова воля богов… Как знать, может, еще и будем вместе, как ты и я сегодня, а, рыжеголовый Йошт?

В ответ тот лишь промычал что-то невнятное, закивал, частички каши изо рта плюхнулись на стол.

Бус смотрит на него, крутит в руке кружку с топленым молоком, иногда прикасается к краю губами, делает неторопливые маленькие глотки.

Потом карпенец набросился на жареные ломти мяса и блюдо с овощами. Снедь исчезает во рту Йошта, он едва не давится, но продолжает с жадностью пихать в рот все новые и новые куски, разве что пальцем не помогал проталкивать пищу в глотку.

Когда Йошт покончил с едой, довольный откинулся на деревянном стуле, глаза блаженно закатил, руки привычно обтер об и так замусоленные и подранные штаны.

– М-да, червяк внутри тебя я смотрю, нехилый, – довольный, проговорил Бус, отпив немного из кружки.

Йошт немного смутился, посмотрел на Буса, у того всего-то кружка с молоком, он с ужасом понял, что съел все, что принес широкоплечий отрок в белом фартуке. Огонь стыда обжег изнутри.

– А разве вы ничего… – Йошт вдруг ощутил, как глаза Буса сузились и взор тяжело упал на карпенца. Он захлопал ресницами, потом понял. – Ты… ты разве ничего не съел?

Бус ничего не ответил, лишь еще раз дружески улыбнулся.

– Прости… я все слопал, – виновато, с покрасневшими щеками проговорил Йошт. – Я даже как-то и не заметил…

– Ничего страшного, – отозвался мягким голосом Бус. – Я не голоден.

– Но ты же… сказал, что и быка бы слопал, – недоуменно сказал карпенец.

Бус отмахнулся, мол, невелика потеря, и тут же спросил:

– Ты лучше расскажи, как попал сюда, в ромейскую Оливию? Впрочем, как попал – догадаться нетрудно, но вот как попался – это намного интереснее.

Йошт сначала нехотя, потом уже увлеченно принялся рассказывать о своих приключениях. Временами внимательно рассматривает то смеющееся, то мрачневшее лицо Буса. Когда он дошел до схватки с гуннами в лесу близ Треполья, лицо наследника русколанского трона вдруг исказила гримаса ярости и боли одновременно. Йошт закончил рассказ, Бус сидит с закрытыми глазами, брови сдвинуты на переносице, губы что-то беззвучно шепчут, но что именно, карпенец разобрать фраз не может.

К Бусу мягкой походкой приблизился один из сопровождающих воинов, он склонился над ухом будущего русколанского князя, что-то прошептал взором, указав на дверной проем корчмы. Глаза Буса тут же устремились в дверной проем входа. Йошт тоже не удержался и повернул голову. Там стоит, спрятав руки в длинных рукавах зеленого халата, тот самый восточный купец, который чуть было не купил Йошта у гуннского работорговца. Глаза Буса и восточного купца встретились. Белояр кивнул. Человек, что шептал Бусу о госте, мгновенно исчез. Купец с Аравии подошел неслышным шагом, голову склонил с достоинством.

– Для меня честь великая беседовать со столь знатным купцом с Востока, – торжественно произнес Бус. – Садись, гостем моим будешь.

Купец еще раз поклонился, пробежал взглядом в сторону, куда указал Белояр, но остался стоять на месте. Йошт заметил, как знатный гость с Востока с брезгливостью отвел глаза, увидев его, сидящего напротив будущего князя Русколани.

– У тебя доброе сердце, ксенз, – сухо пробормотал купец. – Прости, но я не знал, что урусские князья могут вот так сидеть с рабами в минуты… – купец с Востока покосился пренебрежительно на Йошта. Тот мгновенно набычился и стал злиться. – И вкушать пищу… Прости, князь.

Бус внимательно слушает купца, смотрит то на Йошта, то на купца, потом звонко рассмеялся. Брови купца вдруг взлетели вверх.

– Знатный купец с Аравии, тебе не за что просить у меня прощения, – добродушно проговорил Бус. – Ведь я могу, как и любой другой – вкушать пищу с кем захочу.

– Но он же… – не унимался купец, все время косился на Йошта как на прокаженного, и рыжеволосый карпенец уже начинал чувствовать, как кровь его закипает от гнева.

– Раб? – продолжил за купца Бус. – Ну вот теперь я у тебя должен просить прощения. – Прости, знатный купец с Востока, мы, русы, не ведаем, что есть такое – раб. Даже вороги наши, что в полон к нам попадают, не рабы. Да, они вынуждены делом искупить вину свою… Но они свободны.

Купец с еще большим удивлением посмотрел на Буса. Его лицо искрится дружелюбием и мудростью. Хотя он и не похож ни на волхва, ни на монаха-пустынника, которых можно встретить в Ромеи, но как знать – может и у русов появились они? Этот Бус, рассуждает про себя купец, вроде и просто человек, но будто в нем горит огонь…

Бус хлопнул в ладоши. Послышались быстрые шаги, и перед столом возник все тот же отрок в белом фартуке.

– Чего изволите? – пробасил он.

– Ко мне гость пожаловал, очень знатный и любящий чистоту… – Бус перевел взгляд с отрока, который кивает и одновременно стирает крошки и оброненную Йоштом кашу на стол, разноцветная тряпица споро наворачивает круги по столешнице.

Взгляд будущего князя Русколани направился к купцу, улыбка тронула его губы, будто извиняясь, он проговорил: – Прости, но мой огненновласый друг был очень голоден.

Бус развел руками, широко улыбнулся и подмигнул Йошту. Тот нервно сглотнул, ответная улыбка вышла сдавленной и чересчур наигранной.

Купец с Востока, который все так же молчаливо стоял у стола и наблюдал, как трудится отрок. Когда стол оказался вновь чист, он наконец опустился на скамью, но на самый краешек. Йошт фыркнул, за версту видно: купец считает за унижение сидеть рядом с тем, кто еще вчера звался рабом, пусть сегодня этот же человек – свободный человек.

– Я еще раз убедился, что правильно пришел к тебе, великий и не по годам мудрый ксенз урусов, – нараспев сказал купец, наконец обнажив спрятанные в рукавах руки и положив их на стол. Йошт с удивлением рассматривал тонкие пальцы купца, они больше подходили красной девице, чем взрослому мужчине, на изящных пальцах блистали разными огнями массивные перстни – на каждом пальце по одному!

– Позволь объяснить тебе, что я не князь еще. А лишь на Пути, – Бус улыбнулся и развел руками. – И почему, дражайший, ты решил, что я князь? В град Оливию приехал тайно да одет не по-княжьи…

Купец усмехнулся.

– Слухами земля полниться… Мы, купцы, должны знать то, что другие не знают пока. Без этого не будет дела. – Купец ласково, по-отечески посмотрел на Буса, приметил спокойный ровный взгляд руса. – И всяк знает, слышал имя великого рода русов – род Белояров – великий род!

Уголки губ Буса едва заметно дернулись вверх, Халим тоже улыбнулся, но вскоре лицо его стало серьезным, глаза острыми пиками вонзились в будущего князя. Тот ответил едва заметным поклоном. Заморский купец продолжил:

– Но я не за этим пришел к тебе… Я хотел спросить… вернее… в беседе с тобой узнать – кто есть русы? – он остановился, глянул. – Много легенд ходит про ваш народ, и, чего скрывать, хотелось бы и поторговать с вами. Но что торг без знаний?

– Ты прав, купец заморский, легенд поистине много. Мы их предпочитаем звать былинами – то есть то, что было… Однако, дорогой купец с Востока, узнать руса, только выслушивая былины-легенды, невозможно.

Купец вновь улыбнулся, пальцы забарабанили по столешнице, камни на перстнях ударили разноцветными огнями.

– Великий князь…

– Будущий князь, – также с улыбкой, немного нараспев проговорил Бус. – И стану ли великим, лишь время покажет.

– Да, конечно. – Купец в почтении склонил голову. – Будущий великий князь – для меня это уже без сомнения. Ибо мудрость твоя… уже способна убеждать.

– Славы не ищу, но славить предков предпочитаю, – мягко, также нараспев проговорил будущий князь русов. – Так тебе практически любой славянин скажет. Считай, и рус тоже.

– Красивые слова и только…

Йошту стало немного не по себе, он почувствовал, как глаза купца будто еще острее вонзились в Буса. Однако будущий князь даже бровью не повел. Он продолжил:

– Так повелось издавна – дела вершить великие во славу богов. На том славянский и русские роды стояли. Так праотцы жили.

– Но царства и империи – это… люди. Как говорят – горшки не боги обжигают.

– Но во славу их! – тут же добавил Бус. – Ведь все, что человек делает – для себя и других, – он посвящает своим прародителям. То есть богам. Потому служить людям – и любо, и мило.

– Великий… не наречённый князем, но достойный трона имперского Бус из рода Белояров. – Купец улыбнулся. – Ты сказал – на том ваши рода стоят…

– Был такой великий князь – Богумир. В его имени уже величие – из мира богов. Да он и есть сын божий – Весны и Солнца. Уже при рождении он был наделен бессмертием души, а тело его не знало болезней и могло жить вечно. При этом он оставался смертным. Как и подобает детям богов, жил он в Ирийском саду, но смертным не место в Ирии. Даже имея таких родителей. Туда можно лишь за деяния попасть, только родство не дает такой возможности. И тогда Богумир решил стать великим прародителем народов людских. И он покинул Ирий, будучи благословленным самим Сварогом. Он даровал ему божью искру – часть самого себя. И Богумир принял этот дар. Теперь в каждом славянине и русе есть эта искра.

– Следуя вашей былине, ваши русские роды благословлены самими богами? – аравийский купец недоверчиво сощурил глаза. – Это, конечно, интересно, но что же остальные народы, коих немало на свете белом и даже черном?

– Богумира у нас на родине называют праотцем тысячи народов, – спокойно ответил Бус. – Его дети с охотой селились в разных уголках Яви – то есть всего мира.

Брови купца невольно подпрыгнули вверх, он отпрянул, будто к носу ему поднесли еще пышущую жаром головешку. Глаза метнулись сначала на Йошта, потом вновь на Буса, зрачки забегали как испуганные жуки. Но вдруг купец с Востока закинул голову, комнату наполнил звонкий смех.

– Ах да, ведь ваш Богу…мир жил вечно – и душой, и телом. – Купец вновь засмеялся. – Потому и стал отцом тысячи народов. Великий мужчина – что тут скажешь?

Вместо ответа Бус лишь сдержанно улыбнулся и продолжил:

– Однако стать отцом истинным можно, лишь воспитав своих чад. И вновь заложить в них искру Сварога. Чтобы не вышло пустоцвета. И так Богумир за свою долгую жизнь обучил всех своих потомков сеять, жать, печь хлеб, а также делать посуду из глины.

– Труд, достойный уважения в веках…

– Но это еще не все – Богумир научил людей править. И править по справедливости. Отныне князем можно было стать лишь по деяниям.

Бус остановился, купец буквально буровил его взглядом, ухо жадно ловило каждое слово. Купец понял – сейчас он услышит нечто важное.

– Богумир узнал тайну бессмертия. Тайну, ведомую только богам. Для людей он и стал богом во плоти. И стал править. Но гордыня взяла свое, и в итоге его огромная империя начала разваливаться – начались религиозные войны, пролилась первая кровь…

– Значит, став богом, ваш Богу…мир стал в итоге кровожадным царем?

– Не совсем так. Первое время он пытался еще править, однако несправедливость и зло будто лавиной обрушилось на огромную империю Богумира. Лилась кровь, брат начал убивать брата, отец – сына, дочь – свою мать. Так родилось страшное чудовище – трехглавый змей Зохак. Или Ящер.

Внезапно купец с Востока вскочил, стул отлетел в сторону, рука купца скользнула к поясу, пальцы нащупали костяную рукоять кинжала.

– Зо… Зохака – сына нашего великого предка – прародителя народов Востока? – буквально заорал купец, его лицо исказила гневная гримаса, глаза страшно выпучились. – Какой змей Зохак? Ты наговариваешь на наш народ, рус!

Вытаращенные глаза заморского купца тысячами пик вонзились в безмятежно сидящего Буса. Казалось, будущий князь даже не шелохнулся – он так же продолжал миролюбиво смотреть на буквально закипающего от злости и готового броситься на него купца. Однако Йошт заметил, как на мгновение костяшки на руках князя, сжимающие поручни на стульях, побелели от натуги.

Внезапно перед купцом выросла рыжеволосая фигура, она стремительно перехватывает руку с кинжалом, умело отводит в сторону. Послышался хруст, Халим заверещал от боли и тут же бухнулся грудью на деревянную столешницу, в стороны разлетелись кубки и тарелки. Заломленная рука купца все еще сжимает клинок, и карпенец коленом надавил ему на спину, Халим перешел на писк, о пол звякнул металл.

Через мгновение к ним подскочили гридни Буса, короткие мечи наготове. Вытаращенные от боли глаза заморского купца натолкнулись на приглушенный льняной рубахой блеск металлических чешуек, из щелей полумаски шлема холодно смотрят два голубых колодца.

Ярость и гнев мгновенно покинули торговца с Востока. Он перестал верещать, из груди вырывается лишь сдавленный стон.

– Прошу простить моего друга купца из жаркого Востока за столь… горячее проявление, – миролюбиво произнес Бус.

Немного помедлив, Йошт отпустил заломленную руку и отступил назад. Княжеская охрана не сдвинулась с места, глаза продолжают жечь холодом купца.

– Прости меня, о, мудрый князь урусов, – виновато произнес купец, торопливо растирая едва не покалеченную руку. – Недостойная ярость застила мою голову…

Гридни медлят, один из них повернулся к Бусу, бросил вопросительный взор, князь кивнул и тепло улыбнулся.

– Это не страшно. Напротив, я рад, что ты так чтишь свой народ. Беседа с тобой доставляет мне огромное удовольствие. Горячее сердце – значит живое сердце.

Телохранитель медленно повернулся к Бусу, их взгляды встретились, воин вновь кивнул князю и едва слышно скрылся в тени. Йошт озадаченно проводил его взглядом, стальная чешуя, поножи, шлем, меч, кольчуга в крупное кольцо наконец! – все это должно было звенеть за версту. Однако стражник ступал по дощатому полу совершенно бесшумно и легко, словно молодая лань.

Восточный купец опустился на стул, глаза покорно взирают на Буса.

– А что дальше… случилось с этим… змеем? – немного сдавленно, будто через силу спрашивает восточный купец.

– Держава, огромная империя Богумира стала распадаться от всевозможных распрей, – спокойно продолжает Бус. – Дело дошло до того, что ближайшие сподвижники Богумира с поклоном пришли к… Зохаку. Они хотели, чтобы правил он.

Купец с Аравии едва заметно сдвинул брови на переносице, заерзал на скамье, но сдержался. Йошт покосился на Буса. Тот продолжает:

– Началась долгая война Богумира и Зохака-Ящера. Битвы бушевали буквально по всему миру: от ледяной земли на севере и до жарких пустынь Востока. После долгих лет борьбы Богумир и его сторонники потерпели сокрушительное поражение. Богумиру и его сторонникам пришлось бежать в Синьское царство – далеко на Востоке. Иногда это место теперь зовут Китаем.

Йошт вдруг улыбнулся, перед глазами вновь пронесся тучный заморский купец в крытой повозке, диковинные воины в странных доспехах, в памяти всплывают чудаковатый Смык и грубоватый, но совсем незлобливый парень со шрамом на лице. Но потом Йошт помрачнел. Если бы не своевольничал, пронеслось в голове венеда, сейчас был бы в дружине этого заморского купца из этого Китая, а не рабом, чуть не проданным за милость какому-то чудаковатому, но наверняка очень богатому князю. Да и Горяна, наверное, не погибла бы… И дядя Веслав тоже жил бы и помогал изгоям древлян, давал бы им надежду на жизнь вне их родного леса…

Йошт ощутил соленый вкус на губах. Он спешно смахнул предательски скользнувшие слезы, пробежался взглядом по корчме, остановился на корчмаре, что деловито протирает оловянные кубки и при этом напевает в усы какую-то простенькую веселую мелодию.

…И Борята так бы и ковал свои гаденькие заготовки, в награду получая лишь оплеухи брата и отца, – Йошт силился улыбнуться, но лишь нелепо скорчился, будто глотнул уксуса.

– …Но мстить никто из славян не стал. – Йошт наконец отчетливо услышал слова Буса. Он остановился, медленно глотнул из деревянной кружки и продолжил: – Ибо мудрые волхвы решили, что око за око вряд ли принесет мир и без того обескровленному славянскому народу.

– Хм, твои слова очень похожи на слова христиан, – коротко проговорил купец Халим.

– Христиане? – вдруг переспросил Бус. – Я слышал, что за морем живут эти христиане, также знаю, что они чтят какого-то особого бога… Но кто они на самом деле?

– Хм, ты меня удивляешь, молодой ксенз русов, в наших странах они давно уже живут среди людей. Некоторых даже можно встретить среди купцов. Однако Христу поклоняются – или, как они сами говорят, верят, – в основном крестьяне и рабы.

– Это я тоже слышал, но кто они? Наверняка ведь они не похожи на других…

Халим негромко засмеялся.

– Есть правда в твоих словах. С виду – обычные люди. Но внутри… – Купец вдруг осекся, его взгляд скользнул по Бусу, будущий князь русов чуть напряжен, будто готов с жадностью ловить каждое его слово. – Внутри они особенные. Но какие и кто именно – этого словами передать невозможно. Прости, князь… Всего лучше будет посетить их земли. Ведь тебя и их разделяет только море.

– Ты предлагаешь плыть к ромеям?

Халим картинно развел руки в стороны, на его лице почти неподдельное недоумение.

– Кто я, чтобы предлагать тебе – будущему князю великой Русколани – плыть куда-то?

Бус улыбнулся, купец с Востока тоже ответил ему улыбкой. Но добавил уже серьезно:

– Но если все-таки решишься ехать…

– Решусь!

– Так вот если решишься посетить ромеев и посмотреть, кто такие христиане, то я вынужден тебя предупредить об опасности. Будь осторожен, ксенз.

– Ты полагаешь, мне есть чего бояться у ромеев? Но они не враги нам, русам. Да и ограбить или напасть на меня, как ты, наверное, смог убедиться, не так-то просто.

– Знания, – твердо произнес Халим. – Некоторые знания будут похуже клинка убийцы или дубинки грабителя. Знания христиан обладают притягательной силой. Я и сам там несколько лет провел, занимаясь торгом. Но вынужден был перебраться сюда, в Оливию.

– Неужели христианство помешало? Прости, но трудно поверить, чтобы ты, Халим, убоялся этого учения.

В ответ Халим грустно улыбнулся, по его лицу на мгновение пробежала тень.

– Их учение обладает силой. И силой разрушительной – если окажется не в тех руках… – Халим поднялся из-за стола, встал и Бус. – Прощай, Бус из рода Белояров, ксенз русов. Пути наши разные, но замысловатые петли дорог наших иногда могут пересечься, как говорят у меня на родине.

Купец поклонился и, заложив руки в рукава, направился к выходу, деревянный настил под его шагами отзывается легким поскрипыванием.

– И тебе здравия! – вслед Халиму проговорил Бус. Задумчивый взгляд будущего князя Русколани еще долго всматривался в темноту входного проема корчмы.

Йошт с интересом рассматривает Буса. Чудаковатый этот князь, если не врет, конечно, думает венед. Этот, с тряпками на голове, бросился на него с кинжалом, а тот лишь улыбается в ответ. Вот так не углядишь – и ведь прикончат бедолагу.

Венед ощутил, как на его плечо опустилась тяжелая, шершавая от мозолей рука. Йошт резко повернулся – в глазах решимость, тело готово стремительно бросится на врага. Но карпенец тут же выдохнул с облегчением. Перед ним стоит один из охранников руса, кольчуга крупными кольцами выпирает сквозь льняную рубаху.

– Оборонил князюшку нашего как надо… Если б не ты – не поспели бы, – одобрительно произнес воин. – Способный ты малый. Подучить тебя маленько, и цены тебе не будет. Айда к нам, в дружину?

Йошт оторопело глянул на бывалого ратника, часто закивал.

– Добро… – довольно пробасил старший охраны Буса Белояра и неслышно удалился.

Йошт перехватил благодушный взгляд молодого князя, тот кивнул, заключил мягким голосом:

– Вот и славно! У меня рук всегда не хватает. А нужных – так тем паче.

Бус по-дружески хлопнул венеда по плечу и направился в сторону выхода.

Йошт ошалелым взором смотрит ему вслед. В голове роятся мириады мыслей.

– Эх, жаль тятька не дожил, – подумал огорченно венед. – Наконец-то признал бы, что от меня толк все-таки есть.

На глаза вчерашнему безусому отроку из далекой Карпени, а теперь молодому гридню навернулись слезы.