Потянулись скучные, нудные дни. С Ольгой Игорь встречался за обеденным столом, перекидывались ничего не значащими словами. Потом шел гулять. Взбирался на стены, подолгу смотрел в заднепровские дымчатые дали, в медленные воды Днепра, потом шел на другую сторону крепостных сооружений и разглядывал лесные массивы, раздольные поля и луга, на которых копошились люди. И постоянно ощущал на своей спине пристальные взгляды варяжских воинов, которые, как он знал, ни на мгновенье не упускали его из виду.

Когда надоедало одиночество, отправлялся в нижний этаж терема, разговаривал с челядью, беседовал с воинами. А сам постоянно думал об одном: как, каким способом вырваться из этой неприступной крепости и умчаться к Елице? Вовлекать кого-либо из челяди он не решался, потому что понимал: в случае провала будет жестоко наказан не он, а тот, кто попытается помочь ему бежать. Олег в таких случаях знал одно наказание: смерть. Причем самую жестокую, мучительную смерть, на придумки варяги были большие мастера.

Близко сошелся со старым конюхом Рачей. Этот пятидесятилетний одинокий человек как-то сразу привязался к Игорю, встречал его у ворот конюшни, приглашал на свою половину, водил по стойлам, рассказывал про каждого коня, их повадки, характер. Коней он любил и хорошо знал. А потом они усаживались за столиком, распивали принесенную Игорем медовуху, вели неторопливый разговор. От него он узнал самое важное для себя: в конюшне можно было раздобыть старые, выброшенные за ненадобностью вожжи. Они валялись в разных местах, от них по мере необходимости отрезали куски, расходовали по личному усмотрению конюхов и челяди. Главное, что они никем не учитывались, и можно было понемногу накапливать их в укромном месте в тереме, а потом связать и спуститься со стены, преодолеть кручу днепровского берега и скрыться по воде. Он выбрал это направление для побега потому, что оно менее всего охранялось, а по Днепру можно было далеко уплыть и скрыться в прибрежных кустах, не оставив после себя следов.

Игорь не торопился, потому что малейший промах мог привести к усилению слежки, и тогда ему никогда не удалось бы покинуть место заточения. Он ждал, когда Рача напивался и тут же за столом засыпал. После этого выбирал нужные вожжи, обматывал их вокруг своего тела, надевал рубашку и шел к себе, чтобы припрятать в одной из кладовок, заваленной поношенной одеждой.

Через несколько дней после прибытия в Вышгород в гости к себе его пригласил Свенельд. Игорь пришел к нему вместе с Ольгой. Сотник и его жена Ясуня устроили им радушный прием. Видно, соскучились в одиночестве и жаждали общения с новыми людьми, да и высокое положение гостя к тому обязывало. Кушанья были собственного приготовления, стол ломился от мяса различного приготовления, днепровской рыбы, овощей и фруктов с огорода. Хозяин щедро наливал гостям медовухи, иноземного вина.

Супружеская чета чрезвычайно понравилась Игорю. Сам хозяин был нетороплив в движениях, осторожен в речах, но порой мог пошутить и заразительно посмеяться. Свенельд был сыном варяжского дружинника, но родился на Руси, и мать у него была славянкой. Ясуня была дочерью киевского купца. Была она приятная лицом, с веселыми смеющимися глазами; с мужа она не сводила влюбленного взгляда и старалась угадать каждое его желание. «Повезло парню, – завидовал сотнику Игорь. – Я бы за такую жену жизнь отдал».

Со Свенельдом он быстро подружился. Он понял, почему восемнадцатилетний воин был назначен сотником и стал отвечать за столь важную крепость. Этого спокойного, неторопливого человека отличали острый ум, наблюдательность и умение в мелочах видеть суть явления. Он постиг многое из военных знаний варягов, охотно рассказывал Игорю различные случаи, происходившие во время заморских походов викингов, которые в то время проникли почти во все страны Европы, грабя и опустошая огромные пространства. Из этих походов они привозили не только несметные богатства, но и военные навыки и умения, которые передавались из поколения в поколение.

Свенельд водил Игоря по крепости, показывал внутренние строения. Прежде всего они посетили клети-кладовые, в которых хранилась различная провизия: рыба, мед, зерно, а в глубоких погребах стояли бочки с солониной, огурцами, капустой и прочей снедью. Свенельд открыл люк в колодец, который питал защитников крепости водой, за ним тщательно следили, часто чистили и меняли сгнившие срубы.

– Полгода выстоим без внешней помощи, – с гордостью говорил Свенельд. – Хватит и еды, и питья. А стены у нас неприступны.

Однажды он разоткровенничался и рассказал про тайный ход, через который можно было уйти, если враг ворвется в крепость.

– Про него никто даже из воинов не знает, – тихо говорил он. – Но тебе, княжичу, ведать положено.

С этого момента Игорь потерял покой. Он день и ночь думал об этом тайном ходе. Лучшего пути для бегства нельзя было придумать. Конечно, по вожжам можно было ночью спуститься к Днепру, если выбрать темную ночь и уловить момент, когда стража на днепровской стороне крепости отвлечется или уйдет на какое-то время со стены. Но бесшумно спуститься будет трудно, а малейший шорох тотчас привлечет внимание воинов, они закидают откос факелами и легко обнаружат беглеца. Но даже если удастся благополучно достичь реки, то все надежды возлагались на то, что он сумеет проплыть большое расстояние по Днепру. А потом надо было купить коня, продукты… Да, один риск налагался на второй, третий, десятый… А вот если заполучить ключ от тайного хода и открыть дверь в него… За ночь можно уйти так далеко, что никакие отряды Олеговы не смогут отыскать! Теперь, посещая сотника, он внимательно приглядывался, где мог быть спрятан драгоценный ключ. Он сосредоточенно следил за каждым шагом Свенельда и его жены, пытаясь вычислить тайник. Однако, несмотря на старание, он ни на шаг не продвинулся к своей цели. А вести разговоры о ключе даже намеками он не решался, Свенельд мог заподозрить неладное, насторожиться и замкнуться да вдобавок предупредить жену, чтобы нечаянно не сболтнула. В общем, приходилось полагаться на удачу или какую-нибудь случайность.

Однажды Игорь прогуливался по крепости и заметил крытую повозку. Он заинтересовался и выяснил, что на ней раз в неделю в крепость привозят продукты, а возвращаются с пустыми мешками, ящиками, бочками и прочей рухлядью. Стражники беспрепятственно пропускали, даже не проверяя ее содержимого. У Игоря моментально созрел замысел использовать появившуюся возможность бежать.

Надо было выбрать случай, когда на площади не оставалось ни одного человека, а такое редко случалось, потому что пространство внутри крепости было маленьким, а народу жило много: и челядь, и ремесленники, и дружинники с семьями и детьми…

Однажды такая возможность представилась. Игорь действовал решительно. Он быстро вскочил в повозку, нырнул под мешки и затаился. Прислушался. Кругом тихо. Сердце стучало в горле, словно собиралось вырваться наружу. Он ждал. Наконец подошел возница, телега тронулась. Вот и ворота. Будут осматривать или пропустят беспрепятственно? Повозка не остановилась. Колеса прогрохотали по деревянному мосту через ров, и вот они едут по полю. Он ничего не видел вокруг, но он так хорошо изучил местность, что и без этого безошибочно определял свое местонахождение.

Он легонько раздвинул над собой мешки. Теперь над ним плыли ветви деревьев. Значит, въехали в лес. Игорь не торопился бежать. Он заранее решил, что попытается скрыться как можно дальше от крепости. Тогда, даже если возница и заметит его, не сумеет быстро предупредить Свенельдовых воинов и ему удастся затеряться в лесных дебрях.

Вдруг телега остановилась. Мужик слез с козел, повозился около лошади, а потом потопал куда-то в сторону. Игорь осторожно выглянул. Они стояли возле лесного домика. Наверно, возчик решил наведаться к родне или знакомому, возможно, он это делал во время каждой поездки, перекусывал и пропускал по бокальчику хмельного. Так что едва ли скоро выйдет.

Игорь спрыгнул на землю и, пригибаясь, побежал в лес. Он придерживался направления, чтобы повозка закрывала его, если кто-то в домике в это время глядел в окно.

Теперь надо было достать коня. На этот случай он взял с собой несколько гривен. Чтобы не плутать, Игорь вышел на дорогу и быстрым шагом пошел по ней, надеясь встретить селение.

Так оно и вышло. Примерно через час он вышел к маленькой деревеньке, расположенной на берегу речки. Завернул в крайний дом. В нем жила довольно бодрая и крепкая старуха. Он ей сказал, что едет из Киева в Туров, во время ночевки волки напугали коня, и тот сиганул в лес. Ему бы хотелось приобрести за деньги другую лошадь, и за ценой он не постоит.

Старуха быстро прикинула, у кого из односельчан имеются хорошие кони, и повела в дом напротив. По пути сказала, что живет в нем крепкий хозяин по имени Ждан, что у него два жеребца и кобыла и что, пожалуй, одну лошадь он продаст.

Так оно и случилось. Игорю понравился жеребец коричневой масти с белой звездочкой на лбу. Он предложил Ждану цену как за боевого коня – три гривны. Хозяин, для приличия подумав, согласился на сделку. Тут же сторговались насчет седла, сбруи и продуктов питания.

Все выходило как нельзя лучше. Теперь надо было выехать на искоростеньскую дорогу, она вела к имению Елицы. От Вышгорода до Искоростеня – три дня пути. Надо было спешить, чтобы не догнала погоня. Но не настолько быстро, чтобы загнать коня. Нетерпение подстегивало Игоря, но он сдерживал себя, часто останавливался, кормил коня и сам отдыхал.

На другой день вступил на древлянскую землю. Здесь приходилось держать ухо востро, никогда не поймешь, что на уме у этого полудикого лесного народа. Правда, ехал он безоружный, не таясь, открыто, всем своим видом и поведением показывая, что у него нет дурных намерений. Но селения старательно объезжал стороной и за все время пути не встретил ни одного человека.

Утром следующего дня случилось непредвиденное. На повороте конь вдруг остановился, захрапел, а потом стал пятиться. Игорь насторожился, пристально вглядываясь в лесную чащу. И вдруг на дорогу вывалился медведь. Игорь не успел ничего сообразить, как конь громко фыркнул и кинулся в лес. Трудно сказать, как в этой безумной скачке удержался он в седле…

Наконец конь стал. Игорь слез с него, взял под уздцы, стал поглаживать, успокаивая. Конь тяжело дышал и дрожал всем телом, его круп был покрыт пеной. Игорь травой счистил ее, а потом повел сквозь чащу, ласково и спокойно разговаривая. В ручейке дал напиться, отдохнуть.

Теперь надо было выбираться на дорогу. В какой стороне она, он точно не знал, но выбрал направление на солнце и скоро вышел на тропинку. Ехал по ней полдня, до самого вечера. Наткнулся на лесную избушку. В ней жили молодой мужчина с женой и тремя детишками. Вокруг избы стояли ульи, висели шкуры животных. Хозяина Игорь застал дома. Гостю он был рад, видно, истосковался среди лесного безмолвия. Хозяйка, высокая, дородная, с крепкими руками, быстро уставила стол лесной снедью, поставила медовуху и сама присела рядом с мужем, чтобы принять участие и в пиршестве, и в разговоре.

Переночевав, Игорь отправился дальше. Дорогу на Искоростень ему растолковали хозяева. К вечеру он был в окрестностях древлянской столицы. Теперь надо было быть осторожным. Кто-то мог опознать его и сообщить Малу, а от того можно было ожидать всего. Он вновь углубился в лес, в бездорожье, стараясь обогнуть город и выйти на имение Елицы.

Ему это удалось. Уже стемнело, когда он подъехал к терему. Он рассчитывал застать ее врасплох, заранее предвкушая, какой приятной неожиданностью для нее будет его появление, как кинется она ему на шею, заплачет от внезапной радости…

Но все случилось иначе. Внезапно из-за кустов рванулась к нему, словно тень, женщина. В ней он сразу узнал Елицу. Она охватила его за ремень стремени, сказала придушенным голосом:

– Стой, Игорь! В тереме засада! Там ждет тебя Мал, он собирается убить тебя.

Она взяла коня под уздцы и повела в глубь леса. Долго шла, петляя по узенькой тропочке, провела по болотистой местности, углубилась в частый липняк и, наконец, остановилась.

– Здесь они не сразу найдут, – сказала она уставшим голосом.

Он сошел с коня, обнял ее, и они долго стояли, не произнеся ни слова. Спросил:

– Ждала меня?

– Да.

– Верила, что вернусь, несмотря ни на что?

– Ни на миг не сомневалась.

– Олег меня запер в Вышгородскую крепость.

– Слышала.

– Тайком сбежал. Наверно, сейчас ищут по всей Руси, – засмеялся он. Она тоже улыбнулась и теснее прижалась к нему.

– А потом коня достал и – к тебе. Думал, нагряну внезапно. А ты оказалась на пути…

– Я еще вчера узнала, что ты едешь ко мне.

Игорь отпрянул, пораженный.

– Каким образом?

– Ты плохого мнения о нашем племени. Если мы безнаказанно будем позволять каждому разгуливать по нашей земле, нас передушат голыми руками. В лесах постоянно дежурят невидимые для чужаков засады, каждый житель особыми условными знаками сообщает обо всех посторонних людях. Ты ехал и думал, что тебя никто не видит, а на самом деле тебя провожали взглядами десятки моих соплеменников.

По спине Игоря пробежал легкий холодок, когда он представил, что в пути за ним следили невидимые наблюдатели. А он-то думал, что всех перехитрил…

Он встрепенулся, спросил:

– Так в твоем тереме засада? Но как же тебе удалось вырваться?

– Люди Мала попросили принести медовухи, а ключи от погреба только у меня.

– Тебя, наверно, давно хватились…

– Конечно. Но сюда не доберутся. Эту тропинку через болото знаю только я.

– Значит, мы в полной безопасности?

– Не надолго. Тебе все равно надо как можно быстрее уезжать из древлянской земли.

– Уедем вместе, – решительно сказал Игорь. – Сейчас же. Пока на моем коне, а в дороге купим второго.

– Не надо. В двух десятках шагов стоит сарай, в нем я спрятала доброго скакуна.

Это известие вызвало настоящий восторг у Игоря. Он в порыве чувств стал целовать Елицу, она отвечала ему не менее страстно.

– Постой! – она слегка отстранилась от него. – Я должна сообщить тебе что-то очень важное.

– Да, да, конечно, – еще не освободившись от дурмана поцелуев, ответил он.

– Знаешь… я беременна.

– Прекрасно! – искренне выкрикнул он так громко, что она прикрыла его рот ладонью. Погрозила пальчиком:

– Нас могут услышать. Здесь и деревья имеют уши.

– Слушаюсь! – дурашливо ответил он, не скрывал своих чувств.

И уже тихо на ухо Елице:

– Я счастлив! Я по-настоящему счастлив!.. А кто у нас будет – мальчик или девочка? Женщины умеют определять по приметам…

– Слишком рано, глупенький, – мягко ответила она, улыбаясь. Она не знала, как встретит он это известие, и теперь была чрезвычайно довольна, увидев проявление неподдельной радости. – Пойдем за моим конем.

Жеребца сторожил старичок. Он поклонился Елице:

– Будь здрава, боярыня!

– И тебе здоровья, Легостай. Все в порядке?

– Никто не тревожил, боярыня.

– Спасибо тебе за службу. Иди, приготовь его в путь.

Старик ушел. Елица положила руки на плечи Игорю и, с любовью глядя в его лицо, сказала:

– Как я мечтала об этом мгновении, когда заберешь меня с собой и мы, наконец, станем мужем и женой! Я знаю капище к северу от имения, мы направимся сейчас прямо к нему, и жрецы совершат свадебный обряд.

– Ты, наверно, не знаешь, Елица, я ведь… – начал он возражение, но она перебила его:

– Мне известно, что ты женился. Это неважно. Славянский обычай разрешает многоженство. Я не буду ревновать свою соперницу. Знаю, что любишь только меня.

– Мы не можем стать законными супругами, – упавшим голосом ответил он. – Я женился по варяжскому обычаю, а у варягов многоженство не допускается.

– Ну и что – по варяжскому обычаю? – возразила Елица. – Мы живем на Руси, и у нас свой закон – русский!

– Это так. Но тогда я буду лишен права занять великокняжеский престол…

– Нужен он тебе? Будем жить в моем имении. Я лично обращусь к древлянскому вечу, оно защитит нас от Мала!

– Нет. Я не в состоянии отказаться от престола. Это мечта всей моей жизни.

У него был вид побитой собаки, однако он стоял на своем. Елица смотрела в его глаза и все больше понимала, что он не уступит, как бы она его ни убеждала.

Она долго молчала. Наконец спросила:

– И какую же судьбу мне уготовил?

Он немного поколебался, но ответил твердо:

– Будешь моей наложницей. Любовницей великого князя Киевского. Разве этого мало?

Она отшатнулась от него, будто ее ударили наотмашь. Отвернулась, стала глядеть поверх деревьев, туда, где в небе догорал закат. Заговорила спокойным, отрешенным голосом, будто не о себе, а о ком-то другом, постороннем:

– Вам, мужчинам, не понять нас. У вас главное в жизни – служба. А для нас – семья, дети. Ребенок для матери – дороже всего на свете. Дороже мужа, всех остальных людей. Ради них мы готовы отдать даже собственную жизнь. Вот и сейчас, ребенка еще нет на свете, а я думаю о его судьбе. Я готова для него на любую жертву. Я его вижу уже большим, взрослым. Я хочу, чтобы он был счастлив.

– Я тоже думаю, – неуверенно начал он…

– Тогда поразмышляй, что ждет его, дитя любовницы? Он с детства будет слышать одни насмешки, что мать нагуляла его. Над ним будут смеяться сверстники. Дети бывают жестокими в силу своего малого ума, они говорят то, что думают. Они будут травить его. А ты представляешь, каким вырастет наш ребенок, который будет затравлен с детства? Еще с детства он будет чувствовать себя неполноценным! Он не получит законного права наследства на имущество своих родителей. Он никогда не станет княжичем, никогда не приобретет такого высокого звания. Неужели я враг своего будущего дитяти и пойду в твои наложницы? Неужели свое счастье поставлю выше счастья своего ребенка, предам свою малышку, свою кровиночку? Неужели сознательно сломаю его судьбу?

– Значит… ты не поедешь со мной? – ошарашенно спросил Игорь.

– Наложницей я никогда не стану, – твердо ответила она.

– Но как же…

– Как буду жить без тебя? Я богата и воспитаю ребенка так, как считаю нужным. Он вырастет и станет боярином, а не сыном наложницы. Улавливаешь разницу? А потом…

– Что – потом? – судорожно сглотнув слюну, спросил он.

– А то, что Мал меня любит. Уверена, что ради своей любви ко мне покроет мой позор и признает ребенка своим. Он бесшабашный, отчаянный, но отходчивый человек. Пройдет время, многое забудется. Буду жить с ним. Поживем – слюбимся, в семейной жизни так бывает часто.

Игорь долго удрученно молчал. Наконец произнес тихо:

– Ты все рассчитала…

– Я ничего не рассчитывала. Я до конца верила, что ты возьмешь меня замуж. Что стану твоей законной женой. А выпалила тебе сгоряча. Что сердцем чувствовала, то и высказала.

Они снова долго молчали. Наконец Игорь стал говорить, медленно подбирая слова:

– Не все потеряно. Я поговорю с моим дядей… князем Олегом… Попробую уговорить… К тому же…

– Я не в обиде на тебя, – прервала она его. – Ты не можешь поступить по-другому. На то ты и мужчина. Не дело мужчине гоняться за бабьими юбками. Ты должен стать великим князем Руси, и ты станешь им. Прости, что хотела сбить с пути…

В это время появился Легостай.

– На той стороне болота мелькают огоньки, – сказал он. – Не иначе как люди Мала с факелами пробираются. Как бы не вышли к сараю…

Елица на мгновение замерла, прислушиваясь. Проговорила озабоченно:

– Тебе пора. Мал может нагрянуть. Пойдем, выведу тебя на перекресток.

Они взяли коня с обеих сторон под уздцы, и пошли по тропинке. Шли молча. Каждый думал о своем. Игорь был потрясен упорством и целеустремленностью Елицы и был растерян. Внутренне он чувствовал ее правоту, но не мог смириться с потерей любимой женщины. Он шел и придумывал слова, которые скажет ей и которые смогут переубедить ее, но таких слов не находилось, и им постепенно овладевало чувство бессилия. Он так рвался к ней, столько преодолел препятствий, был уверен, что они воссоединятся навсегда, и вдруг все рушилось на глазах, и он терял ее, терял навсегда. Он готов был завыть от душевной боли и бессилия.

Елица, наоборот, с каждым своим шагом все больше крепла в убеждении, что она приняла правильное решение. Она ждала Игоря и была убеждена, что они поженятся. Ей и в голову не приходило, что он предложит ей стать наложницей, поэтому была уязвлена до глубины души. Но она уже хорошо знала его мягкий, уступчивый характер, стремление сгладить острые углы в жизни и уже не верила, что он пойдет против своего дяди, князя Олега. Как видно, не судьба им жить вместе, и с этим приходилось смириться.

Но вот и перекресток. Она указала рукой на восход:

– Поедешь прямо. Через час попадется охотничий домик. Найдешь припасы, переночуешь. А потом весь день будешь держаться той же тропинки, она выведет на дорогу из Вручего на Киев.

Он кивнул головой, вздохнул. Спросил робко:

– Может, поедешь со мной?

Она ничего не ответила. Стояла, бессильно уронив руки. Ему стало мучительно жаль ее, и он привлек ее к себе.

– Решайся, Елица. Меня пугает то, что ждет тебя дома. А вместе мы все преодолеем и будем счастливы.

У нее не хватало сил на слова, она только помотала головой и вдруг зарыдала, надрывно, взахлеб, по-бабьи горько и безутешно. Рыдания сотрясали ее тело, по лицу текли обильные слезы, которые вымочили его рубашку. Он гладил ее по волосам, спине, плечам, бормотал бессвязно:

– Ну что ты… Я люблю тебя… Я приеду за тобой… Только дай время устроить все как надо… Жди, жди меня, я приеду…

Она внезапно затихла, только всхлипнула пару раз. Вытерла ладонями слезы, виновато улыбнулась Игорю, проговорила уже спокойно:

– Поезжай. Давай я тебя на прощанье поцелую.

Она поцеловала его в губы, мягко и нежно. Он прижал ее к себе. Потом отстранился, вскочил на коня, ногами подал его вперед, крикнул на прощанье:

– Жди! Я обязательно вернусь!

С ближайшей ветки сорвалась сорока и метнулась в чащу леса, своим стрекотом заглушив топот лошадиных копыт… И наступила полная тишина.