Книга: Князь Игорь
Назад: I
Дальше: III

II

Крутояром его назвали в честь деда. Говорили, что в его роду предки были пастухами, а потом выдвинулся умом и храбростью Крутояр, собрал ватагу воинственной и отчаянной молодежи и ходил с ней на Оку и Волгу, громил поселения булгар, нападал на хазарские земли и чуть было не поплатился за это головой: каган великой державы Хазарии приказал вождю племени вятичей выдать его вместе со сподвижниками. Бежали они далеко на север, к финским племенам, с которыми вятичи издавна жили в дружбе и согласии, и целых десять лет скрывались в лесах и трущобах, пока власти хазарские не забыли про него. Тогда вернулся он в родные края, а потом народ избрал его вождем племени. Это звание перешло и к отцу.
Крутояр, как видно, пошел в него: с детства любил военные игры, был драчуном, и задирой, и выдумщиком на разные потехи. Вместе с мальчишками научился ездить верхом на конях. Взбирались они на спину неоседланной лошади, держались за гриву или цеплялись друг за друга. Они сразу увидели, что пешком передвигаться гораздо труднее и медленнее, что конь является надежным и преданным другом, хоть и бессловесным. И Крутояр искренне, от всей души полюбил этих умных животных. Настоящей страстью его стало ходить в «ночное»: стеречь всю ночь табун лошадей на лугах. С мальчишками с вечера зажигали костер, готовили ужин (продукты охотно давали хозяева лошадей). Незаметно ложилась ночь, лес погружался в темноту и сливался в одну сплошную массу, грозную своими непредсказуемыми опасностями. В тишине то вскрикивала птица, то слышался вой волков, то раздавались какие-то шорохи. «Леший, леший с кикиморой шастают!» – шептались испуганные ребятишки; лешего боялись все: заманит, заведет в дремучие леса, в вязкие трясины – пропадешь ни за что… А возле костра было хорошо: бьется живой теплый огонек, мечутся по лицам друзей неуловимые блики и текут нескончаемые разговоры о всякой всячине; вроде бы давно известные истины рассказывают друзья, а все равно интересно, все равно хочется слушать, а потом самого вдруг нестерпимо тянет поведать какую-нибудь историю…
– В светлый Ирий к горе Алатырской со всего света белого птицы слетались. Собирались они, о сырую землю ударялись и обертывались в девиц красных…
Высоко в небе звезды между собой перемигиваются, а тут, возле костра, новые миры перед детьми открываются…
Порой срывались с места псы и заходились в бешеном лае. Тогда вскакивали ребятишки, хватали факелы и бежали вслед за ними, чтобы отогнать стаю волков, норовивших перехватить глотки коням или утащить жеребенка.
Подружился Крутояр с жрецом, который служил на капище стольного города вятичей Дедославля. Как и положено жрецу, был он уже старым, заросшим седыми волосами, которые спускались у него косичками на спину, а длинную бороду он холил и лелеял, расчесывал деревянной гребенкой, при разговоре порой поглаживал ладонью. Глаза у него под нависшими бровями были добрые и ласковые, и всегда он встречал Крутояра приветливо и доброжелательно.
– Ну что, набегался, натешился? – спрашивал он обычно, когда Крутояр появлялся у него на капище. – Рассказывай, что видел, чему удивился?
И Крутояр рассказывал ему обо всех своих забавах. Удивительно, как старому человеку было интересно слушать его, несмышленыша.
Но в последнее время он долго не заглядывал к старцу. То с отцом уезжали на Оку к враждовавшим родам и разбирали ссоры и кровные разборки. А потом махнули в гости к вождю племени Мурома, которого звали Чарой, что по-ихнему означало выхухоль. Чара не знал, куда посадить и чем угостить дорогих гостей. Сроду оба племени жили рядом в согласии и дружбе. Да и что делить? Лесов, пашен и лугов видимо-невидимо, селись и разводи хозяйство, где тебе нравится. Знали язык друг друга. Молодежь по вечерам водила хороводы, жгла костры. Вятичи женились на спокойных характером и трудолюбивых муромках, а парни из финского народа тоже охотились за статными и красивыми славянками…
– Вон как ты за зиму вымахал! – встретил его жрец после долгого расставания. – Настоящим мужчиной становишься! Растешь не по дням, а по часам!
– Что ты, дядька Громислав! – возразил Крутояр ломающимся баском. – Расту так медленно, аж обидно иногда становится. Так хочется быстрее стать взрослым!
– Не спеши, куда торопиться? Старым обязательно станешь. А вот снова вернуться в молодые годы никому не дано.
– Но ведь ты был кудесником, а теперь поднимай еще выше – стал жрецом! Наверняка знаешь секреты молодости! Ведь можешь ты человека превратить в волка или медведя, а лисицу или другое животное в человека?
– Кто тебе такое сказал? – строго спросил Громислав.
– Так все говорят. Друзья в ночном при костре такое рассказывали! Будто видели, как ты шел по улице Дедославля, а потом вдруг пропал, а в подворотню свинья убежала…
– Глупости все это, враки, – добродушно ответил жрец. – Лечить людей и животных могу, а вот чтобы, как ты говоришь, в волка или свинью… Даже омолодить не могу, а так бы хотелось скинуть эдак лет тридцать-сорок да на луга выйти и с девками хоровод поводить!..
– Сделаешь, сумеешь сотворить такое! – уверенно проговорил Крутояр. – Постарайся только хорошенько!
– Ладно об этом, – как-то сник вдруг Громислав. – Расти, набирайся силы. Скоро отца сменишь. Думаю, вече выберет тебя вождем племени, князем. Ты смелым и мужественным растешь, возродишь великую державу, которая когда-то была у вятичей.
– Я слышал о ней от отца…
– Называлась она Вантит. Ее слава даже до заморских стран долетала. К нам в гости и арабы, и греки стремились попасть, я уж не говорю о ближних народах. Вятичи тогда властвовали землями от Дона до Днепра, их полки доходили до славного города Булгара, углублялись в степные просторы…
– Но почему мы утеряли свою силу и платим дань хазарам? – с болью в голосе спросил Крутояр.
– Неразумными стали старейшины родов. Завязли в спорах и тяжбах друг с другом, кровная месть уносила лучших воинов…
– Вот мы с отцом ездили на Оку мирить враждующие роды…
Сказав это, Крутояр надолго задумался. Жрец искоса, незаметно наблюдал за ним. Наконец юноша будто очнулся, сказал с силой:
– Я сумею объединить вятичей! Я возрожу прежнюю державу и назову ее по-старинному – Вантит! Я буду стремиться к этому всю свою жизнь!
И, не попрощавшись, ушел с капища.
В тот же день в Дедославль прибыл караван арабских купцов. Приезжали они редко, и каждое посещение их становилось праздником в столице. Князь Поветрок посылал к границе с Волжской Булгарией военный отряд, чтобы сопроводить дорогих гостей по глухим лесным дорогам, где шалили лихие люди. Князь был вдвойне заинтересован в приезде арабских торговцев: население и он сам закупали нужные товары, продавали залежавшиеся меха, бочки меда, воска; кроме того, купцы платили ему десятину – десятую часть стоимости своих товаров, а это были немалые средства.
Женщины бросились смотреть на ковры, драгоценности и украшения, а мужчины неторопливо разглядывали оружие, а также топоры, стамески, ножи и прочую утварь, пригодную для хозяйства. Отец купил Крутояру дамасскую саблю, столь редкую в этих краях. Сабля была изумительной работы, изогнутое лезвие ее блестело на солнце, рукоять была инкрустирована серебром.
– Бери, княжич, не пожалеешь. Спасет она тебя во время кровавых битв и жарких схваток, – говорил араб. – Легче она меча, и удар от нее имеет круговой характер, он получается скользящим и захватывает большую поверхность тела. Сабля легка в руке и позволяет делать более быстрые движения, нежели тяжелым мечом, а силой удара не уступает ему. Так что в бою ты всегда будешь иметь преимущества перед противником. А если еще овладеешь ударом с потягом на себя, тогда равных тебе не будет, любой враг будет повержен.
– Сколько вы простоите у нас? – спросил его князь.
– На неделю-вторую задержимся.
– А есть в твоей охране опытные воины, которые обучили бы моего сына умелому владению саблей?
– Найдется такой. Сражался в войсках халифа против Византии и Персии. Получил ранение и пришел служить мне. В искусстве владеть саблей не знал никого, кто бы сравнился с ним.
– Пошли мне его, я щедро заплачу за уроки сыну.
Араб, которого звали Эль-Фараи, оказался высоким и жилистым, со шрамом на левой щеке и вытекшим глазом; здоровый глаз его смотрел зорко и проницательно. Он неплохо говорил по-славянски, потому что уже несколько лет приезжал в здешние края. При первой встрече кинул Крутояру саблю, коротко бросил:
– Защищайся!
И тут же перешел в наступление. Его натиск был столь стремителен и напорист, что Крутояру пришлось только отступать, кое-как отбивая удары. Наконец араб остановился и сказал довольно:
– Сила есть, кое-какие навыки тоже. А остальному я научу.
Две недели до изнеможения Крутояр осваивал приемы владения саблей. Перед отъездом араб пришел и доложил князю:
– Из твоего сына получится хороший воин.
Князь щедро оплатил обучение драгоценными шкурками, араб остался доволен.
В первый день приезда арабов забежал Крутояр к матери.
– Матушка, – попросил он, – дай мне несколько беличьих шкурок, серьги хочу купить.
– Уж не Млаве ли, сынок?
На щеках Крутояра выступил румянец.
– Ей, матушка…
Мать улыбнулась понимающе.
– Что ж, бери. Настала пора подарками баловать девушек…
Купил он серьги серебряные и к дому Млавы. Дом у нее не то что дворец княжеский. Избушка стоит невысокая, с окнами маленькими, затянутыми бычьими пузырями. Возле нее детишки играют, сестры и братья Млавы. Он попросил их:
– Позовите мне сестру вашу старшую!
Бегом бегут дети в дом. Как же! Сам княжич к ним пожаловал, свое внимание уделяет их дому!
Вышла Млава неторопливо, из-под бровей строго глянула на Крутояра:
– Ну, чего тебе?
Хорохорится, а ведь знает он, что рада встрече. Для пущей важности солидности на себя напускает. Дружили они с детства, играли во все игры, незаметно вырастали. Но вот недели две назад пошли купаться на речку, барахтались в теплой воде. Он первым поднялся на берег, присел на бережок. Потом вышла из реки она. Увидел он ее тонкое тело в облегающей мокрой рубашке, неразвитые груди, и вдруг взволнованно забилось сердце, кровь в голову ударила. Что с ним произошло, он даже не понял, только смотрел на нее, пристально и зачарованно. Она уловила его взгляд, смутилась, покраснела.
Спросила:
– Ты чего?
Он отвел взгляд в сторону.
– Да ничего…
Но с тех пор стала она его избегать. Бывало, играли вместе, на лугах хороводы водили, держась за руки, через костер прыгали. А теперь словно затмение нашло, уходила она от него к девчатам, руку откидывала, когда он протягивал к ней… И вот сейчас диковато смотрит, будто впервые видит, словно на лесной дороге незнакомца встретила.
Они отошли в сторону. Он вынул из мешочка, висевшего у него на поясе (карманов тогда не пришивали), сережки, отвернувшись, сунул ей в руку:
– На! Это тебе!
Она оттолкнула его ладонь, фыркнула:
– Надо больно!
Он настаивал:
– Возьми, тебе купил!
– Не нужны они мне!
Он не на шутку рассердился:
– Бери, а то выброшу!
Она подумала, кинула на него короткий взгляд, проговорила нехотя:
– Ну ладно уж… давай.
Он отдал ей сережки, она тотчас вдела их в уши, помотала головой, повернулась к нему:
– Ну как, к лицу?
Он взглянул ей в глаза, и сердце у него оборвалось и полетело куда-то вниз. Красивая была Млава! Лицо круглое, брови тонкие, глаза синие и такие доверчивые, такие родные!.. Он смотрел в них не отрываясь, и хотелось смотреть и смотреть в них.
Она перехватила его взгляд, нахмурилась, отвернулась. Буркнула:
– Да ну тебя!
А потом они гуляли по городу, вышли к речке, сидели на берегу, разговаривали. А его подмывало поцеловать ее. Он знал, что парни и девушки целуются, но как это сделать, он не имел представления и мучительно думал. Взглянув на нее, он вдруг заметил, что на щеку ее пристала цветочная пыльца.
Он сказал:
– У тебя щека в пыльце.
Она не поняла.
– Какая пыльца?
– Цветочная.
– Ну, тогда сотри. Я же не вижу.
Он легонько дотронулся пальцем до ее щеки и вдруг решительно придвинулся и чмокнул ее в то место, где виднелось желтенькое пятнышко. В голове у него вдруг зазвенели на все лады колокола, он вскочил и бросился бежать, куда глаза глядят…
Когда арабы собрались в путь, Крутояр обратился к отцу:
– Разреши мне с отрядом охраны проводить караван до Киева. Страсть как хочется увидеть.
Князь подумал, ответил:
– А что ж… Надо тебе, наконец, не только финских соседей знать, но и на Руси побывать. Могучую державу создал князь Олег. А сейчас там властвует его племянник, Игорь.
– Это не та ли Русь, которая с Вантитом воевала?
– Нет. Та Русь была Кия. В честь его столица Руси названа. А эта Русь воссоздана заново.
Накануне отъезда Крутояр и Млава допоздна гуляли с молодежью на лугах, а на прощанье он привлек ее к себе и поцеловал в губы.
– Ждать будешь? – спросил он, жарко дыша ей в лицо.
– Приезжай скорее, – ответила она хриплым от волнения голосом и еще теснее прижалась к нему.
Путь до Киева оказался нетрудным и интересным. Арабы останавливались в селениях, собирался народ, покупал товары, а Крутояр в это время или отдыхал, или сражался с Эль-Фараи где-нибудь, оттачивая свое мастерство владения саблей. А по вечерам шел на луга водить хороводы с местной молодежью. На него заглядывались девчата. Да и как не заглядеться? Высокий, статный, красивый парень, со светлыми волосами, голубыми глазами, в которых играли задор и горячность, трепетными и чуткими лепестками носа, жесткими сухими губами… Девушки пытались заманить его куда-нибудь в сторонку, в кусты или кустарники. Но он вроде бы не понимал, притворялся несмышленышем, а сам видел перед собой лицо Млавы и душой стремился только к ней…
Но вот вдали показался Киев. В небе пожаром полыхал вечерний закат, его огненное пламя разливалось по просторным водам Днепра, а между небом и водой стояла громада холма с высокими деревянными стенами и башнями, над которыми виднелся купол храма.
– Это христианская церковь, – сказал один из арабов. – Ее когда-то построили князья Аскольд и Дир.
– А кто такие христиане? – спросил Крутояр.
– Вера такая есть. Ты вот веришь в Перуна, Макошь и Ладу, а они в своего бога.
– И они такие же славяне?
– Конечно.
– А много их в Киеве?
– Не знаю. Я в христианские храмы не хожу. Я верю в своего бога Аллаха и его пророка Мухаммеда.
На другой день Крутояр пошел осматривать Киев. Город был намного больше Дедославля, и строения его были красивее и наряднее. Он был зачарован великолепным княжеским дворцом, с изящной резьбой наличников, дверей и столбов, поддерживавших навес над крыльцом, разукрашенных в различные цвета; в окна были вставлены стекла всевозможной окраски, а у него дома были закрыты слюдой. Много было боярских теремов, да и дома горожан были построены со вкусом, а не так грубо и наспех, как в его родном городе.
Затем он обошел укрепления. Они были сделаны из дубовых срубов, наполненных землей; наверху их имелась большая площадка для оборонявшихся; с внешней стороны от стрел, копий и камней неприятеля их прикрывал деревянный забор, в котором были устроены щели для стрельбы в нападавших. Башни тоже были деревянными, высокими, мощными. Вообще все строения здесь были более массивными, чем в Дедославле. Но и они не были неуязвимыми. Если бы сюда пошел он, Крутояр, со своим войском, он бы сначала велел забросать ров подсобным материалом, а потом приказал приставить к стенам штурмовые лестницы, по которым воины взобрались на стены, ну а потом только разворачивай силы и бросай их на взятие домов и теремов…
На площади шла бойкая торговля. Крутояр прохаживался вдоль рядов, от нечего делать рассматривал товары, покупателей. Неожиданно столкнулся с воином. Тот крикнул на него:
– Почему не уступаешь дорогу?
– С какой стати? – удивленно спросил он.
– Ослеп? Сам великий князь Киевский Игорь идет!
Тут Крутояр заметил, что он окружен со всех сторон дружинниками князя в нарядных кафтанах, высоких шапках, отороченных мехом, и кожаных разноцветных сапогах, а прямо перед ним стоит молодой, красивой наружности мужчина в белом корзно, отделанном по краям золотой каймой, с мечом в ножнах, украшенных золотом и драгоценными камнями. Он понял, что перед ним стоит князь. Он сделал небольшой поклон и стал выжидающе смотреть на него.
– Кто таков? – строго спросил его Игорь.
– Княжич племени вятичей, – спокойно ответил Крутояр, внимательно разглядывая великого князя Руси. Он сразу заметил, что глаза у него хоть и требовательные, но добрые и человек он не злой, так что беды ждать нечего. Он улыбнулся и добавил:
– Приехал в Киев вместе с арабскими купцами. Мой отряд охранял их в пути.
Лицо Игоря тотчас смягчилось.
– Добро пожаловать в Киев, княжич, – ответил он, и легкая улыбка тронула уголки его губ. – Надолго ли к нам пожаловал?
– Дня три отдохнем и в обратный путь.
– Тогда милости прошу в гости. Отобедаем вместе. Как-никак, а мы ведь соседи.
– Благодарю, князь. Непременно буду.
На том и расстались.
На другой день Крутояр пришел в княжеский дворец. Его внутреннее убранство произвело на него еще большее впечатление, чем внешний вид. От входной двери были постелены половики, на стенах висели шемаханские и персидские ковры, различное богато инкрустированное оружие, доспехи и кольчуги. В нужных местах были помещены искусной работы столы и стулья.
Гостя принимали князь и княгиня в своей горнице. В уютное помещение из разноцветных окон лился спокойный свет, стол был уставлен угощениями. Крутояр заметил, что Ольга пристально взглянула на него, и лицо ее просветлело и оживилось, и он понял, что понравился ей; он невольно распрямился и подбоченился.
– Как доехали до Киева? – спросил Игорь. – Не тревожили ли лихие люди в лесах?
– Путешествие прошло спокойно, – ответил Крутояр степенно. – Власть киевская, как видно, очень сильная, на торговой дороге порядок наведен отменный.
– Благодарю, княжич, за похвалу. Как здоровье твоего отца, князя Поветрока?
– Спасибо. Князь жив и здоров, чего и вам с супругой желаю.
– Здорова ли княгиня Бажена?
– Княгиня проживает во здравии и благополучии.
– Как племя вятичей, хорош ли был урожай в прошлом году, удачно ли идет охота?
– Урожай был средним, но лес нас кормит, как и в прошлые годы. Много рыбы в реках и озерах. Так что народ вятичский едой обеспечен, не бедствует.
И тут Игорь задал вопрос, которого не очень хотелось слышать княжичу, но к которому он приготовился. Игорь спросил:
– А что, могучее племя вятичей по-прежнему платит дань хазарскому кагану?
– Платит, князь.
– И много ли?
– По шкурке с дыма.
Наступило тягостное молчание. Наконец Крутояр добавил, не очень охотно:
– Терпимая дань, вятичи мирятся с ней.
По лицу Ольги пробежала тень. Спросила резко:
– А не пора ли сбросить хазарское владычество?
Крутояр помедлил, ответил:
– Идут такие разговоры, но больно уж Хазария сильна. Одним нам не под силу.
– Тогда, может, вам с Русью объединиться?
Он уже хотел ответить утвердительно, как с удивлением заметил, что у Игоря помрачнело лицо, а левая бровь полезла вверх. Поэтому он решил изменить смысл ответа и сделать его неопределенным.
Пожав плечами, сказал:
– Такой вопрос требует тщательного обдумывания и согласования.
– И что тут думать? – возразила Ольга. – Согласуем основные вопросы сейчас, доложишь о них отцу, внесете какие-то изменения, а потом совместно двинем полки против кагана! Разве не так, великий князь? – обернулась она к Игорю.
Игорь промолчал, только теперь уже обе брови его полезли высоко на лоб, а лицо стало еще более мрачным.
Тогда Крутояр поспешил изменить направление разговора.
– Я заметил, что на рыночной площади у вас торгуют купцы из многих стран. Как вы умеете привлекать их к себе? К нам редко-редко заезжают арабы и греки, да и то ненадолго…
– Живем мы на большом торговом пути по Днепру, – ответила Ольга. – Даже зимой, когда замерзает река, торговля не прерывается. Потому что зимой лучшей дороги нет, чем замерзшая река. С полуношной стороны со своими товарищами едут к нам и словене, и кривичи, и меря, и весь, и свеи, и византийцы, и варяги… Кого только нет у нас в Киеве!…
Конец разговора прошел оживленно, в дружелюбной обстановке. На прощание князь и княгиня пригласили его приезжать в гости еще раз, вместе со своими родителями.
Уходя из дворца, Крутояр думал о том, что Игорь не воинственный правитель, даже его супруга настроена более боевито, чем он. Поэтому надеяться на Киев вятичам нечего, так он и скажет своему отцу. Потом его мысли потекли в другую сторону. Он вспомнил богатое убранство дворца, а также то, что Олег в свое время привез из Византии богатую дань. Говорили, что только на воинов император дал двадцать четыре тысячи гривен серебра. Если прикинуть, это целый корабль, набитый драгоценным металлом! Наверняка не все израсходовали киевские князья, лежат где-нибудь в сундуках и серебро, и злато, и всякие тонкие штучки! Вот бы добраться до них и тряхнуть русских правителей! Чего же тут невозможного? Государь невоинственный, судя по всему, битвы и сражения не любит… Подгадать удобный момент, напасть внезапно, захватить на несколько дней Киев и пройтись по дворцам-теремам, по подвалам и хранилищам, а потом – в леса! Найди нас среди бескрайних лесных просторов, в дремучих чащах и трущобах!
Такие мысли Крутояр отнюдь не считал зазорными. Тогда, в те века, напасть на соседа, пограбить и вернуться с победой и большой добычей считалось обычным делом. Грабили норманны от Балтийского моря до Средиземного, проходились сквозь всю Европу венгры, сжигая все на своем пути, нападали варвары на Византийскую империю с целью поживы, кочевники рвали Русь постоянными набегами… А Крутояр помечтал. Так что стоит ли ставить ему это в вину!
Назад: I
Дальше: III