Смутные слухи о военных приготовлениях стали доходить до Вышгорода в начале лета. Говорили разное, но никто толком не знал, куда направятся русские войска: то ли против Хазарии, то ли против Болгарии, то ли еще куда. Намекали на Византию, но в это никто не верил, слишком могучей и неодолимой казалась эта держава.

Наконец Свенельд не выдержал, съездил в Киев. Как только вернулся, пригласил к себе Игоря с Ольгой. Ольга за последние годы сильно изменилась. Теперь это была стройная, наливающаяся молодой силой, красивая женщина. У нее был стройный гибкий стан, гордая поступь, манеры полны изящества. Лоб у нее был широкий и открытый, нос почти орлиный, волосы светлые, глаза большие, синие, они были серьезны и умны. Она неторопливо, с достоинством села за стол, замерла, опустив взгляд. Казалось, сама чувствовала, как красива и неотразимо прекрасна. «Когда и откуда это у нее появилось?» – удивленно спрашивал себя Игорь, на глазах которого произошло чудесное превращение угловатой девчонки в прекрасное существо.

На столе их ждало приготовленное Ясуней кушанье, заморское вино в амфоре, которое Свенельд купил в Киеве.

– На Руси такое творится, что и высказать невозможно! – начал он восторженно. – Вся Русь готовится к походу на Византию! В дружине великого князя только и разговоров о несметных богатствах ромеев. Говорят, что каждый дом напичкан золотом и драгоценностями, в монастырях и церквах столько всего, что только десятками судов можно вывезти! Норманны ни разу не добирались до Византии, и все добро лежит нетронутым. Вот где можно поживиться!

– Олег принес на Русь грабительский дух Скандинавии, – мрачно проговорил Игорь. – Вместо того, чтобы обустраивать свою страну, норманны все силы бросили на грабеж других народов. Скандинавия из-за этого нищает. Она проедает награбленное, не заботясь о строительстве городов и развитии торговли. Норманны не ценят добытые легким путем богатства, беспечно пускают их на ветер. Как приходит, так и уходит! Если и Русь займется грабежом, ее ждет судьба нищей Скандинавии. Народ должен работать, а не грабить, только тогда страна будет богатеть.

– Всегда ты идешь против Олега, – возразила Ольга, не поднимая глаз, но грудь ее стала вздыматься выше, а щеки покрылись румянцем. – Не думаю, что у него только грабительские намерения. Не таков великий князь, чтобы думать лишь о грабежах. Он руководствуется государственной значимостью!

У Игоря на челюстях заходили желваки. Он ответил, еле сдерживаясь:

– И какие государственные интересы могут быть у бандитов?

– Олег не бандит, а великий князь, – темнея глазами, ответила она. – В тебе говорит ревность, а не ум.

– Он не девушка, чтоб его ревновать, – зло ответил Игорь. – А мне не по нраву, что ты при каждом случае спешишь его защищать!

– Нет, вы не представляете, какая строительная работа идет по всей Руси! – вмешался Свенельд в перебранку супругов. – Строятся русские лодки-однодеревки, под руководством варягов сооружаются норманнские морские суда. Трудно поверить, но Олег в разных городах заказал две тысячи кораблей. Можете представить, какое войско будет двинуто против Византии!

– Легко подсчитать, сколько грабителей отправится на Царьград – восемьдесят тысяч. Но невозможно предсказать, сколько там сложат голов наши соотечественники, по скольким из них заплачут матери, жены и дети…

– Погибшие в бою воины попадают в царство Вальхалле, где пьют пиво и мед, едят вкусного вепря, и еда и питье никогда не убывают, – с силой проговорила Ольга. – А тех, кто дрожит за свою шкуру, бросят в обитель мрака, Нифльхейме, где они будут вечно дрожать от холода.

– Тебе бы всегда противоречить и говорить поперек!

Игорь вскочил и выбежал из горницы. Следом за ним вышел Свенельд. Игорь стоял у перил крыльца, тяжело дышал. Свенельд обнял его за плечи.

– Стоит ли обращать внимание на слова женщин! Стрекочут себе и стрекочут, такая порода. А мы, мужчины, должны быть снисходительны к женским слабостям.

– Другие женщины изо всех сил стремятся сохранить мир в семье. А она… Ну, сил нет больше! Только против! Только против!

– Молодая еще. У меня Ясуня тоже поначалу хотела, чтобы все было по ее, везде свои порядки наводила. А потом поняла, смирилась.

– Твоя Ясуня – добрая душа. А у нас что ни день – скандал!

– Ладно, ладно, все они хороши… пока спят.

– Нет, ты только подумай, какую чушь она несет!.. На Руси несколько тысяч варягов. Почти все они пришли молодые, большинство переженились на славянках, у них родились дети, которые говорят по-русски, живут по обычаям русов и считают своей родиной Русь. А она – про Вальхалле, Нифльхейме. Глупая баба!..

– Ничего. Перемелется – мука будет… Я о другом. В Киеве нехороший слух витает. Олег на время похода на Руси вместо себя своего сына Рогволда оставляет. Дескать, пусть русы привыкают к новому великому князю. Помрет Олег – вот вам и новый правитель! Берегись. Двоим медведям в одной берлоге не ужиться.

– Я давно этого жду. Я живу в постоянном страхе покушения…

– Если поход будет успешным, на волне народной признательности и уважения к Олегу сделать это будет нетрудно. Никто и не заметит.

– Что же делать? – Игорь затравленно оглянулся. – Любой из обитателей Вышгорода может быть подкупленным убийцей…

– Кроме меня и Ясуни, княжич. На нас можешь положиться, как на самого себя.

– Спасибо, Свенельд. Век буду помнить твою верность. А теперь пойдем к женщинам.

Наступила осень. Неожиданно из Киева прискакал гонец с приказом Игорю и Свенельду с семьями прибыть к великому князю. Игорь при этом известии сильно побледнел, но Свенельд успокоил:

– Захотели бы с тобой расправиться, вызвали бы одного. А раз поедем оба, значит, для чего-то стали нужны.

Игоря принял Олег. С первого взгляда было видно, что великий князь тяжело болен. В глазах у него не было прежнего блеска, усы обвисли, ладони стали сухими. Говорил он тихим голосом, делая короткие перерывы между словами.

– Одолевает меня болезнь. Знахари сбились с ног, каких только снадобий не надавали. Отпустит немочь на полгода – и снова за свое.

Олег указал на место возле себя. Игорь обратил внимание, что могучая рука князя стала тоньше, а кожа на ней бледная, с синими прожилками вен.

– Ты хорошо выглядишь, дядя, – пытался успокоить его Игорь.

– Спасибо на добром слове. Но я вызвал тебя не для того, чтобы пожаловаться на свое здоровье. – Олег помолчал, осторожно переменил положение тела. – Весной с войском отправлюсь в поход на Византию. Сколько месяцев займет это мероприятие, не знаю. А на Руси за хозяина должен остаться кто-то другой. Так вот намечаю тебя. Руководи и правь державой, как великий князь.

– Спасибо за доверие, дядя, – с трудом проговорил пораженный Игорь.

Он не знал, как тяжело далось такое решение Олегу. Долго думал он о том, что случится, если во время многомесячного похода вдруг сразит его тяжелая болезнь. Тогда войско останется без полководца, а это означало верное поражение. Надо брать с собой надежного и известного среди воинов военачальника. Единственным человеком, который мог при необходимости заменить его, был его сын, Рогволд. Но Рогволда он видел во главе Руси, надо было оставить его в Киеве, надо было приучить население страны, что Рогволд – его преемник. Но и ставить под удар небывалый по размаху поход он не должен был ни в коем случае. Как поражение от Византии предрекло падение киевских правителей Аскольда и Дира, так и Олег мог лишиться великокняжеского престола. В крайнем случае в борьбу за власть мог вмешаться Игорь и отстранить Рогволда от высокого поста.

После долгих раздумий Олег пришел к выводу, что главное в настоящее время – успешный набег на Царьград, победа над ромеями. На это надо бросить все. Добьется победы – приобретет и власть, и влияние. Потерпит поражение – ждут неисчислимые бедствия. Поэтому следует взять с собой Рогволда, а на Руси оставить Игоря. Хотя бы и для того, чтобы все увидели его беспомощность и слабохарактерность. Послал его Олег к древлянам собрать дань, так он за какие-то полторы недели сумел так настроить против себя племя, что едва ноги унес. Так и на великокняжеском престоле опорочит он себя. Никто нас так не позорит, как мы сами себя.

– Вот и хорошо. – Олег похлопал Игоря по колену. – Бери бразды правления в свои крепкие руки, чтобы я за спиной у себя чувствовал надежную подпору. Тебя не надо представлять людям. Ты – сын Рюрика, твое слово будет законом для каждого русича.

– Буду стараться, дядя.

– Ладно об этом. Как семейные дела? Я сознательно дал тебе возможность крепче связать брачные узы с Ольгой в благоприятной обстановке, чтобы никто не мешал. («Старый лгун и притвора», – неприязненно подумал Игорь.) Наследника не ждете?

– Пока нет.

– Не тяните. Дело это государственное! – засмеялся он и вдруг зашелся в кашле. Кашель не останавливался. Олег махнул рукой, чтобы Игорь уходил.

Он вернулся к Ольге окрыленным. С порога подхватил ее и на руках стал кружить по горнице. Она шутя отбивалась от него:

– Что с тобой? Отпусти! У меня голова кружится!

Он поставил ее на ноги, стал радостно смотреть ей в глаза. Выпалил:

– Я скоро стану великим князем!

Она прищурилась, недоверчиво оглядывая его с головы до ног.

– Ты что, не веришь? Считаешь, что не подхожу для такой высокой должности?

– Угадал.

Игоря словно холодной водой окатили. Он поскучнел, отошел к окну. Он был раздосадован, обижен, но не хотелось в такой день затевать ссору. Сказал как можно спокойнее:

– Только что Олег сообщил мне, что на время военного похода я сяду великим князем в Киеве.

– Вон как! А что Рогволд?

– При чем тут Рогволд?

– Насколько я знаю, он должен был остаться в Киеве.

– Откуда мне знать! Есть распоряжение Олега, остальное меня мало волнует.

Ольга смягчилась, вкрадчивой походкой подошла к нему, припала к плечу.

– Ну, прости меня. Сама знаю свою скверную привычку высказывать свое мнение, не подумавши. А оно редко нравится окружающим. Я знаю, жена должна быть покорной и покладистой и во всем подчиняться мужу. Буду стараться быть такой.

Игорь непритворно обрадовался. Ему хотелось спокойной семейной жизни, чтобы дома он мог отдохнуть от дневных хлопот. Непрерывные ссоры и дрязги измотали его. В них он винил только Ольгу, и был уверен, что, если она хоть немного изменит свое поведение, наступит тот долгожданный мир, к которому стремился. Ответил:

– Хорошо бы! Я бы для тебя расстарался ото всей души.

Он обнял ее, она положила голову ему на грудь. В их доме наступили мир и согласие.

Игорь стал вникать в сложные дела управления державой. Иногда вместе с Олегом, который преодолел болезнь и казался бодрым и полным сил, а чаще один выслушивал он конюшего о наличии конского состава в войске, кормах для лошадей, готовности их к длительному военному походу. Приходилось выезжать в отдаленные уезды, лично осматривать стога сена, амбары с овсом, наказывать нерадивых. Много времени пошло на разбор дела у чашника, который ведал всем продовольствием страны. Каждый хотел урвать долю пожирней из этой кормушки, все старались воспользоваться малейшим послаблением для воровства. Игорь старался не только покарать лихоимцев, но и по возможности не допустить новых злоупотреблений. Однако скоро убедился, что это зло неистребимо. Страна большая, уследить за всеми было невозможно, а верить никому было нельзя.

Наконец наступила весна. В апреле 907 года Киев представлял собой огромный военный стан. Все улицы и переулки, прилегающие к городу луга были заполнены вооруженными людьми. Здесь были воины от всех племен Руси: и словене, и кривичи, и древляне, и дреговичи, и радимичи, и поляне, и дулебы, и тиверцы, и северяне, и варяги, и чудь, и меря.

К берегам Днепра приткнулись сотни судов, которые все прибывали и прибывали. Издали увидал Игорь Мала и Ждана, которые возглавляли древлянскую дружину. Он знал, что Елица вышла замуж за Мала, у нее родился сын, которого назвали Брячиславом. Его, Игоря, сын.

Перед отплытием великий князь Олег вместе с сыном Рогволдом и боярами поднялся на холм, на котором располагалось капище Перуна, бога грозового неба и войны. Бойцы с неприкрытыми головами окружили священное место. Был зажжен костер, в который жрецы стали бросать жертвы. Все встали на колени и вознесли руки к небу, моля Перуна дать победу русам.

А потом войско отправилось вниз по течению Днепра. Толпы киевлян и жителей окрестных селений далеко провожали суда с воинами, пока они не скрылись за поворотом.