Азъ

Сосновый плот, медленно поворачиваясь, плыл в утренней дымке. Под намокшими бревнами журчала вода. Кормовое весло оставляло на глади лесной речки вихрящийся след. На плоту, свернувшись клубком, лежал парнишка лет тринадцати. Лицо его было прикрыто войлочным колпачком, босые ноги зябко поджаты. Солнце еще не встало, холодок июньского утра заставлял Доброшку (так звали юного кормчего, единственного обитателя плота) сильнее сжиматься под куцей рогожкой, заменявшей ему одеяло.

Вдруг плот зацепился за корягу, раздался всплеск. Мальчишка чуть не слетел в воду, встрепенулся, сел и принялся недоуменно оглядываться вокруг. Но замешательство длилось всего секунду.

Он вспомнил вечер вчерашнего дня. Вспомнил мостки у родного Летославца, по которым он, крадучись в непроглядной тьме, спускался к реке. Вспомнил, как грузил на плот то, что удалось собрать в дорогу. Вспомнил, как непослушными от волнения руками развязывал намертво скрученный узел.

Доброшкина мысль сделала рывок – он на четвереньках принялся метаться по плоту. Наконец из-под берестяного покрова на свет божий появилась котомка, перевязанная тонким ремешком. Успокоившись, паренек сел на край плота, опустил ноги в теплую воду и аккуратно распутал завязки.

В котомке было много интересного – подготовка к побегу была обстоятельной и долгой. Прежде всего, конечно, еда – кусок пшеничного хлеба, в который Доброшка тут же впился зубами, потом – выторгованный за пригоршню соли кусок вяленой конины, две головки лука и соль – примерно полмешочка. Помимо еды поклажу составляли иголка с ниткой, три костяных крючка для рыбной ловли, две запасные тетивы к луку, небольшой, но остро отточенный нож, выкованный из обломка меча, найденного им на дне пересохшего ручья (в оплату он отдал кузнецу остатки железа) и еще одна вещица. Именно из-за нее начинающий странник и начал перебирать свои пожитки. Именно ее он берег пуще всего и больше всего боялся потерять.

Выглядел он обычно: кусок кожи (правда, хорошей, гладкой и белой), свернутый в тугую трубочку и обернутый тряпицей. Если трубочку развернуть, на лицевой стороне пергамента открывались буквы и рисунки, которые на первый взгляд могли показаться всего лишь затейливым узором или пятнами крови. Но так мог подумать только какой-нибудь невежда.

А Доброшка невеждой не был. Недаром он с семи лет ходил за десять верст в монастырь к учителю – седенькому монаху Максиму, который не только выучил его читать и считать аж до ста, но рассказывал ему о дальних странах, где и зимой жарко греет солнышко, бегают петухи размером с коня, люди все черны, а земля, наоборот, бела.

И не только рассказывал, но и в книгах старых показывал рисунки: и дельфина показывал, и велиблуда, и странное эфиопское существо, слона, у которого два хвоста – один, как полагается, сзади, а другой спереди – прям на морде, и много разных других чудес. И вот там-то, в ларе, где хранились древние книги в тяжелых деревянных переплетах, Доброшка однажды и заприметил тряпичный сверточек.

– Максим, а это что? – спросил он, выхватив непонятный предмет из огромного сундука.

Монах, похоже, и сам не сразу понял, откуда в его келье взялась эта штука. Но, приглядевшись, пощурив старые глаза, усмехнулся, взял из рук ученика сверток, снял тряпицу и бережно развернул пергамент.

– Это, дружочек Константин (монах всегда называл его не обычным, а крестильным именем), карта, описание Земли, где какие страны расположены, реки, моря, океан… Вот Эфиопия – помнишь, я тебе рассказывал? Вот здесь британцы живут. А вот тут, с краю, видишь, написано: «рай» – там сад Эдемский. Туда праведники попадают по воле Божьей…

Хорошо было. А теперь еще лучше. Доброшка оттолкнулся длиной жердиной, и плот медленно заскользил по течению дальше. Путь ему лежал далекий. И карту он взял у из монастырского книжного ларя не просто так. Цель-то была поставлена запредельная – волшебная страна Индия. Но да нее доплыть-то – как? А по карте – может, и получится добраться.

В Индии правит славный царь. И богатств у него немерено, и чудеса разные: змеи огнедышащие, повозки небесные. Все есть. С одним только царь индийский мается: люди в его стране живут все какие-то ненастоящие. У одних головы песьи, у других голов вовсе нет, а рты на животе. Так отец Максим рассказывал. Он, правда, сам в Индии не был. Но в древних книгах все очень подробно описано.

Вот и решил тогда уже Доброшка, что, как вырастет, непременно отправится к индийскому царю. Небось его-то, такого ловкого и умного, индийский царь с радостью на службу возьмет. У него там молодцов-то настоящих большая нехватка. Станет он царю служить верой и правдой, тот его наградит. Златом, серебром и драгоценными камнями. Накупит тогда подарков и вернется славным воином, красивым, богатым, в родной Летославль. Матушке подарков привезет, отцу меч индийский привезет и броню – пусть не хуже воеводы на коне сияет. Старшему брату – а-а-а, чего уж жалеть, тоже меч! Два меча привезет: небось не поскупится для него царь индийский. А младшим сестричками и братишкам припасет по прянику. Ну и была мыслишка Ульяшке, дочери воеводиной, яхонт лазоревый подарить. В бусиках. Или на колечке. Неважно… но так, что б обомлела она. Вот!

Через годик-другой собирался пуститься в путь. Но вышло не по задуманному. Раньше. Да и меч индийский теперь только один нужен… Эхх…

Над верхушками прибрежных сосен медленно вставало жаркое летнее солнце. Легкий ветерок чуть трогал гладь реки легкой зыбью. Доброшка вытащил из котомки крючок, размотал тонкую жилку, накрепко связал, привязал еще камешек-грузило, насадил на крючок комочек хлебного мякиша, уселся на корме и забросил снасть в воду: припасы, конечно, есть, но до ближайшего города может и не хватить… Жилка без всплеска ушла под воду. Почесав в затылке, пустил еще кусочек по течению – водяному, чтобы рыбку к рыбаку подгонял. А потом еще небольшой кусочек – за проход плата. Хоть речка и мирная, но и тут, поди, свой хозяин есть. Тоже чести хочет. Больше бы дал, да самому не хватает – уж извини, водный дед.

В доме у Доброшки голода не знали. Отец их был родом из-под Новогорода. Его вместе с воеводой в окраинный Летославец оборонять землю от разных напастей отправил князь Ярослав уж семнадцать лет тому назад. Отец тогда еще совсем молодой был. Приехали они, город новый срубили, церковь поставили, гридницу. Обстроились на славу, пашню новую распахали – так и остался он тут навсегда. Воеводу того, что привел их на берег Летоши, уж давно князь с собой забрал (и, слыхали, погиб он от печенегов). Нынешний по счету был уже третьим. Да и из начальной дружины осталось всего четверо. Отец его – самый старший. И хоть воеводой он так и не стал (далеко от князя был, некому было службу оценить), но в Летославце ходил в больших людях – был сотником.

Однажды не повезло и ему. Напала на землю лесная разбойничья ватага. Люди стали в город сбегаться – защиты просить. Дружина исполчилась – пошли по лесам безобразников разыскивать. Разыскали, конечно. Кого порубили, кто убег. Но отцу «подарочек» от них достался на старости лет – стрела в правое плечо. Сначала он и не заметил. А потом разболелась рука, онемела. Из раны долго гной сочился. Боятся стали, как бы совсем не угас. Но отыскали травника хорошего. Залечил он рану, гной унял. Но все-таки руку обратно вернуть не смог. Пальцы немного шевелились, а замахнуться, тем более вдарить – никак. Значит, отвоевался. Потосковал отец по прежней жизни, но уж не вернешь. Благо старший сын уже в возраст вошел – пятнадцать лет. Самое время в дружину входить. Да и жениться тоже. Ну, с женитьбой старшой пока не спешил, а в службу вошел быстро. И стал в семье вроде бы как второй отец. Доброшка тоже отчаянно просился (хоть в отроки наименьшие, хоть стрелы строгать). Стрелы строгать ему разрешили, а в отроки не взяли – сказали, мал еще. Вот он и решил попытать счастья на стороне. Как все храбрецы всегда делали. Батюшка как-то рассказывал, что деды ему сказывали – о Кукше из Домовичей. Напали уж тому лет сто или двести на приморский поселок урмане, увезли Кукшу далеко. Но он не пропал, а наоборот – наибольшим стал среди урман. Но здесь, в Летославле, урман не видели ни разу. Да и моря никакого нет. Так что теперь, сидеть за печкой и удачи дожидаться? Нет! И начал Доброшка готовиться к дальнему пути. На все ушло два месяца. Пока плот делал, снедь собирал. Тут и лето настало. И Доброшка решился.

Родителям, понятно, ничего не сказал. Но чтобы не волновались, только сестренке самой маленькой свою тайну поведал и строго наказал не рассказывать до утра. Проследил, чтобы уснула, и незаметно выбрался с сеновала на двор, оттуда на улицу – и тихонечко пробрался к реке…