XII

– Удивляюсь я, – оглядываясь вокруг, говорил наблюдательный Ярий. – Только что по Черниговской земле прошлись половцы, а домишки стоят повсеместно. Правда, кое-где пепелища остались, видно, хозяева погибли или уведены в полон. А так вроде и разорения не было.

Они проезжали по окраине Черниговского княжества, на которое наводил половцев князь Олег Святославич. Ехали, остерегаясь внезапного нападения Олеговых войск; в разных направлениях кружили отряды разведчиков, которыми руководил Ярий. Был он в этом деле неутомим, Мстислав даже не знал, отдыхает ли он когда; постоянно на коне, везде старался успеть и поспеть. На этот раз он подъехал, чтобы переброситься парой слов и вновь ускакать.

– Великая сила в народе заложена, плохо мы, князья, ценим ее, – ответил Мстислав. – Нет бы мирную жизнь ему обеспечить, а мы воюем, убиваем, разоряем...

– Про твоего отца такого не скажешь. Он поднимает дружину только тогда, когда надо защищать мир и спокойствие на Руси или дать отпор ворогу. Об этом все говорят. Тебе, князь, это неведомо, потому что среди бояр да купцов вращаешься, а я постоянно среди народа обитаю.

– Но что может сделать один человек, да к тому же и не великий князь!

– Многое ему удается, – спокойно ответил Ярий. – Я другого в толк не возьму: почему народ черниговский спокойно смотрит на то, что князь Олег наводит на них половцев? Степняки грабят, уводят в рабство, а они будто немые и слепые или малые дети! Попробовали бы у нас в Новгороде так безобразничать князья, мы их быстро укоротили!

– В Новгороде сильно народное вече. Так исстари повелось. А на юге Руси князья под себя подмяли народную волю. Здесь вече собирают от случая к случаю, да и то только тогда, когда князю угодно.

– Почему? Народ другой породы? Вроде бы везде русы живут...

– Наверно, потому, что на севере Руси никто не нападает, народ живет спокойно и в князьях не очень нуждается. А юг находится под постоянными ударами кочевников. Кого здесь только не было! И мадьяры, и хазары, и печенеги, теперь вот половцы нагрянули... А кто лучше сумеет объединить воинов и возглавить оборону против врага? Только князь! Вот поэтому народ и доверил князьям такую большую власть, уступив свои народные вольности.

– Что ж, каков народ, такой и правитель! Вот люди Черниговского княжества и мучаются из-за Олега Святославича! – в сердцах проговорил Ярий и, ударив плетью коня, поскакал к ближайшему перелеску.

Из Переяславля в Суздаль Мстислав с дружиной возвращался кружным путем, огибая владения Олега: вдоль рек Оскол и Воронеж. В Суздале, где княжил его младший брат, Изяслав, собирался он взять подкрепление и ударить по Давыду объединенными силами.

Изяслав выехал встречать брата чуть ли не к самой Клязьме. У них была теплая братская дружба. Погодки, они росли вместе, развлекались одними играми, были неразлучными во всех забавах, за шалости их обоих наказывала мать, строгая, но справедливая Гита. И вот теперь они опять вместе.

Завидев вдалеке пыль, поднятую конями дружинников Мстислава, Изяслав не утерпел и поскакал навстречу. Братья, немного не доезжая, спрыгнули с коней и бросились в объятия друг другу.

– Олег в пути не беспокоил? – заглядывал в глаза Мстислава, спрашивал Изяслав.

– Бог миловал. Наверно, думает, что я через древлянские земли поеду.

– Ну и пусть думает! – отмахнулся Изяслав. – А я тебя обрадую: на днях прискакал гонец из Новгорода, сообщил, что новгородское вече направило к Давыду послов, и те сказали: «Не ходи к нам». И Давыд воротился в Смоленск несолоно хлебавши.

– Прекрасно! – обрадовался Мстислав. – Лучшего не придумаешь! Но я так думаю, что не успокоится Давыд, еще подаст весточку о себе.

– И не только Давыд, а все Святославичи. Такая у них порода. Тем более, в их руках, почитай, чуть не пол-Руси!

– Я вот и прикидываю: а не укоротить ли нам с тобой им руки! Ударить по Смоленску, выгнать оттуда Давыда, а может, и еще кое за кого приняться. Как ты на это смотришь?

Они сели на коней, тронулись по дороге на Суздаль.

– С отцом надо посоветоваться. Нельзя без его мнения.

– Иногда можно. Думаешь, отец будет против? Вспомни позор семьи Мономаховичей в Чернигове, как сквозь строй Олеговых и половецких войск прошли? Такой позор не забывается никогда!

– Не наломать бы дров...

– А ты забыл, что рядом с нами будет мой воевода Ставка Гордятич? Военачальник опытный и решительный.

– Ты говорил с ним о войне против Святославичей?

– И не раз!

– И как он?

– Считает, что надо ударить. Самое удобное время, потому что Святославичи добились больших земельных приобретений, успокоились и нападений не ждут. Слишком сильными себя чувствуют!

Некоторое время Мстислав ехал молча, раздумывая над предложением Изяслава. Знал он своего братишку как храброго, порой отчаянного, но слишком доверчивого человека. Не передоверился ли он своему воеводе? Можно разворошить муравейник, а потом горько покаяться...

– Решайся, брат, – настаивал Изяслав. – Сейчас у нас с тобой такая сила в руках, что грех ею не воспользоваться!

– Поговорю со Ставкой Гордятичем, потом решу, – уклончиво ответил Мстислав.

В княжеском дворце Мстислава и его дружину ждали накрытые яствами и питьем столы. Пир был устроен на славу. Разгоряченный хмельным, Изяслав обнимал Мстислава, говорил, расчувствовавшись:

– Помнишь, как заблудились с тобой в лесу? Два дня блуждали. Все думали, что медведь нас задрал или волки съели. А мы сами вышли к жилью!

– Страху натерпелись!

– Ерунда! Я тогда сделал вывод, что удачливые мы с тобой. Если и на этот раз решимся прищучить Святославичей, то верный успех нас ждет! Не так ли, воевода?

Ставка Гордятич сидел рядом, пил мало, узкими глазками хитровато поглядывал на братьев. На вопрос Изяслава ответил:

– Если по-умному и расчетливо организовать поход, то можно многого добиться.

– А получится – «умно и расчетливо»? – спросил Мстислав.

Воевода не колебался:

– Должно получиться, князь.

– Тогда я согласен.

Изяслав кинулся обнимать Мстислава:

– Ай да брат! Не подвел-таки!

Наутро, подумав о своем решении, Мстислав пожалел, что принял его на пьяную, а не на трезвую голову. «Первый и последний раз!» – решил он про себя.

Войско выступило через неделю. Изяслав решил свою палатку не брать, а ночевал вместе с братом.

– Я так соскучился по тебе, – говорил он, когда они ужинали у костра. – Ты всегда был для меня примером. А когда в одиннадцать лет тебя отправили княжить в Новгород, то в семье только и говорили нам, детям: «Вот видите, какой у вас умный брат! Он в одиннадцать лет правит княжеством! А вы...» Я не мог дождаться, когда хоть на денек заскочишь домой, чтобы взглянуть на тебя.

Эта преданность и умиляла, и трогала Мстислава. Он знал, что она была по-настоящему братской, без какой-либо корысти и расчета, и за это еще больше привязывался и любил младшего брата.

К Смоленску подошли на десятый день. Огромная крепость на высоченном холме смутила Мстислава. Он как-то заезжал по пути в этот город, но не обращал особого внимания на его укрепления, потому что никак не мог предположить, что придется брать приступом русскую твердыню.

Видно, каким-то образом Давыд узнал о приближении их войска и изготовился к обороне. На стенах густо стояли защитники, за их спиной вился парок, значит, кипятили в котлах смолу и воду, а рядом наверняка запасены бревна и камни, которые будут обрушены на головы штурмующих.

Он подъехал к Ставке Гордячему, сказал озабоченно:

– Легкой прогулки у нас, кажется, не получилось. Людей можем положить под этими стенами видимо-невидимо...

– Да, внезапно подойти не удалось. – Круглое лицо воеводы на сей раз было серьезно, глаза потемнели, а пальцы нервно перебирали повод коня. – Может, попытаться в переговоры вступить?

– А что мы можем предложить?

– Сдачу, – ухмыльнулся воевода.

Поняв его шутку, Мстислав ответил:

– Вот именно...

Подскочил на коне Изяслав, глаза горели от азарта:

– Приглядел с восточной стороны невысокие стены, да и ров так себе. Кину свою дружину, а вы с этой стороны подсобите!

Воевода и Мстислав молчали, будто и не слышали.

– Вы что, против приступа? Потеряем время сейчас, завтра будет поздно! Смоляне изготовятся, крепости тогда не взять!

– И сегодня она не по зубам, – медленно проговорил Мстислав. – Неужели сам не видишь?

– Глупости говоришь! Ради чего тогда шли?

– Только не за тем, брат, чтобы оставить под стенами свои дружины! – резко повернувшись к Изяславу, проговорил Мстислав. – Давыд – Давыдом, а русских людей класть понапрасну я не буду!

– Ставка Гордятич, а ты чего молчишь? – обратился к воеводе ошарашенный Изяслав.

– Прав твой брат, – ответил тот, даже не шелохнувшись крепко сбитым телом. – Отступить придется.

– Отступить? – почти истерично выкрикнул Изяслав. – Да ни за что!

– Вот только думаю, в какую сторону двинуться, – продолжал воевода, будто не слыша князя. – Как бы нам обмануть Святославичей да найти у них слабое место, чтобы не промахнуться во второй раз.

Изяслав возмущенно фыркнул и отъехал в сторону. Мстиславу он в этот момент напомнил мартовского кота, и ему с трудом удалось удержать себя, чтобы не расхохотаться.

– Какие твои соображения, князь? – обратился к нему воевода.

– Я бы изобразил позорное отступление, будто мы испугались, а сами напали на Любеч, к примеру. Он как раз на пути в Чернигов стоит.

– Давыд не дурак. Только отойдем, как пошлет гонцов ко всем Святославичам с предупреждением. Тут и ума много не надо.

Неожиданно Изяслав развернул к ним коня и проговорил как ни в чем не бывало:

– А давайте прикинемся, что мы вовсе не на Смоленск шли, а появились под его стенами по пути, к примеру, в Новгород!

Мстислав знал, что брат его бывает вспыльчивым, но отходчивым. Поэтому ответил:

– Не поверят. Чего тебе со своей дружиной в Новгороде делать? С финнами или корелами воевать? У нас с ними войн никогда не было!

– Это верно, не поверят, – согласился Изяслав, и вдруг его осенило:

– Половцы напали! И великий князь позвал нас на границу! Пошлем к Давыду человека, предложим и ему с нами в поход против степняков пойти!

– А вдруг пойдет? Тогда что? – усмехнувшись, проговорил воевода.

– Откажется. Но только спросит, почему его великий князь не позвал?

– Не спросит, если мы скажем, что Мономах нас требует, – убежденно сказал Мстислав. – Вот Мономаха он никогда не станет выручать.

– В этом ты прав, – задумчиво проговорил воевода. – Тут резон есть.

– И скажу ему об этом я сам! – решил Мстислав.

Он взял с собой трубача, поехал к главным воротам. На зов явился князь Давыд, высокий, черноволосый, с мрачным лицом. Спросил неприветливо:

– Чего тебе надо? Сдаваться, что ли, предлагаешь?

– К Переяславлю подошли орды половцев, Мономах просит помощи. Присоединяйся к нам!

– Мне никто не угрожает. Так что никуда идти не собираюсь. Что-то еще хочешь сказать?

– Это твое последнее слово?

– Два раза повторять не собираюсь.

– Тогда все.

Они разошлись. А еще через час объединенное войско снялось и ушло на юг. Через две недели оно появилось перед крепостью Курском, в которой сидел посадник Олега Святославича. Стояла глубокая осень, половцы были разбиты Мономахом, их набегов не ожидалось, и посадник отправился на охоту, оставив крепость на произвол судьбы. Появление большого числа войск было совершенно неожиданным, сопротивления никто не оказал, город с волостью перешли к Суздальской земле. Не дав опомниться, Изяслав и Мстислав двинули силы в направлении затерянного в лесах Мурома и без особого труда взяли его. Огромные пространства северо-востока Руси вновь отошли к Мономахову дому.

Провожая брата, Изяслав говорил растроганно:

– Как я рад был плечо о плечо воевать рядом с тобой! Теперь не знаю, когда встретимся. Но знай: только слово молвишь, как я со своей дружиной явлюсь тебе на помощь, где бы ты ни был!

– Спасибо, братишка, я верю тебе. На меня тоже надейся, что бы ни случилось!