И вновь Кревский замок принимал Кейстута. Вновь братья были вдвоем. Вновь горел камин, пылали факелы на стенах, стол был накрыт для ужина на двоих. Вновь Ольгерд зазвал любимого брата поохотиться в пуще, чтобы совместить страсть к мужской забаве с самым насущным, что его волновало — борьбой за власть.

— Если б я знал, что отец посадит в Вильно Евнутия, я б не спешил обратно из-под Можайска, — зло вымолвил Ольгерд, отрезая сочный кус от зажаренного бока косули. — Если он видел в своем младшем сыне будущего Великого князя Литвы — то это его самая большая глупость! Евнутий — тряпка, не ему собирать наши земли в единый кулак!

— Про отца ты зря так сказал, — спокойно возразил Кейстут. — Он верил, что мы не перегрызем друг другу горло, закопав его. Он просто роздал сыновьям уделы. Но ты дважды прав, брат! Первое — Евнутию не место в Вильно, столицу должен занять достойный. Второе — ты хорошо сделал, что привел свою дружину из-под Можайска целой, без больших потерь. Она нам нужна будет здесь, и очень скоро!

Высокий мощный рыцарь замолчал и переключился на мясо. Ольгерд, сам никогда не пивший вина, неожиданно потянулся и налил брату венгерского. Кейстут улыбнулся:

— Ты будешь опытным правителем, брат! Порою так и нужно: преступить через себя, уластить противника, чтобы потом показать ему свою волю и мышцы! Позволь и мне поухаживать за тобой!

В соседний кубок полился густой темно-фиолетовый черничный морс. Оба хохотнули, скрестили бокалы, выпили.

— Ты же знаешь, что я никогда не обнажу против тебя меч, на котором поклялся в верности, — вымолвил Ольгерд.

— А ты знаешь, что в кресле правителя Вильно и великой Литвы я вижу только тебя, — ответил Кейстут. — С Евнутия будет довольно удела в кормление. Скажем… Заславля!

— Мне бы не хотелось идти во власть через кровь, брат! Я не ордынец, я хотел бы соблюсти веру отца в нас. Но… ты сказал про мою дружину?! Против кого нам предстоит ее повести?

Кейстут был рыцарем до мозга костей. Слово «честь» для него никогда не было пустым звуком. Он прекрасно понимал чувства, владевшие старшим братом. Но он уже давно вынашивал планы на ближайшее будущее.

— Не думаю, что против братьев. Монтвид, Кориат и Любарт вполне довольны тем, что имеют. Возможно, придется помочь Любарту против венгров, они очень уж хотят поскорее поставить свой крест на луцких и волынских церквях. С Евнутием биться не будем, я возьму Вильну с наскоку, когда мои слухачи повестят об удобном моменте. Остается Наримунт! Ему мы оставим его Пинск, но заставим отвернуться от русского Пскова. Нужно, чтобы плесковцы призвали на княжение нас с тобой!

— Зачем?

— Только через Русь я могу доставать брони для войны с Орденом. Ты же знаешь, что немцы запретили Риге продавать нам оружие от свеев. Чтобы бить закованных в железо крестоносцев, нужно одеть в него моих жмудинов!

Кейстут сделал еще один большой глоток и продолжил:

— Ты ведь не изменишь своего решения расширять Литву за счет Руси, брат?

— Если ты прикроешь меня с севера.

— Тогда нам нужно начать с Пскова и Новгорода — развести их! Поможем Пскову выгнать за их земли тевтонов — закрепимся в нем! Ты крещеный, тебя примут в князи. Ну а дальше — Новгород и Смоленск! Вот где нужны будут твои ратные и латные! И помни нашу клятву: делить все добытое пополам! Еще раз повторю: мне нужны брони и добрые мечи! Очень много…

Пройдет немного времени, и слова, произнесенные поздним вечером, станут явью. Ольгерд займет великокняжеский трон. Между Псковом и Новгородом стараниями двух литовских князей ляжет глубокая трещина. Начнется активная экспансия Литвы на восток, и этот пока еще православный сосед владимирской Руси станет для нее страшнее исповедующей ислам Великой Орды…