Хан Тинибек не спеша ехал на горячем арабском скакуне, сияющем золотой уздечкой с каменьями и высоким посеребренным седлом. Он был воистину красив, этот достойный представитель мужчин Востока! Тонкие резные черты лица, тщательно подбритые усы и бородка, смолисто-черные, умащенные благовониями волосы, спрятанные под невысокий тюрбан. Отец Узбек с детства готовил Тинибека в свои преемники, в полном согласии с законом престолонаследия ордынских царей. Молодой хан уже мог успешно управлять большими территориями, талантливо водить войска, покровительствовал ученым, купцам, строителям, музам, писал письма и слал послов европейским владетелям. Теперь предстояло все это начать вершить на деле не только на землях Хорезма, но и из самого Сарая, будучи владыкою всей великой Золотой Орды!

Весть о кончине отца ему доставил Кутлук-Тимур, человек, который был словно создан для плавания в волнах большой политики и интриг. В свое время он помог сесть на трон Узбеку, стал при нем беглербеком, вторым лицом ордынской империи. Через несколько лет своим неуемным мздоимством стал немилостив великому хану и низведен до улус-бека Хорезма. Для гордого Кутлук-Тимура это было равносильно ссылке! Но именно в те годы он близко сошелся с юным Тинибеком. Именно тогда впервые в мозгу тертого политика зародилась мысль о реванше, разменяв отца на сына.

Потом были вновь благоволие Узбека и возвращение на прежнюю должность, потом вновь палаты в Хорезме. Вначале Кутлук возненавидел своего преемника при дворе великого повелителя Ису-Гургена, зятя Узбека, потом смог близко сойтись с ним. Связало их одно: оба оказались одинаковыми фигурами на шахматной доске правителя, то объявлявшего их основными фигурами, то вдруг низводящего в пешки…

Вот и сейчас Иса-Гурген занимал пост беглербека в ордынской администрации. Именно в его руках сосредоточились все нити власти в период временного безвластия. Именно под его нажимом большинство эмиров выказало покорность старшему сыну и наследнику ушедшего в мир иной великого хана. И именно Иса предложил Кутлуку союз, направленный на воцарение Тинибека, а не младшего Джанибека под руководством умной Тайдулы.

Кутлук ехал стремя в стремя с молодым ханом, продолжая того настойчиво убеждать:

— О, мой повелитель, тебе нужно прервать эту войну и немедленно вести войско на Итиль! Тимур-хан уже получил по заслугам. Пусть он спокойно уползает в свою южную нору и зализывает раны. Когда ты примешь великоханскую присягу, когда все эмиры присягнут в верности, когда у Джанибека будут вырваны его острые зубы, а ваша мать согласится смиренно доживать свой век в задних палатах ханского дворца — тогда ты спокойно сможешь вернуться и заставить Тимура глодать кости наравне с твоими любимыми волкодавами! Сейчас же, пока в Сарае сидят эти двое, желающие моему повелителю лишь смерти, — все зыбко и опасно!

— Там за ними присматривают Иса и мой верный брат Хызра! Там достаточно войск, денег и преданных слуг, чтобы следить за каждым шагом братца Джани. У него лишь тысяча верных ему воинов, у Хызрхана и Черкеса — тьма гяуров под рукой. Не забивай мне больше уши мусором твоих речей, верный мой Кутлук! Ты ведь не прав, согласись! Если я направлю морды коней моих воинов к великой реке — как я пройду бескрайние просторы, где вся трава уже высохла, где нет табунам ни корма, ни воды? Чем я буду кормить моих преданных нукеров, когда гурты овец начнут дохнуть от бескормицы? Нет, я не буду спешить! Если мать и брат начнут что-то без меня затевать, я велю Хызре немедленно схватить их и казнить без пролития крови. Моим подданным скажем, что они наказаны за неблаговидные поступки! Я хочу спокойно перезимовать здесь, на юге Хорезма. Приведу чагатаидов к покорности, возьму с них выход за набег Тимура на мои земли и с первой травою трону тумены на север. Ты же, мой верный Кутлук, отправишься в Сарай немедленно. Я выдам тебе ярлык на право замещать меня, уже избранного царя, по обе стороны Итиля до моего возвращения. А когда я сяду на трон, твое место всегда будет рядом с моим сердцем!

Тинибек остановился на вершине высокого холма и долго любовался могучим орлом, парящим над раскаленной равниной в поисках добычи. И спутник, и охранная сотня, облитая серебром начищенных доспехов, покорно застыли на своих местах.

— Видишь, он тоже не спешит! Знаешь, Кутлук, я не люблю Сарай-Берке. Когда я сяду на трон, то повелю перенести столицу в другое место!

— Куда, о великий?

— В Сарай-Джук! Там центр всех торговых путей, там чистая вода Яика, там я построю новую жемчужину Востока! Ты знаешь, иногда я закрываю глаза и вижу его высокие минареты, мощенные камнем улицы, холодную воду, бегущую по трубам, буйную зелень садов… Пожалуй, я начну возвеличивать этот город уже тем, что именно там вы, верные мои эмиры, положите мою руку на Коран! А в Сарай-Берке отныне достаточно будет моего наместника…

Хан мечтательно прикрыл веки, замолчал. Потом тряхнул головой, улыбнулся, простер вперед украшенный перстнем с большим изумрудом указательный палец, указывая на недалекое голубое озерцо, обрамленное песчаными берегами:

— Видишь этот оазис прохлады? Распорядись, чтобы там поставили мои шатры. Я хочу вина, песен, танцев красивых женщин. Я хочу поспать на юном горячем животе, пусть к ночи приготовят ту, что ты мне привез в подарок! Довольно говорить о делах, пора отдохнуть!