Глава 59

И вновь широкая степь стала местом вражды, боли и смерти. Вновь сошлись две громадные массы яростных людей. Одни бились за свой очаг, свои семьи, свой табун или гурт скота, от которого зависело благополучие родных и близких. Другие бились… да просто потому, что ничего иного они в этой жизни не могли и не хотели делать! Их уделом было отнять, обесчестить, убить и тем самым продлить свое, по сути, никчемное существование на этой громадной и прекрасной планете. Увы, так было, так есть и… дай бог, чтобы когда-нибудь этого все же не стало…

И король, и великий князь извлекли уроки из предшествующей схватки. Германарех направил конных не единой сплошной линией, а железным клином, стремясь прорвать ряды росомонов и рассечь их надвое. Белояр поставил в чело войска пешцев, снабдив их длинными тяжелыми копьями. Этим громадным ежом под прикрытием густого лучного боя он надеялся остановить накат тяжелой конницы и вновь превратить сечу в тягучую вязкую рубку.

…Прошло более часа. В центре готы понемногу начинали одолевать, все глубже вминая боевую линию русов. Белояр не спешил вводить в дело свой главный резерв, посматривая то на далекую группу конных позади основного войска готов, то на сечу. Выполнять сейчас задуманное было бессмысленно: Германарех пошлет наперерез славянам свои резервы, и конные до короля уже не пробьются. О, Бикки, Бикки, лгал ты вчера или нет?!

От Верена прискакал посыльный: воевода умолял поддержать центр. Бус бросил туда две тысячи тяжелой конницы из своих пяти. Центр прекратил пятиться и даже слегка выправил положение.

И в этот миг произошло то, чего Бус так ждал и во что уже почти перестал верить. В тылу готов затрубил рог, король во главе своей охранной сотни стронулся с места, направляясь к злосчастному центру и ведя за собою всех, еще не вступавших в рубку. Тяжелый живой таран промял и расстроенные ряды готов, и разорвал строй славян. В отчаянной попытке вспятить самого короля пали Верен, Красич. Торжествующий вой германцев зычно разнесся по округе.

– Пора, Златогор!! Наш час!!

Стяг, вышитый Эвлисией, качнулся и наклонился вперед. Подчиняясь команде, три тысячи рук наклонили вперед копья, шесть тысяч ног толкнули бока лошадей. Двенадцать тысяч копыт взрыли землю и понесли облаченные в брони тела людей и животных в едином неудержимом порыве туда, где готы уже начали торжествовать близкую победу.

– Ро-о-о-о-о-ос!!!

Таран ударил в таран! Готы уже успели потерять свои копья в минувшей рубке, кони их прекратили лихой разбег. Удар княжеской дружины был страшен, насадки рогатин выбивали из седел, пробивали латные пластины. Кони бились грудь о грудь, роняя седоков на землю, грызлись в неистовой злобе, били коваными копытами, ржали. Вперед, вперед, пока еще проминается людская масса, пока не погасла ярость удара, пока вновь не началась затяжная рубка секирой и мечом!!!

Бус и Златогор бились рядом, упорно пробиваясь к тому месту, где должен был быть Германарех. Порою Бус уже видел его высокую фигуру в сплошных червленых латах, но вновь наворачивались другие готы из охранной сотни, и приходилось бить и отражать удары.

Они не могли видеть, как умудренный годами ратного дела Словен, заметивший бросок княжеской дружины и верно оценивший положение на поле боя, сам снял с вверенного ему правого крыла несколько сотен и пошел с ними в обход. Пот уже заливал глаза Буса, легкие хрипели от недостатка воздуха, когда князь почувствовал, что встречный натиск слегка ослаб. Киевский князь с громким боевым кличем полян врубился в тыл готам, вторгая слабых духом в панику. Но те, кто понимал, что их спасение таится на острие собственного меча, стали рубиться с еще большим ожесточением.

«Боже! Неужели он и впрямь бессмертен?! Боже, сведи нас лицом к лицу!!»

Свентовит словно услышал эту просьбу-молитву. В рядах, окружавших готского короля, появился неожиданный просвет. Бус бросил своего уже хрипевшего от перенапряжения жеребца вперед и оказался лицом к лицу к Германарехом. Тот узнал Белояра!

– Смерть тебе!!!

Длинный тяжелый двуручный меч сверкнул в руках короля, описал дугу и пал на анта. Князь успел прикрыться щитом, но левая рука тотчас онемела. Ответный удар пришелся в металл панциря, оставив вмятину, но не причинив Германареху никакого вреда. Новый замах серебристой стали… Чтобы спасти себя, Белояру пришлось прикрыться конем, поставив того на дыбы…

Бус не помнил, как выбрался из седла среди груды мертвых тел. Король не смог добить поверженного противника: на него кречетом налетел Златогор. Князь глянул на гота снизу вверх, увидел щель между панцирем и прикрывающими пояс и бедра железными латами, и изо всех оставшихся сил ударил в нее острием булатного меча!

Лезвие на ладонь вошло в левый бок, распоров желудок. Германарех покачнулся, занесенный для нового удара меч выпал из рук. Златогор достал гота своим, но лишь сделал на железном плече очередную глубокую вмятину. Обуянный страхом, король рванул поводья и бросил коня прочь от братьев. На помощь раненому повелителю успел прийти его оруженосец, и Златогор не смог начать преследование.

Черный, столь хорошо знакомый готам всадник вырвался на простор, понесся прочь. Это послужило для многих сигналом к бегству. Десятки и сотни воев поскакали вслед за ним, и это явилось началом конца изнурительной кровавой двухдневной битвы!!

Преследование было недолгим. Кони потеряли свою былую прыть, менять же их на свежих не было сил у людей. Раны кровоточили, пересохшее горло требовало живительной влаги. Сеча угасла сама собой, продлившись чуть более трех часов, принеся союзным племенам славян неведомую ранее славу и известность. Эхо победы докатилось и до императора Константина, и до Рима, и до кочевий гуннов.

Многие историки тех времен отразили ее в своих рукописях. Заплатив немалую цену, славяне вновь стали полноправными хозяевами Кияра, Тмутаракани, Танаиса и прочих городов и земель, которые уже было склонили голову перед германской беспощадной силой…

Многодневное стояние на месте славной победы закончилось для союзных племен большой тризной. Многие курганы были насыпаны над останками павших, многие хвалебные речи прозвучали в их честь. Славили и живых, поминали Буса, Златогора, Словена. Сын Белояра Боян долгими прекрасными песнями заставлял сердца победителей с гордостью биться вновь и вновь. Их запоминали, перепевали, записывали, разносили по градам, стойбищам и кочевьям. Именно благодаря этому «Боянов гимн» сохранился для потомков и дошел до наших дней!