Часть вторая

Роман Старый и брат его Анфим Святославич не участвовали в битве на Калке, поэтому до сей поры татар они не видывали. Орда, подвалившая ко Вщижу, была огромна: тысячи конников и сотни громоздких повозок на больших деревянных колесах без спиц заполнили заснеженное поле на берегу Десны, где несколько дней тому назад стояли станом полки князей Ольговичей. Татары составили свои возы в гигантский круг, в середине которого один за другим быстро выросли войлочные шатры с круглым верхом. Рядом со становищем татары соорудили из жердей загоны для овец, коров и верблюдов.

Татарская орда подошла ко Вщижу с северной стороны, двигаясь по правобережью Десны. Был полдень, когда над городом тревожно загудели боевые трубы, ворота немедленно были закрыты, а на крепостные стены и башни поднялись вооруженные ратники в кольчугах и шлемах.

Татары продвигались на юг довольно медленно из-за своих обозов и стад, поэтому жители окрестных сел загодя успели укрыться за валами и стенами Вщижа. Город был забит людьми, которые стекались сюда большими и малыми группами в течение последних двух дней. Слух о несметном множестве татар катился как снежный ком, от села к селу, обрастая небылицами и кривотолками. Многие смерды с женами и детьми предпочли податься в Брянск и в окружавшие его дремучие леса. Кто-то из смердов ушел на запад в Ормину и Стародуб в надежде, что в те края татары не сунутся.

Вщиж гудел как растревоженный улей. Горожане и сбежавшиеся сюда смерды толпами валили на крепостную стену, окружавшую посад, чтобы своими глазами узреть злобных мунгалов, разоривших дотла Залесскую Русь, опустошивших неприступную Рязань и славный град Владимир.

На мощную угловую башню поднялись Роман Старый и Анфим Святославич со своими воеводами. Разглядывая в узкие бойницы татарское становище, до которого было всего полверсты, князья-братья и их военачальники обменивались тревожными репликами.

– Ну, други мои, что делать станем, коль нехристи сразу со всех сторон на приступ пойдут? – промолвил Роман Старый, вглядываясь зоркими глазами в татарский стан. – Мунгалов, похоже, никак не меньше двадцати тыщ, а у нас всего-то шесть сотен воинов. Не сможем мы одновременно все стены оборонять.

– Смердов вооружим, княже, – сказал воевода Богуслав с широкой, как лопата, бородой. – Из одних смердов сможем цельный пеший полк собрать!

– Призовем в рать отроков и девиц, тех что покрепче, – вставил боярин Таислав. – Для обороны стен и они вполне сгодятся, княже. Я даже своей старшей дочери готов меч в руки дать. Она у меня стойкая!

Роман Старый обернулся к боярину Таиславу и похлопал его по плечу, тронутый его воинственным порывом.

– А я думаю, не станут нехристи штурмовать Вщиж со стороны Десны, ибо лед на реке уже слабый, не выдержит он рать татарскую, – заметил Анфим Святославич. – И со стороны оврага, полагаю, нехристи на приступ не полезут. Там же обрыв высокий, никак не подступиться.

– Тебя послушать, так мунгалы вовсе воевать с нами не станут, – усмехнулся Роман Старый, взглянув на брата. – Постоят, подымят кострами под нашими стенами и уйдут своей дорогой дальше на юг.

– А что, брат, может и такое случиться, – пожал плечами Анфим. – Нехристи ведь тоже не железные. Они же с боями рязанские и суздальские земли прошли насквозь в стужу и снегопад, чай, немало их полегло на этом пути. Коль не пошли мунгалы на Новгород, стало быть, иссякла ихняя сила, ослаб дух боевой.

– Поживем – увидим, брат, – обронил Роман Старый, переходя от одной бойницы к другой. – Во всяком случае, Изяславль, Пацынь и Мосальск татары взяли приступом. Так беженцы говорят. А эти города были укреплены не хуже Вщижа.

– Ну, уж Пацынь-то по неприступности со Вщижем не сравнится! – возразил старшему брату Анфим Святославич. – Там и валы пониже и стены не ахти какие! Ты же сам хотел захватить этот городок и укрепить его как следует. Не забыл?

– Дело прошлое, брат, – проворчал Роман Старый. – К чему теперь вспоминать об этом. Слава Богу, что Изяслав Владимирович с братией нас с тобой из Вщижа не выгнали.

– Так нам с тобой надо татар благодарить за это, брат! – рассмеялся Анфим Святославич. – Союзники Михаила Всеволодовича убрались отсюда из страха перед татарами. Нет худа без добра!

Однако ни Роман Старый, ни его воеводы не разделяли веселья Анфима Святославича. Они понимали, что татарская орда – это враг пострашнее Михаила Всеволодовича и всех его союзников.

– Что ни говори, княже, но без подмоги дело наше дрянь! – сказал боярин Захарий Водяник, седой и узколицый. Ему было семьдесят лет. – Нужно слать гонца к Изяславу Владимировичу, и как можно скорее! Надо убедить князя Изяслава забыть на время обиды и сплотить всех Ольговичей против татар! Иначе нехристи сегодня разорят Вщиж, завтра Брянск и Трубчевск, а потом и до Путивля с Черниговом доберутся.

Обсуждая сказанное Захарием Водяником, оба князя и их бояре стали спускаться по деревянным ступеням в полутемное чрево огромной бревенчатой башни, разделенной внутри на четыре этажа.

Перед тем как отправиться на полуденную трапезу, Роман Старый велел своим воеводам, тиунам и сотникам призвать под боевые стяги всех смердов и горожан, способных держать оружие. Также Роман Старый повелел вооружить отроков и девиц, знатных и незнатных, для того чтобы использовать их для несения караулов на стенах и башнях в дневное время. Оружие и доспехи для вступающих в войско Роман Старый приказал выдавать из своих особых хранилищ.

Уже сидя за обеденным столом вместе с женой и детьми, Роман Старый продолжал обсуждать с братом Анфимом, кого из гридней отправить гонцом к Изяславу Владимировичу. Для этого дела был нужен человек ловкий, смелый и хорошо знающий местность. Анфим предлагал послать вестником своего стремянного Радко. Роман Старый возражал ему, говоря, что Радко слишком молод, и склонялся к тому, чтобы сделать гонцом своего опытного гридня Драговита.

Видя, что спор двух братьев становится все горячее, княгиня Людмила предложила им бросить жребий или отправить за подмогой Драговита вместе с Радко.

– Ладно, твое слово верное, голуба моя, – сказал Роман Старый, взглянув на супругу. – Отправлю Драговита в Чернигов, а Радко к Изяславу Владимировичу. Нам любая помощь не помешает.

Княгиня Евфросинья незаметно переглянулась с Людмилой Мечиславной, поблагодарив взглядом сестру за умелое вмешательство в спор между их мужьями. Две княжеские семьи всегда трапезничали вместе.

Едва за столом водворилась недолгая пауза, как раздался голос Олега, тринадцатилетнего сына Романа Старого:

– Тятя, можно и мне вступить в дружину. Я уже не маленький.

– Ешь и не встревай, когда взрослые разговаривают, – одернула сына Людмила Мечиславна. – Ишь, воин выискался! Рано тебе еще за оружие браться.

Олег опустил голову и насупился.

Роман Старый обратился к сыну с одобрительной улыбкой:

– Не хмурься, сынок. Время ныне такое, что нам всякий воин к месту, хоть хромой, хоть юный совсем. После трапезы беги к воеводе Богуславу, он зачислит тебя в пешую сотню, благо воинская справа у тебя уже имеется.

По повелению Романа Старого кузнецы-оружейники еще зимой изготовили для княжича Олега шлем и кольчугу, щит и металлические наручи на локти, а также меч, кинжал и лук со стрелами.

– Тятя, можно я прямо сейчас побегу к дядьке Богуславу, – радостно встрепенулся Олег, привстав со стула. – Я уже сыт.

– Дуй, соколик! – усмехнулся Роман Старый. – Да на теремных ступенях не расшибись в спешке-то.

Бросив самодовольный взгляд на семилетнего Ратибора, сына Анфима Святославича, Олег встал из-за стола и выбежал из трапезной. Его торопливые шаги быстро затерялись в дальних покоях терема.

– Зря ты позволил Олегу в рать вступить, – нахмурилась Людмила Мечиславна, с неудовольствием посмотрев на мужа. – Ну какой из него воин! Он же не управится ни с копьем, ни с мечом!

– Я сам в такие же годы впервые в поход отправился, – сказал на это Роман Старый, – трудненько было поначалу, не скрою, но со временем пришли ко мне и выносливость, и сноровка воинская, и умение в седле крепко сидеть. Не могу я сына своего в стороне оставлять, ежели даже боярские дочери в войско вступают.

Людмила Мечиславна не стала спорить с супругом, сознавая правоту его слов. К тому же она понимала, что Роман Старый намерен передать вщижский удел по наследству своему сыну, а значит, Олегу придется с мечом в руке отстаивать свою вотчину от посягательств дядей, двоюродных и троюродных братьев. Чтобы получить отцовскую закалку, юному Олегу уже пора постигать воинское мастерство.

День прошел без каких-либо попыток со стороны татар штурмовать Вщиж. Степняки шныряли вокруг города на своих низкорослых лошадях, шаря в поисках какой-нибудь поживы в брошенных домах Селища, так называлось ремесленное предместье Вщижа, раскинувшееся между оврагом и Благовещенской горкой. Городище, отделенное от Вщижа ручьем и оврагом, было когда-то изначальным поселением славян-радимичей, осевших здесь в незапамятные времена. В глубокой древности на Благовещенской горке было языческое капище, ныне там возвышалась деревянная Благовещенская церковь, от нее-то и получила название небольшая горка, отделенная от Вщижа оврагом, но являющаяся естественным продолжением возвышенного Вщижского мыса.

Хозяйничали татары и на левобережье Десны, поджигая дома в тамошних предместьях, которые назывались Городец и Белынец. Эти поселения не имели валов и стен, поэтому при любом вражеском вторжении их население укрывалось во Вщиже. Так было и на этот раз.

Тревога во Вщиже заметно усилилась, когда на другой день сюда со стороны Воробейны прихлынуло еще одно татарское войско. Татары разбили второе становище совсем рядом с Селищем, разбирая тамошние строения для возведения загонов для скота. Вщиж оказался в плотной осаде. Роман Старый и Анфим Святославич уповали лишь на то, что их гонцы смогли ночью проскочить мимо татарских дозоров и теперь мчатся один в Чернигов, другой – в Брянск.

Второй день тоже прошел без малейших намерений татар взять Вщиж приступом.

На третий день с утра к городским воротам, выходившим на юг, подъехали три татарских всадника. Они были без оружия и размахивали руками, делая знаки русской страже на городской стене, что прибыли для переговоров. Дозорные немедленно известили Романа Старого о татарских послах.

Роман Старый решил не впускать татар в город, но встретиться с ними за городской стеной. Он хотел было отправить на встречу с татарскими послами воеводу Богуслава, однако Анфим Святославич настоял на том, чтобы это дело было доверено ему. Роман Старый уступил брату, видя, как тому не терпится увидеть татар вблизи и послушать, что они скажут. Вместе с Анфимом Святославичем отправились двое дружинников, один из которых знал несколько степных наречий.

Один из татарских послов неплохо говорил по-русски, поэтому Анфим Святославич смог общаться с ним без помощи толмача. Вернувшись в город после переговоров с татарами, Анфим Святославич уединился в тереме с Романом Старым.

– Ну, что поведали тебе нехристи? – нетерпеливо спросил Роман Старый, плотно притворив дверь светлицы. – Почто ты не захотел пригласить сюда воевод?

Отойдя от двери, Роман Старый сел на стул напротив брата.

– Худо дело, брат, – мрачно промолвил Анфим Святославич, протянув Роману Старому кожаную торбу, с которой он пришел в терем.

Роман Старый заглянул в торбу и увидел в ней отрубленную голову своего дружинника Драговита.

– Это вручили мне татарские послы, – сказал Анфим Святославич. – Еще мунгалы сообщили мне условия татарских ханов, орда которых стоит под Вщижем.

– Что за условия, брат? – проговорил Роман Старый, осторожно опустив торбу на пол.

– Ханы Бури и Кадан готовы не разорять наш град и не убивать наших людей, – хмуро ответил Анфим Святославич, – но от нас требуется безусловная покорность. Милость татарских ханов мы получим лишь в том случае, если отдадим им все злато-серебро, половину своих лошадей, самые ценные меха, тысячу железных клинков и топоров, триста кольчуг и полсотни самых красивых девушек.

– Это все? – после краткой паузы поинтересовался Роман Старый.

– Нет. – По лицу Анфима Святославича было видно, что самое худшее он приберег напоследок. – Все эти дары надлежит доставить в татарский стан нам с тобой. При встрече же с татарскими ханами нам надлежит упасть ниц перед ними, ибо так велит их обычай. Тогда мы получим от нехристей мир и безопасность. Каково?

Анфим Святославич криво усмехнулся.

– Что сказали татары про Воробейну? – спросил Роман Старый.

– Воробейну нехристи спалили дотла, – промолвил Анфим Святославич. – Это сделали воины хана Кадана.

– Послы не сказали, где пребывает хан Батый?

– Батыева орда стоит где-то на реке Серене.

– Значит, Батый сюда вряд ли подойдет. – Роман Старый задумчиво коснулся пальцами своей бороды. – С конницей и обозами через леса и топи, которые вот-вот вскроются ото льда, Батыю не пройти. Лед на реках тоже уже ненадежный. Стало быть, Батыевой орде остается прямой путь проторенными лесными дорогами до Козельска и дальше на юг через Домагощь и Мценск.

– Устоит ли Козельск против Батыя? – Анфим Святославич с беспокойством взглянул на брата. – Князь тамошний еще отрок совсем. Напрасно, брат, ты отправил Гремиславу в Козельск.

– Думаешь, во Вщиже Гремислава была бы в большей безопасности? – проворчал Роман Старый с тяжелым вздохом. – Коль ворвутся мунгалы в наш град, то будет их по двадцать на каждого нашего ратника. Все костьми ляжем от мала до велика!

– Может, Радко сумеет добраться до Брянска живым и невредимым, – негромко заметил Анфим Святославич. – Он младень не промах!

– Что ты ответил на условия татар? – Роман Старый посмотрел в глаза брату.

– Я сказал послам, что князь здешний подумает над их словами и завтра даст свой ответ, – проговорил Анфим Святославич. – Нам ведь и впрямь есть над чем подумать, брат.

Собрав своих ближних бояр, Роман Старый кратко изложил им все, что узнал от брата, не утаив и того, что одного из княжеских гонцов татары убили.

– Порешили мы с братом потянуть время в переговорах с нехристями в надежде, что Радко-удалец домчится-таки до Брянска, – сказал в заключение Роман Старый. – Опять же весенняя распутица на носу, от тепла вскроются ото льда реки и ручьи, начнется половодье. Это нам тоже на руку, ибо рвы городские талой водой наполнятся. Коль подойдут к нам на подмогу полки князей Ольговичей, тогда и наша рать выйдет против мунгалов в чистое поле. А ежели не будет нам помощи… – Роман Старый помолчал и сурово продолжил: – Придется, други мои, самим оборону держать на сколько сил хватит. Предки наши в гробу перевернутся, коль мы склоним голову перед татарами!

Воеводы единодушно согласились с Романом Старым, никто из них не желал принимать мир от татарских ханов на столь унизительных условиях. Эти люди, видевшие в своей жизни немало опасностей и крови, предпочитали умереть с честью, чем униженно просить о милости каких-то неведомых мунгалов.

На следующий день спозаранку татарские послы опять появились перед Южными воротами Вщижа. К ним на этот раз выехал боярин Таислав, который сказал, что местный князь согласен выплатить дань татарским ханам, но чтобы собрать ее, ему потребуется еще два дня. «Зато полсотни красивых девушек вы можете выбрать сами прямо сейчас, – угодливо добавил Таислав. – Отведете наших красавиц в свои становища, порадуете своих ханов. Девицы у нас на загляденье!»

Узкоглазые послы заулыбались и затараторили о чем-то на своем языке, совещаясь между собой. Наконец, старший из них, владеющий русским языком, согласился с предложением Таислава. Перед тем, как ввести татар в город, Таислав велел своим гридням завязать им глаза. При этом он пояснил старшему послу, мол, таково повеление их князя.

Послы не сопротивлялись и въехали в город с завязанными глазами.

Во время следования троих конных татар по узким улицам Вщижа их разглядывали многие сотни глаз. Мужчины, женщины и дети стояли у заборов и стен домов, выглядывали из ворот и переулков, мимо которых неторопливо проезжали татарские послы в теплых шубах и меховых шапках с высоким верхом. Кое-где народу было так много, что боярину Таиславу и его гридням приходилось своими конями и грозными окриками сдерживать напор толпы.

Послов проводили до княжеского подворья и, не развязывая им глаз, бесцеремонно затолкали в холодный подвал.

– Покуда ханские послы у нас в руках, мунгалы вряд ли пойдут на приступ, – посмеивался Роман Старый. – А нам того и надо!

Участвуя в прошлом во многих княжеских междоусобицах, Роман Старый научился не только мужественно встречать опасность лицом к лицу, но при случае использовать обман и изворотливость себе во благо. Если в распрях с соседними князьями Роман Старый мог нарушить уговор лишь изредка, то воюя с половцами, берендеями и торками, он никогда не соблюдал заключенные с ними договора, поскольку считал всех степняков гнусными исчадиями ада. Такого же мнения Роман Старый был и о татарах. Ему внушала серьезные опасения военная мощь татарской орды, но тем не менее он относился к татарам с глубоким презрением, как к грязным язычникам.