Книга: Ледовое побоище. Разгром псов-рыцарей
Назад: Глава четвертая В ОСАЖДЕННОМ ПСКОВЕ
Дальше: Глава шестая ВЫШЕСЛАВА

Глава пятая
УДАР НОЖОМ

– Ты почто меня обманул? – наседал Иван Мелентьевич на Свиряту Резника. – Почто уговор наш с тобой не выполнил?
– Не мог я никак подобраться к Бедославу, – оправдывался Свирята. – Он же в княжеской дружине все время был, а я в пешей рати мыкался. В дороге Бедослав постоянно был на виду у гридней княжеских, на стоянке шатры дружинников всегда далеконько от наших палаток стояли. В лагерное охранение гридней никогда не ставили, они все больше в дальние дозоры уходили. А стан по ночам обычно стерегли смерды-лапотники иль наша новгородская голытьба. До большой сечи с немцами дело так и не дошло. Андрей Ярославич порубил со своим отрядом под Изборском две сотни ливонцев. Только и всего.
– Из Пскова что же, вылазок не было? – спросил Иван Мелентьевич.
– Ни одной, – ответил Свирята. – Горожане псковские к нам перебегали, а ливонцы даже носа не показали! Сидели за стенами, как мыши!
Иван Мелентьевич в хмурой задумчивости побарабанил пальцами по столу. Сидевший напротив него Свирята старательно боролся с зевотой. Гость пожаловал к нему ни свет ни заря, а Свирята вставать в такую рань не привык. Летом, когда в Новгороде шли приготовления к походу на Псков, Свирята вступил в пешую рать, соблазнившись на полсотни серебряных монет, обещанных ему Иваном Мелентьевичем в обмен на голову убитого им Бедослава. Не получилось у Cвиряты подобраться к Бедославу и пырнуть его ножом за все время осады Пскова.
Потому-то теперь и не клеился у него разговор с Иваном Мелентьевичем.
– Что ж, друже, уберег бог Бедослава от твоего ножа на войне, может, здесь, в Новгороде, ты до него доберешься, – негромко промолвил Иван Мелентьевич, глянув в глаза Свиряте. – Возьмешься? Полторы сотни монет плачу!
– За такие деньги – возьмусь! – так же тихо ответил Свирята. – Задаток дашь?
– Вот тебе задаток. – Иван Мелентьевич достал из кошеля, прикрепленного к поясу, двадцать серебряных дирхемов и высыпал их на стол. – Поторопись! Этот Бедослав для меня как кость в горле!
Осада Пскова новгородским войском закончилась самым неожиданным образом. В начале осени епископ дорпатский и ландмейстер Ливонского ордена отправили в Новгород послов, чтобы обговорить условия заключения мира. В новгородской боярской думе сразу смекнули, что ливонцев беспокоит не столько осада Пскова, сколько судьба рыцарей и наемников, плененных в Копорье и под Изборском. Ливонские послы предлагали новгородцам большой денежный выкуп за своих плененных людей.
Думные бояре согласились выдать всех пленных ливонцев и датчан за выкуп, но выставили и свое условие: крестоносцы должны уйти из Пскова. Ливонские послы согласились с этим условием новгородцев с одной оговоркой. Сначала суздальские и новгородские полки должны снять осаду Пскова. После чего немецкий гарнизон уйдет в Ливонию. Соглашение было подкреплено взаимными клятвами.
К Александру Ярославичу и новгородским воеводам в стан под Псковом пришел из Новгорода приказ о немедленном прекращении боевых действий и возвращении домой. Князь Александр и брат его Андрей нехотя подчинились этому приказу, дабы не обострять отношений с новгородским боярством, которое ревниво оберегало свои привилегии и опасалось излишней популярности в народе любого из князей. На словах мир между Новгородом и Ливонским орденом был уже заключен, поэтому новгородские ратники засобирались домой, едва узнали об этом. Пожелай Александр Ярославич продолжения осады Пскова, никто из новгородских воевод и воинов ему не подчинился бы.
Новгородское войско вернулось домой в середине сентября.
Андрей Ярославич со своей дружиной ушел к себе в Суздаль. Ненадолго покинул Новгород и Александр Невский, решив навестить свою семью, оставшуюся в Переславле-Залесском. По сути дела, князь Александр хотел взглянуть хозяйским оком, как отстраивается его родовой вотчинный град, нет ли простоев в работе, все ли идет по изначальному замыслу зодчих. До первого снега нужно было подвести под крышу все начатые терема и храмы.
Получив задаток от Ивана Мелентьевича, Свирята Резник не терял времени даром. Постоянно наблюдая за домом Василисы, он выяснил, что Бедослав все ночи проводит у нее, а в дневное время пребывает на княжеском подворье или где-то еще. С княжеского подворья Бедослав обычно уходит один, едва начинает смеркаться, и по утрам он направляется в дружину одной и той же дорогой.
Наступил октябрь. Ночи стали заметно длиннее.
В одну из октябрьских холодных ночей Свирята вышел из дому с ножом за голенищем сапога, решив подстеречь Бедослава в переулке недалеко от Славной улицы. Он загодя проследил за Бедославом и знал наверняка, каким путем тот отправится на рассвете ко княжескому подворью.
Бедослав всегда подымался чуть свет, а то еще и затемно, чтобы не опоздать к утреннему разводу караулов. Гридничий Данислав, хоть и благоволил к Бедославу, но спуску не давал и ему, наказывал строго за малейшую провинность.
В это утро Бедослав, как обычно, вышел за ворота, когда петухи только-только начали голосить по всему Славенскому концу. Сегодня ему надлежало исполнить княжеское поручение, отвезти княжескую печать в Торопец, куда должен вот-вот прибыть сам Александр Ярославич с женой.
Бедослав быстрым шагом шел знакомой дорогой, зябко кутаясь в свой воинский плащ. Было довольно холодно, дул пронизывающий ветер, срывающий желтые листья с берез и кленов. Сапоги Бедослава глухо топали по бревенчатой новгородской мостовой; такой деревянной вымосткой были вымощены все главные улицы Новгорода и даже некоторые переулки. Иногда за высоким тыном начинал лаять чей-то пес, потревоженный шагами Бедослава.
Луны на небе не было, поэтому было темно. Первые солнечные лучи еще не пробились над дальним лесом на востоке.
Бедослав вышел на улицу Славную и прибавил шагу: эта длинная улица приведет его к торговой площади, от которой и до княжеского подворья недалеко. Прохожих в такую рань еще не было.
Проходя мимо Дубошина переулка, Бедослав споткнулся о выступающий из настила край осинового бревна. Он чертыхнулся себе под нос, потеряв равновесие и неловко взмахнув руками. В этот миг из переулка выскочил человек в темном плаще и шапке, надвинутой на самые глаза. Подскочив вплотную к Бедославу, он ударил его ножом в живот, целя правее, прямо в печень. Бедослав согнулся без вскрика и стона. Он обеими руками схватил незнакомца за руку, держащую нож. Почувствовав железную хватку рук Бедослава, незнакомец постарался вогнать нож поглубже тому в живот, но острие ножа уперлось в какую-то непробиваемую преграду.
– Не трудись, приятель! – с усмешкой проговорил Бедослав. – У меня кольчуга под одеждой. Ты кто?
Бедослав сорвал с незнакомца шапку и узнал мясника Свиряту.
– Вот так встреча, сосед! – Бедослав вырвал нож из руки Свиряты. – Ты почто напал на меня, негодяй? Кто надоумил тебя на это? Отвечай!
Бедослав двинул Свиряту кулаком в челюсть. Тот отлетел к забору.
Постоянно имея дело с ножами по роду своей деятельности, Свирята был необычайно ловок в обращении с ними. Вскочив на ноги, Свирята бросился на Бедослава, хотя ростом и силой заметно уступал ему. Делая обманные движения руками, Свирята выхватил из рукава другой нож и метнул его в Бедослава. Просвистев рядом со щекой Бедослава, нож вонзился в бревенчатую стену дома.
Свирята был полон такого озлобления, что отнимая нож у Бедослава, он даже укусил его за руку. Не ожидавший этого Бедослав чуть ослабил свою хватку, поэтому Свиряте удалось завладеть своим ножом. Размахивая коротким острым клинком, Свирята то и дело перебрасывал его из правой руки в левую и наоборот, надвигаясь на Бедослава. Свиряте нужно было спешить, ибо рассвет был уже близок.
Расстегнув застежку на левом плече, Бедослав сбросил с себя плащ.
«Ну, Свирята-злодей, берегись!» – подумал он, вынимая из ножен кинжал, который с некоторых пор постоянно висел у него на поясе.
* * *
Отправляясь в Торопец, Бедослав и не подозревал, что в скором времени вновь окажется в Переславле-Залесском. Он привез княжескую печать в Торопец, но оказалось, что Александр Ярославич уже покинул город, спешно вернувшись в Переславль-Залесский, куда вот-вот должен был приехать его отец Ярослав Всеволодович, великий князь Владимирский. Пришлось Бедославу из Торопца скакать в Переславль, даже толком не выспавшись.
Из Переславля Бедослав повез послание от Ярослава Всеволодовича к новгородскому архиепископу Спиридону, который был его давним и преданным другом.
В Новгород Бедослав приехал в самую дождливую пору. Моросил мелкий дождь, когда Бедослав шагал по мосту через Волхов с Софийской стороны на Торговую. Настроение у него было приподнятое после встречи с архиепископом, которому он передал письмо от великого князя лично в руки. Владыка Спиридон не просто взял свиток у Бедослава, но почтил его короткой беседой, расспросив о здоровье Ярослава Всеволодовича и том, каков ныне стал заново отстроившийся Переславль-Залесский.
Погруженный в свои мысли, Бедослав нечаянно толкнул плечом какого-то верзилу в богатой однорядке и лихо заломленной шапке, который о чем-то громко и со смехом тараторил двум своим слушателям, стоящим у высоких перил моста. Собеседники верзилы стояли с широкими улыбками на устах в шапках с загнутыми вверх краями и тонким высоким верхом, опущенным назад и книзу. Такие шапки обычно носили ушкуйники.
Верзила перестал смеяться и сердито окликнул Бедослава, наградив его нелицеприятным прозвищем.
Бедослав остановился и оглянулся.
– Прости, брат, – миролюбиво сказал он. – Я, кажется, толкнул тебя.
– Какой ты мне брат, недотепа! – рявкнул верзила, выдвинув вперед квадратную нижнюю челюсть. – Ты что, пьян или слеп?
Бедослав молча пожал плечами.
– Посмотрите на этого растяпу, друзья! – Верзила повернулся к своим собеседникам. – Мне кажется, его нужно проучить! Он явно зазнался!
Однако собеседники верзилы, взглянув на Бедослава, побледнели. Их глаза округлились, а лица испуганно вытянулись. Они переглянулись.
Затем один из них прошептал:
– Гляди, Хохряк, мертвец ожил! Чур меня, нечистая сила!
Хохряк торопливо перекрестился и попятился.
– Этого не может быть! – пробормотал он. – Мы же его утопили. Сазыка, ты же сам привязывал камень к его ногам!
– Чур меня! Чур! – вновь повторил Сазыка, осеняя себя крестным знамением.
Теперь и Бедослав узнал двоих ушкуйников, которые были из числа тех разбойников, с которыми он схлестнулся в кровавой потасовке на Черном острове в начале этого лета.
– Ну как, Сазыка, не жмут тебе мои сапоги? – сказал Бедослав, приближаясь к ушкуйникам.
Оба ушкуйника попятились, а затем бросились наутек, да так, что только пятки засверкали.
– Эй, други! Вы куда? – бросил верзила вслед беглецам.
Обернувшись на бегу, Хохряк махнул верзиле рукой, мол, не спрашивай и следуй за нами!
Вернувшись домой, Бедослав радостно сообщил Василисе, что гридничий дал ему три дня на отдых.
– Целых три дня вместе будем, лада моя! – обняв Василису, прошептал Бедослав. Увидев озабоченное лицо любимой, Бедослав слегка встряхнул Василису за плечи: – Что? Что стряслось?
Василиса высвободилась из объятий Бедослава и с тяжелым вздохом присела на скамью.
– Свирята Резник куда-то пропал, – промолвила она, – ушел из дому чуть свет дней десять тому назад и как в воду канул. Ко мне уже приходили жена и брат Свиряты, когда ты был в отлучке. Они думали, что, быть может, я тайно погуливаю со Свирятой. – Василиса криво усмехнулась, не глядя на Бедослава. – У меня теперь слава, как и у Лукерьи, женщины вольной и гулящей. Один мужчина меня бросил, другой лелеет, но замуж все же не берет.
– Брось! О чем ты? – Бедослав подсел к Василисе, обнял ее за плечи. – Вот купим свой дом и поженимся.
– Сегодня Иван опять приходил, тоже Свирятой интересовался, – продолжила Василиса. – Свирята деньги у него в долг взял. Иван ищет Свиряту по всему городу и отыскать не может. А посему братец мой ходит злющий как черт!
– Не отыщет Иван Свиряту, ибо нету того в живых, – собравшись с духом, проговорил Бедослав. – Я своей рукой заколол Свиряту возле Дубошина переулка, это было в то утро, когда мне надлежало в Торопец скакать. Свирята первым напал на меня, ударил меня ножом, но я был в кольчуге, потому и жив остался. Я утащил на себе мертвого Свиряту домой к Степану Колтыге. Степан вывез тело Свиряты из Новгорода в телеге под соломой и закопал в лесу.
– Почто Свирята напал на тебя? – спросила Василиса, схватив Бедослава за руку и глядя ему в глаза. – Ты накануне поругался с ним?
– Сам не пойму, что толкнуло Свиряту на это злодейство, – задумчиво ответил Бедослав. – Ссор и склок между нами не было, делить нам с ним было нечего. Я думаю, кто-то подтолкнул Свиряту на это, не иначе. Вот токмо кто?
– Я, кажется, знаю, кто, – сузив свои красивые очи, негромко обронила Василиса.
Делиться своей догадкой с Бедославом она не пожелала, сказав ему, мол, всему свое время.
Бедослав не стал настаивать. Он лишь поинтересовался у Василисы, не осуждает ли она его за это убийство и не считает ли неправильным то, что Бедослав и Степан Колтыга решили тайно похоронить убитого Свиряту.
– Погребен прах Свиряты, и ладно, – сказала на это Василиса. – Пусть тайное остается тайным. Зло получило по заслугам!
Назад: Глава четвертая В ОСАЖДЕННОМ ПСКОВЕ
Дальше: Глава шестая ВЫШЕСЛАВА