— Давно ты не бывал в Сарае, князь. Давно! — промолвил Бухторма, склонившись над круглым изящным столом на четырех изогнутых ножках. Белые холеные пальцы эмира, унизанные перстнями с драгоценными каменьями, с ловким проворством выкладывали на стол золотые монеты и драгоценности из резной деревянной шкатулки. — Сколько же лет мы с тобой не виделись, князь?

Подняв голову, увенчанную круглой темно-зеленой шапочкой, Бухторма взглянул на гостя с Руси своими раскосыми черными глазами.

— Как убили хана Кильдибека, с той поры я в Сарае не появлялся, — ответил Олег, расположившийся в удобном кресле с подлокотниками. — Вот и считай, друже, сколько лет мы не виделись.

— Получается, больше десяти лет, — мгновение подумав, проговорил Бухторма. Он тяжело вздохнул, вновь наклонившись над золотом, разложенным на столе. — Аллах свидетель, это были ужасные годы! Мне чудом удалось уцелеть в этой кровавой резне, что царила в Сарае в это жуткое десятилетие. С момента гибели хана Кильдибека и до сей поры в Сарае сменилось больше десятка ханов. От постоянных грабежей и смут население Сарая уменьшилось наполовину. Иноземные купцы теперь стараются обходить Сарай стороной. Купеческие караваны, идущие из Крыма и с Кавказа, следуют на Русь и в Литву по Днепру или по Дону.

— Возле донской луки фряги и греки перетаскивают свои суда в Волгу и идут на Русь волжским речным путем, — заметил Олег. — Я видел это своими глазами, когда мои ладьи проходили мимо этого волока, двигаясь от Булгара к Сараю.

— В том-то и дело, что купеческие караваны переправляются с Дона на Волгу выше по течению, двигаясь на Увек и Булгар, оставляя Сарай в стороне, — безрадостно промолвил Бухторма. — Города Увек и Бездеж находятся под властью Мамая, как и все правобережье Волги до самого Дона. Урус-хан, нынешний властитель Сарая, держит под своей рукой левобережье Волги. Чтобы завладеть донскими степями, Урус-хану нужно победить Мамая, а это в ближайшее время невозможно.

— Вот как! — Олег удивленно приподнял брови. — А я-то думал, что Урус-хан — могучий воитель. Ведь он же изгнал из Ас-Тархана Хаджи-Черкеса, отнял Сарай у Кари-хана. За спиной Урус-хана находится Синяя Орда, его наследственная вотчина. А велико ли воинство у Мамая, который не смог разбить Хаджи-Черкеса и был выбит из Сарая тем же Кари-ханом. Мамай стремится удержать Золотую Орду от развала, но у него это явно не получается.

— Все так, князь. — Бухторма покачал своей узкой бородкой. — И все же Мамай очень опасный противник для Урус-хана. Мамай провозгласил ханом Золотой Орды некоего Абдуллаха, дальнего родственника покойного хана Джанибека. Золотоордынские эмиры и беки признали на курултае Абдуллаха своим ханом. Урус-хан для них чужак, ведь он — Чингисид из Синей Орды. Урус-хан привел с собой своих беков и темников, которые заняли все доходные государственные должности в Золотой Орде, отняли у здешней знати немало скота и пастбищ, захватили в Сарае дома и усадьбы сторонников Абдуллаха. Мамай сплотил вокруг Абдуллаха почти всю золотоордынскую знать, которая на время забыла свою неприязнь к Мамаю и свои извечные склоки ради изгнания Урус-хана из Сарая. Война между Мамаем и Урус-ханом случится очень скоро. И война эта будет не на жизнь, а на смерть!

— Почто же ты не примкнул к Мамаю, друг мой? — Олег пытливо заглянул в узкие глаза Бухтормы. — Почто предпочел поступить на службу к Урус-хану?

— Мамай убил моего брата, вырезал всю его семью, — помедлив, ответил Бухторма. Его круглое одутловатое лицо помрачнело. — Такое нельзя забыть и невозможно простить! Мамай пожелал, чтобы мой брат присягнул ему на верность. Но мой брат предпочел присягнуть хану Алибеку, отцу Кари-хана. Мамай — безродный выскочка, женатый на женщине из рода Чингисхана. Алибек же был высокородным Чингисидом. Потому-то он и занял ханский трон в Сарае.

— Кто же убил Алибека? Уж не Мамай ли? — спросил Олег, который слышал, что Алибек недолго был ханом Золотой Орды.

— Алибека убил его сын Кари-хан, — сказал Бухторма. — Когда это случилось, моего брата не было в Сарае. Он кочевал со своим куренем в поволжских степях. Там-то его и настигли нукеры Мамая. — Бухторма подавил тягостный вздох и продолжил: — Когда Урус-хан захватил Сарай, убив Кари-хана, то я решил примкнуть к нему, чтобы с его помощью расквитаться с Мамаем за смерть своего брата. Урус-хан приблизил меня к себе, сделав своим советником. Я ведь родился и вырос в Сарае, поэтому мне хорошо известна местная податная и административная система. Я также знаю все родственные связи местных знатных родов: кто от кого зависит, кто с кем в дружбе иль во вражде…

Со слов Бухтормы выходило, что в окружении Урус-хана подвизается немало золотоордынских вельмож и помимо него. Среди этих людей были те, у кого имелся зуб на Мамая, по примеру Бухтормы, а также было немало таких, кто не желал признавать ханом Абдуллаха, ставленника Мамая. Урус-хан сидит на троне в Сарае вот уже третий год, несмотря на все попытки Мамая изгнать его обратно за реку Яик, где простираются земли Синей Орды. Так долго удерживать за собой Сарай не удавалось еще никому из предшественников Урус-хана за последние четырнадцать лет, с той поры как был убит хан Бердибек, внук Узбека. При хане Узбеке Золотая Орда достигла своего наивысшего могущества и расцвета. Однако уже в правление Узбекова внука Золотая Орда стала клониться к упадку, вследствие неудачных войн с иранскими ильханами и Литвой, а также по причине морового поветрия, занесенного на берега Дона и Волги купеческими караванами из Египта.

Десятилетняя кровавая смута, начавшаяся в Золотой Орде после смерти хана Бердибека, привела к настоящей чехарде претендентов на ханский трон. Царевичи всех мастей из Золотой и Синей Орды сменяли один другого на престоле; кому-то удавалось побыть ханом полгода, кому-то — один месяц, кому-то — две недели, а кому-то всего три дня. Неизменно побеждал тот, у кого было больше воинов или богаче казна. С ослаблением центральной власти Золотая Орда стала дробиться на независимые от Сарая улусы, во главе которых стояли новоявленные местные ханы. Так, возникли удельные владения в Булгаре, в Ас-Тархане и в Наровчате. Причем, владетель Ас-Тархана Хаджи-Черкес даже захватил на некоторое время Сарай, выбив оттуда Чингисида Хасана, который ушел в Булгар и закрепился там.

С Хаджи-Черкесом воевал и Мамай, стремившийся утвердить в Сарае своего ставленника Абдуллаха. Однако Хаджи-Черкес разбил Мамая. Покуда Мамай собирался с силами, Хаджи-Черкеса выбил из Сарая эмир Алибек, почти на полгода занявший ханский трон. Хаджи-Черкес перебрался обратно в Ас-Тархан, но оттуда его изгнал Урус-хан, который выступил с большим войском из заяицких степей с намерением объединить под своей властью всю Золотую Орду. Захватив Сарай, Урус-хан объявил себя властелином Золотой Орды, несмотря на то, что его власть распространялась лишь на левобережье Волги и ее дельту. Правобережье Волги, донские степи и Крым находились во владении Мамая. Видя, как твердо Урус-хан удерживает Сарай и Ас-Тархан, как уверенно он противостоит Мамаю, часть золотоордынской знати перешла на его сторону, устав от междоусобиц и неразберихи. Многие улусные эмиры и беки понимали, что Мамай ведет двойную игру. Прикрываясь именем хана Абдуллаха, Мамай стремится сам захватить бразды власти в Золотой Орде. Не будучи Чингисидом и не имея законного права на ханский трон, Мамай намеренно держит подле себя безвольного хана-марионетку. Кланяясь Абдуллаху, золотоордынская знать, по сути дела, склоняет голову перед Мамаем.

Рязанского князя Олега Ивановича и татарского эмира Бухторму связывало давнее знакомство. Рано потеряв отца, Олег в юности несколько лет был заложником в Орде по милости своих двоюродных дядей. Пребывание в почетной неволе не прошло даром для любознательного Олега. Живя в Сарае, Олег выучил татарский, греческий и персидский языки. Он свел знакомство со многими знатными ордынцами — своими сверстниками, среди которых оказался и Бухторма, отец которого был главным сборщиком налогов при дворе хана Джанибека, сына Узбека. Подружился Олег и с царевичем Бердибеком, сыном Джанибека. Благодаря этой дружбе Олег женился на девушке из «золотого Батыева рода» и, вернувшись на Русь, сел князем в Рязани наперекор своим двоюродным дядьям. Отпуская Олега в его отчий край, хан Джанибек дал ему татарское войско. С помощью этого золотоордынского войска семнадцатилетний Олег одолел своих дядей, не желавших видеть его рязанским князем.

Покуда были живы хан Джанибек и его сын Бердибек, Олег неизменно получал с их стороны военную помощь, поскольку являлся для них родственником. Но с началом кровавой смуты в Золотой Орде и с гибелью почти всех представителей «золотого Батыева рода» по мужской линии Олег уже не мог рассчитывать на татарскую конницу в своих распрях с соседними князьями. К тому же во время великого мора умерла и татарская жена Олега, оставив ему двух дочерей.

Великое княжество Рязанское постепенно распадалось на уделы, тяготевшие либо к Москве, либо к Нижнему Новгороду. Кто-то из удельных князей пока еще признает над собой власть Олега, а кто-то уже не желает ему повиноваться после тяжелого поражения рязанских полков от московской рати в сече при Скорнищеве. После этого разгрома Олег на какое-то время лишился рязанского стола, найдя пристанище в Казани у мурзы Салахмира, женатого на его сестре. С превеликим трудом Олегу удалось вернуть себе рязанский стол, благодаря поддержке муромского князя и казанских татар. Отвоевав обратно Рязань, Олег пленил пронского князя Владимира Ярославича, который выступил против него на стороне московлян и с их же помощью утвердился на рязанском столе. Олег посадил Владимира Ярославича в темницу, где тот и умер, уморив себя голодом.

Московский князь Дмитрий Иванович, узнав о смерти Владимира Ярославича, пригрозил Олегу войной. Вражду с Рязанью молодой московский князь унаследовал от своего покойного отца Ивана Красного, который неоднократно сталкивался с Олегом на поле битвы. Яблоком раздора между Москвой и Рязанью стал приокский городок Лопасня, несколько раз переходивший из рук в руки и в конце концов оставшийся у московлян, хотя изначально это было исконно рязанское владение.

От немедленного похода на Рязань московского князя отвлекли литовцы, вторгшиеся в его владения. Литовский князь Ольгерд с недавних пор доводился родственником Олегу, отдав ему в жены свою дочь Евфросинью. Это неожиданное вмешательство Ольгерда спасло Олега от очередного неизбежного поражения, поскольку к войне с Москвой он был совершенно не готов. Московлянам удалось разбить под Любутском сторожевой полк литовцев, после чего две враждебные рати простояли в бездействии три дня, разделенные глубоким оврагом. Наконец, Ольгерд предложил Дмитрию обменяться перемирными грамотами и разойтись по домам. Московский князь принял мирное предложение Ольгерда. Уступчивость Дмитрия в переговорах с Ольгердом объяснялась тем, что у него за спиной была враждебная Тверь, где тоже вовсю гремели оружием.

Разочарованный нерешительностью Ольгерда, который в былые годы дважды осаждал Москву, Олег отправился в Сарай в надежде обрести сильного союзника в лице Урус-хана.

Своими тревогами по поводу все возрастающего могущества Москвы Олег поделился с эмиром Бухтормой, в доме которого он остановился на постой вместе со своей свитой. Зная алчную тягу Бухтормы к золоту и деньгам, Олег первым делом вручил ему шкатулку с золотыми монетами и ожерельями.

— Конечно, я замолвлю за тебя слово перед Урус-ханом, князь, — сказал Бухторма Олегу, сложив золото обратно в шкатулку. — После полуденного намаза я как раз должен прибыть во дворец, чтобы поведать Урус-хану о пошлинных сборах за этот месяц. Но и тебе тоже придется постараться, чтобы расположить к себе Урус-хана, его жен и сыновей. Надеюсь, у тебя есть еще подарки? — Бухторма чуть понизил голос, бросив на Олега многозначительный взгляд. — Без богатых даров к Урус-хану и его родне лучше не соваться. Без подарков с тобой и разговаривать никто не станет! Имей это в виду, князь.

— Не беспокойся, друже, — усмехнулся Олег. — Я прибыл в Сарай не с пустыми руками. Мне ведомо, что всякая дверца здесь отворяется лишь золотым ключом.

Дом эмира Бухтормы находился в Гулистане, обширном пригороде Сарая, где было много тенистых садов, обнесенных глинобитными дувалами. Роскошные усадьбы татарской знати здесь соседствовали с домами купцов и неказистыми хижинами местных ремесленников. Квартал бедноты был отделен от квартала богатеев широким каналом, берущим начало из близлежащего озера Кыз и впадающего в полноводный волжский рукав Ахтубу, на берегу которого раскинулась столица Золотой Орды.

Сами золотоордынцы называли свой стольный град Сарай ал-Джедид или Сарай-Берке. Этот город был заложен ханом Берке, Батыевым братом. Первоначальная столица Золотой Орды находилась ниже по течению Ахтубы. Этот город был построен Батыем после его возвращения из похода в западные страны, поэтому он получил название Сарай-Бату. Сильные весенние разливы Ахтубы несколько раз затопляли Сарай-Бату, поэтому при хане Узбеке столица была перенесена в Сарай-Берке.

Узбек построил в новой столице роскошный дворец из сырцового кирпича, мощную каменную цитадель на холме, несколько огромных мечетей с голубыми куполами и высокими минаретами, много караван-сараев и гостиниц, а также начальную духовную школу-мектеп при главной соборной мечети Баб аль-Мамдеб. Площади и центральные улицы Сарая-Берке при Узбеке и его сыновьях были вымощены каменными плитами. В новой столице был проложен водопровод, по которому во дворец и в дома знати поступала вода из озера Кыз; была налажена система слива нечистот в подземные трубы.

Прежняя столица Сарай-Бату довольно быстро пришла в упадок, хотя там продолжали жить несколько тысяч ремесленников из числа оседлых кипчаков. После смерти Узбека татары стали называть свою изначальную столицу — Иски-Юрт, что в переводе означает Старый Дом.

Расставшись с эмиром Бухтормой, Олег Иванович удалился в гостевые покои дома, где его ожидали бояре Брусило и Громобой. Оба забросали князя нетерпеливыми вопросами. Можно ли положиться на Бухторму? Не изменилось ли его отношение к Олегу после столь долгой разлуки с ним? Посодействует ли Бухторма в налаживании дружбы между Олегом и Урус-ханом? Прочно ли сидит Урус-хан на золотоордынском троне?

— Не суетитесь раньше времени, бояре, — ворчливо бросил своим приближенным Олег, снимая с себя роскошную шелковую епанчу, подаренную ему Бухтормой. — Гости мы тут незваные, но весьма желанные. Бухторма заинтересован в моем сближении с Урус-ханом, поэтому он непременно станет лить воду на мою мельницу. Урус-хан враждебен Мамаю, смерти которого желает и Бухторма. Московский князь пришел с поклоном к Мамаю, пообещав ему платить дань. Урус-хану будет лестно сознавать, что рязанский князь предпочел поклониться ему, а не Мамаю. Коль я помогу Урус-хану одолеть Мамая, то и Урус-хан со своей стороны пособит мне сокрушить московского князя.

— Когда же ты пойдешь на встречу с Урус-ханом, княже? — поинтересовался русоголовый длиннобородый Брусило.

Олег подошел к окну с закругленным верхом и распахнул двойные застекленные створки. С высоты второго яруса ему открылся вид на широкий внутренний двор, обнесенный глинобитной стеной. По двору сновали слуги в длинных полосатых халатах, занятые своими делами. За гребнем глинобитного дувала виднелись желтые плоские кровли соседних домов, многие из которых были двух- и трехъярусные. Дома стояли тесно друг к другу, узкие улицы между ними напоминали извилистые затененные ущелья. Тут и там среди желтых плоских крыш шелестели темно-зеленой листвой на ветру могучие раскидистые карагачи и стройные пирамидальные тополя.

Вдалеке маячила белая громада каменной мечети с синим куполом, с двумя круглыми башнями-минаретами, почти вплотную примыкавшими к ней.

С одного из минаретов далеко разносился, подхваченный теплым ветром, заунывно-протяжный глас азанчи, созывающий правоверных мусульман на полуденную молитву. Согласно учению пророка Мухаммеда, мусульманам надлежало молиться пять раз в день. Перед каждой молитвой-азаном мулла-азанчи был обязан подниматься на вершину минарета, чтобы объявить всем верующим в Аллаха о наступлении очередной священной паузы в делах.

— После полуденного намаза Бухторма отправится в ханский дворец и сообщит о моем прибытии в Сарай Урус-хану, — глядя в окно, промолвил Олег. — Полагаю, ежели не сегодня вечером, так завтра поутру Урус-хан пригласит меня в свои чертоги.

— Зря ты затеял сие дело, княже, — проворчал прямодушный Громобой. — Хорошо, коль одолеет Урус-хан Мамая, а ежели не одолеет и сбежит обратно в Синюю Орду? Мамай ведь тогда отыграется на Рязани, как пить дать!

— Не каркай, воевода! — огрызнулся Олег.

Беки и нойоны, пришедшие в Сарай из Синей Орды, относились к Бухторме с откровенным пренебрежением, как и ко всем прочим золотоордынским вельможам, присягнувшим на верность Урус-хану. Это объяснялось тем, что все военачальники и нукеры Урус-хана были прекрасными наездниками и стрелками из лука, все они мастерски владели саблей и умело кидали аркан. Урус-хан сам был воином до мозга костей, поэтому в его войске и в ближайшем окружении мало кто умел читать и писать, зато всякий крепко сидел в седле и был искусен во владении оружием.

Золотоордынская знать со времен Узбека в значительной степени отошла от старинного кочевнического быта, сопряженного со многими трудностями и лишениями. Вельможи из свиты Узбека и его сыновей привыкли к удобствам городской жизни, к ваннам с горячей водой, к фонтанам из чистой проточной воды, к роскошным одеяниям, к досугу, наполненному музыкой, пирами, танцами полуобнаженных рабынь, чтением мудрых книг и рассуждениями на философские темы. Эти люди не утратили свой родной татарский язык, хотя многие из них свободно говорили на арабском и персидском наречиях, они по-прежнему довольно ловко вскакивали в седло и умели стрелять из лука. Но при этом мало кто из них мог укротить необъезженного степного скакуна, набросить аркан на шею врагу и метко поразить цель стрелой. Все эти навыки приобретались только в кочевье. Переселившись в города, золотоордынская знать утратила былую неприхотливость и воинственность.

В Синей Орде тамошняя знать еще не отошла от сурового родоплеменного уклада, проводя большую часть года в кочевьях, а не в городах. По этой причине войско Урус-хана было более сплоченным и неприхотливым, что и позволило ему отбить у золотоордынских чингизидов Ас-Тархан и Сарай.

Для управления левобережными поволжскими землями Золотой Орды Урус-хану приходилось волей-неволей использовать уже отлаженную местную налоговую систему и местное самоуправление в куренях и аилах. Для этого Урус-хану потребовалось привлечь к себе на службу людей из здешних знатных родов, хорошо знакомых с административными и налоговыми делами. Военачальники Урус-хана умели только грабить и отбирать, заниматься упорядочиванием податных поступлений, улаживанием споров между купцами и ремесленниками они не могли. Для этого Урус-хану были нужны такие люди, как эмир Бухторма.