Глава 36
С замирающим сердцем Игорь распечатал конверт, найденный рано утром в почтовом ящике. Таинственное послание не было отмечено какими-либо опознавательными знаками. Внутри конверта лежало несколько светлых пушистых прядок. «Валеркины», — понял Игорь и прислонился к стене подъезда.
Ни для Шведова, ни для Суворина суббота не являлась выходным днем. Валерий Александрович не успел даже побриться, как из машины, круглосуточно караулившей подъезд его дома, охранник доложил о посетителе.
Посетителем являлся бледный потрясенный зять. От одного его вида останавливалось сердце. Но сердце Суворина выдержало, чтобы принять новый удар. Шелковистый пушок в конверте заставил и его побледнеть и дико завращать глазами по примеру Игоря.
— Волосы Валерки, — выдохнул мэр, оседая в кресло.
Рядом на диване уже лежало охладевшее тело Шведова.
Три минуты понадобились Суворину, чтобы прийти в себя.
— Откуда?
— Конверт лежал в почтовом ящике, — глухо отозвался поверженный горем Шведов.
— Сейчас я вызову Сашу.
Александр Бородин, начальник городского УВД, с самого начала трагической истории принимал деятельное участие в розыске пропавших людей. Деятельное и абсолютно безрезультатное.
— А толку-то? — убито пробубнил Игорь. — Что он нам скажет?
— Ну что, что, что?! — метался Суворин вокруг дивана, на котором валялся обессиленный зять, и щелкал кнопками телефона. — Что-нибудь ведь скажет!
— Нет. Все как и прежде.
— Но почему?
— А что изменилось? Конверт подбросили. А до этого был телефонный звонок. И все. Лучше бы я, идиот, вам этот конверт и не показывал. Сберег бы хоть немного здоровья.
— Ну как бы ты мне его не показал, Игорь?!
— Так. Спрятал бы, и все.
— Нет, ну так ведь нельзя. Я тоже заинтересованная сторона в этом конфликте с непонятно кем.
— Да, Валерий Александрович. Честно, один я бы давно уже не выдержал. Повесился бы, наверное. Если бы оказался под этим жутким прессом один, без вас.
— Но что же Саша не отвечает? У него все время занято.
— Да бросьте вы этот телефон. Бесполезно. Ничего утешительного Бородин нам сказать не сможет. Ну, волосы прислали. Опять же ничего конкретного из этого не вытекает. Ни требований, ни новогодних пожеланий…
— Чего-то ведь они хотят от нас, а? Если конверт подкинули с Валеркиными кудряшками…
— А если над нами просто глумятся?
— ?
— Просто издеваются, Валерий Александрович. Душу вынимают. А я вчера в больнице был. Парни, которые разбились на Олесином джипе, так и валяются, пристегнутые к аппаратам жизнеобеспечения.
— Знаю, звонил. Слушай, Игорь, а почему конверт подбросили тебе, а не мне?
— А почему должны были вам?
— Ты ведь говоришь, что похищение Олеси — способ вычеркнуть меня из конкурентной борьбы за пост мэра. А вдруг выборы вообще не имеют к этому никакого отношения? Ты кому-то неугоден, кому-то насолил, с тобой разбираются, хотят прижать к ногтю, а мы думаем, что все дело в выборах.
— Подобное я от вас уже слышал. А если наоборот? Ваши конкуренты маскируются под моих бизнес-врагов? Якобы я кому-то перешел дорогу. А результат один: у меня инфаркт, но и у вас ведь тоже. Сердце-то не прыгает?
— Еще как!
— Вот этого они и добиваются.
— И все равно я вызову Бородина, — упрямо сказал Суворин. Он в двадцатый раз нажал кнопку автоматического набора.
— Да, конечно! — согласился Игорь. — Только лучше давайте сами поедем к нему. Если его номер все время занят.
— Я только мигом побреюсь.
— Подожду вас внизу…
Подтянутый, стремительный Суворин быстро вышел из подъезда. С трудом, но преодолев страх и боль, испытанные при самом первом известии об исчезновении Олеси и Валерки, он сумел взять себя в руки и сейчас выглядел привычно респектабельно. О том, что в данный момент он пребывает в состоянии катастрофического стресса, можно было только догадываться по скорбным морщинкам у рта и потемневшему взгляду.
Но в машине Игоря мэр сразу же протянул руку к аптечке:
— Есть валидол?
— Вы в порядке? — заволновался зять.
— Езжай, езжай, — успокоил Суворин. Он удобно пристроил под языком таблетку и откинулся на сиденье.
Игорь подумал и тоже быстро нырнул в аптечку за сердечной пилюлей.
— Игорь Палыч, что-то вы сегодня поздно! — удивилась преданная секретарша Элла Михайловна. Так как секретарш ее квалификации и уровня во всей стране насчитывалось не более пяти штук, она могла иногда позволить себе подобное замечание в отношении босса. — Доброе утро!
— Совсем не доброе. В управление заезжал… — хмуро объяснил Шведов. Внутренних дел.
— Что-то произошло? — заволновалась Элла Михайловна. — В смысле, в дополнение к тому, что уже произошло раньше? Дело сдвинулось с мертвой точки?
— У-у, — отрицательно мотнул головой Шведов. Элла Михайловна спустя минуту заглянула в кабинет Шведова. Тот сидел за своим столом, опустив голову на переплетенные руки. Поза светилась отчаянием.
— Игорь Палыч, — осторожно позвала секретарша, — из детского дома звонили.
Строительная компания «Триумвират» курировала шлимовский детский дом номер пятнадцать. Игорь не знал еще, какой отвратительный инцидент произошел там вчера, в пятницу, связанный причем с именем Шведова.
Утром директору детского дома позвонили: «Встречайте машину с подарками от шефов!» Радостная новость разлетелась по спальням и игровым комнатам — Игорь Шведов хотя и не заглядывал к подопечным самолично ввиду дикой занятости, но всегда присылал щедрые презенты. Грузовик подъехал через час, водитель с помощью возбужденных воспитателей быстро освободил чрево автомобиля. Дети прыгали от нетерпения, разглядывая большие красочные коробки, выставленные на ковер в танцевальном зале. Прошлый раз все обитатели детского дома заработали младенческий диатез, объедаясь шоколадом, конфетами и марокканскими апельсинами. Кроме того, каждому достался письменный набор с карандашами, фломастерами, альбомами и что-то из одежды.
Картонные коробки вскрывала исполинским ножом повариха Надя. Малыши и подростки нетерпеливо толпились рядом и заглядывали ей под локоть. В первой коробке оказались двухкилограммовые пакеты с суповым концентратом американского производства. С этим продуктом детдомовцы уже были знакомы получали как-то раз, но не от Шведова, а по линии гуманитарной помощи (усилиями старшеклассников переведя текст с английского на русский, выяснили, что концентрат используется для приготовления «куриного» супа в бесплатных американских столовых — это во-первых, а во-вторых — «в некоторых исключительных случаях пищевая добавка, использованная в данном продукте, вызывала канцерогенные процессы у животных». Честные американцы!).
— А суп-то просроченный! — заметил кто-то. И точно, срок годности концентрата истек в давно забытом девяносто пятом году.
Счастливое волнение постепенно угасло, радостный гам сменился настороженным молчанием. На свет показалось непонятное месиво спрессованные в один ком джинсы, платья, рубашки, трусы. Все было мятым, старым, рваным и обдавало резким химическим запахом. Сквозь настороженное молчание начали пробиваться первые ростки обиды.
В следующей коробке плотно теснились пачки манной крупы. Повариха Надя отпрянула — облако мелких чернокрылых насекомых, обожравшихся дармовой манки, воспарило к потолку зала, едва она взрезала скотч.
Последняя надежда — яркие разноцветные кульки. Они сразу разошлись по рукам. И через секунду раздался первый всхлип. Пятилетняя, стриженная «под ноль» Вера держала на весу руки, измазанные гнилым мандарином, и не знала, обо что их вытереть. Яблоки с мокрыми коричневыми пятнами, обломки печенья, окаменевшие баранки, апельсины в бело-зеленом налете плесени — танцевальный зал наполнился обиженным плачем, воплями и рыданиями. Старшие дети брезгливо морщились и переглядывались, малыши полностью отдались своему безграничному горю. В довершение всего из коробок были извлечены листовки с фотографией улыбающегося Игоря Шведова — претендента на пост мэра…
Эту милую зарисовку изобразила несчастному претенденту директор детского дома. Еще она сказала, что не успели они оправиться от удара, как на пороге детдома возникла некая улыбчивая и потная от жары журналисточка с диктофоном в зубах и твердым намерением настрочить статейку о доблестном поступке Шведова, молодец, строитель, окружает обездоленных детишек трогательной заботой. Директор, женщина неглупая, не стала рассказывать представительнице прессы, как страшно их обидели…
Игорь в ярости швырнул трубку телефона. Конечно, сами воспитатели понимали, что Шведова жестоко подставили, но детям было до лампочки, кто кого подставил, их не касалась конкурентная предвыборная борьба, они привычно ждали от Игоря подарков.
— Какой кошмар! — возмутилась Элла Михайловна. Игорь кратко пересказал ей телефонное выступление директрисы. — Надо исправлять положение. Дети не виноваты, что Анвар Хайбуллин такой моральный урод.
— Вы тоже думаете, это его проделки?
— А как же!
— Он успел получить те двадцать тысяч рублей, о которых мечтал?
— Нет еще.
— Почему?
— То названивал каждый день, а теперь исчез. Деньги приготовлены в бухгалтерии, но я не смогла до него дозвониться.
— Все. Не отдавайте. Обойдется. Я сам его найду и превращу в лангет.
— Вряд ли вам это удастся, Игорь Палыч. Я слышала, Анвар Хайбуллин теперь подвизается у полковника Кукишева.
— Да? Интересно. К полковнику, значит, прибился, подлец. Они нашли друг друга. И как я сразу не понял, что за дерьмо этот Хайбуллин.
— И он наверняка формировал посылки для детдома не на собственные деньги.
— Кукиш финансировал, ясно.
— А превратить в лангет полковника и вовсе нереально, Игорь Палыч. У него же целая армия молодых придурков.
— Ладно, оставим. Тем более мне сейчас не до этого. Олесю бы вернуть. Придумайте что-нибудь для детского дома, хорошо? Используйте приготовленные для Хайбуллина двадцать тысяч. И сегодня же, договорились? И объясните как-нибудь, что я не виноват. Так не хочется выглядеть скотиной в глазах детей, Элла Михайловна.
— Я все сделаю, Игорь Палыч. Не переживайте.
— Я знаю, что могу вам полностью доверять.
Элла Михайловна отправилась в приемную — думать, как плодотворнее истратить хайбуллинские тысячи для умиротворения обиженных малюток. Оставшись в одиночестве, Игорь дал волю чувствам. Схватил со стола подставку для авторучек и с размаху швырнул ее на пол. Учиненный погром, треск, грохот вновь привлекли в кабинет обеспокоенную Эллу Михайловну.
— С вами все в порядке?
— И зачем я влез в это болото?! — с горечью спросил у секретарши Игорь. — Зачем мне это нужно? Зачем поперся в эти дебри, Сусанин, блин!
Элла Михайловна сочувственно вздохнула и удалилась. На языке вертелась торжествующая фраза «Я же вам говорила!», но секретарша деликатно промолчала.
