По всем правилам, Ольге нужна была бы психологическая помощь. Даже не зная всей правды о случившемся, руководитель практики или родители должны были бы подумать о психологе. Но в России к помощи психотерапевта еще долго будут бояться прибегать. И Ольга сама справлялась со своими проблемами. Вместо того, чтобы постараться все забыть, она вновь и вновь мысленно переживала случившееся. Ей часто снилась пещера, вся наполненная дымом, Макс, протягивающий ей свое тавро, но теперь Оля в ужасе отшатывалась от него и пыталась убежать. Просыпалась и не могла понять, как тогда она могла позволить сделать с собой такое?! Сейчас это уже казалось немыслимым, она уже забыла свою беспомощность в том одурманенном наркотиком состоянии. То ей снилась Женя, она звала на помощь, и Оля вскакивала ночью с криком «Сейчас!», а потом, сидя на кровати, приходила в себя и горько рыдала в подушку… То вдруг, как-то ей почудилось, что Андрей ласкает ее под вой ветра, и она, вспыхивая от стыда, с укором поворачивается к нему и видит его пустой взгляд и маленькую дырочку во лбу. После этого страшного сна наутро Оля заметила у себя седую прядь.

Но чаще всего ей вспоминался Макс. Ей все время казалось, что он зовет ее. Особенно когда она купалась под душем. И тогда она твердила себе: это был сон, не могло такого с нею случиться на самом деле. Но даже поверив на время, что ей лишь поставили тавро и ничего больше не было, она все равно вспыхивала от стыда и гнева. Намыливая себя, касалась зарастающего пятачка внизу живота, все еще болезненного, и невольно поворачивалась к зеркалу, пытаясь разглядеть под волосками воспаленную кожу и выжженное клеймо с буквой «М» посередине. Волоски вскоре отрасли, ожог зажил, и метка стала незаметной. Но Ольга каждый раз пристально всматривалась, пытаясь разглядеть свою отметину и неизменно чувствовала, как ее охватывает горячая волна желания.

Родители были внимательны и ласковы, надолго забыли о любимом телевизоре, больше времени проводили с дочерью. Приезжали старшие братья со своими семьями и все, даже их малыши, старались как-то порадовать Олю. Она им была благодарна, но то, что хранилось в памяти, не оставляло ее в покое. Аппетит пропал напрочь. Если мать не напоминала, Оля совершенно забывала о еде. Чтобы не волновать родителей она привыкла врать, говорила, что ела. Как ни странно, пост не отражался на ее внешности: вес ее не менялся, как вернулась домой похудевшая, так и оставалась в одной поре — стройная, но не тощая, и самочувствие было нормальным. То что аппетит пропал, было не плохо, люди мучаются чтобы избавиться от него. Хуже было то, что, к сожалению, явно пострадала ее психика, летние события не прошли бесследно.