Глава 28

— Настасья!

— Маргарита!

Валдаев и Здоровякин уже решили, что девчонки сейчас начнут душить друг друга в объятиях, но они всего лишь обменялись рукопожатиями, как мужчины.

— Рита, мы с тобой, кажется, не виделись целую вечность!

— Всего неделю.

— Извини, я не заплатила тебе за август. У меня финансовый кризис.

— Ничего страшного.

Маргарита перевела взгляд с Настасьи на Илью и обратно и вопросительно моргнула. Настасья глазами ответила: «Да!» И в свою очередь безмолвно спросила у Маргариты, на какой стадии находятся их отношения с Вадцаевым. «Фифти-фифти», — просемафорила Маргарита, слегка улыбнувшись.

Валдаев и Здоровякин завороженно наблюдали за молчаливым диалогом женщин.

— Мы вот позавтракать собрались, — объяснил наконец Александр. — У Марго на кухне шаром покати.

Сыщик тут же изогнулся, словно гибкая ветка лианы, — получил удар по ребрам: за «Марго» и за то, что признался, что встретил .утро в квартире Маргариты.

— Видите, как она со мной обращается? Начинайте копить деньги на памятник, я долго не протяну, — прохрипел Валдаев.

— А мы с Ильей направляемся по делам. И увидели вас. Надо же, какая встреча. Так неожиданно сказала Настасья.

— Я бы тоже заморил червячка. Три котлеты, полбатона и литр чая, — включился в разговор Илья. Он вдруг вспомнил, что убежал из дому, только перехватив пару ложек овсянки, оставшейся в кастрюле от утренней трапезы малышей. А в гостях у Настасьи променял завтрак на порцию секса. Теперь его охватило мучительное чувство голода. К тому же из находившейся в двух шагах от места встречи закусочной «Русские блины» неслись одуряющие запахи. — Зайдем сюда? Здесь вкусно и практически даром. — Илья вопросительно посмотрел на красавицу, которая болталась у него на локте.

Настасья есть вовсе не хотела. Она хотела в магазин, сдать костюм и получить вожделенные наличные. Вчера она, сняв последнюю сотню, закрыла счет в банке. Конечно, до черты бедности, непробиваемой бетонной балкой придавливающей плечи большей части российского населения, вдове бизнесмена было очень далеко. Но знать, что в сумочке всего сотня долларов, было для Настасьи невыносимо. Ей не терпелось исправить положение любым способом.

— Идемте, конечно! Настя, соглашайся, — сказала Маргарита.

Валдаев усиленно затряс головой, делая несговорчивой Настасье знаки глазами. Он уже был на крыльце.

Официант в косоворотке, расшитой убийственными крестиками, видимо, обалдел от счастья. Его лицо расплылось в улыбке, в зубах он держал двухтомное меню. Компания устроилась на деревянных лавках за длинным столом.

Илья шумно втянул в себя воздух, пропитанный запахом жареного мяса, и, страдая от обильного слюноотделения, сделал скромный заказ:

— Мне две порции блинов с мясом, две с яблоками и две со сметаной!

Настасья посмотрела на любимого оперативника с затаенным ужасом:

— Ты не лопнешь?

Илья хотел было ответить, что после акробатических упражнений в кровати всегда хочется съесть что-нибудь калорийное, например мамонта, но вовремя спохватился. Валдаев смотрел на друга страшно заинтересованным взглядом. Он, наверное, хотел подробностей.

— Мне с мясом тоже две порции и с абрикосовым вареньем. Тоже две, — сказал Валдаев.

— Ну вы слоны! — изумилась теперь Маргарита. — Горазды пожрать. А почему никто не заказывает с икрой и семгой?

— Мне это теперь не по карману, — вздохнула Настасья. — Привыкаю экономить. Унылое занятие, доложу я вам. Зато Маргарита теперь невеста с приданым.

— Да, я быстро сориентировался, — признался Валдаев.

— Пятьдесят тысяч, конечно, безделица… — начала Настасья.

— Я бы не отказался, — прочавкал блинчиком Илья. Капля жира поползла у него по подбородку.

— …по сравнению с тем, что получит моя свекровь… — Настасья взяла салфетку и вытерла подбородок Здоровякину. Сам он не в силах был отвлечься на примитивный акт гигиены: торопился вонзить бивни в нежный поджаристый бок очередного блинчика. — Свинтус ты, Илюша. Но и я бы не отказалась сейчас от пятидесяти тысяч долларов. Как я попала! По собственной глупости! Извините, порчу вам аппетит своим нытьем.

— Наш аппетит ничем не испортишь, — признался Валдаев.

Если честно, то ни у кого в компании Настасьины ламентации не вызывали искреннего сострадания. Смешно было жалеть даму, на пальце которой красовался бриллиант (настолько крупный, что его можно было носить, не опасаясь грабителей: никто бы не поверил в подлинность безделушки), а стоимость надетой одежды и аксессуаров достигала астрономической суммы. Валдаев и Здоровякин не получали столько за год напряженной и общественно полезной работы. Только в одном Настасья была действительно несчастна — она недавно лишилась любимого человека. Но бедняжка с неимоверной скоростью обзавелась новым любимым человеком — Здоровякиным, непонятным образом вытеснив из сердца мысли о только что погибшем супруге. Короче, откровенно сочувствовать Настасье было нелегко. Как-то не вписывалась она в роль страдалицы.

Здоровякин тем временем молниеносно расправился с гигантской порцией блинов и, довольный, как бегемот, отвалился от стола. Валдаев с сожалением посмотрел на кляксу абрикосового варенья (если б не остатки приличного воспитания, он бы мастерски изобразил дворняжку, вылизав тарелку языком).

— Человек — раб физиологии, — изрек он с умным видом. — Поел, и жизнь заиграла радугой ярких красок.

— А для меня недостаточно кирпичных ощущений в желудке, чтобы насладиться полнотой жизни, — обронила Маргарита.

— Все мы прекрасно знаем, что тебе нужно, — сказала Настасья. — Ты мисс Адреналин. Я никогда не могла тебя понять. Любительница рискованных трюков.

— Да, Ритуша, — подключился Валдаев, — расскажи-ка нам, что ты чувствовала, когда летела над городом на вертолете — не в кабине, а вися на тросе.

— Или когда ты гоняешь на мотоцикле с запредельной скоростью, — добавила Настасья. — Разве ты не боишься разбиться?

— Ну, что ты молчишь?!

От девушки ждали признаний. Спутники Маргариты, как люди разумные и осмотрительные, ежедневно подчиняли жизнь здоровому инстинкту самосохранения: Валдаев и Здоровякин, например, отправлялись на сложное задание в бронежилетах, Настасья не пыталась опускать в ванну с водой включенный фен. И уж, конечно, все они ни за что на свете не стали бы играть в «русскую рулетку». Умышленно подвергать себя опасности — в этом было что-то противоестественное. Маргарита казалась существом с другой планеты.

— Когда я мчусь на «Хонде» по загородной трассе, меня охватывает такой восторг, — вымолвила наконец-то Маргарита, словно оправдываясь. — Вам бы тоже понравилось. Ветер свищет, я взрезаю мотоциклом плотную стену воздуха…

— И достаточно трещины в асфальте, чтобы потом остатки тебя и «Хонды» собирали лопатой, — заметил Здоровякин.

— Это только добавляет кайфа. Экстаз, восторг, эйфория — вот что я ощущаю.

— Как в сексе? — попытался уточнить Валдаев.

— Даже ярче.

Здоровякин и Настасья с улыбкой переглянулись, вспомнив совместную «утреннюю зарядку». А Валдаев, по-ленински прищурившись, изучал смущенную своим признанием Маргариту. Ему, вероятно, хотелось сказать: «Ах, девочка, значит, тебе раньше попадались никудышные мужчины, если есть для тебя в жизни ощущения острее сексуальных». Валдаев был бы потрясен, узнав, что, приобщаясь к сексуальным радостям, Маргарита вообще не прибегает к услугам мужчин, действуя в автономном режиме.

— Ну что, Шурик, ты удовлетворен ответом? — поинтересовался Илья, — Тогда все вставайте. Пойдем.

— Илюша, если хочешь, оставайся с друзьями, — предложила Настасья. — Я сама поеду.

— Зачем он нам, — сразу отказался Валдаев. — Он нам совершенно ни к чему. Маргарита идет ко мне в гости. А Здоровякин у меня в гостях уже был

— Сел на Пульсатиллу. Теперь при виде Здоровякина у несчастной кошки начинается нервный тик.

— А разве мы идем к тебе? — удивилась Маргарита. — Распоряжаешься моим расписанием, как школьный завуч. Я, между прочим, собиралась обратно домой. Поспать.

— У меня и поспишь…

На крыльце четверка разделилась на две части: Валдаев с Маргаритой, без устали пререкаясь, направились в сторону припаркованного мотоцикла, Настасья и Здоровякин, обмениваясь горячими, как только что съеденные блинчики, взглядами, — к синему автомобилю.

* * *

Пульсатилла почувствовала укол ревности. Маленькое сердце под трехсантиметровым слоем жемчужно-серой шерсти взволнованно забилось. Пульсатилла увидела на пороге квартиры чужую женщину.

Девушки возникали в квартире сыщика с угнетающей периодичностью. Некоторые заявлялись с чемоданами и задерживались на месяц-другой. Все они имели, Пульсатилла готова была признать, внешность кинозвезд, но не всегда отличались милым характером. Драгоценная персиянка, впрочем, у девиц вызывала бурный восторг, они сгорали от желания потискать пушистый мягкий ком.

Пульсатилла ничего не имела против девушек, она понимала, что это одна из естественных надобностей валдаевского организма. Проблема заключалась в том, что, едва в доме появлялась женщина, умный Валдаев тут же сваливал на постоялицу все хозяйственные заботы, вплоть до приготовления пищи для кошки. И начиналось: «А зачем ей мясо, пусть поест рыбы из банки, ты не должен так швыряться деньгами…» Слава богу, сам Александр не долго мог терпеть нарушение привычного распорядка жизни, и в один прекрасный день квартирантки исчезали так же внезапно, как и появлялись. Сыщик умел освобождать женщин от своей любви и привязанности красиво и элегантно — ни одна из его бывших возлюбленных не устроила скандала, никто не закатывал истерик, не рвал в ярости штор и не кидался вазами.

Но девица, появившаяся сегодня в квартире, явно была не из тех заботливых клуш, которые, едва переступив порог валдаевских апартаментов, хватались за ведро и тряпку или мчались на кухню, чтобы продемонстрировать гениальные навыки в приготовлении пирога с капустой. От новой подруги сюзерена веяло ветром, степью, безудержной свободой. Она излучала энергию дерзости и своенравия. Пульсатилла и незнакомка уставились друг на друга. Два одинаковых кошачьих взгляда, ярко-желтый и зеленый, пересеклись в полном безмолвии. Потом Пульсатилла перевела глаза на хозяина и поняла, что он основательно влип: очарован, порабощен, заколдован.

Грусть прокралась в сердце Пульсатиллы. С недавних пор она сделала интересное открытие — она поняла, что окончательно влюбилась в Александра. Первый раз поймав себя на мысли, что с нетерпением ждет возвращения оперативника с работы, Пульсатилла была страшно удивлена. Потом у нее вошло в привычку считать часы до его прихода. Да и как можно было его не полюбить — такого заботливого, разумного, стабильного. Выдрессированный, он безукоризненно справлялся с обязанностями по уходу за бесценной кисой — лучше какой-нибудь свихнувшейся от любви к кошкам пенсионерки. Он обладал добрым нравом и ровным, спокойным характером. Не делал трагедии из разбитой сервизной тарелки, если Пульсатилла нечаянно задевала ее хвостом. Да и собой был хорош — Пульсатилле доставляло удовольствие наблюдать за картиной «Валдаев выходит из ванной, растираясь полотенцем и распевая русскую народную песню»…

В общем, Пульсатилла влюбилась в сыщика, как кошка. А он, подлец, так некстати влюбился в Маргариту.

* * *

— Я думаю, у Саши с Ритой что-то получится, — произнесла Настасья, включая зажигание. — Хотя… Ни разу не видела ее в компании молодого человека. И ни разу она не поведала мне о сердечных делах.

— Если у Марго и был бойфренд, считай, что его уже нет. Валдаев — специалист по очаровыванию девушек. Просто какой-то гений уличных знакомств.

Что ни день, то новый телефон в записной книжке, — заложил товарища Илья.

— И со всеми спит?

— Не со всеми. Выбирает. Привередливый, бандит.

— А ты? Ты тоже гений уличных знакомств?

— Обижаешь, — возмутился Илья. — Я до недавнего времени был отличным семьянином с репутацией непробиваемого полена. Со мной бесполезно было заигрывать. Все это знали. Эх!

Настасья рассмеялась: Илья жалел внезапно утраченную невинность, словно девица, собиравшаяся поиметь дивиденды от своей девственности.

— Жалеешь, что познакомился со мной?

— Нет! — замотал головой Илья. — Нет!

— И что мы с тобой будем делать дальше? Илья вновь вздохнул. Если бы он знал ответ!

— Давай разберемся. Расставаться со мной ты не желаешь, как я поняла сегодня утром.

— Не желаю. Категорично! — замотал головой Илья.

— Но что же тогда делать? Меня, конечно, в принципе положение любовницы устраивает, — смущенно призналась Настасья. — Если отбросить вопросы нравственности, если не думать о твоих очаровательных малышах, о Марии. Да… Я согласна была бы сколь угодно долго оставаться твоей любовницей. Я не семнадцатилетняя кровожадная девочка, чтобы, встретив шикарного парня, тут же мечтать о замужестве и подталкивать его к разводу. Мне и самой-то сейчас вновь выходить замуж как-то неприлично. Я вполне могла бы делить тебя с Машей

— Наглое заявление, да?

— Непонятное для меня. Женщины обычно устраивают из-за мужчин драки и склоки.

— Да. Если бы мне попалась на глаза любовница Никиты, я разорвала бы ее в клочья. О, что бы я с ней сделала! Но в отношении тебя все не так. Любовница гораздо чаще готова мириться с существованием жены, чем жена — с существованием любовницы. Оптимальным вариантом было бы жить вместе.

— Как это?! — взметнулся Здоровякин.,

— Ты, я, Маша и дети, — спокойно продолжала фантазировать Настасья. — Чудесно! Почему так нельзя? Близнецы бесподобны! Маша прелестна и гениально рубит в компьютерах. Она мне чрезвычайно понравилась.

Здоровякин напряженно прикидывал в уме плюсы и минусы подобного сожительства. Получалось, что действительно выгоды гарема очевидны. Всеобщая любовь, безумный групповой секс… Потом и Настасья разразилась бы двойней… Одно большое «но» накрывало идиллию черной тенью — всю эту толпу надо было кормить, одевать и обувать.

— О, если б хотя бы дом остался мне! Мы бы поселились там вместе.

— Дети его бы разнесли, — скептически заметил Илья. — За три часа напряженной работы.

— Скажи, чисто теоретически Маша согласилась бы?

— Нет! — отрезал Илья. — Даже и представить не могу, что она согласится меня кому-то сдать в аренду,

— Но ведь сейчас она не против.

— Она ничего не знает!

— Не держи свою жену за дуру. К тому же за слепую дуру.

— А я и не держу… — обескуражено вымолвил Илья. Поведение Маши было вполне непринужденным, и Здоровякин с удовлетворением констатировал полнейшую неосведомленность жены в вопросе его измены. Ему было стыдно и радостно. Радостно потому, что еще некоторое время — до полного разоблачения и неминуемого наказания — можно было резвиться, предаваться наслаждениям с Настасьей. — Думаешь, она все поняла?

— А разве нет?

— Да конечно нет, Настя! — совершенно убежденно сказал Илья. — Она ни о чем не догадывается!

Настасья замолчала в некотором недоумении. И правда, за целый день, проведенный в обществе Марии и детей, Настасья ни разу не ощутила, что имеет дело с обиженной супругой. Маша была естественна, приятна и легка в общении, в меру весела, восторженна, когда речь вновь и вновь возвращалась к любимым ею и Настасьей компьютерам. Вчера Настасья объяснила подобное деликатное и тактичное обращение с ней, коварной любовницей, интеллигентностью и бесконфликтностью Машиного характера. Или ее желанием оттянуть кровавую развязку. Или попыткой выиграть время и изучить противницу… Сейчас она подумала — а вдруг бедная девчонка на самом деле ни о чем не догадывается?

— Неужели… — изумилась Настасья. — Какие мы все-таки негодяи!

* * *

— У тебя так необычно. Красиво, — заметила Маргарита. Она удивленно оглядывала комнату. Она и не предполагала, что убежище Валдаева окажется таким нестандартным.

Проект оформления берлоги был разработан одной из любовниц сыщика. Мадемуазель, перспективная сотрудница модной дизайнерской фирмы, подзадержалась у Саши на целых два месяца. Этого хватило на то, чтобы превратить квартиру в конфетку и довести Пульсатиллу до гастрита. Дизайнерша как раз выполняла заказ одного «нового русского», оставляя пачки денег в магазинах отделочных материалов. Двухсотметровые апартаменты нувориша дали простор для фантазии девушки — натуральное дерево, сталь, хром, плитка, художественная штукатурка, фрески, изразцы… Заказчик не подсчитывал остатки паркета, краски и кафеля, и девушка удачно пристроила их в маленькой однокомнатной квартире Валдаева. Получился, можно сказать, евроремонт. Правда, по мнению дизайнерши, не хватало дубовой арки — сыщик наотрез отказался жертвовать на арку полугодовую зарплату. «На хрена она мне сдалась, — безапелляционно заявил он. — Уже и так красиво». У него в квартире теперь было не просто красиво-, а даже фешенебельно и изысканно. На теплом фоне желтой стены пенным гребнем громоздился белый диван, отражаясь в янтарно-блестящем паркете. Под белоснежным чехлом дивана в недрах поролоновой конструкции таилась дохлая доисторическая начинка, обитая лысым гобеленом и купленная еще родителями Валдаева с первой получки. Любовница вручную преображала мебель, ее таланты в области сказочных изменений интерьера были очевидны и неоспоримы. Но к сожалению, творческий гений девушки не распространялся на интимную сферу. Александр два месяца мужественно пытался высечь искру огня из холодной, как турник, подруги, потом сдался. И, поблагодарив за произведенные ремонтные работы, выставил девицу за дверь…

— Познакомься с Пульсатиллой. — Саша впихнул в руки гостьи мохнатое сокровище.

Маргарита приняла груз без особого энтузиазма.

— Симпатичная киска, — равнодушно сказала она и осторожно поставила Пульсатиллу на диван.

Та устроилась среди белых подушек и предалась тоскливым мыслям.

— Чем же мы с тобой займемся? — спросил Александр. Его глаза игриво постреливали шрапнелью.

— Мы с шести утра с тобой чем-то занимаемся: ездим на мотоцикле, стреляем, целуемся, едим…

— Предлагаю повторить третий пункт

Маргарита опустилась на диван рядом с Пульсатиллой.

— Я согласна, — бесхитростно сказала она. — Поцелуй меня еще. Мне так понравилось… Там, на обрыве…