Открывший ту самую Трою и нашедший золото Приама археолог Генрих Шлиман лгал всю жизнь. Лгал, что был на приеме у президента США, лгал, что выступал в Конгрессе, беззастенчиво подтасовывал факты при раскопках Микен. Лгал он и об обстоятельствах обнаружения золота Приама.

Шлиман красочно описал, как его жена София пронесла троянские сокровища в корзинке с овощами через турецкие таможенные посты. Но клад Приама довольно велик: флакон весом 403 г, кубок (200 г), ладьеобразный кубок (601 г), диадемы, цепочки, браслеты, перстни, пуговицы – всего 8700 (!) изделий из чистого золота. Плюс посуда из меди, серебра, электра, поделки из слоновой кости и полудрагоценных камней. Берлинский музей хранил содержимое «дамской корзинки» в трех увесистых ящиках.

Шлиман утверждал, что обнаружил клад 14 июня 1873 года, за сутки до запланированного отъезда. Однако изучение дневников Шлимана и материалов прессы показывает, что ни его самого, ни его жены в Гиссарлыке в момент находки попросту не могло быть. София жила в Париже, а раскопки к тому времени были завершены.

Ну, и главное, международная комиссия археологов обследовала предметы и определила, что большинство из них созданы с применением высокотвердых инструментов и мощной оптики. Повторная экспертиза, проведенная учеными в 1994 году, выводы предшественников подтвердила. То есть клад Приама – свежая подделка.

Есть даже предположения, что все это было изготовлено в парижских мастерских, потому и вывозить их в Турцию, к месту раскопа Шлиману не имело смысла: проще сказать, что отослал рабочих, а клад провезла в корзинке жена. Однако ученые оказались на высоте, и в итоге, не сумев продать клад, Шлиман дарит его городу Берлину и, потерпев крушение надежд, умирает от «воспаления мозга» в чужом городе, нищим.

Однако интереснее всего не золото, а личность Шлимана и цели, которые он себе ставил. Дело в том, что сын немецкого пастора Шлиман чудом выжил после кораблекрушения у берегов Америки, а значит, бумаги на это имя восстанавливал там же, вдалеке от родного полицейского участка. И не домой он вернулся после скитаний, а в Голландию, и там вдруг оказалось, что он замечательно знает русский язык – выучил мимоходом. И если не знать, сколько он за свою жизнь наврал, то хочется поверить.

С этим вот внезапным знанием русского языка и «восстановленными в Южной Америке» документами Генрих Шлиман достигает в России всего: положения поставщика пороха во время Русско-турецкой войны, кресла директора Императорского банка и даже звания почетного гражданина Санкт-Петербурга. Разгадка взлета проста: в то время поставлять главный компонент пороха – селитру – в Россию было запрещено, и сын германского пастора Генрих Шлиман выполнял функцию «черного хода», покупая селитру как бы для себя. Типичное подставное лицо.

Понятно, что наступил миг, и деньги, заработанные на поставках селитры и пороха для войны против Турции, словно по приказу были вложены в крупный археологический подлог на территории той же Турции.

Для Турции было крайне опасно иметь на своей земле Трою – культурную святыню Греции, находящейся с Турцией в традиционно напряженных отношениях. Клад Приама мог стать в руках дипломатов еще одним инструментом, и самой Турции с тем уровнем развития науки ни за что не доказать, что клад подложен. Но кто-то такому раскладу всерьез воспротивился, и экспертизу провели на высшем уровне.