Технология дожила до XX века. Уже существующее индейское поселение для защиты от охотников за рабами огораживали частоколом и ставили по периметру вышки с охраной. Уклад почти монастырский, то есть индеец работал за еду.

Ни один из этих индейцев формально не был рабом. Эффект же от деятельности редукций был сравним с экономическим эффектом от внешней торговли соцстран. Произведенная де-факто за еду продукция сбывалась по таким низким ценам, что обрушивала экономики всех, кто пытался с ней конкурировать. Понятно, что это заставляло всех поселенцев яро ненавидеть сбивающих цены миссионеров, а на редукции совершались периодические налеты. Но, несмотря на взаимную ненависть, жители редукций и свободные поселенцы составляли единый спаренный механизм. Редукции – второй после Кортеса успешный эксперимент введения труда «на общее благо» – могли существовать ТОЛЬКО в условиях враждебного окружения. Пока индеец опасается выйти за пределы частокола (где его ждали охотники за рабами), интерес индейца – оставаться внутри. Но убери внешнюю угрозу, и начнется распад.

Массовая гибель системы редукций началась, как только иезуиты, увлекшись борьбой с короной, вооружили своих индейцев огнестрельным оружием. Белый поселенец перестал быть для индейца угрозой и стал добычей, а рабство среди индейцев прекратилось. Миссии были почти мгновенно уничтожены – крещеными индейцами в первую очередь. То есть и эта псевдорабовладельческая конструкция показала себя очень и очень неустойчивой.