ОНА
Выйдя из кабинета, бросаюсь к столу, путаясь в любопытных взглядах сослуживцев, точно в паутине. Только бы цифры не забыть…
Схватив первый попавшийся листок — с реквизитами своего отдела, с фамилией нового начальника, — быстро записываю то, что успел ухватить в его бумагах беглый взгляд.
Не так уж мало: фамилии, цифры, даты, суммы… Номинал. Серия выпуска. Имя приобретателя, имя продавца. Если в записях обнаружится ошибка, то совсем маленькая — память у меня фотографическая.
— Фиксируешь указания начальства? — ехидничает Губасова. — Боишься запамятовать цеу?
Терехин придирчиво оглядывает мою почти несмятую юбку (нет ли на ней нескромных пятен), мою непорочную блузку (нет ли на ней предательских складок) и на всякий случай мое лицо (нет ли на нем слез).
Ничего такого нет.
Разведенки недоуменно пялятся на мое слишком спокойное для брошенной женщины лицо.
— Сволочь этот Игорек! — замечает одна из них, рассчитывая, что я, поддавшись на показное сочувствие, рассироплюсь, потеку и выложу им всю подноготную. — Стоило забраться повыше, как старая дружба побоку…
— Разве он высоко забрался? — смеюсь, бросив карандаш. — Вершина у Ромшина впереди. Он далеко пойдет, очень далеко! И надолго…
— Сучка эта Якушева! — ничего не понимая в происходящем, на всякий случай замечает Тамара. — Все из–за нее!
— Разве это сучка? — смеюсь я, пряча листок в сумку.
Я знаю другую сучку, Леди Ди до нее далеко… Это я!
Когда я вошла в лифт, там уже находилась Есенская. Мы оказались наедине, глаза в глаза.
— Здравствуйте! — произнесла я с вежливой полуулыбкой, приподнимающей уголок губ ровно на три миллиметра. Ведь пять миллиметров — это уже разнузданная ухмылка.
В ответ Железная Леди с трудом растянула резиновую каемку рта. На то она и железная, чтобы в любой ситуации оставаться самой собой.
— Лилеева… Вы… Есть новости насчет «Стандард Ойл»?
— Новостей нет, если не считать того, что спрос на акции вырос. Впрочем, объем сделок немногим отличается от ежедневных показателей. Примерно на пять процентов. И пятнадцать сотых.
Дернувшись, лифт остановился. Приглашающий жест выглядит приказывающим. Он велит мне двигаться по направлению к кабинету.
— Сколько всего куплено акций?
— Всего на два миллиона долларов, небольшими пакетами у разных продавцов — по триста, пятьсот, восемьсот тысяч, не больше. На одно лицо.
— Кто это лицо? Хорошо бы выяснить…
Молчу. Это поручение или…
— Можете идти, Лилеева!
Разворачиваюсь к двери, собираясь уходить.
— Кстати, Лида, вы не увлекаетесь шейпингом?
— Нет, — оглядываюсь ошеломленно.
Железная Леди серьезна, как никогда.
— В вашем возрасте многие девушки увлекаются шейпингом. Надо держать себя в форме, сейчас это модно. Впрочем, я пришлю вам абонемент. За счет фирмы.
— Спасибо, — вежливо благодарю я. И ошеломленно выкатываюсь в дверь.
Зачем мне шейпинг? Что это на Есенскую нашло?
В субботу чистила квартиру, мыла бабушку, наводила лоск. Не то чтобы я ждала, что он придет, но ведь… Короче, сама не знаю, зачем я это делала. По прочно укоренившейся многолетней привычке. Из тяги к самоистязанию. Из ненависти к себе. Из любви к нему.
Бабушка утвердительно заметила, увидев в моих руках тряпку:
— Когда Игорь придет, включишь мне телевизор погромче, я не буду вам мешать.
— Нет, бабушка, — произнесла я с наружной легкостью. — Он не придет. Он никогда больше не придет!
Бабушка помолчала, а потом заметила не к месту:
— Очень хочется пирога с клюквой… Сделаешь?
Его любимого пирога. Который я всегда готовила, когда…
— Клюквы нет, — жестко ответила я. Хотя в холодильнике еще стояла половина банки.
Но ведь она этого не знает. Она редко поднимается с постели — только чтобы добрести до туалета.
Вечером, когда пирог с клюквой уже поспевал в духовке, раздался звонок в дверь.
— Лида, открой! — закричала бабушка через всю комнату, через длинный кишкообразный коридор. Как будто это не она глухая, а я.
Но я застыла с прихватками в руках, не в силах пошевелиться.
Я никого не жду! Слышите, не жду!
— Лида, звонят!
Нетерпеливый звонок повторился.
Но ведь это наглость, так настырничать!
— Лида, он все равно знает, что ты дома! Он не уйдет!
— Это ты дома! — огрызнулась я. — А меня нет!
И пошла открывать.
Открыла. На половичке топтался юноша в желтой бейсболке и в такой же куртке. Лет семнадцати. С прыщиками на подбородке, не бритом примерно месяца два. Курьер.
— Лилеева здесь живет? — спросил он, сверившись с бумагой.
— Здесь.
— Распишитесь!
Расписалась. Закрыла дверь, вертя в руках яркий пластиковый прямоугольник.
«Клуб «Шейп» значилось на нем. Абонемент на еженедельное посещение. Занятия с тренером с девятнадцати до двадцати по пятницам. Дополнительно — сауна, солярий, массаж.
Швырнула прямоугольник на подзеркальный столик. Зачем он мне? Бесплатный сыр — он где бывает, если вспомнить? То–то же!
— Игорек, заходи! — прокричала бабушка, не услышав привычных шагов и традиционного поцелуйного шепота в дверях.
— Его нет, бабушка! — прокричала я. — Это не он.
Его нет. И больше не будет.
Презентованный мне абонемент можно было рассматривать как особый знак доверия, как премию. Как бонус. Как подкуп. Как подставу и засаду.
Впрочем, клуб «Шейп» располагался неподалеку от моего дома. Сходить, что ли, для пробы?
Сорок пять минут я прилежно выворачивала свои закостеневшие суставы, изображая козленка, воробушка, а также всех вместе и одновременно, пока не выдохлась окончательно.
— Для начала хватит, — великодушно заметила тренер, хорошенькая спортивная девица, видевшая сугубую важность в особом вывороте плеча и правильном задействовании мышц.
Разбито ковыляя, я поползла к своему шкафчику в раздевалке. Чтобы возле него наткнуться на знакомый железобетонный оскал.
— Здравствуйте, Лида, — произнесла Эльза Генриховна, которая, очевидно, только что пришла и теперь неторопливо облачалась в спортивную униформу.
Неужели Железная Леди тоже будет скакать козленочком под командирский речитатив придирчивой тренерши?
Время тренировки у нас, видимо, совпадает.
— Отныне мы с вами будем часто встречаться, — безапелляционно произнесла директриса. — Может быть, время для вас не совсем удобное, но мне так трудно выкроить даже час из своего плотного графика… Кстати, теперь вам не нужно приходить ко мне в кабинет, тем более что это может оказаться неудобным для вас…
— Ну… да, — промямлила я.
— Кстати, Лида, а откуда вы узнали про покупку акций «Стандард Ойл»? Да еще с такой точностью…
Я замялась. Требовательный взгляд не отпускал меня, не давал сбежать, отступить, спастись.
Вместо ответа я отперла шкафчик со своей одеждой, выудила сумку. Откопала в ее путаных бездонных недрах мятый исписанный листок.
Она все поняла с полувзгляда.
— Начальник аналитического отдела Ромшин? — пробормотала она. — Так я и думала… — Небрежным жестом вернула мне лист. — Ну что ж, держите меня в курсе, — произнесла, резиново скалясь, — когда появится свежая аналитическая информация.
И, не интересуясь моим согласием, не интересуясь тем, каким образом я добыла эти сведения и что думаю по данному поводу, принялась зашнуровывать кроссовки.
Разговор закончен, я больше не интересую ее.
А чего ты ждала, дурочка? Не знаю…
Витек позвонил мне первым. Интересно, откуда узнал телефон?
Может, номер остался у него со времен курсовой по мировой экономике? К тому же у нас превосходно работает справочная служба.
— Не могу до Ромшина дозвониться, — проговорил он делано легким тоном. — Не подскажешь его домашний телефон?
Продиктовала, собираясь после вежливого «пока» положить трубку.
— Все правильно, — удивился он. — А я звоню с утра. Тут наклевывается одно важное дельце, а он пропал… И сотовый не отвечает…
Дела? Какие еще дела?
— Какие еще дела? По «Стандарду», что ли? — спрашиваю скучным голосом.
— Ага! У нашего реестродержателя из–за пустячных нарушений накрылась лицензия, Игорек обещал подыскать другого регистратора…
Так я ему и поверила! Открой справочник, там регистраторов — пруд пруди!
— Ромшин так занят в последнее время, — протянула томно. — Сам понимаешь, ночные клубы, гольф, гонки на «БМВ», стритрейсинг. Развлечения золотой молодежи…
— Так это правда? — спрашивает он.
— Что? — притворяюсь тупенькой.
— Что он и Якушева… Они… Ну, короче…
— В принципе да…
Молчание на том конце провода — тяжелое завистливое молчание.
— У нее своя фирма, говорят?
Кто говорит?!
— Знаешь, о таких вещах не больно–то распространяются вслух… Вроде бы да… Но точно не знаю, а врать не хочу. Так что считай, что я ничего не говорила!
Но жертва уже заглотила наживку и теперь сама напяливалась на крючок, энергично шевеля своей упитанной тушкой.
— Слушай, я хотел бы напрямую связаться с Якушевой, без посредников… Можешь мне помочь?
Итак, друг отправился в обход друга. Наверное, речь зашла о крупной наживе. Простушке дано знать то, о чем никогда не дознается дама, и этим не грех воспользоваться, коль уж мне отведена роль простушки.
— Зачем тебе? — интересуюсь лениво. — Сам понимаешь, Леди Ди в нашей конторе нечто вроде небожительницы. Если я заявлю ей, что какой–то безвестный тип хочет с ней поболтать, она удивится такой наглости. А мне, знаешь ли, нет охоты нарываться… Лучше тебе действовать через Ромшина. Он с ней в постоянном контакте, не то что я.
Но Витек, почуяв личный интерес, вдруг стал на диво терпеливым и дипломатичным.
— Очень хорошо тебя понимаю, но никак не могу Игорю дозвониться. Поэтому лучше напрямую… чтоб наверняка… Ты могла бы сказать ей, что мой батя — председатель совета директоров и мне известно кое–что такое, на чем можно заработать. Это ее заинтересует.
— Ладно, попробую… А тебе правда что–то известно?
— Нет, но… Впрочем, да, конечно… Это не телефонный разговор. Может, встретимся в пятницу и я тебе все объясню?..
Витек долго расшаркивается, пытаясь и не умея заставить себя быть любезным со мной. Терпеливо жду, когда жалобное блеянье на том конце провода наконец иссякнет. Прикидываюсь осчастливленной дурочкой.
— Ой, в пятницу не могу, у меня шейпинг, — щебечу заливисто.
Он вздыхает с нескрываемым облегчением.
— Тогда как–нибудь в другой раз?
— Ладно! — соглашаюсь я.
И еще не раз!
Справочник шелестит распадающимися страницами. Набираю номер телефона.
— Руководство нашего предприятия… — произношу сложносочиненное название, повторить которое не смогу даже под гипнозом, — намерено поручить вашему регистратору обслуживание нашего реестра акционеров… Хотелось бы узнать ваши расценки, номер лицензии и условия обслуживания…
Голос по ту сторону трубки завлекательно–нежен.
Минуты через три из факса выползает трубчатый листок. Вверху листа шапка: номер лицензии, дата выдачи, срок действия, и этот срок заканчивается совсем не скоро. Ниже — перечень предоставляемых услуг.
Пока неясно…
Звонок в ПАРТАД, Профессиональную ассоциацию регистраторов, трансфер–агентов и депозитариев.
— Хотелось бы узнать, — говорю, — действительна ли еще лицензия номер… выдана «Инкол–регистр» члену вашей ассоциации?
После небольшого, в пределах приличия, хамства меня успокаивают: да, лицензия действительна, и хотя реестр небольшой, не входит в топ–тридцатку крупнейших реестродержателей и депозитариев страны, однако доверять ему вполне можно.
Вранье Галактионова означает одно — у него к Дане шкурный интерес.
Набираю его номер.
Вздыхаю в трубку по–коровьи. Мямлю с придыханием:
— Так ждала твоего звонка в пятницу. Даже не пошла на шейпинг…
— Извини, не смог, — произносит он с дезинфицирующей чувства трехпроцентной холодностью.
— Может быть, сходим на каток? — подпускаю девичьего смущения в голос. — Обожаю кататься на коньках!
— В жизни не вставал на коньки, даже не знаю, как это делается, — на голубом глазу отвечает мне кандидат в мастера по конькобежному спорту, известный на весь институт, очевидно запамятовав про мои способности умножать два на два и три на десять.
— Жалко, — еще раз вздыхаю с паровозным шумом и самоварным свистом. — Кстати, я сказала Якушевой насчет тебя… Она сейчас ужасно занята, но готова сотрудничать с тобой — через меня.
— Мне нужна личная встреча! — произносит Витек жестко.
— Пока это невозможно! Дана сейчас на виду, — терпеливо втолковываю своему тупоумному сокурснику, — она не может вот так, с бухты–барахты… К тому же если про вашу встречу прознает кое–кто, не буду называть имя… Сам понимаешь, что из этого может выйти… Она не хочет рисковать. Неужели, Витя, ты хочешь внести разногласия в отношения двух голубков?
Видел бы он этих голубков! От их нежности кактусы вянут!
Галактионов тяжело задумывается.
— Так мы пойдем с тобой на каток? — капризничаю я. — А потом можно поесть мороженого и отправиться в киношку на последний сеанс. В мультиплексе на Каширке в розовом зале такие удобные кресла… Я как–то раз там была с подругой, и одна парочка там занималась этим… — глупо хихикаю. — Нам даже пришлось уйти!
Звуки в трубке означают либо эфирные помехи, либо зубовный скрежет Галактионова. Скорее всего — последнее. Однако моему собеседнику ничего не остается делать, как согласиться.
— Ладно, — произносит он хмуро. — Только какие гарантии, что меня не надуют?
— Финансовые! — отвечаю я как о само собой разумеющемся, потом добавляю мечтательно: — Но если ты не хочешь в киношку, можно просто погулять в центре. Я в том смысле, что получится недорого…
