Глава 24

– Роман – трудоголик, – говорил Алекс Шепарев Оле. Они сидели на террасе загородного дома и неторопливо тянули через трубочки «спрайт». – Каждый раз, чтобы вырвать вас из лап немецких бизнесменов и отвезти на природу, мне приходится три часа уговаривать Рому.

Да, он любит работать, – согласилась Ольга. Сегодня она ликовала – ей посчастливилось быть единственной леди в компании. По какому-то чудовищному недоразумению бассейн с подогревом сегодня пустовал и не оглашался воплями и эротичными стонами какой-нибудь обнаженной любовницы Алексея. На Олином лице жили умиротворение и тихое блаженство. Роман сидел неподалеку в плетеном кресле спиной к друзьям, и над его плечом виднелась маленькая телефонная трубка.

– Ты не ревнуешь его? К бизнесу? Он часто оставляет тебя одну…

– Он зарабатывает деньги. Как и ты, – пожала плечами Ольга. – Одиночество и осознание, что ты стоишь только на втором месте в прейскуранте его ценностей, – это издержки жизни рядом с удачливым бизнесменом и самоуглубленным интеллектуалом, каковым является Роман.

– Вы давно вместе. А я, если честно, не способен на подобное постоянство, – заметил Алекс. Он исподтишка с интересом разглядывал Олю, которая смртрела куда-то вдаль, на неровную линию горизонта.

– Я заметила, – улыбнулась Оля.

Роман повысил голос, его тон внезапно изменился, и собеседники смолкли, прислушиваясь.

– Как умер? Второго октября? Да, но я так плотно был загружен в эти дни, что никак не мог позвонить, Вячеслав Матвеевич, извините. Что с ним случилось? Прямо в сердце? В его собственном кабинете? Я не могу поверить… – Роман немного помолчал, а потом продолжил уже спокойно и по-деловому:

– Вячеслав Матвеевич, значит, ситуация меняется. Это должно как-то повлиять на линию, которую я провожу здесь, в Германии? Да. Хорошо. Понял вас, Вячеслав Матвеевич. Да, шестнадцатого октября, уже купил билеты. Пятнадцатого будут готовы все бумаги, и шестнадцатого мы вылетаем. – Роман вновь смолк на несколько секунд. И добавил мягко:

– Примите мои соболезнования, Вячеслав Матвеевич. Несмотря ни на что – Глеб Николаевич был вашим другом. Что? Да. – Хорошо. До скорого, Вячеслав Матвеевич…

– Что случилось? – не выдержала Ольга, когда Роман закончил разговор. – Что с Батурским?

– Убили, – спокойно ответил Роман, складывая сотовый телефон. – Второго октября, в его кабинете. Кто-то выстрелил прямо ему в сердце, а потом вложил пистолет в левую руку Батурского. Если бы в правую – наверное, сошло бы за самоубийство. Но Батурский не был левшой.

– Дела! – протянул Алекс.

Оля мысленно заметалась. Батурский убит! Вот это новость! Алена работает в банке Батурского, ее устроил туда Куницын. Она наверняка уже в курсе всех подробностей убийства. И повод позвонить Алене, она столько раз набирала московский номер подруги, но все время слышала только длинные гудки.

– Алеша, можно мне тоже позвонить в Москву? Мне необходимо, – спросила Оля.

– Ну конечно, – кивнул Алекс. – Думаю, тебе не удастся меня разорить, даже если ты проговоришь сутки подряд.

– Спасибо. Я пойду в дом, чтобы не мешать вам. Оля взяла «сотку» и отправилась в глубь комнат, а мужчины оживленно принялись обсуждать трагическое происшествие. Но до Алены невозможно было дозвониться. Ее телефон не отвечал. Оля немного повалялась на гигантском диване, разглядывая антикварную молочно-белую китайскую вазу с нежным перламутрово-зеленым рисунком.

Возвращаясь на террасу, девушка сбросила скорость до нуля, так как чутким ухом уловила: разговор с убиенного Батурского сместился на ее собственную персону.

– …Нравится. Понимаешь, приедаются безмозглые грудастые финтифлюшки. Твоя Ольга – совсем другое дело. Эти девки… Одна тупее другой. Двух слов связать не могут. Русские – другое дело. И телом прекрасны, и для души нектар. Остроумие, грамотный слог, романтичность. Оля чудо как хороша, – доносился голос Алекса.

Ольга самодовольно улыбнулась. Вот оно что! Зря она кусала губы, завидуя легкости, с которой шепаревские наложницы избавляются от одежды, и сожалея, что статус невесты не позволяет ей быть такой же раскрепощенной. Именно ее величественная сдержанность и недоступность и произвели впечатление на богача Шепарева.

– Но ведь ты не собираешься добровольно опутать себя сетью брачных обязательств? – продолжил Алексей.

Оля насторожилась, присела на мягкий подлокотник кресла. И правильно сделала, что заняла более устойчивое положение, так как ее ждал удар в самое сердце.

– Конечно нет, – спокойно ответил возлюбленный Роман. – Я не идиот, чтобы жениться.

– Ты совсем не идиот, я знаю. Но зачем ты повсюду возишь ее с собой? А вдруг ты и не подозреваешь, как влип? Возможно, ты дышать уже без нее не сможешь?

– Да брось ты. Я не восемнадцатилетний мальчик, чтобы терять голову от круглых коленок.

– Но последние четыре раза приезжал в Германию именно с Ольгой.

– Алекс, друг, это как везти с собой любимую бритву и десяток носков. Средство гигиены. Все равно что для женщины брать в поездку упаковку прокладок «кэфри».

– Дорогие получаются «кэфри», Рома. Накладные расходы – билеты на самолет, отель, еда, – с прагматичностью немца заметил Шепарев.

– Мой дорогой Алекс! Я человек не то чтобы темпераментный, но привык к определенной порции секса по вечерам. И без Ольги мне пришлось бы искать подходящий объект непосредственно на местности. Уйма лишнего беспокойства плюс возможность СПИДа и других венерических подлостей. – Дешевле возить с собой постоянную подстилку.

«Подстилку!» – вздрогнула от ужаса Ольга, привыкшая в последний год рисовать в своем воображении идиллические картины семейной жизни с Ромой. Грубое слово, столь непривычное в устах ее интеллигентного возлюбленного, полоснуло острой болью.

– Она не обижается?

– Во-первых, грех обижаться. Любая девка согласилась бы обслуживать меня на таких условиях. Объездить весь мир, жить в пятизвездочных отелях, к тому же частые подарки, сувениры… Да и я, думаю, не отвратителен в постели, не монстр какой-нибудь, напротив, заботлив и нежен, как Гена с Чебурашкой. А во-вторых, я подстраховываюсь от возможных истерик.

– И каким образом?

– Элементарно, друг мой. Поддерживаю в Ольге уверенность, что еще чуть-чуть – и вручу ей руку и сердце. Свадьба у нас все время так близко, что и представить нельзя. Бедняжка и подвенечное платье уже приглядела.

– Ты мне нравишься, Шухов.

– Краснею от смущения.

– И если Оленька для тебя – только удобный бамбуковый лежак в тени кокосовых пальм, может, и я немного отдохну на нем?

– Здрасьте, приехали.

– Вот, уже заговорили собственнические инстинкты.

Ольге надо было когда-то появиться на террасе, скрываться в доме было дальше невозможно. Чтобы изобразить на лице беззаботную улыбку, пришлось затратить усилие в четыре мегатонны.

– Не соскучились без меня? – весело посмотрела на друзей Оля. Огоньки жгучей ненависти в ее глазах вполне могли сойти за озорных чертиков.

– Долго ты, однако, моя хорошая, – заметил Роман, притягивая ее к себе за руку и обнимая за бедро. – Алекс, ты уже придумал, чем будешь развлекать нас завтра?

– Поедем на озеро? – предложил Шепарев. – Устроит вас такой вариант? Чудесный багряный лес, хруст опавших листьев, октябрьский холодок. Прицепим трейлер, сочиним что-нибудь вкусное.

– Великолепная идея! – радостно воскликнула Оля, обнимая Романа за шею.

Не правдоподобно, конечно, но Сюзанну Эдмундовну мучила совесть. Или это был страх?

Молодой, двадцатилетний клиент, представившийся Иннокентием, хотел заказать четырех девочек («для семейного пикника, понимаете?»), но узнав, во сколько это ему обойдется, тут же бесславно съехал на цифру два. Он, видите ли, изрядно поистратился в последние дни. Нет, Сюзанна Эдмундовна не содрогалась, когда думала, что это будет за пикничок и какие космические перегрузки ждут двух несчастных девиц. Но в груди все равно шевелилось неприятное чувство. Аида, конечно, пропустит через себя роту и не вякнет, но Ксения? «А зачем она меня спровоцировала? Зачем пришла в агентство во второй раз? – говорил внутренний голос Сюзанны Эдмундовны, защищаясь от обвинений. – Она со мной расплатилась. Сходила с этим психом Антоном, и спасибо. Зачем было снова заявляться? – А ты не удержалась от соблазна подзаработать на ней еще! Сплавила Иннокентию. Что эти молодые бычки будут вытворять с девчонками? Что будет с Ксенией! У нее на лице написано, что она не привычна к подобным играм. – Внешность обманчива. В тихом омуте… Если заявилась в контору снова, значит, отлично понимает, что ее здесь ждет. – Но надо было постепенно! Один приличный клиент, второй. А ты сразу отправила ее на растерзание армии голодных парней. Ведь четырех хотел взять, а взял только двух! – Отстань. Дискуссия закончена».

– Старею, – резюмировала Сюзанна Эдмундовна. – Слюни, сантименты, непонятные страхи, подозрения. Что это я? Ксения отработает пикник и не поморщится. Будет еще благодарить за то, что снабжаю ее дополнительным заработком. Где взять новые кадры – вот о чем мне надо думать. Катастрофическая нехватка специалистов. Конкуренция душит. Если я в темпе не найду восемь – десять новых девиц – можно закрываться.

Сюзанна Эдмундовна подвинула к себе телефон, стопку рекламных газет, развернутых на странице «Ищу работу», и принялась обзванивать красоток.

В десять часов вечера телефон зазвонил нагло и резко, заставив сыщика нервно передернуться. Андрей, смертельно уставший от необходимости ковыряться в личной жизни убитого Глеба Батурского и бесследно исчезнувшей Алены Дмитриевой, переключился на легкое чтение, каковым являлся роман Максима о прекрасной деве Катерине. Пряжников поднял трубку, но ему никто не ответил.

Колотов писал занимательно, остроумно, лихо. Сюжет, как гоночная трасса, изобиловал крутыми поворотами, композиция была идеальна, персонажи вызывали интерес. Катерину хотелось потрогать руками, искусный литератор Колотов сделал образ необычайно выпуклым (особенно в области груди и бедер), но рядом с ней невнятно маячило странное, хилое, недоразвитое существо, исполнявшее в книге роль частного детектива. Еще один герой, нарисованный удивительно ярко, поддерживал милую Катерину в ее столичных исканиях – некий московский журналист, сильный, смелый, решительный, полный созидательной энергии, которому в конце концов Катя отдавала свое сердце (Андрей подсмотрел последнюю главу).

Такая расстановка сил вызвала у Пряжникова некоторое недоумение. Он не совсем понял, почему частный детектив обязательно должен выглядеть таким дегенератом, но сам Андрей никогда не писал книг и поэтому только пожал плечами: «Должно быть, в этом есть особый художественный смысл».

На 114-й странице телефон зазвонил снова. И снова было молчание.

На 115-й странице (Катерина вот-вот должна была попасться в цепкие лапы одного крутого столичного бизнесмена) опять раздался звонок. Андрей выругался и сдернул телефон с насиженного места.

– Алло! – рявкнул он. – Говорите же!

Потом нервному сыщику пришло в голову, что, возможно, это звонит откуда-то Дирли-Ду и ей никак не удается дозвониться. При мысли о таинственной рыжеволосой соблазнительнице Андрей улыбнулся: Дирли-Ду уже владела запасными ключами от квартиры Пряжникова, отвоевала пятьдесят процентов его сердца у ирреальной, далекой Катерины и получила в безраздельное пользование магменно-горячее, тренированное тело сыщика.

На 200-й странице в телефонной трубке опять шуршали мыши.

– Кого бы убить? – спросил в пространство пустой комнаты Андрей.

А телефон назойливо затарахтел вновь.

– Да что же это такое?! – возмутился Пряжников. Но на этот раз в трубке зазвучал человеческий голос:

– Андрей, здравствуй! Старший лейтенант Никитенко. Не забыл старого боевого друга? Я с огромным трудом до тебя дозвонился. Слушай, у меня тут сидит девушка и утверждает, что она твоя подруга. И говорит, что ее зовут Дирли-Ду. Таких имен в природе нет. – Подъедешь?

Ксения подпрыгивала на заднем сиденье такси, поминутно задевая Аиду, и думала о том, что в принципе у нее отличное настроение. Проблема финансов больше не пригибала ее к холодному октябрьскому грунту: бездонная утроба института заглотнула свои доллары, квартирная хозяйка тоже урвала сладкий кусочек (родители вдруг прислали в этом месяце на жизнь больше, чем обычно). Стручков потрясал неординарностью поведения. Сегодня ему удалось целых двадцать минут воздерживаться от беседы об автомобилях, он пригласил Ксению сидеть на лекциях рядом с ним, а на бухучете положил свою горячую ладонь ей на колено. Опытная Сапфира еразу отметила перемены в поведении Егора, уловила некоторую меланхоличность в позах и взглядах подопытной особи и оценила шансы Ксении в области завоевания Стручка на четверку с двумя плюсами. Кроме того, слушателям института недавно объявили, что вскоре должен состояться четырехдневный семинар в подмосковном пансионате, где американские профессора прочитают курс лекций по экономике российским студентам. Ксения очень рассчитывала на эти четыре дня тесного общения с Егором.

Немного волновал долг Сюзанне Эдмундовне, но Ксюша надеялась расквитаться с отзывчивой матроной буквально на днях. Сегодня у нее был второй банкет после ресторанного ужина с Антоном Артемьевым, затем она составит компанию еще какому-нибудь бизнесмену и тогда будет считать себя абсолютно свободной.

Прекрасно, что Сюзанна Эдмундовна оказалась честной женщиной. Она не обманула: от Ксении не потребовали сексуальных услуг. Наоборот, Антон изошел мыльной пеной, убеждая девушку держаться в ресторане как можно незаметнее, не встревать в разговор, не стрелять глазами и не ковырять устриц соломинкой для колы. Ксения выполнила все его условия и даже более того. Она была милой и в меру скромной, юной и органичной, то есть была самой собой, что произвело неизгладимое впечатление на шефов Антона. Когда один из магнатов обратился к ней с простеньким вопросом, Ксения предпочла не зарываться с головой в тарелку с артишоками. В ее ответе сквозила ничем не прикрытая образованность потомственной интеллигентки и перманентной круглой отличницы, удивила она боссов и свободным владением некоторыми категориями и формулировками из области финансов – все-таки студентка института экономики и бизнеса. Разговор за столом приобрел живость и блеск, Антон тихо млел от восторга. Случайно арендованная эскорт-девица оказалась ценным кадром и привлекла к их паре внимание начальства, оставив других менеджеров в тени.

После ужина, который закончился далеко за полночь, Антон поймал Ксении такси и долго и искренне благодарил ее около машины.

Сегодня Ксюшу ждал банкет у какого-то Иннокентия. «Будут англичане, серьезно, – предупредила Сюзанна Эдмундовна, – поэтому, девочки, придется не только ослеплять красотой, но и немного переводить».

Аида сидела рядом ужасно хмурая, недовольная, словно впереди был не праздничный вечер с богатым фуршетом, красивыми лицами и интересными встречами, а мрачный инквизиторский подвал. За все время поездки она не проронила ни слова.

– А обратно нас отвезут? – спросила Ксюша, выскакивая из такси в темноту. Прямо перед ней возвышался каменный забор, больше похожий на берлинскую стену.

– Отвезут, как же, – пробурчала Аида. – Смотри, почему-то открыто. Этот тип Кеша должен был, по идее, нас встретить.

Сквозь гигантские железные двери девушки пробрались на территорию дачи, если можно было так назвать огромный замок, сияющий яркими огнями.

– Черт, да здесь ноги переломаешь! – зло воскликнула Аида. Девочки были на шпильках и в длинных платьях, а землю вокруг пересекали узкие рытвины, валялись бетонные балки, железки и прочие строительные премудрости. Около дома возвышался автокран. – Сволочь все-таки Сюзанна, послала нас двоих отдуваться!

– А что, будет сложно? – удивилась Ксения. Она пыталась преодолеть небольшую яму.

– Ну смотря какой у тебя опыт, – с непонятным ехидством прохрюкала Аида. Ее белый кожаный плащ светился на другой стороне ямы. – Я уж точно неделю буду сама не своя. Давай руку, а то свалишься сейчас в грязь…

«Проблемы у нее, что ли, с английским?» – предположила Ксения, но в груди словно подуло холодным ветерком. Их пригласили в качестве переводчиц, но какие официальные дела могут решаться в одиннадцать вечера? Это время отдыха и развлечений. И почему они должны добираться на такси, почему за ними не приехали на машине?

Вопросы были неприятны, но Ксюша гнала от себя сомнения. Расспрашивать кислую и спесивую Аиду не хотелось. Преодолев стометровую дистанцию с барьерами, девушки относительно благополучно добрались до кирпичной крепости-дворца. Дом сиял желтыми окнами и гремел музыкой, доносились громкие голоса.

Двери отворились, из них вывалился прямо на девочек колоритный молодой человек в шикарном костюме, приятно распространявший вокруг себя ароматы кофе, одеколона и дорогого табака. Он был откровенно пьян.

– А вот и наши красавицы! – воскликнул Иннокентий, обнимая Ксению и Аиду за плечи. – Идемте, девочки, в дом. У нас тут строительство – вы никуда не свалились? Мужики, встречайте дам! Генка, открывай еще шампанского! Максимыч, Альбертик, Стручок, кто-нибудь, выключите эту тягомотину, поставьте нормальный диск! Филя, прекрати жрать торт, это для дам! Господа, стройтесь в живую очередь. Начинаем играть в ипподром. Лошадки прибыли, первые два жокея приглашаются в спальню!

Ксения стояла в центре огромного, ярко освещенного и заполненного подвыпившими парнями зала, немая от ужаса и позора. Неподалеку с бокалом в руке улыбался рассеянной пьяной улыбкой Егор Стручков.

– Вот полюбуйся! – предложил старший лейтенант Володя Никитенко своему хорошему знакомому Андрею Пряжникову.

Очаровательная и безмятежная Дирли-Ду сидела на стуле, расположив свои чудесные ноги одну на другой в сложнейшем переплетении. На ней были короткий черный плащ из лаковой ткани а-ля шестидесятые годы и ярко-красные туфли.

В углу кабинета с немым отчаянием пристроились три лица кавказской национальности. На них было больно смотреть, их жгучие глаза светились невыносимой мукой.

– Вот! – повторил Володя. – Села в пятисотый «мерседес» и поехала кататься! Ключи торчали в зажигании! «Не смогла избежать соблазна»! Ошалевшие владельцы бросились догонять! На втором «мерсе»! В результате – три аварийных ситуации! Чудом никто не пострадал!

– Зачем угонять?! – робко и сокрушенно проник в плотную конструкцию из восклицательных знаков трагический владелец автомобиля. – Мы бы сами покатали! Такой красавиц! Куда хочешь поехали! Любой ресторан! Зачем угонять?

Два совладельца горячо закивали в знак поддержки. Они тоже не могли уловить логики в действиях Дирли-Ду и искренне одобряли предложение своего друга покатать девушку, раз уж ей так этого захотелось.

– Что это за имя? Шампунь, что ли? А где фамилия? – продолжил умеренно гневную тираду Владимир. – Адрес? Из всех документов – бумажка с твоим, Андрей, телефоном.

Сейчас товарищ Никитенко был в форме и выполнял определенные функции. И поэтому мог бушевать и рассчитывать на какую-то ответную реакцию девушки с аквамариновыми глазами. Она находилась в его власти. А если бы товарищ Никитенко столкнулся с этой феерической женщиной на улице, то вряд ли даже осмелился бы спросить у нее, который час.

– Володя, это действительно Дирли-Ду. Райская птичка, – сказал Андрей, мысленно усмехаясь нелепости своих слов. – И действительно моя подруга.

Самое смешное, что Андрей не знал ни фамилии, ни настоящего имени, ни адреса Дирли-Ду.

Из угла донесся тройной душераздирающий вздох. Владельцы «мерседесов» горевали, очевидно, не о том, что их возлюбленные транспортные средства оказались на штрафной стоянке, – их искренне волновала дальнейшая судьба Дирли-Ду. Они уже предлагали упертому старлею хорошее вознаграждение за свободу красавицы, а теперь малышку собрался увести у них из-под носа какой-то сторонний освободитель.

– Это, конечно, не снимает с Дирли-Ду вины, но, Володя, может быть, в знак нашей старой дружбы? – попросил Андрей. – Это, конечно, нарушение, но если никто не будет возражать…

– Мы не возражаем! – грустно, обреченно произнес житель южных территорий, будто его слово было решающим. Мысль о том, что вожделенные грудь, ноги, волосы сейчас уплывут в неизвестность, больно ранила его, но и в мучительной тоске он прежде всего оставался джентльменом.

Андрей просительно взглянул на старшего лейтенанта – насколько это было возможно при его внушительной фигуре, волевом подбородке и орлином прищуре глаз. Тот медлил. Андрей Пряжников, старший по званию, талантливый сыщик, человек без материальных проблем, признанный голливудский красавчик, то есть обладатель целого ряда выдающихся качеств, которыми не обладал старший лейтенант, просил его, Владимира Никитенко, об одолжении. Пауза была томительной и сладкой. Именно ее предчувствовал старлей, когда несколько раз в течение часа накручивал диск телефона, пытаясь дозвониться до Пряжникова. – Ну ладно, – медленно протянул Володя. – Только ради нашей старой дружбы, Андрей. Ты же понимаешь, я нарушаю закон…

Дирли-Ду, спокойная и уверенная, что ей ничего не грозит, весело брызнула в старлея крупными каплями аквамаринового дождя, встала, подвигала плечами, потягиваясь, и направилась к двери.

Великолепная женщина уходила с Андреем Пряжниковым. С ним всегда уходили самые отборные экземпляры. А на долю старшего лейтенанта оставались три разочарованных, голодных кавказца. Володя Никитенко вздохнул.

Разбор полетов завершился на четвертой секунде. Дирли-Ду просто набросилась на Андрея с кровожадными поцелуями и не позволила ему произнести ни слова. Лицо сыщика и верхняя часть груди приобрели оттенок алой губной помады Дирли-Ду. Рубашка висела лохмотьями.

– Если тебе так захотелось покататься на машине, то ты могла бы взять мою и резвиться сколько влезет! – успел выкрикнуть Андрей.

– Сравнил пятисотый «мерс» с разбитой «шестеркой»! – засмеялась Дирли-Ду. Она не собиралась оправдываться. – А куда ты меня везешь?

– Конечно домой! – удивился Андрей. – Мы не виделись целый день.

– А до этого мы не виделись целую жизнь. И ты прекрасно жил без меня! – уточнила Дирли-Ду. – Вези меня во «Фламинго», я там живу.

– А компенсация? – возмутился Андрей. – Я останусь без вознаграждения?

– Ты омерзительно корыстолюбив.

– Я помчался тебя выручать в начале первого ночи! Я так уютно спал на своей любимой подушке! – обманул Пряжников.

– Вот и продолжишь уютно обниматься со своей драгоценной подушкой.

– Ты действительно не хочешь поехать ко мне? – серьезно спросил Андрей за триста метров до своего дома.

– Хочу, – непоследовательно ответила Дирли-Ду.

– Значит, ко мне?

– Да. Просто хотелось немножко поломаться. – У меня в отеле тоже чудесная подушка, но с тобой она не может соперничать. Ты гораздо приятнее.

– Спасибо.

– Ты еще не пробовал за мной шпионить? – без паузы спросила Дирли-Ду.

– ?

– Ну, следить за мной? Признайся, уже следил?

– Да нет же! – возмутился Андрей, с брезгливостью стряхивая с себя дохлую кошку. – Зачем мне за тобой следить?

– Чтобы выяснить, кто я такая.

– Ты Дирли-Ду, – уверенно ответил Андрей.

– И этого тебе достаточно?

– Конечно нет.

– И кровь сыщика не бурлит в жилах? И извилины мозга не закручиваются в бублик в страстном желании найти отгадку?

– Конечно да. Но в принципе я не любопытен.

– Сколько в тебе хорошего, что очень мне нравится.

– Стараюсь.

– Продолжай в том же духе. Значит, мы договорились: ты никогда не будешь за мной следить.

– Мы ни о чем не договаривались.

– Негодяй. Ты только что поклялся мне гарантийным талоном своего любимого холодильника, что никогда не будешь за мной шпионить.

– Я этого не говорил, – твердо заверил Дирли-Ду Андрей.

– Тогда скажи.

– Не скажу, – отказался Андрей, чрезвычайно нудный, утомительный и непробиваемый всегда, когда у него вымогали честное слово, которое он не смог бы сдержать.

– Это не доставит тебе удовольствия, – грустно сказала Дирли-Ду. – Выяснять, кто я такая. Я внезапно появилась в твоей жизни и так же внезапно исчезну.

– Исчезнешь? Я не хочу!

– Правда не хочешь? – обрадовалась Дирли-Ду.

– Нет, не хочу. Кем бы ты ни была, я не хочу, чтобы ты исчезала.

– Возможно, это не будет от меня зависеть, – утроила плотность дымовой завесы Дирли-Ду. Если она считала, что в каждой женщине должна быть тайна, то ее таинственности хватило бы на сводный женский батальон. – Знаешь, я в детстве очень ясно и четко отвечала для себя на вопрос: зачем я родилась на свет? Затем, чтобы приносить пользу людям, считала я. Потом я повзрослела и стала думать: каким людям? Какую пользу? А зачем это им нужно? А заслужили они такое самопожертвование с моей стороны? Все оказалось гораздо сложнее… Но теперь я снова думаю о том, что жить надо не только для себя. Знаешь, почему я пришла к такому альтруистическому заключению?

– Ну? – осведомился окончательно запутанный Андрей и выключил зажигание. Машина стояла у подъезда.

– Потому что я готовлюсь умереть.

Андрей рухнул бы вниз, к педали газа, но помешал руль.

– Милая, что ты такое говоришь! – воскликнул он.

– А ты разве не готовишься к смерти? – серьезно удивилась Дирли-Ду таким тоном, словно подготовка к смерти являлась непременной частью будничного ритуала – как чистка зубов.

– Ну как тебе сказать…

– Удивительно видеть такое легкомысленное отношение к смерти у человека, который сталкивается с ней почти ежедневно! Аксиома, что все люди смертны. Но мало кто об этом задумывается. Все живут так, словно вечны. А ведь если вспомнить, что смерть – общедоступный товар, предлагаемый в богатейшем ассортименте, то сколько всего необходимо сделать!

– Покататься на пятисотом «мерсе», например.

– Сколько всего необходимо сделать, чтобы хоть кто-то вспомнил тебя добрым словом. Вот твою Алену Дмитриеву кто-нибудь вспоминает с сожалением?

– Но я еще надеюсь ее найти живой, – возразил Андрей.

– Ну кто-нибудь вспоминает с сожалением? Ведь она исчезла.

– Хотя ты очень нелицеприятно отозвалась об Алене, разглядывая ее фотографию, согласен – не самую лучшую, но я тебя огорчу: я переговорил уже с массой людей, которые испытывали к этой девушке искреннюю симпатию. Плохо то, что сама она этого не понимала из-за своей закомплексованности и напарывалась на острые шипы недоброжелательности, созданные ее же собственным воображением. Ну конечно, не без помощи ее подруги Ольги.

– Интересно. Я не совсем понимаю.

– Ну что тут непонятного. Милая, глупая девчонка придумывала о себе невесть что. Что нос у нее огромный, что ноги кривые, что все смотрят на нее косо, что ее драповое пальто все обсуждают.

– Драповое пальто?

Драповое пальто. Зациклилась на том, что не может конкурировать с банковскими девицами, шикарно и дорого одетыми. Она якобы постоянно чувствовала высокомерное отношение к себе со стороны коллег. Но это высокомерие существовало только в ее воображении. Я опросил пятнадцать человек, которые сталкивались с Аленой по долгу службы. И несмотря на то, что она странным образом загремела в главные кандидаты на убийцу банкира, ни один человек не сказал о ней плохого слова. Мало того, я услышал много хорошего об Алене. Она была интеллигентна, скромна, непритязательна. Люди склонны забывать добрые поступки, но в отношении Алены сотрудники банка проявили трогательное единодушие – каждый рассказывал мне о том, как она когда-то в чем-то помогла, оказалась полезной. Некая Жанетта вспомнила, как Алена самоотверженно муштровала ее безалаберного отпрыска по русскому и литературе, и тот смог поступить в вуз. Некая Инга со слезами в голосе сообщила, что полгода назад она рухнула с мраморной банковской лестницы и получила сильное сотрясение мозга. И только одна Алена навестила ее в больнице. И так далее. Ни один ее коллега не побоялся быть заподозренным в приятельских отношениях с потенциальной претенденткой на скамью подсудимых, все с готовностью расписывали мне, какая Алена чудесная, отзывчивая девочка. На одну свою зарплату она практически содержала сестру Ирину и трех племянников. В школе, где она работала до банка, тоже одни восторги. Ее ученики висели у меня на локтях и спрашивали, когда снова увидят дорогую Алену Николаевну. Отвечаю, таким образом, на твой вопрос: Алену Дмитриеву вспомнили добрым словом многие.

– А что там насчет какой-то Ольги?

– Подруга Алены. Из самых лучших побуждений или, напротив, из-за своей врожденной вредоносности она внушала Алене мысль, что та ни на что не годится. Что коленки у нее торчат. Что одежда на ней плохо сидит. Что она не способна заинтересовать ни одного мужчину. Например, Алена провела несколько дней в Токио с интересным и к тому же богатым человеком и мечтала продолжить эту связь после возвращения в Москву. Возможно, авантюра обернулась бы успехом, но коварная Ольга убедила Алену, что мужчина женат. Очевидно, предполагала, подруга сумеет увлечь богача, и боялась этого.

– Откуда у тебя такие подробности о ее личной жизни? – удивилась Дирли-Ду, а Андрей в очередной раз удивился женской способности превращать основную нить разговора в клубок шерсти, истерзанный котенком. Не раз упорядоченное и рациональное мышление детектива Пряжникова немело и покрывалось фиолетовыми пятнами, не в силах угнаться за неимоверным потоком ассоциаций, понятий, связей, которые беспорядочно выливала на него женщина-собеседница, не заботясь соблюдать хоть какую-то логику. Вот и сейчас не успел Андрей после краткого вступления о бесчестности шпионажа изумиться глубине мысли, что надо ежедневно думать о смерти, как разговор переметнулся на персону Алены Дмитриевой и тут же на источники информации.

– Я нашел ее дневник.

– И прочитал?! – ужаснулась Дирли-Ду.

– Мне было необходимо его прочитать.

– Как ты мог! Это бестактно.

– Ну уж извини!

– Она интересно пишет? Описывает всех своих любовников? Сколько у нее их было? А про секс? Про секс есть что-нибудь?..

Андрей вышел из автомобиля. Если бы можно было взять кухонный ершик и прочистить Дирли-Ду мозги.

– Милый, у меня для тебя сюрприз! – сообщила Дирли-Ду с другой стороны «шестерки» и поставила на крышу автомобиля несколько разноцветных коробочек. Они бросали блики в свете уличного фонаря.

– Отличное французское качество! Вот эти с усиками, эти с рожками, эти с рельефными кольцами, эти с ароматом тропических фруктов, эти с Микки Маусом, эти с пупырышками, эти с… Так, всего – раз, два, три… на пять – итого тридцать пять штук. – Как ты думаешь, хватит на ночь?

– О, – с отвращением протянул Андрей. – А нельзя нам как-нибудь обойтись без этого?