Глава 15

– Все шуршит?

– Угу.

– Нашел уже какой-нибудь компромат?

– Он мне почему-то не рассказывает.

– Отнеси ему кофе.

– Хорошо, Виталий Андреевич.

Лиза встала из-за стола, за которым сидела со скучающим видом, подперев щеку рукой, и включила аппарат «Эспрессо».

Виталий Андреевич, начальник отдела кредитования, вновь беспомощно взглянул на дверь кабинета.

– А вы будете кофе? – спросила Лиза.

– Нет, спасибо. Лиза, давай с тобой договоримся…

– Да, Виталий Андреевич?

– Если какие-то новости, если этот сыщик что-то криминальное обнаружит в бумагах Глеба Николаевича, ты сразу скажи мне.

– А как же я узнаю? – удивилась Лиза.

– Милая! – строго посмотрел на секретаршу Виталий Андреевич. – Ну как же! У тебя ведь есть глаза и уши! Так пользуйся ими!

– Подслушивать, что ли? – конкретизировала Лиза.

– Зачем так грубо? Наблюдать, вникать, анализировать. И держать меня в курсе дела.

– Ладно, – кивнула Лиза. Она была очень покладистой девочкой. – Буду вас держать. В курсе. Если что-то криминальное – сразу бегом к вам в отдел. Сеять панику. Хорошо, Виталий Андреевич, я все поняла.

– Умница. А я услуг не забываю.

– Я знаю, Виталий Андреевич. Вы добрый и щедрый. Действительно, он там роется в документах Глеба Николаевича, а мы не знаем, что нас ждет завтра. Словно между Сицилией и Хрибдой.

– Что? – не понял начальник отдела.

– Э… Не правильно я сказала, пардон. Между Сциллой и Харибдой, вот.

Виталий Андреевич задумчиво окинул девушку взглядом, хотел, кажется, что-то спросить, но передумал, расстроенно махнул рукой и вышел из приемной, а Лиза с миниатюрной дымящейся кружечкой направилась к Андрею Пряжникову.

– Кофе! – радостно провозгласила она.

Андрей поднял голову от бумаг и улыбнулся:

– Скажи, Елизавета, вас никогда не навещала налоговая полиция?

– Навещала! – еще более радостно ответила Лиза, довольная, что хоть чем-то может быть полезной обаятельному сыщику.

– И что?

– Что?

– Результаты какие?

– Не знаю. Приходил молодой мужчина, очень привлекательный, ну конечно не такой красивый, как вы, представился капитаном налоговой полиции, и они с Глебом Николаевичем что-то обсуждали. Это было недавно. Сказать когда? У меня все записано.

– Скажи.

Лиза умчалась в приемную, хрустнула настольным календарем и снова появилась в кабинете.

– Двадцать пятого сентября.

– А как его звали?

– Кого? – удивилась Лиза.

– Боже, Лиза! Капитана налоговой полиции?

– А, его… Костя, – ответила Лиза и почему-то покраснела.

– Фамилия?

– Кости? Ой, не помню. Сейчас, у меня записано! Елизавету сдуло ветром. Через мгновение она уже лежала грудью на резном дубовом столе Батурского, и они вместе с Андреем пытались расшифровать Лизины каракули на вырванном календарном листочке. Под крупным типографским шрифтом – 25 сентября – было изображено что-то вроде перепутанной бельевой веревки. Лиза утверждала, что левый сегмент абстрактного наброска таит слово «Константин», дальше она явственно могла прочесть «кап. налог, полиции» и «14.45». Подслеповатый, должно быть, Пряжников не видел ничего.

– Вот, сми… сми…

– Средства массовой информации? – подсказал Андрей.

– Да нет же! Смирнов! Фу, как просто! Смирнов Константин! – обрадовалась Лиза. – А вот еще.. ау… ау…

– Аутодафе?

– Чего? Кто это? – изумилась Лиза.

– Аутотренинг?

– Да нет!

– Аутизм?

– ???

– Аукцион?

– Да что вы меня путаете! – закричала Лиза. – Аудиенция! Аудиенция у Глеба Николаевича в 14.45!

Надпись была благополучно расшифрована, фамилия капитана выяснена, и Пряжников тут же утратил к девушке всякий интерес. Он вновь погрузился в чтение документов, изъятых из личного сейфа Батурского. Лиза еще немного постояла около дубового стола, потом глубоко вздохнула и направилась прочь. Сейчас она думала о том, нужно ли сообщать о разговоре Виталию Андреевичу.

Андрей потянулся к телефону. В налоговой полиции работал его однокурсник.

Оказалось, что Константин Смирнов действительно занимался археологическими раскопками на территории «Гаранта», выискивая криминал в действиях руководства банка, но вроде бы ничего пока не нашел. А последнюю неделю Костя в больнице – попал в автомобильную аварию…

Когда сыщик выходил из здания банка, он наткнулся на Макса Колотова, который, очевидно, совершенно случайно прогуливался в этом районе города.

– Эндрю, мальчик мой! – обрадованно и удивленно воскликнул Макс, так, словно появление сыщика из стеклянных дверей банка было для него загадочным и непонятным фактом. – Что ты здесь делаешь?!

– А мне совсем нечего здесь делать? – ехидным тоном спросил Андрей. – Это ты здесь что вынюхиваешь?

– Я просто искал место, где бы вкусно пообедать. Но раз мы таким чудесным образом встретились, то приглашаю тебя разделить со мною трапезу. Какой сегодня чудесный денек, а, Эндрю? Ты не в духе? Смотри, солнце припекает, бабье лето! Листики желтые, небо синее…

– Мне надо в больницу, – перебил разговорчивого журналиста Андрей.

– В больницу? Ты болен? – заволновался Максим. – Приступ подагры? Аппендицит? Внематочная беременность?

– Да отстань ты. Надо проведать одного парня.

Но Макс не услышал ответа друга. Он увидел нечто. Это нечто состояло из длинных ног, легкой накидки, отороченной соболиным мехом, и водопада рыжих волос. Ноги, накидка и волосы – все первоклассное – как раз входили в дорогой ресторан «Энрике» напротив банка.

– Андрюша, сколько у тебя с собой денег? – тихо спросил Макс.

Сыщик проследил напряженный взгляд друга и возмутился:

– У меня с собой есть деньги, но если ты надеешься, что мы сейчас помчимся в ресторан вслед за этой длинной куклой и выложим миллион за две порции телятины, то ты…

– Как хороша! – перебил Макс. – Эндрю, малыш, мы обязательно должны посетить «Энрике». Это великолепный ресторан, если ты мне сейчас откажешь, ты останешься без друга.

– Черт!

Когда любезный официант усадил их за столик – хмурого детектива и оживленного Макса, преследуемая журналистом леди оказалась через один столик напротив. Она изучала меню, свободно откинувшись в кресле. Ресторан был пуст.

– Нам бы следовало быть во фраках, – пробурчал Андрей, оглядываясь. – Солидное заведение.

– Не комплексуй, – успокоил друга Максим. – Ты посмотри, что за глаза! Аквамарины! Синие, и тут же зеленые, и снова синие! И сверкают ярче, чем бриллианты в ее ушах. Что за райская птичка! Ах, почему скатерти такие длинные? Ведь там, под столом, ее обалденные ножки! Как бы мне привлечь ее внимание?

– Сейчас я закажу сардины с лимоном, и ты тут же надень тарелку себе на голову, – дружелюбно посоветовал сыщик. – Что будешь есть?

Макс отмахнулся. Он поедал глазами рыжеволосую незнакомку и, видимо, был вполне удовлетворен такой эфемерной пищей.

– Тогда будешь довольствоваться тем, что подскажет мой непритязательный вкус, – нудно пробубнил Андрей, подозвал официанта и сделал, заказ.

Леди с аквамариновыми глазами и рубиново-красным ртом уже несколько раз выглянула из-за своего меню и мило, сдержанно улыбнулась извертевшемуся Максу.

– Знаете, – вдруг громко обратилась она к нему, – я впервые в «Энрике», а вы, кажется, завсегдатаи. Не могли бы вы рекомендовать мне что-нибудь легкое, необременительное для желудка, но убийственно дорогое?

Максим не позволил Андрею просветить незнакомку, как сильно она ошибается в вопросе их приверженности данному ресторану, и через пару минут ослепительная леди уже сидела за их столиком, весело смеялась, а официант сервировал обед на троих.

Роли, как всегда, распределились очень несправедливо по отношению к Максу: он обхаживал добычу («Дирли-Ду», – представилась девушка, скромно погасив всплески расплавленного аквамарина густыми длинными ресницами), сыпал остротами, подливал Дирли-Ду ледяного шампанского, но взор прелестной райской птички неизменно и непроизвольно ускользал в сторону молчаливого, красивого, раздраженного детектива. Он что-то обдумывал, а болтовня Макса и незнакомки ему мешала.

– А чем занимаетесь вы, Андрей? – спросила Дирли-Ду.

– В данный момент мой друг расследует дело об убийстве Глеба Батурского, президента вон того банка, видите в окне? – молниеносно выпалил Макс (прокол с Аделиной его ничему не научил) и с гордостью посмотрел в сторону Андрея. Тот нервно передернулся, но промолчал.

– Неужели? Фантастически интересно! – удивилась Дирли-Ду. – Об этом я читала в газете «Выстрел в упор».

– Это моя статья. «М. Колотов» – это я и есть, – скромно объяснил Максим.

– Да что вы? – задохнулась от изумления Дирли-Ду. – Я сижу за одним столом с двумя знаменитостями! Какой исключительный сегодня выдался день! Во-первых, солнечный, во-вторых, встреча с вами. А что, директор банка действительно был убит? В другой газете я читала, это было самоубийство.

– Инсценированное! – воскликнул Макс. – На самом деле…

В этот момент он получил под столом сокрушительный пинок ногой от своего лучшего друга и наконец-то понял, что нельзя быть таким болтливым.

– Наверное, я задаю вопросы, на которые вы не имеете права давать ответ всякому встречному, – улыбнулась Дирли-Ду. Она взяла сумочку, щелкнула замком, и тут же появился официант со счетом.

– Позвольте, мы заплатим! – щедро предложил Макс, жестко упираясь локтем в ребро Андрею.

– Нет, что вы! – удивилась Дирли-Ду. – Зачем?

Действительно, в этом не было никакой необходимости. Мелькнувшей в сумочке пачки денег, от которой Дирли-Ду двумя пальчиками отщипнула несколько купюр для оплаты съеденного обеда, хватило бы, чтобы до отвала накормить в ресторане «Энрике» роту солдат, три месяца выдержанных на перловой каше.

Макс рысью промчался в холл ресторана, где, грубо отпихнув швейцара, вырвал из его рук накидку и закутал в солнечные меха драгоценную Дирли-Ду. Наградой ему послужил номер телефона.

Константин Смирнов лежал на кровати с закрытыми глазами. На улице буйствовало солнце, а в больничной палате, расположенной на теневой стороне, было холодно, из щелей в рамах проникал ветер и вольно разгуливал по комнате в виде сквозняка. На остальных семи койках лежали обернутые в синие одеяла мужчины-коконы.

Андрей несколько секунд изучал молодое поцарапанное лицо капитана. Несмотря на яркие ссадины, оно оставалось симпатичным. Светлый ежик волос топорщился, капитан сурово сжимал во сне губы и хмурился.

– Командир! – тихо позвал Андрей. – Проснись.

Костя открыл глаза. Очевидно, ему было больно шевелить веками, так как он сначала поморщился и лишь потом улыбнулся нежданному посетителю. Андрей представился и показал свое удостоверение.

– Значит, будем работать вместе? – обрадованно предположил капитан. – Возможно, смерть Батурского каким-то образом связана с теми денежными махинациями, которые он проворачивал в своем банке. Как обидно! Я собрал на него целое досье, он мог бы очень красиво сесть на пару лет с конфискацией имущества, и какая-то собака его грохнула. Несправедливо!

– Странно, в твоей конторе мне сказали, что Батурский чист.

– Ну ты знаешь, как это бывает. Намекнешь начальству, что раскопал интересную вещицу, оно с тебя уже не слезет. Будет не работа, а истерический ажиотаж. Не люблю я суеты.

– Когда тебя выписывают? – спросил Андрей

– Костя ему сразу понравился.

– На днях. Врач предупредил, что я теперь до конца жизни буду в заложниках у головной боли.

– Серьезная авария?

– Да ерунда. Ехал в этот самый «Гарант». И, представь, второго октября. Когда убили Батурского. Ведь это убийство? Не доехал, поцеловался с «фордом». Сотрясение мозга. Физиономия – словно на меня набросилась стая разъяренных феминисток. Но это ладно. Обидно, что Батурского убили. Я вел его несколько недель.

– Давай поправляйся, и энергично продолжим поиски. Я обнаружил некоторые документы: Батурский скрывал от налогов прибыль. Ты уже знаешь. Я должен отработать эту линию, вдруг убийца банкира имел здесь какой-то интерес.

– Правда? – обрадовался капитан. – Слушай, я попрошу врача отпустить меня уже сегодня. Но впрочем, вряд ли он согласится…

Парни, оживленные предвкушением плодотворной совместной деятельности, обменялись домашними телефонами и пожали друг другу руки. Между ними мгновенно установилась невидимая связь: так, словно в людской толпе каждый из них распознал родное, близкое лицо. Они чувствовали, что похожи, они с радостью ощущали взаимную симпатию, которая могла бы перерасти в настоящую дружбу – не поверхностное знакомство, а крепкую мужскую дружбу. Шансы заполучить надежного друга на всю оставшуюся жизнь с возрастом плавно тают, истинные друзья обычно родом из детства и юности.

Поэтому Андрей покидал больницу с некоторой приятной стесненностью в груди, и капитан Смирнов тоже остался лежать на своей холодной казенной кровати умиротворенный и с улыбкой на бледной симпатичной физиономии.