Глава 19
Она сама не знала, что с ней творится, знала только одно – как это ни глупо, но сейчас она счастлива.
Почему? Потому что этот мальчишка оказался таким нежным? Потому что с ним одним она могла говорить начистоту? Потому что он был так же молод, как она, и так порывист во всех своих чувствах и поступках, так похож этим на нее? Лиза уже не думала, что он убил несчастную Любку. Забыла, что сама была свидетелем преступления. Забыла об украденных часах. О пистолете. О браслете… Впрочем, насчет браслета у них состоялся маленький разговор. Феликс как-то достал его из какого-то своего тайника и попросил Лизу примерить. Она резко отказалась:
– С ума сошел?! Я никогда его не надену!
– Но почему?… Это так подойдет к твоим глазам!
– Слушай, глупый ты тип! – возмутилась она. – Он же…
– Ну перестань! Я его не с трупа снял!
– Все равно… И потом, это опасно… Странно, что Наташка сказала, будто пропали только часы. Браслет-то куда дороже! Почему же его не заметили? Он не был записан?
– Может быть, нет… – Он легкомысленно пожал плечами. – Кто ее знает, эту девицу… Она такая психованная! Была.
– Я бы тоже была психованная, если бы у меня отказали ноги в таком возрасте… – хмуро ответила Лиза. – Нет, не могу о ней думать! И не надену я твой браслет… А вот что меня удивляет: ты говорил, что этот браслет вполне мог быть из твоего клада. Так неужели ты не обратил внимания, что на нем стоит советское клеймо?! Видишь звездочку?!
– Теперь вижу… – согласился он. – Но тогда мне показалось, что он сделан в начале века… Не знаю почему… Так глупо!
– И поэтому ты решил, что я перепродавала Любке вещи из клада?!
– Ну да. Знаешь, все к лучшему! – задумчиво ответил он. – Если бы не этот браслет… Я вряд ли бы пришел к тебе.
– Ну конечно! – проворчала Лиза. – Это все может оправдать!
Но она сама уже не знала, можно ли оправдать убийство этой девушки тем, что они встретились. Не могла ответить, как не могла ответить и на другие вопросы. Когда ей позвонила Анна, вопросы обрушились лавиной. Весь вечер они просидели на кухне и Почему-то шепотом обсуждали положение.
– Она что-то знает… – в отчаянии повторила Лиза. – Она спрашивала меня про Витю!
– Ничего она не знает… – мрачно отвечал Феликс. – Вполне могла спросить просто так.
– Она – нет!
– Почему это?
– Ты ее не знаешь! Она, по-моему, умная баба…
И проницательная… Когда мы увиделись, она была не в себе, поэтому я так легко обвела ее вокруг пальца!
А теперь…
– А теперь она тем более не в себе! – закончил за нее Феликс. – Ведь он погиб. Слушай, а ты… Ты…
– Что я? – рассердилась Лиза. – Ты думаешь, я так огорчена?!
– А что, нет?
– Нет, конечно!
Лиза встала, прошлась по кухне. Закурила. Она тщательно пыталась скрыть, какое потрясение испытала, узнав о смерти бывшего мужа. Это было очень странное чувство. Огромный, как ей казалось, кусок ее жизни внезапно исчез. До сих пор она не ощущала так ясно, что с Олегом покончено. Только теперь она поняла, что все еще надеялась на что-то. Это было так глупо, что у нее горели щеки. Но настоящего горя она не испытывала. "Если бы я все еще была его женой, я бы умерла… – думала она, стоя у окна спиной к Феликсу. – Но теперь, теперь… Он ведь уже бросил меня, и я даже привыкла к этой мысли, научилась как-то жить с этой мыслью… А теперь он просто бросил меня еще раз, уже навсегда, без всякой возможности встретиться… Ушел еще дальше. У него теперь нет адреса, нет телефона, его нельзя случайно встретить на улице…
Никогда!" Эта мысль так поразила ее, что она повернулась и спросила:
– Слушай, Феликс, ты ведь веришь в Бога?
– А что? – настороженно спросил он.
– Нет, ты не увиливай, а скажи честно! Это важно!
– Конечно верю, – серьезно ответил он, причем его лицо стало совсем детским. – Зачем тебе это надо знать?
– Ну, не сердись! Я знаю, ты не любишь, когда тебя спрашивают об этом… Интересно почему? Ну все, все! – Лиза улыбнулась. – Скажи, а убийцы могут попасть в рай?
Он вздрогнул, было видно, что этот вопрос, его задел. Медленно проговорил, отводя глаза:
– Если они покаются в убийстве, тогда, возможно…
– Вот как?! Значит, можно убить и попасть в рай?!
– Да. Так говорят.
– Ничего себе… Значит…
– Это ты меня подкалываешь? – страдальческим голосом спросил он.
Лиза только сейчас поняла, что этот вопрос он отнес на свой счет.
– Нет-нет. Речь не о тебе. Я думала об Олеге. Ведь он не каялся. И в Бога, не верил. Что, будет с ним?
Знаешь?
– Ничего.
– Как, совсем ничего?
– Совсем.
– А как насчет ада?
– Никак. Нехристианин не отвечает за свои поступки, зато и умирает навсегда. Без другой жизни.
– Значит, для него было лучше не верить в Бога… – пробормотала Лиза. – Он так не любил отвечать за свои делишки!
– Ты болтаешь сама не знаешь что! – рассердился Феликс. – Ничего не поняла! Это ведь ужасно – исчезнуть навсегда!
– А если в ад попадешь? – спросила Лиза, все еще улыбаясь. – Как тогда? Уж лучше навсегда исчезнуть.
Мне как-то довелось почитать «Божественную комедию», самое начало, про ад… Ну и ужасы! Про чистилище было уже не так интересно, и я бросила. А рай…
Я только заглянула… Ну и скука там! Все только поют хором и ни черта не делают!
– Не богохульствуй! – рассердился он.
– Ой, какие ты слова знаешь… – притворно испугалась Лиза. – А ты сам думаешь покаяться? Наверное, думаешь. Ты все эти дела так хорошо изучил, тебе лучше знать, что делать?
– Почему ты так разозлилась? – Феликс сразу потух. – Как только начнешь про это говорить, сразу начинаешь надо мной издеваться. Да, я верю, верю!
И буду верить! Я, думаешь, не жалею, что убил?! Я с ума сойду от этого А как мне жить?! Как?! Расскажи!
Конечно, я буду каяться. Что мне еще делать?
– Меня злит, что достаточно сказать Богу «Я виноват, убил!», как тут же тебе прощают все грехи! – желчно ответила Лиза. – Это несправедливо! Так все могут начать убивать! Все равно в рай попадут! В этом нет никакого смысла!
– Но он всех прощает…
– Всех? И тебя? И Олега?
– Всех-всех…
– Не знаю… – прошептала она. – Ничего не понимаю. Разве это хорошо? И никого он не накажет?
– Накажет, конечно. Тех, кто каялся только для того, чтобы его простили. Понимаешь? Каяться надо искренне, всей душой! Как будто тебе все равно, что тебя ждет – рай или ад, ты просто жить не можешь с этим грехом тут, еще на земле! И все ему рассказываешь! Поняла?
– Ну, это надо постараться… – покачала она головой. – Представь, каешься ты от всей души, а тут вдруг маленькая мыслишка – простят меня или нет?
Пустят в рай или нет? Все равно никуда не денешься, будешь об этом думать! И получится полная чепуха!
– С тобой разговаривать… – Феликс махнул рукой. – Я уже понял, ты хуже дикарки на острове людоедов. Тебе не объяснишь.
– Я бы все поняла, если бы умел объяснить! – обиделась Лиза. – Не умеешь, так не суйся!
Так они чуть не поссорились, но, конечно, сразу помирились. Они вообще не могли долго сердиться друг на друга. Лиза позвонила Наташе, узнала, что новостей нет, фоторобот уже готов, но никого еще не нашли… Потом Лиза сидела на диване и плакала, и Феликс целовал ей колени. Он уверял ее, что ничего с ним не случится, таких парней в Москве полно! Он отвертится! Его не узнают! Они нежно помирились, Лиза пожаловалась, что у нее заболела голова, и Феликс предложил ей пройтись.
– Тебе никуда нельзя выходить! – испугалась она. – С ума сошел?! Тебя ищут со вчерашнего дня по фотороботу!
– Ну и что?
– Как – ну и что? Сдурел? – Она покрутила пальцем у виска. – Ты считаешь, милиция состоит из слепых, глухих, дурных ребят?!
– Знаешь, эти фотороботы – чепуха! – уверенно ответил он. – Никогда никого не находят по фотороботу.
– Почему ты так уверен в этом?
– Знаешь… – замялся Феликс. – Вчера, когда ты два часа ходила по магазинам, я тоже выходил…
Лиза открыла рот, потом резко закрыла его и яростно закричала:
– Тебе же запрещено было выходить!
– Это ты мне запретила, – возразил он. – Не думай, что ты умнее всех! Я специально вышел, прошелся мимо милицейской машины, даже постоял рядом, покурил… И на меня даже не посмотрели!
– О… Я рехнусь!.. Как ты мог так рисковать?!
– Да ты все преувеличиваешь! Я же был уверен, что они меня не узнают.! И они не узнали!
– А другие узнают! Ну все, Если ты так уверен, что тебя не найдут, лучше уходи прямо сейчас! И не возвращайся! Ты меня подставишь!
– Могу уйти… – Феликс прикусил губу, сильно побледнев. – Вот чего стоит твоя любовь! Как что, так я тебе не нужен! Ты всегда любила только его!
– Опять твоя ревность… – в отчаянии прошептала Лиза. За те несколько дней, что они прожили вместе, она уже успела натерпеться из-за его постоянных ревнивых вопросов. Особенно – в последнее время.
Он ревновал ее зверски, устраивал сцены, постоянно собирался куда-то уйти, но не уходил…
– Я тебя не ревную, – мрачно ответил он. – Только не могу больше слышать твои слова, чтобы я выметался. Надоело мне это! Или я сейчас ухожу, или делаю что хочу.
– Ни фига себе! – рассердилась она. – Какой ты все-таки наглый! Такие требования в твоем положении?
– Да нормальное у меня положение, Лиза! – взмолился он. – Я ведь уже проверил! Ну давай поедем в город! Я так хочу сделать тебе подарок!
– Какой еще подарок?! – поразилась Лиза. – О чем речь? Ничего мне не нужно, только бы тебя не поймали!
– Я хочу купить тебе что-то.
– Зачем?
– Ну… Просто так…
Но она уже видела по его лицу, что причина была другая, и настойчиво повторила:
– Зачем подарок? Что купить? Колись немедленно!
Тебе что-то не нравится в моей одежде или еще в чем?
– Мне не нравится то, что все это купил тебе он.
– О… Боже… – простонала она. – Да ты хоть думай, что говоришь! Ревнуешь к тряпкам?!
– Ко всему на свете! – серьезно ответил он. – Ты этого не поймешь!
Его слова даже польстили Лизе. Такая ревность свидетельствовала о настоящем чувстве. «Олегу бы в голову не пришло ревновать меня к старому пальто… – с грустью подумала она. – Он вообще не способен был на настоящую ревность… Он умел только требовать, чтобы я сидела дома. Какая я была дура, что принимала это за ревность! Ему просто не хотелось, чтобы я жила своей жизнью. Но не из-за ревности, он ведь был уверен, что я по уши в него влюблена… А может быть, я сама была виновата… Если бы я не позволяла ему проделывать все это, он бы стал меня уважать?» Она улыбнулась, села, скрестила ноги, уткнулась подбородком в ладони – приняла свою любимую позу, в которой ей легче всего думалось. Феликс с тревогой смотрел на нее.
– Ну ладно… – проговорила она в конце концов. – Если ты так уверен, что тебя не узнают… В самом деле, полно парней твоего типа и твоего роста… Интересно, они описали твою одежду?
– Я пойду в другой.
– Ты уже все продумал?
– Конечно! Пусть попробуют помешать нам жить нормальной жизнью!
– Попробуют… – выдохнула она.
– Но в конце концов, мне ведь работать надо! Андрей звонил!
Действительно, Андрей звонил им вчера, напомнил Феликсу, что ждет его у себя в конторе. Конечно, его не обманули слова Лизы о том, что Феликс просто зашел в гости. Он видел сестру насквозь и понял, что этот парень для нее немного больше, чем друг. И безошибочно нашел Феликса в ее квартире.
– Да, но Андрюха не знает, что ты натворил!
– Ну и что? Как будто для него это имеет значение! Господи, Лиза, ты понятия, что ли, не имеешь, как редко находят людей?!
– Не имею… – прошептала она. – Мне страшно.
Но уж пусть будет по-твоему… Думаешь, мне не хочется жить нормальной жизнью?
Они быстро собрались для выхода. Лиза посмотрела в окно, увидела тучи, низко опустившуюся ртуть в термометре, вздохнула и надела пальто.
– Поехали в ГУМ! – внезапно предложил Феликс, когда они оказались в метро.
– Что? – прокричала ему на ухо Лиза. – Зачем в ГУМ?
– Затем, что я хочу купить тебе новое пальто! Это тебе не идет!
– Рехнулся?! А деньги ты откуда возьмешь? В ГУМе все дорого!
– А мамина шуба! – прыснул он со смеху. – Забыла? Я взял деньги.
– Сумасшедший! Нам же надо как-то жить!
– Хватит на жизнь! Я начну работать!
– Черт с тобой!
На них смотрели. Они были очень красивой парой.
Стояли обнявшись, чтобы не упасть, и кричали друг другу на ухо всякие глупости, не обращая ни на кого внимания.
В ГУМе Феликс растерялся – никогда там не был, зато Лиза уверенно двинулась по длинным галереям.
Это напоминало ей те времена, когда она прогуливалась по бутикам с Наташей. Но как раз о Наташе ей не хотелось думать.
– Итак, ты купишь мне новое пальто? – спросила она Феликса. – А сколько ты можешь на него потратить?
– Сколько хочешь, – гордо сказал он. – Выбери самое лучшее!
– Сумасшедший… – повторила Лиза то, что твердила вот уже несколько дней. – Ты хоть знаешь, сколько оно может стоить?!
– Мне наплевать. Я хочу, чтобы оно было во сто раз шикарнее того, которое сейчас на тебе.
– Хочешь переплюнуть Олега?
– А что? Нельзя?
– Можно… – фыркнула она. – Просто смешно, что ты решил начать именно с одежды. Ну не сердись, ты во всем его переплюнул… Тебе нечего расстраиваться по этому поводу!
Они зашли в «Кристи», и Лиза быстро выбрала себе коротенькое белое пальто. Она очень любила белый цвет, который подчеркивал черноту ее волос и голубизну глаз. В примерочную они заскочили вдвоем, Лиза скинула на руки Феликсу старое пальто и облачилась в новое.
– Ну, что скажешь? – поинтересовалась она, глядя в зеркало.
Он ничего не сказал – только покачал головой.
Пальто сидело превосходно, в нем Лиза чувствовала себя настоящей парижанкой.
– Купишь мне его? – умоляюще спросила она. Теперь ей казалось уже невозможным снять это пальто.
Она слишком хорошо себя знала. Казалось, возвращались добрые старые времена, времена полной беззаботности.
– Конечно купим его! – твердо ответил Феликс. – Сколько оно стоит?
Лиза посмотрела на ценник.
– Нет, – упавшим голосом ответила она. – Это слишком дорого для нас…
– Сколько?
– Шестьсот долларов.
– Ну и прекрасно! Он тебе не покупал таких дорогих пальто?
– Нет… Ой нет! Мы не можем потратить столько денег! У меня ведь есть пальто, и оно даже очень хорошее… Я тебя прошу! Не надо!
– Да ладно тебе… – Феликс быстро сорвал с нее пальто и выскочил из примерочной, бросился к кассе. Лиза догнала его, встала рядом и прошептала ему на ухо:
– Не надо… Я тебя прошу…
– Брось! Я пойду работать! Сегодня же звоню Андрюхе!
Через пять минут они вышли из бутика с: большим фиолетовым пакетом. Лиза смеялась:
– Такой муж, как ты, – это просто сокровище!
Обычно бывает наоборот!
– А ты… Могла бы выйти за меня замуж?
– Шутишь?
– Ни капли. Могла бы?
Он смотрел на нее с такой надеждой, что Лиза смутилась.
– Я как-то не думала об этом… Зачем тебе это надо? Разве сейчас ты не счастлив?
– Обходишься со мной как с ребенком… – пробормотал он. – За него ты вышла!
– Ну хватит… Дай мне хоть подумать! Это так просто не решают!
– Это из-за Любки? Да?
– Что из-за Любки? Думаешь, это меня смущает?
Просто я должна подумать… Не торопи меня!
– Ладно, но пальто ты наденешь сейчас! – обиженно ответил он. – Сейчас же!
– Почему ты так торопишься? – спросила она, с удовольствием глядя на пакет. К удовольствию примешивались угрызения совести.
– Потому что хочу скорее увидеть тебя в новом виде!
– Опять ревность… – вздохнула она. – Где же я переоденусь? Это будет глупо смотреться…
Он заставил ее переодеться прямо в галерее. Прохожие с удивлением смотрели на высокого черноволосого парня, который помогал высокой черноволосой девушке запихать старое пальто в пакет и застегнуть пуговицы на новом белом шикарном пальто.
– Ты своего добился… – вздохнула Лиза.
Он наклонился и резко оборвал этикетку, которая висела на пуговице.
– Осторожнее! Ты чуть пуговицу не вырвал!
– Ничего… Теперь тебя просто не узнать…
– Может быть… – Лиза рассмеялась. – Если бы все в жизни было так просто! Купил новое пальто и избавился от прежних проблем… А знаешь, мне с тобой очень хорошо.
– Правда?
– Правда. Никто никогда так не обращался со мной.
Ты такой чудесный…
– Ты из-за пальто это говоришь?
– Нет, конечно. Из-за того, что ты заставил надеть его прямо здесь. Никто не предложил бы мне этого.
Все бы постеснялись.
– Я всегда делаю то, что хочу, а что об этом думают другие, мне наплевать! – пояснил он. – Давай обмоем пальто?
– Ух, как ты разошелся! А где будем обмывать?
– Где скажешь.
Лиза совсем развеселилась.
– Тогда пойдем к «Закиру»! Классное место, тут рядом, там узбекская кухня и не так дорого… Долларов за двадцать на двоих можно съесть обед с пивом!
И они пошли к «Закиру». Заказали себе манты, баклажанную икру, корейский острый салат, по огромному бокалу превосходного пива… Меню не слишком строго придерживалось восточной кухни, в нем значились даже окрошка и пельмени, но не стоило подходить к обеду слишком сурово, ведь они были так счастливы… Лиза в новом пальто сияла, как только что взошедшая звезда, смеялась, глядела в глаза Феликса, была готова расцеловать весь мир. Это в последнее время случалось так редко! Ей даже показалось, что никогда она не была замужем за Олегом, никогда не страдала от его измен, никогда не видела его кредиторов и не слышала, как он выгонял ее… Все становилось сном, когда она, как теперь, чувствовала себя юной, удачливой, любимой…
– Я хочу, чтобы мы скорее оказались дома, – прошептал Феликс. – Поехали?
– Поехали… – счастливым шепотом ответила она. – И скорее! Мне надо кое-что тебе сказать!
– Скажи сейчас! – Он схватил ее за руку, пожал ее. – Скажи!
– Дома… – лукаво улыбнулась она. Пиво начинало действовать, голова как будто наполнялась веселым гудением. – Дома скажу. Не успеем, что ли?
Они вышли из бистро, и Лиза запрокинула голову, глядя на затянутое тучами небо. А ей показалось на миг, что светит солнце…
– Предъявите ваши документы!
– Что? – Она встрепенулась, глядя на Феликса.?
Рядом с ним стоял милиционер, в черной кожаной куртке, с эмблемой МВД на рукаве, с красным грубым лицом.
Феликс, ни слова не говоря, отступил на шаг назад.
Второй милиционер, который, оказывается, стоял рядом, нехорошо посмотрел на него, перевел взгляд на Лизу.
– Предъявите документы!
– У тебя есть документы? – спросила Лиза, жалко глядя на Феликса.
– Есть… – пробормотал он. – Сейчас…
Глаза у него были отчаянные и совсем черные. Лиза едва держалась на ногах. «Сейчас нас отпустят… – стучало у нее в голове. – Не может быть, чтобы его узнали… Сейчас нас отпустят…»
Феликс протянул свой паспорт. Его быстро просмотрели, и Лиза услышала:
– Пройдемте к машине.
«За что…» Она не сказала это вслух, тем более что глупо было спрашивать. Феликс был москвичом, у него была прописка. Не было никаких причин вести его в отделение, кроме одной… И тут он сделал какое-то движение, и она увидела в его руке пистолет.
Она сама не поняла, что было дальше. Бросилась ему под руку, стремясь оттолкнуть пистолет. «Если он выстрелит в мента, все пропало…» – была единственная мысль. Она толкнула его руку, выпрямилась, увидела его лицо… Как будто что-то сильно толкнуло ее в грудь. Какой-то странный треск. Покачнувшаяся улица. Чувство безграничного изумления. Они все еще стояли лицом к лицу, но только потому, что ей некуда было упасть. Потом ее охватило чувство полной беспомощности. Она не могла больше стоять на ногах. Странное чувство – ничего не можешь сделать.
Что-то творится с тобой, с твоим сердцем, и нужно стоять очень осторожно, чтобы не упасть…
Она упала. На ее новом белом пальто показалась кровь.
* * *
В одном из кабинетов на набережной Орфевр сидели двое – инспектор и его помощник. Они курили и уныло смотрели в окно. В кабинете было невыносимо душно, инспектор в конце концов включил кондиционер.
– Ну что, вам по-прежнему не нравятся слишком простые дела? – спросил его помощник. – Ведь мы ее так и не нашли. А вы говорили, что найдем ее в тот же вечер. Домой она не вернулась.
– Значит, это она, – вяло ответил инспектор. – Лишний раз доказывает, что киска убила этого старого борова. Только за что? Хотел бы я знать… Его жена утверждает, что ничего не пропало.
– Бессмысленное убийство? – предположил помощник. – Она ненормальная, как все эти девчонки-модели.
– Если бы тебя слышал Мишель Леватон…
– А вам не кажется, что он что-то скрывает? Девчонка пропала бесследно. Никуда из Парижа не уезжала, мы проверили все вокзалы и аэропорт…
– А машины ты не проверил?
– Да, но в таком случае ее скоро найдут. Все данные разосланы. Ее трудно не заметить… – Помощник снова взял журнал и вгляделся в лицо на обложке. – Кстати, совершенно чокнутые глаза!
Зазвонил телефон. Инспектор поднял трубку, послушал, сказал:
– Давайте ее сюда. – И бросил помощнику:
– Ее нашли. Сейчас приведут.
– Где она была?
– В кафе. Сидела спокойно за столиком.
Помощник торопливо пригладил волосы.
– Что? – усмехнулся инспектор. – Хочешь ей понравиться?
– А вдруг повезет!
Ее ввели в кабинет двое полицейских. Она шла спокойно, не глядя по сторонам. Длинные волосы слегка спутались. На шее висел эмалевый образок на тонкой золотой цепочке. Одета она была, пожалуй, слишком легко для пасмурного дня – короткая юбочка, тонкая кофточка… Села на предложенный стул, уставилась в стену.
– Она не говорит по-французски, – сказал помощник, заглядывая в ее дело. Все сведения об Олесе сообщил им Мишель Леватон. – Знает английский.
– Ну так и допрашивай ее! – бросил ему инспектор. – Я по-английски не говорю.
Помощник радостно уселся перед Олесей, спросил"
– Как дела?
Она не ответила.
– Ты знаешь Бодо?
– Веди допрос по форме – предупредил его инспектор. – Иначе я тебе врежу Спроси, где она была вечером десятого сентября? И есть ли у нее алиби, выясни! И кто может его подтвердить?
Помощник задал Олесе все эти вопросы, но не получил ни одного ответа. Она по-прежнему смотрела в стену. Одно веко у нее немного подергивалось.
– Скажи девочке, что ей лучше заговорить, – посоветовал инспектор.
– Малышка, не надо так сидеть… – заявил ей помощник. – Мы тебе не сделаем ничего плохого. Отвечаешь на наши вопросы и идешь на свидание с твоим милым. У тебя есть парень?
– Скажи, что, если она будет молчать, мы ее отправим в камеру.
– Малышка, я не хочу, чтобы тебя посадили в камеру с разными шлюхами… Ответь мне, где ты была вечером десятого сентября?
Молчание Отсутствующий, замороженный взгляд.
– Может быть, она рехнулась с горя? – нерешительно предположил помощник. – Смотри, как она выглядит!
– Она не принимает наркотики?
– Леватон утверждает, что нет. Но она курит.
– Предложи ей сигарету.
Перед Олесей возникла пачка американских сигарет, но она даже не взглянула на них. Помощник огорченно закурил сам.
– Если она не заговорит, я пойду обедать, – устало сказал инспектор. – Мне пора что-нибудь съесть.
А она пусть посидит в камере.
– А что она делала в кафе?
– Мне сказали, что ела курицу.
– Молодец! – усмехнулся помощник. – Во всяком случае, она живая. А то я уже начал сомневаться!
– Спроси ее еще раз и пусть идет к черту!
– Маленькая, так ты будешь со мной говорить? – ласково обратился к Олесе помощник инспектора. – Я за тебя переживаю! Даю слово, с тобой ничего не случится! В конце концов, этот Бодо был не слишком привлекателен!
Она вдруг ухмыльнулась, на губах показалась кривая улыбка. Но по-прежнему – ни слова.
– Ладно, мы едем обедать! – в сердцах произнес инспектор. – Она у нас, и все в порядке. Не сомневаюсь, что через пару часов мы что-то услышим. Может, он был сексуальный извращенец.
– Тогда ей скинут срок. Хорошо бы!
– Не радуйся за нее Пошли.
Но прежде чем помощник встал со своего стула, Олеся подняла на него глаза и отчетливо сказала:
– Мерд.
– Что?!
– Она назвала меня дерьмом… – вздохнул помощник. – Я не пойду обедать, раз она заговорила. А голосок у нее приятный!
– Вот черт! Она что – говорит по-французски?!
– Мерд, – удовлетворенно повторила Олеся.
– Молодец… – радовался помощник. – Живая!
Честное слово, живая!
– Я хочу сделать заявление, – вдруг перешла на английский Олеся. – Записывайте.
Помощник изумленно уставился на нее, инспектор включил магнитофон.
– Вечером десятого сентября я убила Бориса Бодо, своего любовника. Без причин. Это все.
– Так дело не пойдет, малышка! – рассердился помощник. – Ты должна рассказать все подробно! Почему ты это сделала?
Молчание.
– Отвечай! Может быть, он мучил тебя? Издевался? Был с тобой жесток в постели?
– Нет, – был ответ.
– Ты себе сильно повредишь, если будешь так разговаривать! Давно ты знакома с ним?
– Несколько месяцев.
– Он вынудил тебя стать его любовницей?
– Нет.
– Он принуждал тебя? – повторил помощник вопрос, произнося его с нажимом, словно намекая. – Ведь он тебя принуждал?
– Нет.
– О Господи… Так ты сама хотела стать его любовницей?
– Да.
– Почему?
Молчание.
– Он платил тебе за это?
– Иногда.
– Сколько?
– Немного. – Олеся снова мрачно усмехнулась. – Он был скупой.
– Ты была с ним ради денег?
– Нет.
– Почему же?
– Мне было скучно в Париже.
– Ей тут было скучно! – перевел помощник инспектору. – Она просто не встретилась со мной!
– Заткнись и продолжай!
– Он тебе обещал что-то кроме денег? Обещал какую-то помощь? Поддержку?
– Да.
– Что именно он тебе обещал?
– Помочь устроиться в Париже.
– Ты согласилась?
– Нет.
– А жаль… – вздохнул помощник. – Я бы тебя развлек. Так зачем ты убила его?
Молчание.
– Должна быть причина.
– Он мне надоел, – спокойно ответила Олеся, поднимая на него свои холодные глаза. – Вы можете понять, что он мне надоел?
– Но ты… Ты ведь могла его бросить!
Молчание.
– Он тебе угрожал чем-то в том случае, если ты его бросишь?
– Нет.
– Так почему ты его убила?
Молчание.
– Между вами в тот вечер ничего не произошла?
– Мы не спали вместе.
– Рад за тебя, но я не о том спрашиваю. Вы не поссорились?
– Нет.
– Ничего не было?
– Ему стало плохо с сердцем, – монотонно заговорила Олеся. – Он лежал в постели, уже голый. Попросил меня вызвать врача. Ему было очень плохо.
Я посмотрела на него, взяла подушку и задушила.
Помощник потрясенно замолчал. Потом перевел ее слова инспектору. Тот курил и не отрываясь глядел на девушку. Теперь помощник говорил с ней очень осторожно:
– Почему ты это сделала?"
– Так просто.
– Так просто?! Ты не могла это сделать просто так, если ты, конечно, не сумасшедшая.
– Я нормальная.
– Ничего, тебя обследуют на этот счет. Он был тебе очень неприятен?
– Да.
– Почему? Потому что ему стало дурно?
– Вы его видели? – ответила она вопросом. – Видели его труп? Он вам понравился?
– Нет.
– И мне нет. Даже когда он был живой.
– Ты сама себе противоречишь. Если ты сошлась с ним не ради денег, отказалась от его помощи, тогда зачем ты это сделала?
– Теперь я жалею об этом, – сказала она, глядя в стену. – Теперь я жалею. – Ее пальцы нервно теребили образок.
– И все же ты должна мне ответить. У тебя не было причин убивать его?
– Нет.
– Ты сознаешься, что сделала это просто так? Для забавы?
– Нет.
– Нет? Тогда зачем?
Молчание.
– Пойми, я пытаюсь тебе помочь! – Он снова закурил, кинул косой взгляд на инспектора. Тот сидел и смотрел на Олесю. – Ведь наверняка он вел себя подло по отношению к тебе. Только попытайся вспомнить!
– Он вел себя нормально.
– Но тогда ты не могла бы его убить!
– Могла.
– Может быть, он сказал, что бросит тебя? Ты ревновала его?
– Нет.
– А он тебя ревновал? Мучил вопросами, подозрениями? Запрещал встречаться с твоим другом? У тебя есть друг?
– Нет. У меня нет друга. – Она снова ухмыльнулась. Откинула за спину свои длинные волосы. Сказала:
– Дайте сигарету, если можно. – Закурила и продолжала, уже не дожидаясь вопроса:
– Он меня ревновал, но не мучил. Он меня любил.
– Любил?
– Да.
– Он предлагал тебе выйти за него замуж?
– Он женат.
– Ну и что? Он мог развестись.
– Не мог.
– Вот в чем причина?. Ты хотела его развода, а он отказывался?
– Нет. Мне было все равно.
– Совсем все равно?
– Совсем.
– Не знаю, что с ней делать! – обратился помощник к инспектору.
– Что такое? Она все отрицает?
– Наоборот. Все признает. Но ничего не объясняет. Говорит, что убила его без всякой причины, просто потому, что он ей надоел.
– Ненавижу этих поганцев… – пробормотал инспектор. – У них никогда нет причин. Они все делают просто так. Может, сделаем перерыв? Мне неприятно на нее смотреть.
– Да? Но она красивая. Мне ее жалко.
– Спроси, спроси еще раз – почему она это сделала, и тогда отправляем ее в камеру и идем обедать.
– Зачем ты это сделала? – обратился помощник к Олесе. – Можешь все-таки сказать?
Она посмотрела на стену, потом произнесла только одно слово:
– Мерд.
– Дрянь такая! – взорвался инспектор. – Пошли отсюда! Уведите ее!
Олесю взяли под руки, отвели в соседнюю комнату. Там женщина-инспектор велела ей раздеться.
Она брала у Олеси одну деталь туалета за другой, все прощупывала и складывала на столе. Олеся раздевалась равнодушно, сняла с себя все, вплоть до трусиков. Осталась стоять голая, глядя на стену. Потом вещи ей вернули, и она так же равнодушно оделась.
Проходя через ту комнату, где стояли инспектор с помощником, она снова обозвала их дерьмом и гордо ушла. Инспектор выругался ей вслед.
Вечером был еще один допрос. Она или молчала, или ругалась. Ничего не сказала. Подтвердила свои прежние показания. На нее пришли посмотреть Ирен, друзья Бориса. Никто ее не узнал, кроме того человека, который видел ее в ресторане. Ирен уже была в трауре. Черное платье плотно облегало ее сухую фигуру. На глаза спускалась вуаль. После допроса она сказала инспектору, что мать Бориса умерла, как только увидела фотографию Олеси. Но почему это случилось, никто не мог сказать.
Уже уходя из кабинета, Олеся обернулась и вдруг попросила помощника инспектора, чтобы он ничего не сообщал в Москву. На вопрос «почему?» она ответила, что у нее есть два маленьких брата – Костя и Андрей, и она не хочет, чтобы они ее стыдились.
После этого она молча ушла в сопровождении полицейского.
* * *
– Они ее никогда не найдут! – кричала Анна. Она билась в истерике, кусала губы, царапала себе шею ногтями. Павел с трудом удерживал ее, глаза у него были отсутствующие. – Она не вернется ко мне! Ее убили!
Вчера вечером им не удалось найти Алису. Анна позвонила в милицию, заявила, что пропала ее маленькая дочь. К ней приехали, она отдала им фотографию Алисы, описала ее одежду, упомянула огромного слона… Прошла ночь, но результатов все еще не было…
– Прошу тебя… – В его голосе не было никакой уверенности. – Я прошу тебя, они найдут ее. Такого слона трудно не заметить!
– Она могла его бросить!
– Ну Аня…
– А вдруг… Вдруг… Затащили ее в подвал какие-то подонки…
Павел почернел.
– Я сейчас позвоню туда, – сказал он. – Вдруг что-то выяснили.
– Они бы сами позвонили…
Еще час прошел в ожидании. Каждая минута была для нее пыткой. За эту минуту с Алисой могло случиться все, что угодно. Может быть, сейчас ее мучают, она зовет на помощь, а Анна сидит здесь и ничем не может ей помочь! Она чувствовала, что сходит с ума. Боль была почти физической, но она больше не кричала. Павел предложил ей выпить. Она отказалась. Милиционер спрашивал ее, не проявлялись ли у девочки склонности к бродяжничеству. Она говорила, что нет. Но теперь она ни в чем не была уверена. Она ничего не рассказывала ему об осаде квартиры, о кредиторах, об убийстве. Зато Павел теперь знал все, за исключением убийства. Об этом Анна не могла говорить. Дала себе зарок, что расскажет, как только Алиса найдется!
Звонок! Их обоих сорвало с мест, они бросились в коридор. Анна распахнула дверь. Первое, что она увидела, была Алиса. За ней стоял милиционер.
– Вообще-то, – сказал он, – вы должны были за ней приехать. Но она просила, чтобы ее отвезли домой.
Ваша?
– Наша! – тихо сказала Анна, опускаясь на корточки и обнимая Алису. Та молча прижимала к себе слона.
– Надо составить протокол. Куда пройти?
Павел отвел его в столовую, тот сел, разложил бумаги. Анна с Алисой сели рядом на диван, Анна не выпускала руку дочери, жала ее и тискала. Рука была холодная и безвольная.
– Девочка сказала, что хотела уехать, – начал милиционер. – Так?
Алиса кивнула.
– Куда она хотела уехать, она не сказала. Денег у нее было мало.
– Где она была?
– Провела почти сутки на Казанском вокзале. Потом на нее обратили внимание и сдали в отделение милиции. Она сама сказала, чтобы ее вернули домой.
Почему она сбежала, можете сказать?
– У нас сложная обстановка в семье… – торопливо заговорила Анна, прижимая к себе дочь. – Видите ли… Алиса, погуляй!
Та встала и вышла. Анна посмотрела на Павла, неуверенно произнесла:
– Мы с мужем – вот он – недавно развелись. Девочка очень переживала. И вот…
– Что ж… Девочка нам не жаловалась, но если тут имеет место жестокое обращение… Вам придется встретиться с инспектором по делам несовершеннолетних.
– Это необходимо?
– Да. Ее поставят на учет.
– Нет, прошу вас! Это случайность! Больше такого не будет!
– Вы можете обещать? – возразил милиционер. – Нет, наверное. Присматривайте за нею.
– Но никакого жестокого обращения не было!
– Аня, дай я сам все объясню… – вмешался Павел. – А ты займись девочкой! Ей надо помыться.
Милиционер не возражал, и Анна вышла. Алиса сидела у себя в комнате, на постели, в обнимку с игрушкой, и сонно смотрела в окно. Анна опустилась перед ней на колени:
– Скажи мне, почему ты это сделала?
– Не знаю… – зевнула та. – Я спать хочу.
– Сейчас помою тебя и положу спать. А куда ты хотела уехать?
– Далеко…
– Но почему?
– Нипочему.
– Из-за меня и папы?
Алиса хмуро посмотрела прямо ей в глаза. Анна смутилась.
– Почему ты убежала, когда папа должен был приехать за тобой?
– Я бы все равно не поехала с ним.
– Как это?
– Так. Я бы согласилась, если бы мы поехали все вместе. Я не хотела, чтобы ты осталась здесь. И решила уехать одна, когда ты отказалась.
У Анны сжалось сердце. Она отвела глаза и спросила:
– А теперь нам что делать? Ты будешь с нами жить или опять убежишь?
– С вами?!
– С нами . – Анна видела, как оживилась девочка – всю усталость как рукой сняло. И уверенно повторила. – Мы с папой решили снова жить все вместе.
С тобой, конечно Если не будет тебя, ничего не выйдет!
На самом деле они ничего не решили, даже разговора об этом не было. Но она сказала бы все, что угодно, чтобы успокоить дочь. И ей это удалось – Алиса вдруг выпустила своего слона и обняла мать – крепко, радостно:
– Мамочка! Мы поедем домой?!
– Да, да!
– Ой, мама! Как я рада! А потом все на пароходе в круиз?!
– Куда?
– В круиз! Я хочу поехать на пароходе…
– Если будут деньги… – сказала Анна, наслаждаясь ее радостью.
– Деньги будут! – уверенно сказала Алиса. – Очень много!
– Что ты говоришь? Откуда?
Алиса лукаво улыбнулась и рассмеялась:
– Я тебе потом скажу!
– Когда?
– Когда милиционер уйдет.
– Что ты задумала?
– Ничего… – Алиса снова крепко обняла ее. – Я так счастлива!
Хлопнула входная дверь, они подняли головы.
В комнату вошел Павел.
– Я его спровадил, – коротко сказал он. – Ее не будут ставить на учет. Но, Алиска, смотри ты у меня!
Погляди на мать! Разве тебе ее не жалко? Она чуть не умерла за это время.
– Я больше не буду! – быстро пообещала Алиса. – Честное слово!
– Ладно, поверю тебе… – проворчал Павел. – А теперь мыться!
– Скажи, тебя никто не обидел на вокзале? – расспрашивала ее Анна, готовя Алисе чистое белье. – Никто к тебе не приставал?
– У меня чуть не отняли слона, – вздохнула Алиса. – Какие-то цыгане! Ну, я убежала. А больше ничего не случилось!
– А зачем ты взяла слона?
– Я без него никуда.
– Что с тобой? – удивилась Анна. – Ты его так полюбила?
– Я его выброшу! – весело пообещала дочь. – Вот оторву ему голову и выброшу! Все игрушки выброшу!
«Ясно, – подумала она. – И я не могу ей сказать, что это некрасиво. Маленькая шантажистка!»
– Идем мыться! Ванна набралась!
Она искупала Алису, вытерла ее насухо, завернула в полотенце, и Павел на руках отнес ее в спальню. В постель ее уложили тут же, чтобы не простудилась. Анна с беспокойством щупала ей лоб.
– Не простыла? Есть все еще не хочешь?
– Я ела сегодня на вокзале. Сосиски. Вкусные!
– С ума я с тобой сойду, – А почему мы домой не поехали? – недовольно спросила девочка.
– Потому что ты устала. И надо будет перевезти туда твои вещи, – ответила Анна.
– А твои?! – Алиса даже села на постели. Взгляд у нее стал настороженным, и Анна, поглядев на Павла, ответила:
– И мои.
Он постоял неподвижно, потом кивнул Алисе:
– А теперь спать! Ладно?
– Ладно, – прошептала она, укутываясь в одеяло. – А завтра мы поедем домой все вместе!
Потом Анна и Павел стояли в бывшем кабинете Олега и тихо говорили.
– Ты решила вернуться?
– Если ты согласен… – Ей было очень неловко. – Это так важно для девочки…
– И для меня тоже. Но давай пока не говорить об этом. Где ты мне постелишь?
– Здесь. Тебя устроит?
Он кивнул. Анна старалась не встречаться с ним взглядом, старалась не думать, сколько пройдет времени, прежде чем она сможет лечь с ним в одну постель.
Постелила ему на диване, пожелала спокойной ночи и ушла.
Алиса некоторое время лежала неподвижно. Потом прислушалась, встала, босиком прошла в угол, где находились игрушки, подняла белого слона. Принесла его на постель, зажгла свечку, достала лезвие, быстро отпорола слону голову. На постель посыпались цветные кубики поролона. Она пошарила в набивке, вытащила оттуда небольшую коробочку, очень тяжелую.
Опять прислушалась, открыла коробочку, и в лицо ей ударило дрожащее сияние, исходящее от камней, которые отражали свет свечи. Сердце у нее сильно стучало. Не так уж трудно это было сделать! В этой квартире у нее появилась привычка подслушивать, о чем говорят взрослые. С ней никто всерьез не говорил. Мама ругала ее за это, но если бы она знала, как здорово, что она подслушала, о чем говорил Олег со своим гостем в тот вечер! Тогда Алиса сразу решила, что Олег ничего не получит. Чтобы выстучать пол в своей комнате, ей понадобилось пятнадцать минут.
Чтобы поднять рассохшийся паркет – одна минута.
Она немного боялась крыс, которые бегали под полом, но все обошлось. Страшно ей стало тогда, когда она поняла, что гость Олега не вышел из квартиры. Уж Алиса-то это знала! И трудно было молчать, смотреть ему в глаза, ехать с ним в школу… Алиса сунула коробочку под подушку, дунула на свечку и легла. «На пароходе…» – прошептала она и уснула.
* * *
Лиза открыла глаза уже в сумерках, невыносимая боль разрывала ей грудь. Она сама не знала, дышит она или нет. Знала только, что еще жива. Мыслей тоже не было. Она не думала, удастся ли ей выкарабкаться. Она ощущала страшную усталость – как будто очень долго бежала, и теперь у нее больше не было сил… Она не сознавала, что находится в палате, не понимала, что лежит в постели, не видела, что горит свет. Ей казалось, что вокруг очень быстро темнеет Какие-то голоса доносились до нее, но словно очень издалека, она не понимала, что они говорят. Мало-помалу голоса удалились совсем, пропали. Стало очень темно. Но она еще сознавала, что ее окружает темнота, она еще понимала, что у кого-то страшно болит грудь, но у кого – уже не могла понять. Потом она увидела чье-то лицо, услышала чей-то голос – совсем рядом. Обрадовалась, хотела встать, и, кажется, встала.
Те, кто видел ее смерть, утверждали потом, что девушка сказала какое-то слово. Не то «люби», не то «люди», а может быть, «Люба»: Разобрать было уже невозможно.
Назад: Глава 18
На главную: Предисловие
