Книга: Черный фотограф
Назад: 4
Дальше: 6

5

 

Леня брел по плотно запруженной автомобилями и людьми улице.
Перед ним встала несложная, но требующая некоторого размышления задача. Сейчас же направиться к девице Кристине или ближе к вечеру? Что ей сказать, на что напирать, может, неплохо было бы даже слегка пригрозить, и тогда она расколется и выдаст все? Вдруг мелькнула золотой рыбкой разумная мысль: а что, собственно, она может выдать? Или кого? И в конце концов, был ли мальчик, может, мальчика-то и не было? В смысле, конечно, преступления. Признается ли она в том, что пришила человека, с которым предварительно развлекалась всю ночь? Или в том, что это сделали ее подруги? Интересно, как они могли справиться с дюжим мужчиной. Возможно, им помог тот невзрачный тип, подсевший в машину.
Леня вздохнул: версии были одна другой замечательнее и неправдоподобнее. Но они придумывались с удовольствием — подобно тому, когда разгадываешь не слишком заумный кроссворд или выигрываешь партию в шахматы у подвыпившего профессионала. Начитавшись детективов средней руки, юноша, будоража свои нервишки, уже воображал себя опытным, матерым сыщиком, ловко раскрывающим запутанное убийство и уверенно идущим по следу коварного, но еще не опознанного преступника.
«А нюх как у собаки, а глаз как у орла! — с удовольствием подумал он о себе и тут же устыдился своих детских мыслей. — Пойду вечером», — решил Леня.
В его распоряжении имелось море свободного времени. Домой идти не хотелось, там было холодно, пусто и нечего кушать. В гости по приятелям — рано. На работу, предварительно отпросившись поболеть, — глупо. Надо было с максимальным удовольствием использовать свободный день. Например, поболтаться по фотомагазинам и прикинуть, что бы такое он купил, если бы вдруг хоть чуть-чуть разбогател.
Бренча мелочью в кармане, Леня шатался по салонам самых замечательных фирм, поражающих воображение астрономическими ценами и техническими изысками аппаратуры. С удовольствием он толкался у прилавков, слушая разъяснения и советы продавцов; дышал на стекла витрин, рассматривая черные, виртуозно навороченные корпуса «Никонов», которые своим совершенством вызывали невыносимый зуд и болезненное желание завладеть подобной машинкой. Он обсуждал с такими же, как и сам, фанатами достоинства и недостатки всевозможных приспособлений, просил показать самые дорогие, крутил, общупывал, читал инструкции, примеривался, приценивался, как будто уже собирался достать из кармана толстенную пачку денег, но так ничего и не покупал. С сожалением Леня выпускал из рук чудесные аппараты, цокал языком и вздыхал про себя от жгучего желания приобрести полмагазина.
Так, размотавши целый день и наскоро перебив аппетит скромными булочками, он и не заметил, как подкрался вечер.
По описанию, любезно предоставленному Петраченковым, Леня без особого труда нашел дом, в котором проживала искомая девица. На лестничной площадке он нащупал плотный сосок дверного звонка и прилежно нажал его три раза, по инструкции. Звонок молчал. За двустворчатой дверью, обитой потрепанным дерматином, угадывалась бурная жизнь старой московской коммуналки. Там раздавался детский рев и рев магнитофона, ругань и мяуканье кошки, кто-то тяжело ступал за дверью, кто-то громко ронял таз и при этом матерился.
«Веселая хата», — одобрил Леня. При неверном свете скромной лампочки он нашарил на противоположном косяке еще один звонок и нажал его, решив в случае новой неудачи пинать дверь ногами, пока не откроют. Наконец послышалось шлепанье тапочек, в светлую щель выглянула сморщенная старушка и стала пристально изучать гостя.
— Добрый вечер, — любезно поздоровался Леня и слегка поклонился.
— Опять к этой шалаве хахаль пришел, — уверенно прошамкала старушка и, повернувшись, заковыляла по длинному коридору. Гость принял ее слова за своеобразное приглашение заходить и уверенно прошел внутрь квартиры. Завернув за угол, он отсчитал положенное количество дверей и требовательно постучал.
— Чего стучишь, заходи, — прозвучал нежный девичий голос.
Леня расстегнул куртку и, ощущая себя на верном пути, вошел. Он оказался в полутемной комнате с неприбранной кроватью, интимно приглашающей понежиться на своем гостеприимном ложе. Посередине стоял круглый стол с немытой посудой, окурками, апельсиновыми шкурками. Окна были плотно зашторены, маленький ночничок придавал несколько богемный уют беспорядку в комнате. Здесь царствовал запах дешевой косметики, табачного дыма, плесневелой пищи. В последнюю очередь Леня заметил хозяйку комнаты. Она натягивала через голову узкое, невообразимо сверкавшее всеми цветами радуги платье, густо расшитое блестками и переливавшееся даже при приглушенном свете ночника.
— Привет, Кристина, — сказал Леонид, пытаясь хотя бы по очертаниям тела узнать в хозяйке одну из тех девиц, которые хозяйничали у него дома. — Как дела?
Девушка, извиваясь всем телом, как восточная танцовщица из цирка, наконец проскользнула в платье и, откидывая волосы от лица, внимательно вглядывалась в посетителя.
— Тебе чего? — спросила она без тени удивления, но в ее голосе все же чувствовалась некоторая настороженность.
— Пришел повидаться и познакомиться, — мило улыбаясь, прожурчал Леня. Он умел разговаривать с хорошенькими полуодетыми молодыми женщинами. Однако определить, какая же из тех трех обнаженных красавиц, которых он видел, сейчас перед ним, не было никакой возможности. — Узнаешь?
— Ну, — неопределенно ответила Кристина и, равнодушно отвернувшись к зеркалу, стала надевать на себя побрякушки, сверкавшие слишком обильной позолотой и стеклянными камешками.
«Отлично! — подумал Леня. — Значит, это действительно одна из тех трех». А вслух сказал:
— Вот зашел узнать, как ты поживаешь. И твой дружок.
— Какой? У меня их до фига.
— Тот, с которым ты у меня дома гостила. Эдуард. Эдик. Или Эдичка, как там его.
— А зачем он тебе? — Девушка заметно напряглась.
«Ага, — сообразил Леонид. — Клюет!»
— Да так, небольшой должок за ним остался. Хочется вернуть, однако. Адрес дашь или сама отведешь? — развязно спросил Леня, стараясь показать, что в этих делах он человек бывалый, его на мякине не проведешь. Хотя в каких таких «этих делах», он слабо представлял, но сознательно напускал на себя блатной вид и ухарский тон, демонстрируя своим напором, что ему есть на что напирать и что требовать.
— Я не так уж с ним и дружу, чтобы к нему домой бегать, — отрезала девица, застегивая сережку.
— Ну, тогда адрес гони.
— Не знаю, отвали. Я сейчас ухожу.
— А я знаю. — Леня подошел к девушке и шикарным эффектным жестом, который, кажется, видел в кино у какого-то голливудского детектива, веером бросил на стол перед ошеломленной девицей пять заветных снимков.
Кристина от неожиданности даже села. Ее глаза, как у кролика, загипнотизированного удавом, не могли оторваться от черно-белых фотографий. Несколько секунд девушка сидела не двигаясь, потом ее руки с длинными, выкрашенными в ведьмовский черный цвет ногтями потянулись к снимкам, взяли их, стали перебирать медленно, как руки неопытной гадалки перебирают брошенные карты. Леня нависал над ней черной угрожающей массой.
— Ну что, будем говорить? — Эта фраза была позаимствована, кажется, из старого советского фильма о суровом следователе, грозе убийц и бандитов.
— Почему он разрезанный? — растерянно, едва шевеля губами, спросила девушка.
— А что — вы его не резали? — ехидно парировал Леня, пытаясь шокировать своей несуществующей осведомленностью.
— Нет! Нет, нет… — ошеломленно повторяла Кристина.
— Что нет? Ты же знаешь, — врал Леня наудачу, прохаживаясь по комнате, — я видел тебя и тех девок с ним прямо перед убийством. Ты хочешь доказательств? И доказывать не надо, ясно как Божий день. Да никто и не будет доказывать. Кому это надо?
— Это не мы, это не я…
— А кто, папа Карло?
— Мы только пили с ним и слушали, когда он треплется про настоящего хозяина своей фирмы.
— И все?
— Ну, где он скрывается и все такое.
— Сами захотели познакомиться или кого-то наводили?
— Нет, нам сказали. Он от одной уже не возбуждался… А утром он нас просто подвез, и мы его больше не видели.
Вдруг дверь в комнату резко распахнулась, и в комнату влетел чернявый парень из тех, что в милицейских сводках именуются лицами кавказской национальности. Он подлетел к девушке и со всего маху влепил ей такую оплеуху, что она упала со стула.
— Что ты мелешь, сучка! — заорал он с сильным восточным акцентом. — Закрой рот, не то надолго заглохнешь.
Он подскочил к девушке, по всей видимости, собираясь нанести новые удары по скорчившемуся телу. Тогда Леня решил вмешаться в процесс избиения. Он едва успел сменить на своем лице маску опытного следователя на простоватую физиономию рубахи-парня.
— Эй, друг, ну ты чего горячишься, девушка тут ни при чем. Ну, погоди, погоди… — увещевая он.
Парень мгновенно развернулся и переключился на новый объект, отчего заступник слегка попятился.
— А ты кто такой, чего ты лезешь?
— Друг, друг, спокойнее, — мило улыбаясь, Леня отступал к двери. — Давай разберемся по-хорошему?
В комнату робко постучали. Дверь приотворилась, и хрупкая старушка просунула голову в щель, с любопытством оглядывая конфликтующие стороны и девушку, еще сидящую на полу.
— Танечка, не дашь взаймы стакан риса? Ой, да у вас тут разговор…
— Иди, мамаша, потом зайдешь, — сказал кавказец, и, когда старуха скрылась, он уже тише спросил: — Чего тебе от нее надо, что ты из девки вытягивал?
— Я друга ищу, понимаешь? — лихорадочно придумывал Леня. — Друга. Он у меня деньги занял, понимаешь? Очень большие деньги.
Словосочетание «очень большие деньги», кажется, охладило пылкого молодца. Какая, к черту, драка, когда разговор зашел о деньгах.
— Чего ты от нее хотел?
— Понимаешь, я ее с другом как-то видел у себя дома, — пытался доходчиво объяснить Леня. — А потом, понимаешь, вижу, кокнули его, надо же свои деньги вернуть, а с кого? Вот я и пришел к ней, чтобы хоть адрес сказала, может, хотя бы родственники вернут по расписке. У меня ведь и расписка есть, понимаешь?
Леня достал из кармана бумажку с адресом Кристины и издалека повертел ее как бесспорное подтверждение своим словам. Кавказец тяжело задумался. Он, по всей видимости, пытался уяснить для себя непонятную ситуацию. Тем временем девушка, держась за лицо, тихо встала и нетвердой походкой, издалека огибая мужчин, пошла к двери.
— Куда? — грозно спросил горбоносый.
Кристина остановилась и, не отнимая рук от лица, сказала:
— В ванную, умыться, синяк будет.
Кавказец, молча кивнув, разрешил и, уже обращаясь к Лене, безапелляционно сказал:
— Садись.
Леня глазами буравил собеседника. Тот подпер голову рукой и тяжело задумался, перебирая рассыпавшиеся снимки. В комнате воцарилось благоговейное молчание. Кожаная куртка грозно поблескивала при свете лампы — так угрожающе блестит огнестрельное оружие.
— У него нет родственников, — мрачно заметил горец.
На что Леня деланно изумился:
— Как так?
— У него нет родственников, — повторил горец.
Леня для видимости опечалился — его лицо прямо на глазах стало грустным. Он суетливо сокрушался, в голосе его слышался театральный надрыв:
— Как же быть? Для меня это такие деньги, что даже и не знаю, что теперь делать, кого искать…
— Не надо искать, — важно заметил горец, внимательно рассматривая свои руки, покрытые такими густыми и темными волосами, что казались отдельно приставленными к телу руками негра. — Сколько он тебе должен?
— Тысячу баксов. Я весь год копил, подрабатывал, хотел технику купить. Он обещал в сентябре вернуть на двести больше. Но видишь, обманул, помер. Как ты считаешь, может, в милицию пойти?
При слове «милиция» кавказец окаменел, как ископаемое животное, но едва выдавил из себя:
— Не надо. Где ты фотки взял?
— Да друг санитаром работает в морге. На, говорит, тебе вместо твоих баксов, полюбуйся. — Леня вдохновенно врал, не зная, куда его вывезет кривая. — Год копил, а куда теперь пойдешь с этими снимками и с распиской. Эх, надо было залог брать!
Дверь приотворилась, и в комнату снова заглянула любопытная старуха.
— Ой, вы еще разговариваете, не буду вам мешать, — и скрылась.
Леонид встал и, готовясь уйти подобру-поздорову, стал застегивать куртку.
— Стой! — резко сказал кавказец. — Садись.
Леня сел, как будто ему подрубили ноги. Его собеседник угрюмо помолчал, а потом сказал категорически:
— Я покупаю у тебя расписку и фотографии. Деньги твои и так пропали. А я даю сто баксов.
— Триста, — реакция была безупречно правдоподобной, как реакция вратаря на пенальти. — Я год работал, на технику копил, я бедный студент, у меня маленькая стипендия, — снова захныкал он.
— Двести — и чтоб я тебя здесь никогда не видел и не слышал. Не то, понимаешь, можешь и это не получить, — кавказец угрожающим жестом сунул руку в карман.
— Идет, — с деланно-кислой миной согласился Леня и бросил на стол снимки.
Кавказец порвал фотографии на мелкие кусочки и бросил обрывки в тарелку с селедочными головами. Потом он деловито достал из внутреннего кармана бумажник и достал из него две зеленые бумажки и бросил их на стол. Леня сказал, торгуясь, как домохозяйка на рынке:
— Может, еще одну добавишь?
— Бери! — грозно зыркнул на него кавказец из-под лохматых бровей. Было ясно, что кривляться здесь ни к чему, лучше брать и поскорее сматывать удочки. — Искать никого не надо, если еще раз сунешься — будешь лежать рядом со своим другом на столе. Понял?
Леня энергично закивал головой.
— Иди.
Леня пошел.
— Стой.
Леня остановился.
— Расписку сюда давай.
Леня сунул руку в карман, как бы пытаясь выудить оттуда мифическую расписку, а сам незаметно комкал там бумажку с адресом. Потом он достал катышек и широко улыбнулся:
— Теперь она мне больше не нужна.
И как будто случайно бросил ее в лужицу пролитого на стол чая.
— Все понял? — еще раз проговорил кавказец.
— А как же, — Леня как можно медленнее пошел к двери. Закрывая ее за собой, не забыл вежливо попрощаться: — Всего хорошего.
Внешне он был совершенно спокоен и нетороплив, как будто происходило нечто заурядное, когда на самом деле ему хотелось пулей вылететь вон. Внутри его все как будто заледенело, и, когда кончился лабиринт коммунального коридора и Леня вышел на лестницу, сердце заколотилось так бешено, как будто он пятьдесят раз отжался в быстром темпе. Кубарем он скатился во двор и, все еще напряженно леденея телом, быстрым шагом шел через какие-то проходные дворы, мимо мусорных баков, из которых, сияя зелеными зловещими глазами, выпрыгивали кошки, вспугнутые хрустом замерзшей земли и гулким эхом подворотен.
Но, уже когда Леня шагал по ярко освещенному Арбату, заполненному гуляющим народом, его испуг совершенно прошел, внутри все расслабилось и растаяло, стало вдруг безумно весело.
«Ну и дела, — весело размышлял он. — Чуть было опять не вляпался. Черт! А деньги-то я зачем взял? Ха! Попробовал бы я их не взять, зарезал бы непременно этот грузин, как пить дать зарезал. Или сделал бы мне пару таких же аккуратных дырочек, как у Эдуарда. И чего я полез в это дело, сам поражаюсь. Скучно жить, что ли? Или, может, я заранее чувствовал запах денег?»
Леня почти вприпрыжку шел мимо бесконечно светящихся реклам. Ему было уже жарко. Восхитительное возбуждение овладело им, хотелось смеяться вслух и задирать прохожих.
«Ну и повезло мне капитально! — радовался он. — А грузин, лопух, поверил. А если проверит? А как он проверит? Может, я и вправду давал взаймы, кто докажет, что нет? А расписку, мол, потерял, перепутал, забыл — мало ли что в кармане болтается. Девушка сама до смерти напугана, вряд ли что помнит. Квартиру мою вычислят? Весьма сомнительно. Фамилию не знают, где работаю — тем более. О-ля-ля! — Леня очень развеселился и даже принялся насвистывать, в восторге оттого, что так удачно выбрался из передряги. — Будем считать, что этот лох купил мой труд по добыванию сведений и производству фотографий. Я, в конце концов, работал, старался, выбивался из сил. В морге трупами надышался — раз, санитару на лапу давал — два, к Васюхину ездил — три, Петраченкову звонил — четыре, девицу нашел — пять. А расходы на транспорт, а жетоны на телефон? А моральных затрат сколько! Надо же, получается сорок баксов за каждую малохудожественную фотографию. Неплохо, не каждый может столько получить, это вам не десятка деревянными за два снимка с обезьяной. О, какая работа! Да никакой работы — просто повезло, что и говорить. Ну и старался я тоже как мог. Могли, конечно, голову отрезать, но не отрезали. И слава Богу!»
Довольный, Леня, прикупив по дороге шампанское, решил нагрянуть к Васюхину как к непосредственному, но неосведомленному участнику расследования и отметить удачную сделку. Внутри его все пело и танцевало.
Шарик рулетки, сделав еще пару кругов, наконец остановился. Игроку выпал счастливый номер.

 

Назад: 4
Дальше: 6