24
Мальчишки самым тщательным образом следили за жирным торговцем целых две недели. Основной их задачей теперь было выяснить все его связи, причем отбросить ненужные, вроде сантехников, продавцов магазинов, покупателей и прочее, и оставить только те, которые могли бы иметь отношение к поставке товара.
Но дни шли, а результатов не было. Леня проверял всех подозрительных лиц, контактировавших с торговцем, но пока ничего подходящего не встречалось. Да и лиц этих было всего два. Один — седой старичок в вытертой фетровой шляпе — оказался отцом Батона, а другой — хахалем его жены. Уже сыщику иногда казалось, что Батон, как и жена Цезаря, вне подозрений, что эта веточка расследования зашла в тупик. Но однажды, после очередной консультации шефа со своими шпионами, не то Коля, не то Миша со вздохом заметил:
— Жаль, что никого мы не можем вычислить. Все его знакомые какие-то простые, и любовница у него обыкновенная мымра.
— Так себе, — подтвердил его напарник.
— Стоп, стоп, — встрепенулся Леня. — Какая у этого жиртреста может быть любовница?
— А кто же она ему? — наивно удивились Миша и Коля. — Чем он с ней каждую пятницу занимается, не задачки же они решают?
— Постойте, ребята, что же вы раньше мне об этом не рассказывали, я же просил обо всех подозрительных контактах мне сразу же докладывать!
— А чего в ней подозрительного, обыкновенная баба. Вы же сами просили, дядь Вань, особое внимание уделять мужчинам. А она просто тощая тетка, ничего в ней такого нет.
Оказалось, что Батон встречается с неизвестной особой регулярно по пятницам, приходит к ней с «дипломатом» и с «дипломатом» же уходит. Остается у нее примерно на полчаса, то есть именно на столько, сколько, по разумению мальчишек, должен уделять зрелый мужчина любовным утехам.
— Адрес, быстро, — нервно сказал «дядя Ваня». Пока они тут занимались ловлей головастиков, крупная рыба плавала прямо под самым носом.
Близилась пятница. Соколовского немного смущало то, что, по его представлению, связная должна была сама выходить на контакт с торговцем, но скорее всего в данном случае было наоборот.
«Любовница» жила в скромном доме в загазованной промышленной зоне. Батон спокойно, как к себе домой, проследовал в ее квартиру.
Сыщику страстно хотелось послушать, о чем они там будут говорить. Он по-простому, стоя в подъезде, приник ухом к двери квартиры, такой тонкой, что не представляло особого труда плечом ее высадить. Чтобы лучше слышать, Соколовский, хорошо изучивший в школе физику, приложил к двери стеклянную банку, валявшуюся с окурками на подоконнике, а ухом приник к ее отверстию. Мешал только лай собаки в соседней квартире и хлопанье дверью подъезда. Когда по лестнице кто-нибудь поднимался, сыщик отскакивал от квартиры и принимал равнодушный вид, а когда опасность исчезла, снова приникал к источнику звука.
Удалось разобрать только часть разговора, но и эта часть была довольно интересна.
— Сколько? — спрашивала «любовница».
— Полтора сейчас, а три я верну после.
— Смотри, он этого не любит.
«Он» прозвучало так, как будто его произнесли с большой буквы. Это, наверное, упоминался сам шеф.
— Ты понимаешь, надо было в дом кое-что купить. Верну со следующей прибыли, объясни там.
— Ты берешь, а мне голову оторвут, — недовольно сказала «любовница». — Чтобы через неделю все было целиком. А то смотри, разберутся с тобой. Ладно, вот тебе раствор, больше не разбавляй. А то упадет концентрация, кайфа от этого будет меньше, и покупатель уйдет к другим. Голиандские будут брать, с портретом, они чище.
Разговор за дверью стал громче. Разговаривающие приближались к двери, и сыщик счел за благо удалиться на безопасное расстояние.
— Когда ж я разбавлял, Люсенька, ты же меня знаешь, мне неприятности ни к чему, я всегда марку держу.
— Ладно, забрал и вали, мне еще к нему переться сегодня надо.
Это была интересная новость: Люсенька собиралась к Нему. Кто этот Он — мучительно интересовало Леню. Неужели он так просто, с первого же раза, выйдет на главаря этой наркоорганизации? Это была бы неслыханная удача. О такой удаче можно было бы только мечтать в сладком сне. Ведь у Лени были лишь незначительные сведения о методе производства «промокашек» и их сбыте, но один удачный шаг, приближающий его к шефу этого предприятия, стоил бы многих часов изнурительной слежки.
Чтобы не терять времени и быть наготове, сыщик тут же сел в машину и приготовился к преследованию. Он увидел Батона, выходящего из подъезда, но Люсенька не появлялась. Леня ждал ее до поздней ночи, пока не стали гаснуть одно за другим окна ее дома.
«Передумала? — терзался сыщик. — Может, он сам к ней приходил?»
Все равно вечер пропал, так и не начавшись.
«Завтра пацанов ей на хвост прицеплю. Пусть выяснят, с кем и когда имеет дела», — решил Леня.
Люсенька оказалась всего-навсего курьершей. Очевидно, она и хозяина-то в глаза никогда не видела, а просто развозила товар по городу или принимала у себя дома мелких распространителей. Еще она инкассировала деньги и передавала их какому-то доверенному лицу.
Все это выяснил сам Соколовский, гоняясь за девицей по всему городу и прилегающим к нему районам. Мальчишки годились лишь для рядовой слежки. Пришлось Лене взять дело в свои руки.
Он снял на пленку, как Люсенька ехала на другой конец Москвы и в сумочке у нее мирно болталась бутылка с прозрачной жидкостью наподобие той, что он видел у Батона. Бутылка была вручена торговцу, взамен он отдал деньги — не слишком большие, но и не маленькие, если учитывать, что это была выручка лишь за несколько дней, а нарколавка работала без выходных и праздников. Лене удалось снять даже процесс вручения бутылки и пакета с деньгами. Клиент Люсеньки спешил и что-то объяснял ей, робко оправдывался, затравленно оглядываясь на случайных прохожих. Люсенька ругалась и шипела ему в лицо сердитые слова. Эти кадры также пошли в стопочку фотографий, относящихся к наркоафере.
С крыши детского садика, находящегося во дворе Люсенькиного дома, Лене удалось снять еще один процесс выдачи товара и инкассации денег. На этот раз торговцем оказался худощавый парень, вполне приличный на вид. За ним сыщик тоже проследил, чтобы занести в свою картотеку адрес очередного продавца.
Таким образом, к концу второго месяца слежки у Соколовского в укромном месте лежала пухлая стопочка фотографий, отображающих процесс торговли наркотиками, нижние этапы распространения товара и сбора денег. А также на отдельном листочке были аккуратно записаны все адреса мелких продавцов. Это уже было много больше, чем ничего.
Но главное пока оставалось скрытым. Кто же руководил этой разветвленной, хорошо вышколенной сетью, которая не давала ни сбоев, ни проколов, не попадалась милиции на глаза и приносила бешеную прибыль неизвестному пока монополисту?
«Предположим, каждый из торговцев раз в неделю, но иногда и чаще, встречается с этой Люсенькой и передает ей миллионов пять, судя по величине пачек, — подсчитывал про себя Леня. — Пять — это сумма минимальная. Предположим, я насчитал, что у Люсеньки восемь агентов, работающих в самых «горячих точках» города. А ведь Люсенька не одна такая, сколько у них еще таких Люсенек? Допустим, у нее получается сорок миллионов в неделю. Минимум. Двести в месяц. Ну, конечно, там не только ЛСД, но и еще всякая фигня. Но это в принципе абсолютно не важно, потому что этот ручеек вытекает из одного места. Но как его найти, это место? Как вычислить хозяина?» — мучился в догадках сыщик.
Перед его глазами внезапно встало измученное, исхудавшее лицо и беспокойные руки некогда красивой девушки, превращенной в изломанное полубезумное больное существо, тоскующее по миру своих грез, в который она желала вернуться больше всего на свете. Перед его глазами проплывали лица однокурсников, загубленных адской силой, вытворявшей с ними то, что могут вытворять, пожалуй, только демоны, страстно желающие погубить человеческую душу. Эти видения еще сильнее подхлестывали Соколовского в его поисках.
Многонедельная слежка за Люсенькой дала свои результаты. Наконец-то появился некто похожий на дичь покрупнее. Этот некто оказался усатым мужчиной средних лет. Он нерегулярно и всегда в разное время приезжал к Люсеньке домой на машине, забирал у нее деньги и привозил товар. Процесс передачи товара сыщик наблюдал с крыши детского садика, скорчившись за трубой, чтобы его не могли увидеть.
Появлялся усатый всегда с «дипломатом» в руках. Чтобы определить, что в нем находится, Леня прибег к хитрости и к помощи своих юных несовершеннолетних друзей. Операция была проведена блестяще, как по нотам. Она осуществлялась самим гением сыска.
Машина из Люсенькиного двора могла выехать только на Пуймановскую улицу, так как двор представлял собой тупичок, с одной стороны ограниченный деревянными верандами детского садика. На выезде из двора на улицу и встал в ожидании усатого Соколовский. Покачиваясь, он изображал из себя загулявшего пьяного парня. Один из мальчишек, Коля, прятался в кустах, распустившихся недавно нежно-зеленым пухом. К счастью, время было вечернее, темное.
Как только машина выехала из двора, Леня излишне бурно замахал руками, шатаясь, выскочил наперерез, и водитель был вынужден резко затормозить, чтобы не сбить пешехода. Леня упал на горячий капот и заплетающимся языком вопил, лежа на нем:
— Друг, подвези, заплачу, сколько скажешь!
Разозленный усач выскочил из автомобиля и стал орать на пьяного пешехода:
— А ну пошел прочь, сейчас наряду милиции тебя сдам! Пошел вон!
Пока он таким образом разорялся, оттаскивая в сторону бесчувственное тело, мальчишка выскочил из-за кустов и ножиком продырявил скат заднего колеса.
Леня неохотно дал себя отлепить от капота и, шатаясь, отошел в сторону. Было уже темно. Уличные фонари просвечивали сквозь молодую листву и заливали улицу мертвенно-бледным светом.
Водитель, все еще матерясь, сел за руль и тронулся с места. Но далеко отъехать он не смог. Почувствовав, что колесо спущено, он встал на обочине, достал из багажника запаску и стал домкратить машину.
Леня и его юный помощник добрались до нужного места за полминуты. Мальчик стал отвлекать усатого:
— Дядь, дай пятерку, я тебе помогу, — канючил он голосом попрошайки. — Я умею.
— Иди отсюда, — грубо отвечал доведенный мелкими неприятностями до белого каления усатый.
— Дядь, ну дай, тебе чего, пятерку жалко, — не отставал пацан. Он поднял что-то с земли и протянул пыхтящему от усилий мужчине. — Это не ваша гайка? Если не ваша, я себе ее заберу.
Пока водитель выяснял, чья гайка, и, ругаясь, отгонял настырного мальчишку, Леня незаметно подошел с другой стороны, осторожно открыл незапертую дверцу и сразу увидел «дипломат», лежащий на переднем сиденье. Он осторожно вытащил «дипломат» и, стараясь не щелкать замком, открыл его. Там лежал непрозрачный пакет — на ощупь в нем как будто находились деньги — и несколько уже знакомых ему бутылочек с раствором.
Что Леня мог предпринять? Ловить частника или такси и следовать за связным по пустынному вечернему городу, когда любая преследующая машина будет видна, как прыщик на носу? Усатый сразу заметит погоню и постарается или оторваться от нее, или уедет вообще в какое-нибудь нейтральное место, чтобы увести подальше от логова.
Сыщик принял экстрарискованное решение. Он, стараясь не раскачивать машину, перелез на заднее сиденье, опустился на пол и решил ехать вместе с водителем до места назначения. На всякий случай Леня нашарил какой-то гаечный ключ, валявшийся на полу, и решил им обороняться в случае, если будет обнаружен.
А пока он, успокаивая дыхание и поджав свои длинные ноги, лежал и слушал бесконечные прения своего агента со взбешенным водителем.
Наконец операция по замене колеса закончилась. Хлопнула крышка багажника, водитель сел за руль, не заметив в полумраке, что у него появился пассажир.
Как только автомобиль тронулся, раздался негромкий писк радиотелефона.
— Слушаю, — сказал шофер. — Все в порядке, да, еду. Ничего особенного, колесо спустилось, провозился с ним. Через двадцать минут буду.
Леня боялся даже дышать, ноги быстро затекали, но шевелиться было опасно. Сыщику еще не приходилось работать в таком скрюченном состоянии. Шофер мог почувствовать сквозь равномерный гул мотора чье-то присутствие, а это, понятное дело, было совсем не в интересах пассажира.
«Судя по всему, он едет к шефу, — решил Леня. — Хорошо бы выяснить, куда конкретно, а то завезет к черту на кулички, потом не выберешься».
Наконец скорость снизилась, машина, покачиваясь, перевалилась через ухабы и вскоре остановилась. Водитель заглушил мотор, взял «дипломат», вышел из машины, и через секунду послышался писк — включилась охранная сигнализация. Леня осторожно приподнялся с пола, теперь его главной задачей было случайно не качнуть кузов, чтобы сигнализация не заорала в ночной тишине, как раненый буйвол.
Он приподнял голову и, выглянув в окно, увидел темную фигуру мужчины с «дипломатом», спускающуюся в подвал. Вскоре человек скрылся. Поблизости не было ни души. Леня отважился медленно распрямиться и сесть на заднее сиденье. Куда зашел мужчина с «дипломатом»? Может, он только на минутку? Стоит ли выбираться отсюда и попытаться следить за ним дальше или лучше ждать?
«Нет, хотя бы запомню, куда он меня привез», —решил сыщик, быстро открыл дверцу и, спрыгнув на землю, опрометью бросился к ближайшим деревьям. Машина замигала фарами и завыла как ненормальная. Тут же как из-под земли выскочили две фигуры и побежали к ней.
Соколовский с бешено прыгающим сердцем в груди уже лежал на молоденькой влажной траве в кустах, среди смятых пачек сигарет и фантиков от жвачек. Это был обычный московский двор, в котором еще сохранился небольшой оазис зелени.
— Да вроде бы никого, — сказал один голос. — Ветер ее качнул.
— Да ты чего, очумел, ветра нет, — ответил ему другой, более низкий. — Гляди-ка, дверца открыта. Точно вскрыли, хотели магнитолу достать.
— Ладно, пошли, это подростки. Они сами напугались и больше не вернутся.
Послышались удаляющиеся шаги. Сыщик приподнял голову, две серые фигуры спустились в подвал.
Леня приблизился к дому. Сбоку оказался вход, заканчивающийся толстой металлической дверью, на которой мелом были написаны, как и полагается, обычные ругательства. Леня дернул дверь на себя, но она не поддавалась. Тогда он прошелся вдоль стены, нагибаясь к маленьким заколоченным подвальным окошкам. Нигде не пробивался ни один квант света. Со стороны подвал казался совершенно необитаемым.
Соколовский завернул за угол, разглядел светящуюся табличку с названием улицы и номером дома. Никаких других входов не было видно.
На первом этаже со стороны улицы горели полуосвещенные окна аптеки. Сквозь окна, голубоватые от света люминесцентных ламп, виднелись прилавки с лекарствами, обширный холл со столиками и рекламными проспектами модных лекарств. На толстых витринных стеклах чернели провода сигнализации.
Леня прошелся по подъездам, но и там ходов вниз не было. Остается только караулить дверь, в которую вошел усатый, может быть, что-то прояснится. Пришлось опять засесть в кустах.
Через час, когда у продрогшего от ночной свежести сыщика дремотно слипались глаза, наконец показался сноп света — подъехал еще один автомобиль, и черная фигура спустилась в подвал.
«Интересно, — размышлял Леня, — что у них, ночная работа?»
На всякий случай он записал номера. Еще некоторое время было тихо, а потом люди из подвала стали разъезжаться. Слава Богу, ночное дежурство закончилось, можно ехать домой. День был прожит не зря, и хотя результаты расследования пока были абсолютно неясны, но вполне очевидно, что в подвале делаются какие-то странные делишки, связанные с наркотиками. Но какие?
Может быть, там у них склад, что-то вроде базы? Или там производство? А может, там что-то вроде конторы, где собираются для отчета работники? Вариантов было множество — и какой из них верный, должно было определить ближайшее будущее.
Соколовский, зевая во весь рот, плелся по улицам спящего города, изредка вздрагивая от криков подгулявших певунов и грохота их шагов по асфальту. Иногда, тихо шурша шинами, проезжала машина городского патруля.
Завтра он опять будет здесь. Надо наладить контакт с жильцами дома — может быть, они знают, что творится в подвале.
