Глава 15
– Они ее убили?!
– Скорее спрятали – Фатиха нервно расхаживала по комнате, изредка пинала носком туфли завернувшийся ковер. – Просто они боятся, что девочку найдут скорее, чем придет назначенный срок ее убийства.
– А может, этот срок уже прошел?
На этот вопрос Фатиха ничего не смогла возразить – только пожала плечами. Она ругала себя, что так легкомысленно отнеслась к судьбе ребенка. Первую девушку убили второго июня. Гарину – второго июля. Первоначально временной отрезок равнялся месяцу, но потом они решили поторопиться. Инну убили уже пятого июля, через три дня после Гариной. Это уже само по себе должно было означать, что они волнуются, стремятся поскорее покончить с этим делом. Может быть, им просто надоело ждать Арифа? Они решили его поторопить и сами торопились… И все же Фатиха не думала, что они тронут девочку так скоро… Через пять дней после матери?
Она взглянула на подругу. Лена сидела на краю постели окаменев, зажав руки между колен. Мотала головой, словно с чем-то не соглашалась. В этом движении было нечто механическое, напоминающее помешательство. Фатиха попыталась успокоить ее тем, что она узнает про девочку. Но Лена была в этом далеко не уверена. Ей казалось, что надо было никого не слушать и унести Оксану из той квартиры… Надо было все рассказать милиции… Фатиха связывала ей руки. Лена была уверена, что девочку убили Фатиха пыталась спорить, доказывать обратное. Она пыталась улыбнуться, хотя в этой ситуации улыбка смотрелась цинично. Лена подняла голову, посмотрела на нее мутными глазами и сказала.
– Я требую, чтобы мой сын всегда был рядом со мной. Слышишь?
– Так и будет, – пообещала ей Фатиха, хотя это совсем ее не устраивало. В решительную минуту ребенок мог связать им руки. При нем уже нельзя было откровенно говорить – так тесно он подружился с Иссой. Вот и теперь Исса повел его в парк кататься на аттракционах. Но возражать Лене она не решилась.
– Он будет спать здесь, с нами, – продолжала та. – Я не хочу его потерять.
– Хорошо. Это будет неудобно, но если ты боишься…
– Да, я страшно боюсь! – взвизгнула Лена. – Я сижу здесь пять дней и уже ничего не соображаю! Я за эти дни отупела так, будто в маразм впала!
Рукой двинуть не могу, ни одной мысли в голове не осталось! Я на все готова, только бы выйти отсюда! Пусть меня потом убьют, но только не здесь!
– Не кричи по крайней мере… – попросила Фатиха.
– Никто не слышит, Мухамед в ванне моется, Абдулла уехал. – Но все же Лена заговорила потише. – Слушай, я, конечно, верю, что ты хочешь нам всем помочь, но пока не помогаешь… Оксана погибла, я уверена, но что мне делать, чтобы сына спасти? Умоляю тебя, давай сейчас позвоним в милицию? Мои показания выслушают, ведь меня просили все припомнить, я свидетель, мне поверят…
– Чего ты добьешься?
– Меня хотя бы вывезут отсюда… Пока Мухамед моется, можно поговорить по телефону. Таким случаем надо воспользоваться! Фатиха! Прошу тебя, умоляю…
– А что ты скажешь следователю? – ошарашила ее подруга.
– Что Инну убили они, что Оксану украли и тоже убили, что меня держат под стражей… – забормотала Лена, словно заученный урок. – А что же еще? Этого мало?
– А кто убил Инну, Гарину, кто украл Оксану? Можешь сказать?
– Ты же мне имени не сообщила…
– Его зовут Ибрагим.
– Ибрагим? – недоверчиво повторила Лена. – А кто это?
– Вот видишь. Ты ничего не знаешь. Хорошо, скажи все милиции, назови его имя. Ибрагима будут судить и, наверное, приговорят к высшей мере, потому что он отпираться не будет. И про секту ничего не скажет. А тебя отпустят на все четыре стороны. Но ты знаешь, что с тобой вскоре случится? И с твоим сыном тоже? Лена отвела глаза.
– Вот видишь… – горько заключила Фатиха. – Ты поможешь осудить убийцу, но подпишешь приговор себе. И еще мне. Уверяю тебя! Что ты можешь сказать против Мухамеда? Он приютил тебя и заплатил твой долг. Против Абдуллы и Иссы? Исса день и ночь возится с твоим ребенком, мальчик его обожает. А что у тебя против Зияда и Сайды?
– Но эти двое…
– Держали в плену девочку? А кто докажет? Кто видел?
– Я видела! И ты подтвердишь!
Фатиха прислушалась и убедилась, что в ванной все еще шумит вода. А потом сказала, что их показания – пустой звук. Эти люди будут отрицать, что видели девочку. А почему? У них есть сын. Шестилетнего ребенка не арестуют, конечно. И кому его отдадут? Секте. А если они проговорятся, их сын погибнет. Как думает Лена, Сайда способна убить своего ребенка?
– А чужого?
– Других детей для нее просто не существует. Она поздно родила мальчика и дрожит над каждым его вздохом.
– Но я больше не могу молчать!
– Если девочка мертва, ты ничего уже для нее не сделаешь. А если они ее просто спрятали в другое место, ты ее погубишь своим доносом.
– А почему они ее перепрятали?
– Боюсь думать, что из-за нашего визита, – хмуро заметила Фатиха. – Если так, то мне больше не доверяют. А я как раз собираюсь сделать одно дело…
– Какое? – живо заинтересовалась Лена. Фатиха с жалостью смотрела на нее. Куда делась та милая свеженькая девушка, слегка напуганная, правда, но все же такая доверчивая, с которой она познакомилась в ту первую ночь? Лена казалась тридцатилетней женщиной с нелегкой судьбой за плечами. Глаза провалились и нездорово блестели, губы пересохли от постоянных нервных облизываний, руки слегка подрагивали, когда она закуривала сигарету. Вообще все движения стали нервными, порывистыми и в то же время словно замирали на полпути. Девушка, казалось, не знала, имеет ли она право сделать шаг, выпить стакан воды, посмотреться в зеркало. Скованность, неуверенность и страх – все это искажало ее внешность.
– К тебе это не имеет отношения, Лена…
– Вот как… – Та сразу поникла. – Конечно, с моими делами справиться просто невозможно. Я и сама это уже понимаю… Ты мне слишком хорошо все объяснила. Скажи мне только, когда, по твоим расчетам, меня должны убить?
– По моим расчетам, раньше появится Ариф.
– Давай не думать о нем. – Лена сжала руки в кулаки так, что суставы побелели. – Скажи мне точную дату. Больше ничего не надо.
– Точной даты тебе никто не скажет.
– Пока ведется следствие, я в безопасности?
– Не хочу тебя обманывать… – Нет?!
Фатиха намекнула, что следствие их действительно не остановит, если они захотят убить Лену. Если следователь ее вызовет, то она до него не доедет, а на счету Ибрагима будет еще одна смерть. Ему уже все равно. Его выдадут, казнят, но Лена будет мертва. Вряд ли он побоится убивать прямо на глазах у следователя. Он сделает и это, и еще многое другое, чтобы уберечь свою семью. Прошлым поведением он поставил себя почти вне закона и сейчас «исправляется». А если его казнят, то жене будут платить пенсию всю оставшуюся жизнь и детей не оставят.
– И все же, когда? – спросила Лена.
Ее напряженный взгляд умолял, но Фатиха выдержала его. Сказала, по виду беспечно:
– Я сделаю так, чтобы это случилось как можно позже. Даже если я больше ничего не смогу для тебя сделать, я оттяну срок. Тогда Ариф точно появится.
– Как ты это сделаешь?
– Очень просто. Меня куда больше волнует, сможешь ли ты выпутаться из всего этого, если меня рядом не будет.
– А что? Ты куда-то уедешь? – испугалась Лена.
– Все может случиться.
– Они тебя подозревают? Нас могут разъединить? Я не вынесу… Тогда я точно натворю глупостей…
– Ради сына не натворишь.
– И все из-за Арифа! – Лена с силой ударила кулаком одной руки в ладонь другой. – Этот его вечный идиотизм! И ведь ты сказала, что его даже не убьют, когда он появится! Его просто заставят совершить ритуальное убийство! Чего он ждет, мерзавец? Чего он ждет, пока мы тут подыхаем?!
– Ну вот и ты решила для себя, что лучше убить, чем быть убитой… – с грустной усмешкой заметила Фатиха. – Рано или поздно это случается со всеми.
Ты, сама того не замечая, уже живешь по законам секты. И куда лучше выполняешь их, чем Ариф.
– Не издевайся надо мной.
– Ну не сердись. – Фатиха приоткрыла дверь, выглянула в коридор, обернулась к Лене и прошептала:
– Ну вот, он уже вытирается. Давай напоследок договоримся, что, если больше не увидимся, ты будешь терпеливо ждать Арифа. Только он тебя спасет. И только в крайнем случае, если почувствуешь, что тобой слишком горячо интересуется милиция, или еще что-то случится – тогда пытайся бежать. Может быть, выиграешь еще пару дней и Ариф вернется.
– Ты говоришь так, словно прощаешься со мной… – успела сказать Лена. В коридоре хлопнула дверь – Мухамед вышел из ванной.
В тот вечер им больше не удалось поговорить наедине Они готовили ужин, прибирали квартиру, потом Лена купала Сашку – из парка он вернулся грязный, потный, весь заляпанный мороженым и кетчупом от хот-догов. С восторгом рассказывал, что катался на корабле, на американских горках, пытался руками и ногами изобразить аттракцион и забрызгал всю ванную с пола до потолка. С трудом удалось его утихомирить и уложить спать. На этот раз Лена положила его в ту постель, где сама спала с Фатихой. Возражений это не вызвало ни у кого, кроме самого Сашки Он умолял мать не разлучать его с Иссой, Исса тоже, казалось, был огорчен. Но Лена была неумолима. Фатиха не проявила интереса к этому переселению, только попросила Мухамеда выделить ей матрас. Троим на одной постели было бы слишком жарко и тесно.
Это была первая ночь в квартире Мухамеда, когда Лене удалось нормально поспать. Не потому, что теперь она чувствовала себя спокойнее, напротив, положение обострилось до предела. Но она уже слишком устала непрерывно думать об этом и обсуждать с Фатихой. Фатиха тоже, казалось, была рада помолчать и подумать о чем-то своем. Она лежала на полу, клубочком свернувшись на матрасе, и даже дыхания ее не было слышно Девушки не сказали друг другу ни слова. Лена обняла сына одной рукой и скоро уснула.
На другое утро Фатиха исчезла. Когда Лена открыла глаза, матрас был скатан и стоял в углу, на нем стопкой было сложено постельное белье Она оделась и вышла на разведку. Абдулла сообщил ей, что Фатиха ушла по своим делам и вернется только вечером. Он предложил Лене программу развлечений – погулять в парке, посидеть в кафе С улыбкой признался:
– В последнее время я совсем не бываю в городе.
– Я тоже, – с усмешкой ответила она. Но развивать тему не стала – умылась, позавтракала с Абдуллой, оделась для выхода, потом разбудила сына.
Сашка ел неохотно, капризничал. Видимо, вчерашнее мороженое не пошло ему на пользу. Лена, как всегда в последнее время, много курила, подпаливая одну сигарету от другой. Абдулла подшучивал над тем, как она похудела.
– Ариф любит полных девушек, – смеялся он. – Когда вернется, скажет – развожусь.
– Пусть сперва послушает, что я ему скажу… – Лена затушила сигарету в пепельнице. – Чтобы женщина полнела, ее надо кормить и обхаживать Кто это должен делать? Не Мухамед ведь..
Зазвонил телефон, звонки были резкие, частые. «Межгород или международный…» – с замиранием сердца подумала она. На миг мелькнула глупая мысль – звонит Ариф из Дамаска. «Боже, они так часто врут об этом, что я и сама скоро поверю, что его нет в Москве!»
Абдулла снял трубку, послушал и с улыбкой передал Лене:
– Твоя мама.
Она схватила трубку, отвернулась от Абдуллы и громко спросила:
– Ма? В ответ послышалось гневное:
– Долго это будет продолжаться?
– Ты про милицию? Но я же не виновата, что они…
– Милиция меня не волнует! – заявила мать. – Ты мне скажи, почему они опять мне звонят?
– Да кто?!
– Твои кредиторы!
– Кто? – Лена решила, что не расслышала. Когда мать повторила, она возмутилась:
– Что им еще надо?!
– Что, что… Того же, что и раньше. Денег. Ты им хоть объяснила, что ждешь денег? Зачем они сюда звонят? Бабушка очень нервничает, ты же знаешь, какое у нее здоровье!
– Я не понимаю… – До Лены дошло, что мать ничего не знает о том, что долг уплатил Мухамед. Но почему же ей опять звонили кредиторы? – Мам, а чего они хотят? Процентов?
– Каких еще процентов, про проценты ничего не сказали. Сказали, чтобы ты долг отдала, потому что ты им голову морочишь. Поняла меня? Позвони им немедленно и скажи, чтобы больше ко мне не приставали! Я тебе оплатила поездку в Москву не для того, чтобы опять по ночам не спать!
– Я поняла, мама, я поняла… – лепетала Лена. У нее подкашивались ноги. Эта новость ее поразила. Она была уверена, что Мухамед выполнил свое обещание, и даже не думала больше об этом. Теперь до нее дошло – она даже не видела расписки, которую должен был отдать Мухамеду кредитор после уплаты долга. Она так поверила, что ни о каких гарантиях не думала. Она сделала несколько безрезультатных попыток успокоить мать и повесила трубку, пообещав разобраться.
– Что случилось? – спросил Абдулла. Конечно, во время разговора он никуда не уходил из кухни.
– У старых людей свои фантазии… – неопределенно ответила Лена.
– Твоя мама чем-то недовольна?
– Да, как обычно.
– Наверное, соскучилась? – догадался он. – Ты очень резко с нею говорила, так с матерью говорить нельзя…
– Ничего, она привыкла. – Лена упала на стул и снова закурила, пытаясь не замечать Абдуллы.
Сашка под шумок исчез из кухни – наверное, играл в другой комнате с сонным Иссой. Лена соображала: Мухамед даже не собирался уплачивать ее долги. Всегда был скупой. Солгал, чтобы привлечь ее в свою квартиру, привязать к себе этим обязательством. Ему совершенно все равно, чем кончится история с кредиторами. Ее скоро убьют. В таком случае не с кого будет требовать денег. А если не убьют, это опять же будет ее личная проблема. Если (надежда невелика), если она все же выйдет отсюда живой и невредимой, у дверей ее будет ждать кредитор. Но Мухамеду на все это глубоко наплевать. Ему даже все равно, узнает она об этой грязной проделке или нет. А если узнает, что она ему сделает? Он сможет отвертеться, сошлется на непорядочность кредитора, заявит, что все уплатил, а расписку взять забыл, вот он снова и требует денег. Поймать его на лжи будет невозможно. Лгут они все прекрасно.
– Ты расстроилась? – поинтересовался Абдулла. Она твердо решила не говорить никому об этой истории. "Чем меньше я буду выяснять с ними отношения, тем меньше они будут за мной следить и подозревать меня…
– Так мы идем развлекаться? – спросила она, сунув сигарету в переполненную пепельницу и поднимаясь со стула. – Иначе это лето будет для меня потеряно навсегда.
* * *
В три часа дня Фатиха почувствовала себя затравленным зверем, обедая в бистро. «Успокойся! – приказала она себе. – Никто за тобой не следит!» Верно, она никого не видела, ни с кем не столкнулась, но это ощущение, странное, на уровне инстинкта, не покинуло ее. Она быстро доела манты, выпила сок и вышла на улицу. «Я никому не интересна, – повторяла она. идя по улице и время от времени резко оборачиваясь, надеясь увидеть слежку. – В том, что я расспрашивала Гамата и купила коробку духов, нет ничего подозрительного. Духи, правда, мне ни к чему, но это мое личное дело. Га-мат проболтался? Ахмат созвонился с Мухамедом и рассказал, что я была у него в гостях? Второе больше похоже на правду. Но я не сделала ничего противозаконного. У меня расстроены нервы. Надо как-то продержаться до вечера и потом еще немного… Надо взять себя в руки».
Она металась по городу, пытаясь найти хотя бы слабый след пропавшей девочки. Сказывалось то, что она давно не была в Москве, слабо знала сирийскую диаспору. Возможно, в городе появились и другие женщины, кроме Сайды, которым можно было поручить ребенка. Была еще одна возможность, о которой тоже следовало подумать. Девочку могли отдать и мужчине. Теперь, когда ее вот-вот собирались убить, уже было не важно, будет ли за ней хороший уход. Впрочем, девочка могла быть уже мертва.
Фатиха звонила старым знакомым из уличных автоматов, болтала, надеясь случайно что-то узнать, спрашивала, не приезжал ли кто из женщин в Москву. Вешала трубку, звонила снова. В ней нарастала паника – узнать ничего не удавалось. Имело смысл только одно – лично проверять все квартиры, не верить на слово. Но на это не было времени. Начать подобную проверку – значило сразу отказаться от мысли спасти девочку.
До восьми было еще далеко, но ее неодолимо притягивал дом, где располагался склад Ахмата. Она назвала водителю адрес, а когда он подъехал к дому, попросила остановиться неподалеку от нужного подъезда и немного постоять.
– Я жду одного человека, – пояснила она. – Если через полчаса не выйдет, уедем. Я оплачу потерянное время.
Водитель согласился: стоять – не ехать. Развернул газету, закурил и больше не обращал внимания на Фатиху. Девушка рассматривала двор, искала взглядом машину, на которой ее вчера возил Али Машины не было. Видимо, парень снова уехал отвозить куда-то товар. «Али мне поверил, – рассуждала она. – Но Ахмат не так прост. Если он что-то заподозрит, то мне устроят западню на складе. Он мог пригласить кого-то, чтобы разделаться со мной. Нет, у меня мания преследования!»
Ощущение, что кто-то следит за ней, в какой-то момент пропало. Она сама не знала когда. После визита к Ире? Раньше? Или только сейчас? «Нервы расшатались… Будь проклят Ариф!»
Без нескольких минут шесть она увидела знакомую старую машину, влетевшую во двор. За рулем был Али. Она пригнулась, но парень даже не посмотрел в их сторону. Он выскочил из машины, запер ее и вбежал в подъезд. В руке у него был небольшой пакет.
– Подождем еще немного! – попросила она водителя.
Еще через пять минут из подъезда вышел Ахмат. Остановившись возле новенького белого автомобиля, лениво потянулся, отпер дверцу, отключил сигнализацию и уселся за руль. А потом Фатиха совсем пригнулась на своем месте – она глазам не верила! Из подъезда выбежала Марина и направилась прямо к машине Ахмата. Они уехали вместе.
– Еще стоим или едем? – поинтересовался водитель. Ему надоело ждать.
– Да, поедем. – Она вытащила из сумочки стотысячную бумажку. У того загорелись глаза – он явно не ожидал, что девушка так щедро расплатится. – Отвезите меня в какое-нибудь ближайшее кафе.
Сидя в углу шумной и не слишком чистой забегаловки, Фатиха пыталась понять увиденное. Рабочий день на складе кончился в шесть часов. Али вернулся из очередного рейса по городу. В руке пакет – явно купил подарок сестре. Очень торопился, боялся, что дядя начнет ругать за опоздание. С ним все понятно и просто. Но вот как быть с дядей? Что у него общего со вдовой Сафара? Все то время, пока Фатиха сидела в машине, Марина провела с Ахматом наедине. Ведь на складе явно никого больше не осталось.
«Просила, наверное, работы… – подумала Фатиха, принимаясь за голубую баночку джина с тоником – в этой забегаловке даже стаканов не давали. – Вешается всем на шею! Проклятая! Видел бы Сафар… А что он сказал бы? – насмешливо оборвала она себя. – Либо не видел ее недостатков, либо они ему даже нравились… А вот я для него не существовала – никогда… И все же его бывшая баба теперь ходит и просит милостыни у его убийц, а я…»
При мысли о том, что близится назначенное время – восемь часов, – у нее снова заколотилось сердце. Выпитый коктейль сразу сказался на ее состоянии, она никогда не пила ничего крепкого – не любила, да и не принято было. Теперь она чувствовала, что ноги отяжелели и в висках шумит. Ей было страшновато и в то же время весело. Она поставила локти на стол, спрятала лицо в ладони и приказала себе ждать. Перед глазами роились пестрые картинки, не связанные друг с другом. Детство, дом… Вспоминался какой-то невероятной красоты закат. Тогда ей было лет тринадцать. Она уже многое понимала и о многом научилась молчать. Закат горел над Дамаском, а она сидела одна во дворе возле фонтана, на своем любимом месте. Опустила в воду руку, поболтала ею… По воде пошли круги, и вдруг ее пронзило острое ощущение счастья. Она будет счастлива, она обязательно будет счастлива и свободна! Сейчас она не понимала, что вызвало тогда такой прилив радости? Неужели краски вечернего неба? А может быть, в тот день случилось что-то хорошее?
«Но со мной никогда ничего не случалось… – сказала она себе. – Это просто была фантазия». Вспоминалось и более позднее время. То время, например, когда ей стало ясно, что она некрасива и никогда не будет красивой. Все, что было потом, Фатиха не хотела вспоминать, но вспоминалось само собой. Темные годы. Она узнала о секте и помнила свой страх по ночам. Тогда ей стали сниться кошмары – впервые в жизни. К тем же годам относилась встреча с Сафаром. Любовь окончательно выбила у нее землю из-под ног. Она чувствовала себя несчастным, отверженным существом. «Семейные радости, дети, муж – все это было создано не для такой, как я… – говорила она про себя. – Меня даже женщиной назвать нельзя. Засохла, увяла. И никому об этом не скажешь. А если бы я могла сказать – я бы кричала!»
За столик подсели новые посетители. Она подняла голову и посмотрела на часы. Пора было двигаться…
– Я немножко рано? – спросила она, когда Али открыл ей дверь.
– Что вы, я вас давно жду… – Он так открыто улыбался, что она немного успокоилась. Это не походило на засаду.
– Я решила прийти пораньше… – Она сделала несколько шагов и дала ему возможность запереть входную дверь. – У меня столько дел…
Он предложил кофе, но она попросила простой воды. Али явно не знал, куда ее пригласить – на кухню или в одну из комнат. Она сама взялась за дверную ручку той комнаты, где ее принимал Ахмат, и спросила:
– Сюда?
Он нерешительно кивнул:
– Я принесу вам воды…
Пока он ходил на кухню, она осмотрелась. На столе – папка с бумагами, коробки по-прежнему стоят по углам. Но за ними не спрячется даже ребенок. Садиться она не стала – не была уверена, что в случае необходимости сможет быстро встать. Вернулся Али.
– Вот минеральная вода. Я решил, лучше такую… – Говорил застенчиво, как и вчера, смотрел на нее, как на старшую сестру, доверчиво и в то же время несмело.
Она жадно напилась, вернула ему стакан и спросила про посылку. Али засуетился, поставил стакан на стол, открыл один из ящиков, достал маленький сверток. Фатиха нашла в себе силы улыбнуться, хотя лицо и все тело немело с каждой минутой от страха:
– Что это? Такое маленькое…
– Сестра просила меня привезти ей часы, знаете, такие, со звездами или Кремлем… Ей давно хотелось иметь… Я подумал: лучше вы ей передадите, сколько она может ждать.
– Можно посмотреть? – спросила она, чтобы оттянуть страшную минуту.
– Конечно.
Она с трудом развязала ленточку, перетягивавшую сверток. Наивная розовая ленточка, которую только и мог найти этот мальчишка – глупый и жестокий. «Сафара он не ленточкой задушил! – сказала она себе. – Думай об этом и не жалей его!» Часы оказались под стать ленточке и самому Али – аляповатые, безвкусные. На циферблате действительно был изображен Кремль. Она рассматривала их очень долго. Али забеспокоился и спросил:
– Как вы думаете, ей понравится?
– Наверное. – Она положила часы на стол. – Очень интересные часы.
– Тогда я заверну!
Она надеялась, что он хотя бы отвернется, чтобы завернуть свой подарок. Тогда ей было бы легче. Но он стоял лицом и сосредоточенно придавал свертку прежний вид. Снова завязал ленточку, протянул ей:
– Вот.
– Ты не хочешь написать сестре несколько слов? – поинтересовалась она.
– Что?
– Ну, передать привет, сообщить, как живешь… Никогда писем не писал?
– Никогда – Он заулыбался. – А надо?
– Я думаю, сестра обрадуется.
– Тогда я напишу… – Он присел за стол, нашел чистый листок бумаги и старательно, как школьник, принялся покрывать его неровными строчками. Писать он явно не привык. «Спасибо хоть умеет, – сказала она себе – Иначе хорошо бы я выглядела».
Пока он царапал бумагу, она зашла ему за спину. Он этого даже не заметил – так ушел в свое занятие. Фатиха открыла сумочку, достала двумя пальцами остро заточенный нож с тонким лезвием. Она приготовила его, когда узнала о смерти Сафара. Нож взяла на кухне у Мухамеда – у него было множество самых разных ножей прекрасного качества. Лезвие заточила сама наждачной бумагой, когда притворялась, что принимает ванну. Нож сразу плотно улегся в ее руке, и страха больше не было.
– Здесь у тебя ошибка, – сказала она самым спокойным своим голосом, протягивая ему через плечо левую руку и указывая на бумагу.
– Здесь? – испугался он.
– Так не пишется…
В тот же миг она левой рукой обхватила его подбородок, запрокинула голову назад, так, что затылком он уперся в ее живот, а правой сделала резкое движение… Раздался громкий хлюпающий звук, будто засорившаяся раковина всасывала воду.
– Это тебе за Сафара, гадина. – Ее переполняла какая-то огненная радость, счастье освобождения. «Так, наверное, чувствуют себя женщины, когда только что родили ребенка…» – подумала она и отпустила голову на спинку стула. Он сидел прямо, не падал, вся его рубашка была в крови. Крови было очень много.
«Надо уходить, – сказала она себе. – Только сперва выбросить нож и проверить одежду». Она подошла к окну и осмотрела себя с ног до головы. Конечно запачкалась. Но кто заметит? Сегодня она специально надела черную блузку, на которой никаких следов не видно, мокрое пятно, и все. На темной юбке тоже виднелись пятна. А руки…
Фатиха прошла в ванную, включила свет, еще раз осмотрела себя в зеркале. Лицо забрызгано кровью, но самое страшное уже позади. Она быстро Умылась, вытерлась еще влажным полотенцем. Наверное, этим полотенцем Ахмат и его племянник весь день вытирали руки. Вот это было неприятно. Она сняла туфли, сполоснула их под струей воды, чтобы избавиться от крови, которая была даже на них. Туфли она вытерла тем же полотенцем. Помыла нож, сунула его в сумочку и решила выбросить по дороге домой. Нельзя, чтобы нож нашли. Муха-мед может его опознать, и тогда подозрение сразу падет на нее.
Она привела себя в порядок и собралась уходить, но на минуту присела на кухне выкурить сигарету, потому что ноги перестали держать. Она отчего-то снова стала паниковать, хотя еще мгновение назад была спокойна! Фатиха курила, сбрасывая пепел в ладонь, говорила себе: «Глупости, я просто слишком много на себя взяла. Никому не расскажу. Никому».
В ее мысли ворвался звонок. Сразу она не сообразила – телефон или в дверь? Потом поняла, снова сняла туфли, на цыпочках подошла к входной двери. Опять позвонили. «Кто это? – спрашивала она себя с замиранием сердца. – Али говорил, что он здесь один после шести… Врал?»
В дверь начали стучать – не слишком сильно, но равномерно. Потом послышался женский голос:
– Али! Откройте! Вы там уснули?
Фатиха узнала Марину. «Если она с Ахматом, я пропала, – поняла она. – Но если бы с ней был Ахмат, он бы отпер дверь сам». Марина еще немного постучала, потом снова стала звонить. Потом эго ей как будто надоело и она застучала каблуками – спускалась вниз по лестнице. Фатиха подождала минуту, сбегала на кухню за туфлями, но обуваться не стала – прижала их к груди одной рукой, другой выудила из пепельницы тлевший окурок, выбросила в открытое окно. Пробежала по коридору, осторожно отперла дверь – замки были самые простые. Выглянула на лестницу. Никого. Она осторожно, чтобы не нашуметь, прихлопнула за собой дверь, услышала отчетливое щелканье замков. Хотела уже обуться и идти вниз, как вдруг ее остановил шум на первом этаже. Фатиху спас тонкий слух. Она услышала голос Марины:
– Он не открывает, не понимаю… У меня ключи в сумке, дома дети запертые сидят…
– Не волнуйтесь, сейчас откроем… – отвечал ей голос Ахмата. – Я ему запрещаю уходить, но давно подозреваю, что он уходит гулять. Теперь я его поймал.
Голоса приближались. Фатиха быстро побежала наверх. Ее босые ноги бесшумно ступали по холодным цементным ступеням. Зато тех, кто шел вверх по лестнице, она слышала прекрасно. Фатиха притаилась этажом выше. Отсюда ей было все не только слышно, но и видно – она вытянула шею и смотрела в лестничный пролет, готовая немедленно отпрянуть. Ахмат позвонил, недовольно сказал:
– Я ему задам. – Достал ключи, отпер дверь, галантно пригласил Марину:
– Проходите.
И они вошли. Дверь за ними прикрылась. Фатиха знала, что у нее не больше двадцати секунд. Только когда уже достигла первого этажа, она поняла, что времени куда больше. Они ведь не бросятся на улицу, как только увидят труп. Марина наверняка начнет орать, она уже орет, Ахмат будет воскрешать племянника… Потом позвонят в милицию, наверное, или еще куда-нибудь… Им в голову не придет, что убийца сейчас пересекает двор, зажав в руках туфли, все еще босиком…
Только подбегая к проезжей части, Фатиха одумалась. Заставила себя остановиться, быстро обулась, подняла руку. Поймала первую же машину.
– В центр, – сказала она и сразу сунула водителю пятьдесят тысяч.
– А куда именно? – поинтересовался парень.
– Тверская.
На Тверской она переменила машину и велела отвезти себя в отдаленный спальный район. По дороге внимательно следила за едущими следом машинами. Но ни одна их не преследовала, все куда-нибудь сворачивали. Когда в третьей машине она велела себя везти туда, где жил Мухамед, то окончательно избавилась от подозрений и страхов. «Никто за мной не следил, – сказала она себе Окно с ее стороны было открыто, свежий вечерний ветер трепал ей волосы, охлаждал разгоряченное лицо. – Это мой страх следил за мной. Но теперь его нет! Я его убила!» Ей так понравилась эта мысль, что она повторяла ее всю дорогу до дому.
