Глава 24

— Это ни в коем случае не должно быть опубликовано, — безапелляционно заявила Таня Мирошникова, прочитав черновой вариант статьи «Суд Джульетты». — Нигде и никогда.

После смерти Виталия Мирошникова прошло не больше трех дней, а жизнь «ВитаМира» изменилась до неузнаваемости. И дело не в том, что за одну ночь поменялась вывеска на двери кабинета президента компании, а сам кабинет был заново обставлен в соответствии со вкусами новой хозяйки. Свежий ветер промчался по коридорам «ВитаМира», густо насытив воздух запахом перемен. Кое-кто из служащих радовался, предвкушая повышение и прибавку к жалованью, кое-кто горевал, ожидая увольнения. Но все без исключения понимали — для молочной империи начинается новая жизнь.

Аня Старцева битых два часа просидела в приемной, ожидая, пока Татьяна Мирошникова соблаговолит ее принять. Как оказалось, только для того, чтобы выслушать отказ и похоронить надежды, связанные с опубликованием статьи. Старцева в бешенстве кусала губы, но ничего не могла поделать — уговор дороже денег. Она работала на Мирошникову, и только Мирошникова имела право распоряжаться ее материалом.

— Сейчас не время для подобных историй, — убеждала Таня. — Компания обескровлена войной с «Полой». Мы едва ли не на пороге банкротства. Плюс скандальные события последних дней, они тоже не укрепляют имидж компании, — добавила Таня, очевидно понимая под скандальными событиями смерть брата и Насти Полуниной. — А эти твои разоблачения окончательно угробят «ВитаМир». Нет и еще раз нет. Твоя статья никогда не будет напечатана.

Таня откинулась на спинку кресла и закурила. Она тоже изменилась за последние дни. Исчезли оранжевые волосы, черные ногти, экстравагантные наряды. Аккуратная прическа, скромный макияж, строгий деловой костюм — почти совершенный образ деловой леди. Вряд ли теперь она мечтает о карьере дизайнера.

— Сейчас самое важное — укрепить пошатнувшийся положительный образ компании, — важно заявила Таня. — Вот если бы ты написала статью в таком ключе, тогда другое дело.

— Это не мой жанр, — сквозь зубы выдавила Аня. Ее нисколько не прельщала должность карманной журналистки Тани Мирошниковой.

— Жаль, — притворно расстроилась та. — В таком случае наше сотрудничество подошло к концу. Разумеется, договоренность остается в силе. Гонорар за успешно выполненную работу можешь получить прямо сейчас.

«Катись ты к черту», — мысленно пожелала ей Старцева. Она никак не могла смириться с тем, что проиграла. «Суд Джульетты» был для нее единственным шансом попасть в «Репортер». Теперь все кончено. Олег Савченко прав — эта продувная бестия ей не по зубам.

Торопиться теперь было некуда. Аня спустилась в кафе, расположенное на первом этаже офиса, и напоследок заказала две порции необыкновенно вкусного молочного коктейля, которым очень увлеклась за время расследования. Насладиться напитком ей помешал Макс Полищук, который вошел в кафе вслед за ней.

— Спасибо тебе, — начал Макс без всяких предисловий.

— За что?

— За то, что все узнали правду. И за то, что не сдала меня.

— Пожалуйста.

Аня давно подозревала, что Макс не простой статист в этой истории. Она интуитивно чувствовала, что этот хмурый молчаливый парень знает о случившемся намного больше, чем говорит. Когда Ратников на несостоявшихся похоронах рассказывал обстоятельства исчезновения тела Насти, она сразу подумала, что Макс может быть к этому причастен. Странным образом совпало его сорокаминутное опоздание из-за пробок и появление в морге парочки похитителей на точно такой машине, как у Мирошникова. А когда все тот же Ратников случайно обмолвился о факте знакомства Полищука и Станиславской, она окончательно убедилась в своей правоте.

— Она тебе нравилась? — тихо спросила Аня.

— Нравилась, — кивнул Макс. — В тот вечер, когда мы подобрали ее на дороге, меня как будто молнией шарахнуло. Ночью уснуть не мог, все время перед глазами стояло ее лицо. На следующий день Мирошников даже не вспомнил, что назначил ей свидание. Тогда я напомнил ему. Потому что очень хотел увидеть ее снова. Настя и Виталий начали встречаться, а я в глубине души надеялся, что очень быстро она ему наскучит, и тогда, возможно, у меня появится шанс. Я чувствовал, что Настя его не любит, видел, что она несчастлива. Тем не менее она упорно хотела выйти за него замуж. Тогда я не знал еще причины упорства…

— А когда узнал?

— Незадолго до свадьбы Настя обратилась ко мне с просьбой. Мирошников рассказал ей о расследовании, которое проводил Ратников, и о том, что за всеми нами установлено наблюдение. Поэтому она попросила меня помочь ей встретиться с одной женщиной, но так, чтобы Ратников и вообще никто об этом не знал. Естественно, я ей помог. После смерти Насти я вспомнил этот эпизод и решил разыскать ту женщину. Маргарита Павловна мне все объяснила. И тут же попросила меня помочь организовать похищение тела Насти. Я ни секунды не колебался. У Мирошникова не было никаких прав на эту девушку.

— Ты знаешь, где она похоронена?

— Знаю.

— Отвезешь меня к ней?

За время расследования Аня успела привязаться к Насте. Ей было бесконечно жаль молодую красивую девушку, погибшую в расцвете сил от одиночества, страха, душевной пустоты. Выбирая между жизнью и смертью, она не колеблясь указала на смерть. Она просто не верила, что сможет выжить.

— Не один только Мирошников виноват в ее смерти, — вдруг сказал Макс. — Иногда мне кажется, что я виноват не меньше. Настюша хорошо ко мне относилась. Правда, хорошо. Мы много времени проводили вместе, подолгу разговаривали, и она часто улыбалась, даже смеялась. А ведь ей не было нужды притворяться передо мной. Но мне не хватило смелости хотя бы попытаться отбить ее у Мирошникова. Я так боялся потерять эту чертову работу…

Они давно покинули пределы Москвы. Вскоре показалась мрачная железобетонная ограда нового городского кладбища, за которой тянулись бесконечные ряды памятников и обелисков.

— Приехали, — объявил Максим.

Они еще долго кружили по узким кладбищенским дорожкам. Макс шел впереди, а Аня медленно брела следом, приглядываясь к надписям на могилах. Наконец Макс обернулся и тихо сказал:

— Мы пришли.

Но Аня и сама это поняла. Издалека она увидела ухоженную могилку и скромный памятник светло-серого гранита, на котором золотом было выбито:

СТАНИСЛАВСКИЙ КИРИЛЛ АНДРЕЕВИЧ

СТАНИСЛАВСКАЯ АНАСТАСИЯ СЕРГЕЕВНА

1981–2000.