Глава 1
«Уазик» милицейского патруля медленно продвигался по внутренней стороне Садового кольца. Его пассажиры, лейтенант и сержант в мышиного цвета форме, высматривали очередного клиента, именуемого на их языке «нарушителем общественного спокойствия».
У патруля были свои требования к ожидаемой жертве. Клиент обязан был соответствовать следующим условиям: он должен быть в состоянии «не стояния», должен быть хорошо одетым и находиться в легко доступном для милиции месте, не будучи опасным и агрессивным. Все эти требования были разумны и объяснялись очень просто: если клиент в состоянии «не стояния», значит, он формально нарушает общественный порядок, но в его карманах может обнаружиться нечто такое, что является стимулом для усиления мероприятий по охране общественного порядка. Если клиент хорошо одет — значит, ему не нужен скандал, и тогда он сам или его ближние будут рады замять неприятность небольшим количеством бумажек бледно-зеленого цвета. Требование доступности местонахождения клиента объяснялось также просто: не лезть же за ним черт-те куда, в опасные отстойники вокзала, в темные подъезды, где можно легко нарваться на неприятности!
Поэтому путь патрульной машины пролегал по одному из самых благословенных мест столицы, по Садовому кольцу. Здесь жизнь не затихает ни днем, ни ночью. Днем тротуары топчут посетители офисов и конторские клерки, спешащие по служебным делам, многокилометровые автомобильные пробки закупоривают вены, подводящие кровь к сердцу города, отравляя воздух ядовитыми выхлопами. Ночью же, когда окна домов темнеют, густой автомобильный поток заметно редеет, и зажигаются неоновые огни увеселительных заведений.
Разноцветные блики рекламы играют и переливаются, приглашая нырнуть в теплое логово, где вам будут бесконечно рады, как другу, если, конечно, ваши карманы лопаются от денег. На Садовом полно баров, ресторанов, казино и ночных клубов.
Все они удачно расположены и самим Богом предназначены для того, чтобы приводить хорошо одетых людей в то самое, опасное для общественного спокойствия состояние, которое так импонирует доблестным служителям порядка.
Ночные улицы пусты, легкий парок, свидетельствующий об усилении мороза, вырывается изо рта припозднившегося пешехода, твердостью своей походки и пугливо-бедным видом не возбуждавшего любопытства патруля. Бледная морозная луна, обведенная светлой каймой, точно глаз легкомысленной девицы, висит в опрокинутом над городом небе. По сравнению с пронзительными неоновыми огнями звезды, зацепившиеся за вытертое сукно небес, выглядят бледными ледяными колючками. Блестя хромированными бамперами, у тротуаров толпятся стайки дорогих машин, обозначая благословенные места, где под покровительством Бахуса свершается действо ночного веселья…
Вот уже несколько минут патрульная машина медленно тащилась вдоль обочины, разбрызгивая снежно-соляную грязь, которую еще не успел прихватить ядреный ночной морозец.
— Вон он! — внезапно обрадовался лейтенант, опуская руку на плечо водителя. Тот мигом нажал на тормоз, и машина как вкопанная встала у тротуара, на котором смутно расплывались в полумраке контуры человеческого тела.
— Что-то рано вырубился, — хмыкнул сержант, хлопнув дверцей машины.
— Еще и двух нет.
— Смотря во сколько начать. — Его напарник ежась выбрался из теплой кабины на мороз.
Стражи порядка опасливо приблизились к клиенту.
— Эй! — Лейтенант нехотя ткнул резиновой дубинкой скрюченное тело.
— Вставай, приятель!
Свет карманного фонаря выхватил из темноты мертвенно-бледное лицо с узко сжатыми губами. На щеках обозначились темные тени длинных ресниц.
— Да это девка! — удивился сержант, опускаясь на корточки. — Жива ли?
— Еле тепленькая, — буркнул лейтенант, ежась от холода.
— Вроде не бомжиха?
— Да, одета прилично.
— И не воняет от нее… Духи дорогие. — Сержант повел носом. — Я однажды труп из джипа после автомобильной аварии вытаскивал, от него так же пахло.
Милиционеры нерешительно топтались на месте. С одной стороны, дамочка лежала в снежной грязи, и связываться с ней означало перспективу вымазаться по уши. С другой стороны, хорошая одежда, дорогие духи и вообще благородно-бесчувственный вид этой особы свидетельствовал о ее прочном социальном положении. Дамочка в равной степени могла оказаться и загулявшей дочкой обеспеченных родителей, и одной из богатых посетительниц шикарного ресторана «Грезы Амура», переборщившей с героином. Может, выпила лишку, с кем не бывает. Сумочка из тонкой кожи, по виду весьма дорогая, внушала патрульным доверие.
— Бери за плечи! — приказал лейтенант. — Еще замерзнет, вон какие колготки тонкие. — Он кивнул подбородком на стройные сухощавые ноги, смутно белевшие из-под взбитой на коленях юбки.
Взявшись за подмышки, патрульные рывком приподняли девицу и потащили к машине. Ноги «клиентки» волочились по тротуару, а веки при этом были недвижны, как у покойницы.
«Тяжелая, черт!» — «Высокая, как каланча», — кряхтя переговаривались между собой патрульные.
— Может, манекенщица?
— Больше похожа на манекен, — неудачно сострил сержант, грузя тело в задний отсек машины.
Из благоухавшей заморскими духами сумочки явились на свет Божий: бумажник, косметичка, полная всякого дамского барахла, записная книжка и стопка визиток.
— Может, она из «этих»? — предположил сержант, имея в виду проституток. — Куда ее теперь, в «трезвяк» или в отделение?
— Алена, танцовщица, шоу «Мини мани», адрес, телефон… — Старательно шевеля губами, лейтенант зачитал надпись на визитке. — Фамилии нет… Черт ее знает, кто такая… Может, ее изнасиловали и выбросили на обочину?
На секунду задумавшись, он решительно бросил:
— В отделение!
* * *
Бесшумная тень скользнула в полутемный кабинет и почтительно застыла возле заваленного бумагами стола.
— Что тебе? — послышался недовольный голос. Он прозвучал так, будто человека вывели из глубокой задумчивости.
Тень едва заметно шевельнулась:
— Бумаги относительно нового проекта. — Невидимая рука щелкнула выключателем настольной лампы, и комната вспыхнула водянистым голубоватым свечением. Зажегшийся свет озарил солидного господина в строгом костюме, с глубокими залысинами над выпуклым, крутой лепки лбом и тяжелыми мешками под глазами, выдававшими не то привычку к ночной работе, не то пристрастие к алкоголю.
Бесшумная тень с готовностью зашелестела бумагами.
— Предварительные эскизы, проектно-сметная документация…
Возникает вопрос, стоит ли и дальше настаивать на ассортименте отделочных материалов. Ведь паросский мрамор на вид не отличается от любого другого, тогда как доставка и транспортировка…
— Клиент требует, чтобы все было по высшему разряду, — обрубил начальник. — Желание клиента — закон.
— Хорошо… Теперь, что касается внутреннего убранства дома… Если клиент изволит высказать пожелания относительно стилевой направленности, можно было бы загодя заняться подбором мебели.
— Да, пожалуй, — согласился босс. — Наш клиент… Он хочет, чтобы все двадцать две комнаты здания включали в себя все известные стили и эпохи.
Думаю, следует начать с эпохи фараона Эхнатона. Условие одно — никакой пошлости, никаких пирамид и пальм на стенах. Так, несколько рисунков из египетской Книги Мертвых, несколько милых вещиц из музея, сфинксы… Ну там, парочка амфор, щербатые расписные тарелки… Ну, а потом согласно хронологии:
Древняя Греция для оформления библиотеки, Рим, Византия, затем Средневековье…
— Чудесная задумка! — восторженно выдохнул собеседник. — Я уже вижу прелестный зал в рыцарском духе, украшенный латами всадников и чучелами животных на стенах. Завтра же… — Быстрый взгляд на наручные часы. — Точнее, уже сегодня будут даны необходимые распоряжения.
Хозяин кабинета устало откинулся в кресле. Тяжелые припухшие веки прикрыли покрасневшие рачьи глаза.
Дело стремительно близится к концу. Проект здания уже заказан модному итальянскому архитектору. Внутренним взором он видит воплощенную в камне мечту: ласковое южное море плещется у подножия скалы, где высится замок, в котором сольются воедино утонченная стилистика древних эпох и ультрасовременные новинки цивилизации. Пышная тропическая зелень обрамляет стены из серо-розового вулканического туфа, изумрудный плющ, виясь по расселинам камней, штурмует островерхие башенки, зубцами упирающиеся в лазурное небо. Утром из окна спальни виден горизонт в сиреневой дымке, дельфины высоко выпрыгивают из воды, силясь увидеть воздвигнутое на острых скалах восьмое чудо света.
Но никто и никогда не сможет приблизиться к острову — противолодочные сети надежно окружают его бережным коконом. Проходящие у кромки горизонта корабли увидят лишь розовый призрак в кружевной пене прибоя, покоящийся, точно жемчужина на ласковой ладони теплого моря. Неприступные рифы, образуя вторую линию заграждения, помешают отчаянным смельчакам, рискнувшим вплавь достигнуть берега. Туда можно будет попасть только по воздуху, на вертолете. Но кому придет в голову лететь за много миль от берега, имея целью клочок земли, восставший над пенным морем, где некий безумец решил воздвигнуть неприступную цитадель? Ничья нога не ступит туда, кроме…
— Простите, Игорь Георгиевич, — голос с бархатными модуляциями, шелестевший так мягко, как будто серая кошка кралась по опавшей листве, вновь вывел его из задумчивости.
Подобострастная фигура в полумраке стала как будто даже еще более подобострастной.
— Если знать личность клиента, можно достичь более полного соответствия его желаниям. Как мне кажется…
— Эта тайна слишком опасна, чтобы доверить ее даже стенам. — Густые брови сурово сошлись на переносице.
— Осмелюсь спросить… Не связано ли это с недавней отставкой главы страны?
Выражение глаз собеседника можно было трактовать как в положительном смысле, так и в отрицательном. Тогда бесшумная тень понимающе кивнула, сложила бумаги в папку и растворилась в воздухе где-то по направлению к двери.
А хозяин кабинета блаженно откинулся в кресле и закрыл глаза.
Остров — это мечта, недостижимая и прекрасная, прекрасная, может быть, именно благодаря своей несбыточности. Когда он воплотит ее в жизнь, не потеряет ли она тогда всю свою привлекательность? Нет, решил он. Если все сделать в точности как задумано… Если предусмотреть миллиард всяческих мелочей, биллион всяческих случайностей. Если вложить в дело много денег, все, что есть… Тогда воплощенное оправдает затраты и усилия, тогда можно будет сделать решительный шаг. Осталось совершить не так уж много: найти тех, кто сделает с ним этот шаг.
Говорят, трудно быть Богом. Однако попробовать стоит!
* * *
В отделении милиции в Большом Колонтаевском переулке было шумно и весело. В обезьяннике матерились обтерханные личности, найденные возле пивной, воришка, попавшийся на вокзале во время рейда по карманам спящих пассажиров, выл, зажимая поврежденную в процессе задержания руку, в женском отделении визжали проститутки, вцепившись друг другу в волосы, истерически причитая, плакала пьяная бомжиха. Над всем этим содомом с олимпийским спокойствием высился дежурный капитан Небычайло.
Найденная на панели девушка Алена от автомобильной тряски постепенно пришла в себя. Когда ее выгружали из машины, она даже приоткрыла огромные, с печальной алкогольной поволокой глаза и отчетливо икнула.
— Где я? — еле слышно простонала она. Не удостоив ответом, двое грубых мужчин в форме, зажав предплечье в цепкий капкан пальцев, молча потащили ее в помещение.
Оказавшись на свету, Алена в ужасе закрыла глаза. Ее нескладная долговязая фигура в нечистой юбке, с пятнами грязи на короткой приталенной куртке с пышным меховым воротником, элегантно обнимавшим плечи, все еще неустойчиво покачивалась, грозя рухнуть.
— О, да это Алена! — неожиданно расплылся в улыбке капитан Небычайло.
— Привет, пупсик! — Девушка жеманно хихикнула и, нетвердо ступая, приблизилась к столу. Нагнувшись вперед, она вытянула трубочкой губы для поцелуя и кокетливо опустила густо зачерненные веки.
— Ты, Аленка, это брось! — Капитан рассмеялся, шутливо отворачивая лицо. — Боюсь, жена узнает… Лучше расскажи, как это тебя угораздило к нам попасть.
— Галантные кавалеры обычно предлагают даме стул! — Девушка обидчиво надула пухлые губы. — И сигарету…
Закурив, она улыбнулась, взмахнула длинными густыми ресницами и кокетливо поправила волосы, выпустив длинную прядь из-за уха.
— Ну, что с тобой приключилось? — скрестив руки на груди, капитан приготовился слушать. — Опять напилась? Или обкурилась травки?
— О Господи, Стасик! — В низком грудном голосе девушки зазвучала демонстративная обида. — Сколько раз тебе говорить, что я завязала! На, сумочку посмотри! Найдешь ты там хоть одну сигаретку с травкой? А? Или пакетик «снежка»?
— Тогда скажи, красавица, — улыбнулся капитан, — отчего же тебя, как зюзю пьяную, подобрал патруль?
— Ты же знаешь, Стасик, у меня аллергия на спиртное. После третьей рюмки по любому отключаюсь. Сколько раз себе зарок давала четвертую не пить. А сегодня вот не удержалась…
— Опять из-за мужика?
Девушка тяжело вздохнула в ответ.
— Из-за того самого?
— Ну вот еще, из-за того! Тот давным-давно сплыл, ищи ветра в поле.
Вы, мужчины, ужасный народ. — Алена вновь поправила прическу, кокетливо улыбнувшись.
— Тьфу на тебя! — с шутливым раздражением произнес Небычайло. — Бросай ты свои бабские замашки, на меня они не действуют. Рассказывай, что там с тобой стряслось.
Алена вздохнула и, забывшись, привычным движением поправила бретельку бюстгальтера, врезавшуюся в плечо.
— Мы познакомились с ним в клубе. — Она громко шмыгнула носом. — Он был такой душка! Подарил мне охапку роз. Пригласил в ресторан. Говорил, что любит. Руки целовал! — Она жалобно всхлипнула. — Скажи, Стасик, почему они все от меня сбегают после первого свидания? Что я, прокаженная? Я честная девушка!
Но стоит мне только заикнуться, что я… Они все убегают! А я не такая, как все они, — она презрительным жестом указала на стайку проституток за толстыми прутьями «обезьянника», закончивших ссориться и теперь мирно смоливших одну сигаретку на всех.
— Да уж, — сально ухмыльнулся капитан. — Точно, не такая…
— Стасик, родной, — жалобно проговорила Алена низким бархатным голосом. — Но почему? Я ведь ничего не хочу от них. Мне не нужны ни их деньги, ни их машины, мне не нужно штампа в паспорте, я не хочу от них детей. Мне всего-то нужно, чтобы меня полюбили. Немного, хоть чуть-чуть. Только искренне, нежно, понимаешь?
Стасик цинично усмехнулся в ответ.
— И вот, представь, появляется он… Необыкновенный! Я сразу заметила его в зале. Мы договорились встретиться в ресторане…
— Но как ты оказалась на мостовой? — перебил ее собеседник.
— Я же говорю — четвертая рюмка… После третьей я решила ему все рассказать… Он был так внимателен, смотрел на меня так влюбленно… Я решилась. Мне казалось, что человек с таким взглядом не обратит внимания на мои мелкие недостатки. Но как я ошиблась! Боже, ты бы видел, что с ним стало! — Алена возмущенно закатила глаза.
— И что? — От любопытства капитан даже приоткрыл рот.
— Он чуть не захлебнулся шампанским, а потом стал грязно ругаться.
А потом была та самая четвертая рюмка…
— А я ведь тебе говорил, Алена, — расхохотался капитан, вздрагивая всем грузным расплывшимся телом, — я же говорил: лучше молчи. Потому что нет такого мужика, который…
— Как это нет? — обидчиво перебила его девушка. — Знаешь легенду о второй половинке? Я должна найти свою вторую половинку, где-то же она есть? — Ее низкий грудной голос обидчиво зазвенел, а красивое, густо накрашенное лицо исказилось болезненной гримасой. Обидчиво вздрогнули ресницы — и слезы потоком хлынули из глаз.
— Ну-ну, брось, не реви, — капитан с неуклюжим сочувствием хлопнул собеседницу по плечу. — Ладно, не буду тебя оформлять. Топай домой. Только смотри, в следующий раз рюмки лучше считай.
— Спасибо тебе, Стасик, — громко всхлипнув, девушка приподнялась со стула и, отнимая от глаз платок, испачканный тушью, произнесла:
— Ты, наверно, единственный, кто меня понимает на целом свете…
Внезапно она перегнулась через стол и быстро клюнула Небычайло в щеку. Капитан судорожно дернулся, точно от прикосновения лягушки.
— Иди ты со своими нежностями! — обескураженно буркнул он и отвернулся.
Чарующе взмахнув ресницами, Алена походкой дипломированной манекенщицы направилась к выходу.
— Какая женщина! — простонал протрезвевший алкоголик, провожая глазами стройную фигуру.
Капитан Небычайло хмыкнул, но промолчал. У него были свои, особенные соображения на этот счет, но он не считал нужным распространяться вслух…
Низкое зимнее небо уже начало осторожно предутренне сереть, когда из отделения милиции выплыла высокая девушка с осанкой королевы в изгнании.
Оглядевшись по сторонам, она направилась в сторону шумного проспекта, по которому спозаранку сновали сонные машины.
Кутаясь в мех воротника, девушка нетерпеливо приблизилась к краю проезжей части. Подмораживало. Пронзительный северный ветер забирался в высокие разрезы юбки, а тонюсенькие капроновые колготки совершенно не грели.
— Придется ловить частника, — вздохнула Алена, — не хватало еще простыть!
Несмотря на бурные события прошедшей ночи, в этот момент Алена выглядела хорошенькой, точно майское утро. Ее жизненным кредо был тезис: быть во всеоружии ежесекундно, ибо нельзя предугадать момент, когда встретится мужчина твоей мечты. В том, что этот мужчина ей рано или поздно встретится, девушка ни секунды не сомневалась. Даром что ли она претерпела столько жизненных невзгод, столько неудач, столько гонений? Она верила в свою счастливую звезду… И с надеждой вытянула руку, голосуя.
* * *
В приемной никого не было, и подобострастная маска здесь была не нужна. Гурьянов бережно прикрыл за собой дверь кабинета и плавно опустил ручку, чтобы, не дай Бог, не звякнула.
Острые черты лица размякли, настороженные щелочки глаз расширились, а углы губ, приподнятые в льстивой улыбке, мрачно опустились. И сразу же явилось новое лицо — умное, жесткое, волевое. Никто не мог наблюдать это волшебное превращение мелкой офисной шестерки в серого кардинала, который единолично заправляет делами фирмы и знает их куда лучше, чем начальник…
Брови Гурьянова задумчиво сошлись на переносице. Все же интересно, для кого из сильных мира сего старается его начальник, из-за чего сыр-бор? Надо только немного подумать и…
В мозгу мгновенно выстроилась стройная логическая цепочка, в которую связались события последних дней: посещение президентской резиденции на нынешней неделе, потом встреча в Белом доме, звонки из кремлевской администрации. Н-да, видимо, нити этого дела ведут наверх, в заоблачные эмпиреи, туда, где обитают небожители в сияющих одеждах, именуемые политиками.
Гурьянов удовлетворенно откинулся на стуле и довольно хмыкнул.
Выходит, этот таинственный доверитель его шефа, он… Нет, его имя опасно называть даже в мыслях! В наши дни, куда ни плюнь, — везде политика. Даже те, кто не хочет ввязываться в интриги, невольно в них участвует. Здесь чувствуется мертвая хватка компетентных органов, с которыми в бытность свою торгпредом был связан его шеф.
Поездки в администрацию президента, беседы в переговорной комнате с серенькими людьми в строгих костюмах, с одинаковыми лицами неудачливых шпионов… Сомнений нет, откуда растут «ноги» у этого заказа — из головы государства. Шеф станет заниматься таким необычным делом, только если заказчик стоит много выше него в иерархии власти. Или если заказчик он сам.
Значит, неведомый заказчик — это великий и ужасный, любимый и ненавидимый… Это…
Гурьянов удовлетворенно потер ладони. Прекрасно, кое-кто за сведения из частной жизни главы государства выложит кругленькую сумму. Что ж, есть ради чего стараться.
В приемной послышались шаги. Лицо Гурьянова мгновенно приняло непроницаемо тупое выражение, появлявшееся, едва только начальник оказывался в пределах прямой видимости.
Шеф был уже в пальто, его руку оттягивал объемистый кожаный портфель.
— Что домой не идешь? — Видимо, он был настроен вполне благодушно.
— Много работы, — с виноватой улыбкой произнес Гурьянов.
Обращение на «ты» употреблялось боссом довольно редко и обычно свидетельствовало о его хорошем настроении. И о доверии, о давнем, привычном доверии к своему подчиненному — так доверяют стене на которую можно опереться.
Гурьянов любил, когда шеф обращался к нему на «ты». Тем приятнее будет возмездие, тем оно будет ближе.
— Кстати, одна просьба к тебе… — Шеф поморщился, вспомнив о неприятном, но необходимом деле. — Свяжись с Ларисой, ты умеешь найти с ней общий язык… — Он не договорил.
— Хорошо, я понял.
Проводив начальника, Гурьянов прикрыл створку двери и замер, довольно щурясь. Удача сама плывет ему в руки. Ларису очень заинтересует новая информация. Ведь они в одной связке.
* * *
— Остановись! — Игорь Георгиевич опустил тяжелую руку на плечо шофера. Тот удивленно обернулся, но все же притормозил.
Автомобиль прокатился еще несколько метров и мягко остановился.
Мелькнула неожиданная мысль: «А может, это судьба?» Иногда импульсивные поступки бывают самыми верными. И вот сейчас, когда он увидел фигурку на обочине дороги, его точно что-то толкнуло в грудь.
— В Митино за стольник подбросите? — Лицо девушки ожидающе приблизилось к тонированному стеклу.
Вместо ответа задняя дверь распахнулась, и Алена мигом скользнула в душное тепло автомобильного салона.
Они немного поболтали о пустяках… О том, что ныне ночью сильно подморозило, но все равно зима неудержимо катится к концу, а возле метро старушки уже вовсю торгуют крымскими подснежниками, благоухающими тоскливо-свежим запахом талого снега…
Пассажирка живо сияла в полумраке блестящими глазами, а ее скульптурные черты лица будили смутные воспоминания о старинных полотнах древних мастеров. Было в ней что-то необычное, какая-то изюминка, отличавшая ее и от его бывшей жены Ларисы, и от тех многочисленных женщин, с которыми он был связан в своей жизни…
"Наверное, лет двадцать пять, — решил он. — Или двадцать семь.
Интересно, чем она занимается?"
Машина притормозила возле обыкновенной многоэтажки. Девушка открыла сумочку, доставая деньги.
— Возьмите! — Голос у нее был очень интересный: низкий, бархатный, зовущий. Такой голос приятно слушать ночью, когда он шепчет слова любви…
— Не нужно! — Он отвел ее руку.
— Ну, тогда держите визитку! — В его руке очутился бумажный прямоугольник, затейливо украшенный золотыми виньетками.
Нет, он не станет звонить ей. У него другие планы. Он хочет не одну минуту, а целую вечность слушать ее голос, шепчущий слова нежности. Целую вечность, всю жизнь… Или хотя бы так долго, чтобы это казалось вечностью.
* * *
Кряжистая фигура за прямоугольным столом была призвана демонстрировать служебное рвение. Но, привыкнув в течение семи лет ежедневно лицезреть эту самую фигуру, свидетельствовавшую, что верный пес на посту и в интересах хозяина будет зубами рвать глотки врагов, босс воспринимал это рвение как нечто само собой разумеющееся.
— Выясни, кто она. — На стол легла визитка с виньетками.
Начальнику охраны Кузовлеву не нужно было дважды повторять.
Достаточно было беглого взгляда — и тайный смысл поручения стал ему мгновенно ясен. Что нужно знать мужчине в возрасте, близко стоящему к правительственным кругам и владеющему солидными пакетами акций самых крупных предприятий страны, о какой-то танцовщице из заурядного шоу, не имеющей даже фамилии, а только одно имя? Ему нужно знать, не связана ли вышеупомянутая девица с криминальными структурами, не является ли она подставой конкурентов, не провокаторша ли это из органов. Ясное дело, после громких скандалов с перетряхиванием грязного белья ныне кидаться очертя голову в роман с девицей, подцепленной на улице, крайне опасно.
— Алена, — прочитал он вслух и оторопело добавил:
— Шоу «Мини мани».
«Где, интересно, он ее откопал?» — Кузовлев небрежно смахнул визитку в ящик стола. Насколько ему известно, босс не очень-то уважает увеселительные заведения, где водятся подобного рода девицы…
В это время Гурьянов осторожно отделился от закрытой двери и удовлетворенно осклабился. Еще одна информация для Ларисы.
Отпустив начальника охраны, он наконец откинулся в кресле, опустив припухшие веки. Тяжелый день. Совещания, доклады, ежедневная текучка. Как все это опротивело!
Ничего, скоро все это кончится, очень скоро! Быстрее, чем все они думают. Его ждет чудесная сказочная жизнь, полная восторга и неги. Она уже близко, совсем близко, эта жизнь. Осталось только несколько шагов. И сегодня он сделал первый шаг…
