Надежда, 1992 год

Утром Надя открыла глаза и первым делом обвела глазами послеродовую палату. И вздрогнула: Светы не было, хотя одна койка пустовала. Поверх грязного матраса была брошена стопка сероватого белья. Тумбочка стояла с распахнутыми дверцами, также пустая.

– Где Света, что случилось? – обратилась Надя сразу ко всей палате.

Женщины только плечами пожимали. Никто ничего не знал.

– Вашу подругу ведь, кажется, в реанимацию отвезли, – подсказала одна из женщин.

Надя немного успокоилась, но все-таки решила сама отправиться на поиски Светы. Узнав от женщин, что до кормления остается еще минут двадцать, она очень осторожно сползла с кровати – и удивилась собственной легкости. Сперва даже страшно было ступить, казалось, она утратила навык управления телом. Но, сделав пару шагов, убедилась, что после пережитого осталась лишь слабость в ногах и болезненные покалывания внизу живота. Придерживаясь за спинки кроватей, она выбралась в коридор.

Реанимационная палата находилась в самом конце коридора. Надя знала, что заходить туда обычным роженицам запрещено, даже приближаться не рекомендуется. На цыпочках она подобралась к двери и заглянула в круглое окошко. Через него просматривались все койки. На трех из них действительно лежали какие-то незнакомые женщины. Но Светы и среди них не было.

– Гриневич! – как гром с небес раздался за спиной голос заведующей отделением. – Вы что себе позволяете?! Вам лежать надо как минимум два дня!

Надя ойкнула, сжалась и спросила:

– Эмма Георгиевна, скажите, где Света Петрова из второй палаты? Она ведь родила вчера, мне сказали, ее в реанимацию отвезли, а я здесь ее что-то не вижу.

Заведующая нахмурилась еще больше, бросила взгляд по сторонам и сказала:

– Только, пожалуйста, не устраивайте истерик. Петрова умерла сегодня ночью. Говорю вам это только для того, чтобы вы не носились по отделению и не сеяли панику. Вы-то уже родили, подумайте о других женщинах.

– Почему… умерла? – не чувствуя оледеневших губ, прошептала Надя. – Как же это случилось?

– Пойдемте в кабинет, – тоскливо оглядываясь и не находя, кому можно поручить близкую к обмороку пациентку, распорядилась заведующая.

– Почему она умерла? – повторила Надя в кабинете. – Ведь все же было хорошо.

– Да что там было хорошего? Проверяться надо, девочки, прежде чем беременеть, – раздраженно и в то же время участливо пояснила заведующая. – С ее сосудами смеяться громко нельзя было, не то что рожать. Вот и закономерный результат. Идите в свою палату, мне работать надо.

Она попыталась пройти к двери, но Надя встала у нее на пути.

– Что же теперь будет с девочкой? – цепляясь за накрахмаленный белый халат, бормотала она. – Или, может, она тоже?..

– Жива девочка, жива, – с обреченным видом волокла ее за собой заведующая. – Ну что будет? Понаблюдаем ее немного и станем в дом ребенка оформлять.

– Что вы, не надо! – вскрикнула Надя. – У нее ведь родственники есть, нужно им отдать.

– А где их искать прикажете, этих родственников? Мужа у нее не было, прописана вообще черт-те где, в другой республике. Мы, конечно, можем послать запрос по месту прописки, хотя это и не наша работа… Но сами понимаете, надежды мало.

– Подождите! – в волнении перебила Надя. – У нее там под подушкой была стопка писем и фотографии отца ребенка. Он обязательно женился бы на Свете, если б не погиб! Его родители живут здесь, они будут счастливы взять внучку к себе. Если в письмах нет их адреса, то можно послать запрос в часть, где он служил, там посмотрят в личном деле и сообщат адрес. Дайте мне эти письма, я сама напишу запрос.

Через пять минут заведующая, красная от раздражения, все-таки отправилась куда-то узнавать про письма. Вернулась еще более сердитая и сквозь зубы сообщила, что писем среди личных вещей покойницы не обнаружено.

Это был последний удар! Надя кричала, била кулаком по столу, требовала немедленно вызвать санитарку, которая собирала вещи, и призвать ее к ответу. Ведь от этих писем зависела вся дальнейшая судьба ребенка. Там фотографии родителей девочки, в конце концов! Но санитарка уже ушла домой, а предложение Нади отправить к ней на дом наряд милиции и отобрать украденные письма было с негодованием отвергнуто заведующей. Кончилось дело тем, что Наде обманом всадили укол и почти волоком вернули в палату.

На следующий день она постаралась справиться с эмоциями и, крепко сжав кулаки, почти спокойно вошла в кабинет заведующей.

– Опять вы, Гриневич? – немедленно налилась та гневом и раздражением. – Что еще вы от меня хотите? Я сегодня разговаривала с санитаркой, она говорит, что никаких писем и фотографий под подушкой не было. Они вам приснилась, наверное, а вы взяли и оклеветали честную женщину!

– Я готова попросить у нее прощения, – дождавшись паузы, проговорила Надя.

От неожиданности заведующая на полуслове оборвала крик и спросила, удивляясь:

– Так вы согласны, что писем не было?

– Не важно, – ответила Надя. – Будем считать, что не было. Но и без них я знаю как минимум три способа отыскать родственников малышки. И в конце концов, я ведь имею право удочерить ее, верно? В случае, если родственники не будут найдены?

– Что ж, вы замужняя женщина, – с иронией в голосе согласилась заведующая. – Только учтите, что при усыновлении ребенка потребуется визуальное присутствие вашего супруга, а не просто штамп в паспорте.

– Я прошу у вас только одного, – пропустила колкость Надя. – Скажите мне, куда вы отправите девочку и под каким именем она будет оформлена в дом ребенка. Чтобы я могла ее отыскать. Прошу вас, не дайте остаться сиротой человечку, который нужен и дорог очень многим людям!

Заведующая молчала, удивленная такой взвешенной и прочувствованной речью. Потом сказала:

– Хорошо, это я вам обещаю. Сейчас сказать ничего не могу, сама пока не знаю. Но если когда-нибудь вы придете ко мне и скажете, что имеете возможность что-то сделать для бедняжки, я помогу вам найти девочку. А сейчас я тоже прошу вас об одолжении. Вы можете покормить малышку? У нас с питанием беда, прислали такую гадость, что дети в рот не берут. Боже мой, когда же наведут порядок в этой стране?..

– Я могу, – почему-то шепотом ответила Надя.

– Я понимаю, что можете. А можете сделать это без эксцессов, чтобы потом нам не пришлось этого ребенка у вас из рук вырывать и все отделение снова на ушах не стояло?

– Обещаю, проблем у вас не будет, – отрезала, вставая, Надя.