Лиза

Лиза сразу решила: она будет думать только о своем главном сокровище, о Сонечке. Ей самой уже ничего в этой жизни не надо, лишь бы у Сони и у Андреевны все было хорошо. А сейчас им плохо, очень плохо. Соня никогда не бывает на улице, потому что ее не должны видеть соседи. Она даже смеяться и плакать громко не может и белый свет видит только с балкона и на экране телевизора. Если этот богатенький тип и впрямь решил удочерить Лизу, то, наверное, у нее скоро появятся деньги и тогда она сможет снять отдельную квартиру. Жаль, что придется вновь скрывать Соню. Но мужчина четко дал понять: ему нужна примерная дочка, а не семнадцатилетняя мать трехлетнего ребенка, отец которого мотает срок на зоне. Что ж, не привыкать, прятать девочку с деньгами будет гораздо проще, чем без них.

Вторая проблема – Генка. Они ни в коем случае не должны встретиться. Получается, нужно хвататься за любое предложение, самое сомнительное, но дающее ей хотя бы временное убежище. А значит, не о чем и думать.

В историю о перепутанных младенцах она, конечно, не верит. Скорее всего, богатый господин пытается таким образом приструнить свою шалаву дочку. Как еще можно напугать взрослую девицу, у которой в этой жизни все есть? Только перспективой остаться без всего. Наверное, очень скоро эта девчонка опомнится и возьмется за ум, и тогда она, Лиза, станет не нужна. И что же будет с ней тогда?

Зажмуренные глаза породили мечтательное настроение. А вдруг, подумалось Лизе, этот тип окажется неплохим человеком? Нельзя же всерьез думать, что все богатые жестоки и бессердечны. Он поговорит с ней напоследок, спросит, чем может наградить за то, что использовал ее. И тогда Лиза расскажет ему всю правду о своей жизни, о Сонечке. И может, он с барского плеча поможет ей, например, подарит малюсенькую квартирку где-нибудь в пригороде. Какое бы это было счастье!

Лиза в сердцах ущипнула себя за руку. Конечно же хозяин этого кабинета никогда не станет разговаривать с ней по душам, он и в сторону-то ее старается не глядеть. Но пока она в деле, пока нужна ему – нужно пользоваться моментом. Может, она успеет за это время поучиться на каких-нибудь курсах, получить профессию. А может, подцепит мужчину, который станет покровительствовать ей, когда все будет кончено.

– Что ты надумала?

Лиза вздрогнула так, что едва не слетела со стула. А странный человек уже возвышался над ней и смотрел на этот раз не в сторону, а прямо ей в лицо. От этого взгляда тело Лизы онемело и покрылось мурашками.

– Я согласна, – прошептала она.

– Хочешь о чем-то предупредить меня? – настаивал мужчина. – Потом будет поздно возвращаться к этой теме. Понимаешь?

– Я понимаю, – проговорила девушка. – Но мне не о чем вас предупреждать.

– У тебя есть друг, любовник?

– Нет.

– Ты понимаешь, что больше не должна общаться с родителями?

– Я понимаю.

– Эти люди не будут брошены на произвол судьбы. Но на многое им тоже рассчитывать не стоит. Не заслужили.

– Да, спасибо вам.

– Дай мне свой мобильный телефон, – вдруг распорядился мужчина и протянул ладонь.

– Зачем? – совсем потерялась девушка.

– Затем, что твоя прошлая жизнь должна остаться в этом кабинете.

– Я понимаю, – проговорила Лиза. – Но, честное слово, у меня нет телефона. Был, но пропал. Понимаете, у нас в кафе начался ремонт, и мы все повесили одежду в общем зале…

– Достаточно, – оборвал ее мужчина. – Я надеюсь, тебе можно верить. Не хотелось бы так сразу в тебе разочароваться. – Помедлил секунду, а потом спросил, глядя с прищуром: – Так можно тебе верить, Лиза?

– Можно, – твердо проговорила девушка.

– Хорошо, – сказал мужчина, и Лизе в его голосе послышалось явное облегчение. – Сейчас спускайся вниз, к подъезду. Шофер отвезет тебя в загородный дом. Там тебя встретят люди, они будут предупреждены о твоем приезде. До встречи.

– До встречи, – машинально пробормотала Лиза. И закрутила головой в поисках выхода из кабинета. Мужчина кивком головы то ли указал ей на дверь, то ли попрощался.

В коридоре какой-то блондинистый вышколенный мальчик бросился к ней наперерез, наверное, хотел проводить вниз, но Лиза обогнула его, пробежала мимо лифта и пешком спустилась по широкой лестнице в холл, а оттуда выскользнула на улицу. Хотя она и решилась, сейчас ею вдруг овладел приступ безволия и малодушия. Вход в офисное здание был оформлен полукруглой белой колоннадой, крайние колонны почти соприкасались со стеной. За одну из них, как смертельно напуганный зверек, и забилась Лиза. Ей вдруг подумалось, что, если стоять тут довольно долго, про нее забудут и потеряют к ней всякий интерес. А когда стемнеет, можно будет незаметно уйти. Всей своей жизнью приученная к терпению, она подняла воротник куртки и приготовилась ждать.

Минут через десять кто-то заглянул в ее мрачное убежище и произнес тревожно:

– Вы здесь? Выходите!

Лиза поняла: глупо было надеяться, что забудут. И вышла на свет. На крыльце стоял молодой мужчина, почти мальчик. Темные густые волосы курчавились на висках, пушистая челка небрежно падала на высокий лоб. Глаза темно-синие, без блеска, в обрамлении длинных ресниц, смотрели они на девушку очень взволнованно. Щеки полыхали румянцем.

– Простите, это вас я должен отвезти? – скороговоркой спросил парень и уставился на Лизу так, будто от ее ответа зависела вся его жизнь.

– Меня, – покорно ответила девушка.

– Так что же вы, в самом деле… – начал парень, но тут же сам себя одернул и вежливо произнес: – Пожалуйста, садитесь в машину. – И указал при этом на огромный черный танк, припаркованный напротив лестницы.

– Хорошо, – ответила Лиза с робкой улыбкой, потому что парень ей понравился и захотелось как-то расположить его к себе. Уже сейчас она ощущала насущную необходимость обрести надежную опору на той узенькой дощечке, на которой она балансировала. – Я просто замерзла на ветру, вот и спряталась за колонну.

– Я понимаю, – улыбнулся в ответ юноша. Лихорадочный румянец уже исчез, лицо стало мягким и нежным. Он распахнул дверь и сказал ей: – Садитесь, Елизавета Рэмовна!

– Не нужно так меня называть, – мягко попросила девушка. – Это не мое имя, то есть не совсем мое… Я просто Лиза.

– Извините, но хозяин приказал называть вас именно так, – отрезал парень, лицо его словно окоченело и вдруг разом потеряло всю привлекательность. – Я могу выполнять распоряжения только одного лица.

И запрыгнул на водительское место. Лиза же оцепенела от обиды. Огорчилась, потому что уже успела поверить в его к ней расположение. Всю дальнейшую дорогу они проехали в молчании. На выезде из города в одной из пробок Лиза неожиданно для себя заснула и проснулась, лишь когда машина уже притормозила у ворот.

Девушка огляделась – небо сделалось почти черным, значит, ехали они не меньше часа. Дом отсюда еще не был виден – только забор и темные кроны деревьев за ним. Кованые ворота медленно разъехались, и машина плавно заскользила по гравию. Минуту спустя показался и дом – каменный, трехэтажный, с деревянной мансардой. Лизе он понравился – прежде воображение рисовало ей какой-то ужасный черный замок. На террасе ее уже ждали. Женщина в строгом костюме улыбалась приветливо и напряженно, рядом застыл мужчина в комбинезоне. Водитель распахнул дверь и помог Лизе вылезти из машины. Женщина уже спешила к ней навстречу.

– Здравствуйте, Елизавета Рэмовна, – заговорила она, тщательно следя за артикуляцией и не забывая держать улыбку. – С прибытием вас. Рэм Григорьевич уже звонил и дал все необходимые распоряжения. Меня зовут Любовь Петровна, я – экономка в этом доме. Павел садовник, он же отвечает здесь за мужскую работу, ну, с Мишенькой (кивок в сторону водителя) вы, думаю, познакомились в пути. В доме есть еще повар и охранники, но они все сейчас при деле.

Лиза сделала шаг вперед и слегка покачнулась – так устала и ошалела от всей этой суеты. Женщина деликатно придержала ее за талию и уже другим, неофициальным голосом проворковала:

– Ох, вам надо срочно отдохнуть. Пойдемте в вашу комнату, вы приляжете, а я принесу вам что-нибудь поесть.

– Спасибо, – чуть не плача, пробормотала Лиза. За всю жизнь никто так не разговаривал с ней, не поддерживал так нежно.

– Миша, есть какой-то багаж? – через Лизино плечо спросила экономка.

Водитель Миша, плотнее сжав губы, качнул головой.

– Ну, вот и хорошо, – почему-то обрадовалась женщина. – Тогда мужчин мы можем отпустить, правда ведь, Елизавета Рэмовна? А мы с вами пойдем в дом. Я приготовила вам гостевую комнату. Вот так, потихонечку…

В комнате Лизу наконец оставили в покое. Первым делом она осмотрелась в поисках телефона. Он присутствовал, оформленный под старинный аппарат, стоял на круглом каменном столике в нише у кровати. Лиза тут же подбежала к нему, взяла в руки увесистую трубку. Ей до смерти захотелось поговорить сейчас с Андреевной, рассказать ей, в какую удивительную историю она попала, услышать тихенький Сонин голос. Но трубка молчала как мертвая. Возможно, и сам телефон был всего лишь муляжом, хотя нет, тянулся же от него провод к стене.

Лиза сидела потерянная с трубкой на коленях, пока не раздался деликатный стук в дверь и не вошла, грациозно держась на цыпочках, Любовь Петровна с подносом в руках.

– Елизавета Рэмовна, еще не легли? – удивилась она. – Ложитесь, что вы, на вас ведь лица нет! Я принесла вам маленький перекус, ничего особенного, так, блинчики, сок, фрукты…

– Скажите, Любовь Петровна, как отсюда позвонить в город? – перебила ее девушка.

– В город? – огорчилась экономка. – Простите, но хозяин дал распоряжение, чтобы телефоны в доме пока были отключены. Сказал что-то вроде того, что у вас период адаптации и не нужно, чтобы кто-то вас беспокоил. Конечно, – женщина интимно понизила голос, – я могла бы дать вам свой мобильный, но, знаете, нехорошо нарушать доверие тех, кому служишь. Давайте мы с вами доживем до завтра, а там что-нибудь придумаем, ладно?

– А когда Рэм Григорьевич приедет домой, смогу я поговорить с ним? – спросила Лиза, хотя и знала наперед, что не посмеет ни о чем просить этого мужчину с ледяными глазами.

– Простите, но сегодня мы его не ждем. Хозяин всегда предупреждает нас о приезде, – отрапортовала Любовь Петровна.

Лиза устало мотнула головой. Ей вдруг стала неприятна эта женщина с ее явным желанием угодить и нашим и вашим – и хозяину, и невесть откуда взявшейся девчонке с многозначительным отчеством. Она едва дождалась, когда та уйдет. С подноса Лиза взяла только сок и выпила его залпом, гася зарождающееся в душе рыдание. Она все-таки оказалась в западне! Она снова не может заботиться о самых близких ей людях! Интересно, если встать и выйти за ворота, ей позволят уйти или отловят и запрут на замок? Но ворота открываются пультом, она просто упрется в ограду, а эти люди будут трусливо поглядывать на нее из-за занавесок и радоваться, что птичка в западне, а они ни при чем. Лиза легла на краешек огромной кровати, натянула на ноги покрывало – и через минуту уже спала глубоким молодым сном.

Утро оставило позади все вчерашние печали. Когда Лиза заканчивала завтракать, в столовую просочилась экономка и торжественно объявила:

– Елизавета Рэмовна, через полчаса за вами приедет машина. Миша отвезет вас в город, а там к вам присоединится еще одна женщина.

– Какая женщина? – испугалась Лиза.

Любовь Петровна расцвела улыбкой и пропела таким голосом, будто показывала младенцу козу:

– Вы могли видеть ее по телевизору!

– Я не смотрю телевизор, – хмуро отозвалась девушка.

– А и правильно, какая от него польза кроме вреда, – тут же поддакнула экономка. – В общем, эта женщина – известный стилист, ведет передачу про моду. Сперва вы с ней съездите в магазин за одеждой, а потом побываете у парикмахера. Так что кушайте хорошенько, у вас сегодня очень ответственный день.

Лиза оживилась – значит, ей удастся вырваться из этого дома. Она с удовольствием доела кашу с сухофруктами и поспешила в гостевую комнату одеваться. Миша прибыл минута в минуту, о чем доложила заглянувшая в дверь экономка. Лиза вприпрыжку выбежала из комнаты, спустилась по широкой лестнице и юркнула в машину. Отчего-то ей казалось, что в последний момент позвонит хозяин и прикажет оставаться дома. Но все обошлось.

На одной из центральных улиц Миша притормозил, и сейчас же к их машине подошла очень высокая молодая женщина, одетая, как показалось Лизе, просто восхитительно. Она грациозно запрыгнула в салон, встряхнула аккуратно причесанной головкой и с улыбкой протянула Лизе руку.

– Очень приятно, Наташа, – четко произнесла она. – Надеюсь, Лизонька, нам с вами сегодня скучать не придется.

Лиза осторожно пожала ее тонкие пальцы с перламутровыми ноготками и поразилась, что ее рука на фоне этой ручки выглядела настоящей лапой: широкая, будто разношенная, с сероватой грубой кожей. Ей вдруг сделалось грустно. Как жаль, что нельзя остаться в компании этой милой женщины! Но счетчик в груди неумолимо отстукивал время. Она должна увидеть Соню и Анну Андреевну, убедиться, что с ними все в порядке, все хорошо!

Скоро машина припарковалась у огромного торгового центра.

– Это все нам нужно обойти? – спросила Лиза, прикидывая, что на таком большом пространстве улизнуть будет совсем не трудно.

– Ну что вы, Лизочка! – колокольчиком рассыпалась Наташа. – Нас с вами здесь заинтересует только один бутичок на третьем этаже и еще один интересный авторский отдельчик. Конечно, одеваться в России – это последнее дело, хорошо бы нам сразу слетать в Милан на пару деньков и там хорошенько поработать над вашим образом. Я говорила об этом Рэму Григорьевичу, он ответил – ну, может на следующей недельке, дайте девочке попривыкнуть. Вы откуда-то приехали к нам, Лизочка?

– Нет, я местная, – неспокойно озираясь, пробормотала девушка.

Наташа изумилась, но тут же справилась со своим лицом.

– Ну, для начала мы с вами и тут управимся. Может, не найдем чего-то уж ультрасовременного, будем напирать на классику. У вас, Лиза, просто чудесная фигурка, вы все себе можете позволить, и к вечеру, клянусь, вы у нас будете как конфетка.

Наташа говорила и говорила, увлекая Лизу сквозь многолюдные залы к лифту. Лиза вертела головой и гадала, как бы не заблудиться в этом хитросплетении переходов. Наконец, достигли «бутичка на третьем». Отдел оказался довольно просторный, под завязку забитый вещами.

– На те вешалки даже не смотрите, старье, – трещала на ухо неугомонная Наташа. – Идите вдоль этой стеночки. Помните, что тут мы берем только классику – брючки, свитерочек. Вы сами будете смотреть или сразу вам что-нибудь посоветовать?

– Да, посоветуйте, пожалуйста, – жалобным голосом попросила Лиза, совершенно потерявшаяся и от обилия одежды, и от недоуменных взглядов девочек-продавщиц. Они в упор разглядывали необычную посетительницу с ног до головы и бросали вопрошающие взгляды на Наташу, которую, видно, прекрасно знали.

Наташа принесла целый ворох вещей, покачала им перед Лизой и пропела в упоении:

– Идите за занавеску, я буду подавать комплектами.

Девушка молча повиновалась. Она зашла в примерочную, которая оказалась размером с небольшую комнату и с большим мягким пуфом посередине. Лиза опустилась на пуф и сделала несколько глубоких вздохов. Это помогло ей не разрыдаться. Все внутри нее дрожало, слезы подкатывали к глазам. Зачем она здесь, зачем занимается каким-то абсурдным делом, когда Анна Андреевна и Сонечка не знают, где она, волнуются, может, сидят голодные?

Выждав еще минуты две, Лиза решительным шагом вышла в зал, готовая соврать что угодно, лишь бы вырваться из-под опеки Наташи. По ту сторону бархатной занавески застыли две продавщицы. Обе уставились на Лизу одинаково квадратными глазами, – наверное, Наташа успела им нашептать, кто она такая.

– Где Наташа? – спросила девушка.

– Ой, она побежала в соседний отдел туфли под брюки взять, у нее там подружка работает, – ожилась одна из продавщиц. – А что же вы не переодеваетесь? Вам как-нибудь помочь?

– Да, я в туалет хочу, – сказала Лиза и переступила с ноги на ногу. – Очень.

– Я вас провожу, – засуетилась продавщица. – Пойдемте в наш, служебный, там очень чистенько.

В руках у нее мелькнул ключ-таблетка. Лиза, теряя терпение, протянула руку и коротким движением выхватила ключ из послушно разжавшейся влажноватой руки.

– Я сама схожу, – объявила она, невольно удивившись зазвучавшим в голосе повелительным ноткам. – Покажите, куда мне…

Девочки показали. Лиза дошла до угла, воровато оглянулась, сунула ключ в карман и бросилась к лифту.

На улице ей стало легче. Лихорадочное напряжение отступило, наладилось дыхание. Лиза даже огорчилась за добрую смешную Наташу, которая станет носиться по этажам, отыскивая свою пропавшую модель. С независимым видом пересекла она сияющий стеклом и металлом холл, вышла на улицу, огляделась и пошла в сторону станции метро. Она наслаждалась свободой так, будто была лишена ее годами.

А когда уже готова была нырнуть в теплые недра, чья-то рука цепко легла на ее плечо. Лиза взвизгнула, ударила по руке кулаком и отскочила в сторону.

«Генка!» – была ее первая мысль.

Но это был водитель Миша.

– Что случилось? – тревожно озираясь, спросил он. – Куда подевалась Наташа? Вы что, потерялись в магазине?

– Пустите! – закричала в ответ Лиза. – С меня хватит! Я хочу уйти!

– Да почему, Елизавета Рэмовна? Кто вас обидел?

– Я не Рэмовна!!

– Хорошо-хорошо, я молчу. – Шофер поднял руки и растопырил пальцы, демонстрируя ей свою полную безобидность. – Только скажите, что происходит?! Я ведь должен хозяину как-то объяснить, куда вы подевались.

– Скажите ему, что я выхожу из игры, – хрипло пробормотала девушка. – Что дура была, когда согласилась. Черт меня попутал! Скажите еще, что у меня есть дочка и старенькая бабушка, о которых я должна заботиться и от которых никогда не откажусь! Все!

Она снова дернулась, но Миша загородил ей дорогу, смотрел на нее широко распахнутыми глазами и даже не моргал. Потом он спросил:

– Так это вы к ним бежите? Они что – здесь, в городе?

– Да, да!!

– Ну, так садитесь в машине, я вас отвезу.

– Еще чего, – попятилась Лиза. – Вы же только хозяина своего драгоценного распоряжения выполняете! Ясно, куда вы меня отвезете!

– Да у вас денег на метро нет! – вдруг сказал ей Миша и вопросительно приподнял брови.

– Почему это? – растерялась Лиза.

– Потому что наша драгоценная Любовь Петровна вчера чистила ваши джинсы и все из карманов выгрузила.

Лиза поняла, что сейчас позорно разрыдается на всю улицу, и сказала со вздохом:

– Ладно, ваша взяла, везите…

Через минуту они уже ехали в густом потоке машин. Потом в бардачке зазвонил телефон.

– Кто это? – вскинулась Лиза, чьи нервы были взвинчены до предела.

– Наташа, – не доставая телефона, хмыкнул Михаил.

– Не отвечайте ей, пожалуйста!

– Ладно, пока не стану. Но, учтите, Наташа – человек ответственный, через полчаса она дозреет до мысли позвонить самому Рэму Григорьевичу.

– Мне все равно, пускай звонит.

– Лиза, не делайте глупостей, – еще через минуту заговорил Миша. – Я не знаю, что у вас с хозяином за дела, но догадываюсь, что судьба предоставила вам какой-то удивительный шанс. И нельзя от него просто так отказываться. Почему вы сразу не рассказали хозяину о ребенке? Вот вы сейчас едете к дочке, а у вас даже денег на гостинцы нет…

– Правда, нет, – согласилась Лиза. – А вы не могли бы мне немного одолжить?

– А вы сможете потом вернуться со мной к магазину и этим спасти меня от увольнения?

– Ладно, – вздохнула Лиза. – Договорились.

В магазине напротив дома они купили продукты, так много, что даже вызвавшийся на подмогу Миша с трудом толкал тележку. Он донес до подъезда два огромных пакета и предложил:

– Давайте уж донесу их до места назначения.

– Не нужно! – испугалась Лиза. – Там соседи и так на меня косо смотрят, а тут вы еще.

– Чего же тут такого? Я могу представиться как отец ребенка, – вдруг развеселился Миша. – Вроде как я раскаялся и начал помогать своему чаду. Ведь, как я понимаю, настоящего отца они не видели?

– Еще не хватало! – Лиза вырвала у него пакеты. – Они и про ребенка ничего не знают, и знать не должны, а вы говорите – отец!

И тут же поняла, что сболтнула лишнее, – лицо у Миши снова вытянулось. Тогда она сердито мотнула головой и бросилась к подъезду.

Дверь ей открыла соседка, почему-то сразу сморщилась и спросила, косясь на сумки:

– Надеюсь, там не только жрачка, но и лекарства для вашей бабушки?

– Она заболела?! – У Лизы подкосились ноги.

– Да у старухи давно уже непорядок с головой, – процедила соседка. – От нее иногда такие странные звуки доносятся! И почему, скажите мне, она не может нормально пользоваться туалетом, а вечно выносит свои вонючие горшки? Вы представляете, каково это терпеть?

– Я понимаю, я с бабушкой поговорю, – мелко закивала девушка, бочком огибая соседку.

– Как будто маразм лечится разговорами, – бросила ей вслед женщина. – Как можно не замечать, что старуха на грани?

Андреевна очень удивилась, увидев «внучку» с сумками на пороге:

– Лизочек, ты нас балуешь. Да мы еще вчерашние дары разложить не успели, а ты снова с полными сумками!

– Да неужели я была у вас только вчера? – изумилась девушка. – Мне показалось, так много времени прошло. Где же Сонечка?

– Так спит она. – Старуха кивнула в сторону стола, накрытого обычной белой скатертью. Скатерть лежала неровно и одним краем почти касалась пола. – Не дала мне убрать скатерку после вчерашнего обеда. Перетащила под стол все свои игрушки, там у нас теперь домик. Едва упросила хоть на ночь лечь в кроватку. А уж дневной сон – ладно, пусть.

– У меня тоже в детстве был домик под столом, – улыбнулась Лиза и почему-то вздохнула. – Андреевна, милая, со мной тут такое случилось!

– Генка? – одними губами прошептала Андреевна.

– Нет, это не он. И не он, оказывается, следил за мной все эти дни. Это такое, что даже рассказать невозможно… И не стану рассказывать, пока все не прояснится. Только я пока не знаю, когда смогу снова к вам прийти, вы уж тут держитесь…

Тут голос ее предательски дрогнул. Андреевна смотрела на нее взволнованно, но ни о чем не спрашивала. Лиза вскочила с дивана и крепко обняла старую женщину.

– Ты что? – вздрогнула та. – Будто прощаешься? Пугаешь меня.

– Ничего, просто нужно бежать. Меня ждет машина, – не удержалась, похвасталась девушка.

– Может, Сонечку разбудить?

Лиза сперва кивнула, но потом энергично затрясла головой:

– Нет, не нужно, она разволнуется, больше не уснет. Я ведь теперь не знаю, когда приду.

Я вообще теперь ничего не знаю и не понимаю. Только знайте, Андреевна: я в любой ситуации найду как вам помочь. А мешки вы разберите, там не только еда, но и подарки для Сонечки. Вы их спрячьте и давайте по одному, как будто от меня, ладно?

– Да что ты, Лиза, в самом деле? Побудь еще, расскажи, что случилось. Совсем плохое?

– Я должна бежать, – шептала девушка, пятясь к выходу. – Я не знаю, может, плохое, а может, наоборот, очень хорошее.

Миша в салоне машины разговаривал по мобильному телефону:

– Говорю тебе чистую правду, Наташа, у нее прихватило живот, и я повез ее в клинику. Там сделали промывание, сказали, съела на завтрак что-то непривычное. А сейчас она уже в порядке. Только бледная и заплаканная, – добавил он, бросив взгляд на Лизу. – Да, я понимаю, что проблему с одеждой нужно решить сегодня, что у тебя ответственное задание. Жди нас на том же месте, мы уже едем назад. Если не застрянем в пробке, то домчим за десять минут.

Они действительно доехали назад очень быстро. Миша ни о чем не спрашивал, и Лиза была ему за это благодарна, потому что всю дорогу переживала и ругала себя, что даже не заглянула под скатерть, не повидала спящую Сонечку.

Зато в магазине все пошло как по маслу. Наташа дрожала над ней, как над смертельно больной, ежесекундно заглядывала в глаза и особенно не мучила, но Лиза по собственной инициативе перемерила почти все, что было в отделе. Каждый раз, вглядываясь в зеркало, она изумленно спрашивала себя: «Неужели это я, такая красивая и стройная? Не знала, что я такая, честное слово!»

Ей нравилось абсолютно все, все без исключения, и, когда Наташа, кружа вокруг нее, недовольно хмурилась, Лиза пугалась и думала, что, наверное, вещь безумно дорогая, и поэтому надо делать вид, что она никуда не годится. И тоже начинала хмуриться и качать головой. Но все равно они отобрали очень много вещей, наполнили целых шесть пакетов. Девочки-продавщицы провожали их едва ли не с поклонами.

– А как насчет оплаты, я не поняла? – спросила Лиза уже в лифте. – Если вы за меня заплатили, то, наверное, нужно будет показать чеки Рэму Григорьевичу, да?

Наташа посмотрела на нее изумленно, потом рассмеялась своим звонким смехом и проговорила:

– Боже мой, Лизонька, вы такая прелесть! С вами так легко! Я была бы счастлива всегда помогать вам с покупками. А теперь вас ждет салон. Там ребята наверняка тоже будут от вас в восторге.

Домой возвращались поздно, в темноте. Лиза все ловила в стекле свое отражение, – первая в ее жизни настоящая стрижка ей ужасно нравилась. Миша то и дело поглядывал на нее, но не с восхищением, а с любопытством. И наконец, не выдержал:

– Лиза, я не понял, как соседи по коммуналке могут не знать, что в квартире проживает маленький ребенок? Кстати, сколько ему? Годик?

– Три года. Это девочка, Сонечка.

– Это как же… – начал Миша и тут же замолчал, но Лиза поняла, что его удивило.

– Да, я родила ее в пятнадцать лет. – Она независимо вскинула голову. – Почти в пятнадцать.

– Бабушка вам с самого начала помогала? – переметнулся на другую тему Михаил.

– С самого начала, только она мне вообще-то не бабушка. Анна Андреевна – моя первая учительница, мы с ней случайно спустя много лет встретились. Когда моя мать заметила, что я в положении, она сразу сказала, что с ребенком не пустит меня на порог. А если я все-таки рожу, она сделает с ним что-нибудь, – ну, уронит или кипяток прольет. Я совсем растерялась, не знала, куда податься, мне же даже комнату никто не сдаст, без паспорта-то. Я тогда все бродила по городу и встретила Анну Андреевну. У нее было свое горе: единственный сын спился, водил в их квартиру пьяные компании, она тоже с утра до вечера бродила по улицам, чтобы дома поменьше бывать. Она сразу сказала мне, что поможет и чтобы я не вздумала бросать школу. Ближе к родам она сняла комнату, не эту, другую, и туда мы принесли Сонечку. Там, конечно, соседи были недовольны, что ребенок, что плачет, но в общем-то нас терпели. Хуже было, что денег никак не хватало. Я на рынке всякую работу делала, продавцам помогала, но этого не хватало. Потом, когда Сонечке было уже полтора года, одна приятельница Андреевны разрешила ей бесплатно жить в ее комнате, но только если соседи не будут против. А у соседей было требование: один человек без детей. Мы въехали наудачу, ну, узнают про Соню, прогонят, будем искать что-нибудь еще. Но вот что удивительно: Сонька до этого такая неспокойная была, постоянно капризничала, а на новом месте словно поняла, что нельзя шуметь, – и замолчала. Играет себе тихонько, почти не плачет, только когда я ухожу, и то потихоньку. Странно, да?

– Ничего странного, – глядя четко вперед, сказал Миша. – Я читал, что, когда в войну прятали в подвалах еврейские семьи, даже младенцы мигом понимали, что нельзя плакать.

Лизу бросило в жар, щеки захлестнула горячая волна. Ей показалось, что Миша издевается над ней. И зачем вообще она все это рассказала? Понятно зачем, конечно. Хотела расположить парня к себе, чтобы в случае чего помог, как сегодня, а, кажется, вышло наоборот.

– Конечно, неправильно, что ребенок не гуляет, и даже покричать вволю не может. Но зато мы сумели ее откормить, а то она худенькая совсем была, может, и плакала от недоедания. И Андреевну мы тоже немного подлечили, у нее ноги пухнут и болят. А сейчас комната столько стоит, что всю мою зарплату и Андреевны пенсию сложить – не хватит!

Эту маленькую речь она проговорила громко и сердито. После этого некоторое время ехали молча. Потом Миша спросил:

– Ну, теперь, наверное, все трудности позади?

– Как это, почему? – опешила Лиза.

– Ну, говорят, вроде как Рэм Григорьевич признал в вас свою дочь. А с таким отцом, как он, вам вообще волноваться не о чем.

– Да ерунда все это, розыгрыш, – убежденно заговорила Лиза. – Он говорит, что я будто бы его настоящая дочь, которую перепутали в роддоме. Но разве в это можно поверить? Так ведь только в романах бывает.

– Подождите, почему нельзя поверить? – разволновался Михаил. – Совсем недавно я слышал подобную историю, там еще русского мальчика перепутали с чеченским. Наверное, такие истории даже чаще случаются, просто не всегда о них узнают. В роддоме младенцам повязывают на руку такие бирочки из клеенки, ну, вы должны знать…

– Знаю, – улыбнулась Лиза. – Сонечкину я храню.

– Ну а моя всегда лежала в маминой шкатулке с украшениями. Так вот, они же могут развязаться, упасть, а потом их неправильно завяжет медсестра – и привет! Путают же вещи, документы, анализы, значит, и детей могут перепутать. Я, кстати, могу поверить, что вы – дочка Рэма Григорьевича и Надежды Сергеевны.

– Почему это?

– Ну, не знаю, – смутился Миша. – Вы, как я понял, в проблемной семье воспитывались, а у вас речь хорошая, манеры, поведение правильное. Может, это на генетическом уровне передалось? И лицом немного смахиваете на хозяйку.

– Скажите, Миша, а вы в интеллигентной семье выросли? – вкрадчивым голосом спросила Лиза.

– Думаю, так, – насторожился парень. – А почему вы спросили?

– А я вот знала одного человека, у которого все в роду были профессорами, а он сделался наркоманом и убил за дозу пять человек. Я такая получилась, потому что любила учиться, жить хотела по-человечески, а родители тут вообще ни при чем. А этот ваш хозяин наверняка мне не отец, а просто решил припугнуть собственную дочь, нашел дурочку с такой же датой рождения и из трущоб, чтобы на все была согласна.

– Фу, пронесло! – по-мальчишески рассыпался вдруг смехом Михаил. – А я думал, скажете: из интеллигентной семьи, а работаешь водителем у толстосума. Кстати, мои родители и в самом деле научные работники. А насчет вашего происхождения я пока остаюсь при своем мнении: в жизни всякое случается.

Лиза покосилась на повеселевшего парня, а потом сама не выдержала – рассмеялась. Вдруг ощущение невероятного счастья окутало ее с ног до головы. Не переставая смеяться, она отвернулась к окну и вздрогнула, увидев свое отражение. Ей вдруг показалось, что какая-то другая, счастливая, беззаботная Лиза смотрит ей в глаза и улыбается одобряюще.

– А какая она, дочка Рэма Григорьевича? – спросила она. – Вы ее видели, наверное?

– Видел? – хмыкнул Миша. – Я ее личным водителем был последние полгода.

– Да-а? – Лиза вздрогнула от ревнивого укола в сердце. – И какая она?

Миша подумал немного, улыбнулся лукаво и сказал:

– Знаете, Лиза, есть такие легенды про троллей, которые похищают у людей младенцев, а взамен кладут в колыбельки своих отвратительных детенышей. Так вот, поработав с Ульяной, я начал верить: сказки не всегда врут.

Вернувшись в свою комнату, Лиза вдруг принялась плакать. Плакала она не явно, а как бы между делом, пока переодевалась, пока доставала из пакетов новые вещи и развешивала в шкафу, пока стояла под душем. Плакала не от горя, а просто очень уж теснилось сердце в груди, так и хотелось все время прижать к нему ладони сильно-сильно, чтоб не вырвалось на волю. Лиза легла на кровать, обеими руками обняла подушку и продолжала тихонько всхлипывать, воровато косясь на дверь, потому что Любовь Петровна обещала вот-вот принести ей поесть. Домоправительница встретила ее в дверях, долго восхищалась, всплескивала длинными руками, а под конец заявила, что Лиза выглядит смертельно усталой и поэтому получит свой ужин в постель. Лизе есть совсем не хотелось, но нельзя было обидеть добрую женщину. Вот только она все не шла с подносом, и девушка опасалась, что так и уснет, не дождавшись.

На улице вдруг что-то зашумело, застучало, зашуршало. Лиза вздрогнула, потом сообразила, что это дождь, вызревавший в небесах весь день, наконец, пролился разом, торопливо и радостно. Просто в городе дождь стучал совсем по-другому, чем здесь, среди деревьев, путаясь в кроне и попутно сбивая на землю ослабшие листы и ветки.

Девушка мигом вскочила с кровати, подбежала к окну и дернула раму. Но та не поддалась, закрытая на какое-то хитрое устройство. Где-то под потолком тихо трудился кондиционер, но Лизе хотелось совсем другого воздуха, мокрого, холодного, промытого дождем. Дверь на мансарду ей тоже открыть не удалось. Лиза вышла из комнаты с твердым намерением найти кого-то, кто поможет ей, а заодно и справиться о судьбе безвестно пропавшей Любови Петровны.

Огромный холл был пустынен, свет погашен, горели только небольшие изящные бра по периметру, да подсвечена была белоснежная мраморная лестница. Лиза сообразила, что кого-нибудь из персонала она наверняка найдет внизу. На первом этаже тоже был холл, еще просторнее, и Лиза впервые заметила, что одну из стен его полностью занимал аквариум, в толще воды которого мерцали золотые и и ультрамариновые огни.

«Ой, Сонечка была бы в восторге!» – восхитилась Лиза. И тут она услышала откуда-то звук работающего телевизора.

Вдоль примыкающего к холлу коридора располагалось много дверей, но только одна из них была на ладонь приоткрыта. Лиза тихо встала на пороге, заморгала от яркого света.

В маленькой комнате сгрудились все обитатели особняка. Ближе всех к Лизе застыла Любовь Петровна с подносом в руках. У стола сидели повар и садовник, охранники – на диване. Телевизор стоял как раз напротив двери, все смотрели только на экран, и девушку никто не заметил. Не смея окликнуть кого-нибудь, Лиза невольно тоже стала смотреть на экран.

Кажется, это был выпуск новостей.

«Необычный скандал в благородном семействе, – тонко улыбаясь, говорила ведущая в строгом костюме. – Несколько дней назад появились слухи, что глава Евросбанка, известный бизнесмен и меценат Рэм Гриневич нашел свою настоящую дочь, когда-то подмененную в роддоме и выросшую в неблагополучной среде. Эту дочь он якобы собирается представить публике в ближайшее время взамен прославившейся своими неадекватными поступками светской львицы Ульяны Гриневич. Конечно, едва ли кто-то отнесся к этим слухам всерьез, но сегодня эта история получила неожиданное продолжение. На великосветской вечеринке сама Ульяна Гриневич собрала вокруг себя журналистов и сделала громкое заявление. Показываем этот сюжет без комментариев».

На экране возникло изображение зала какого-то клуба или ресторана. Хорошо просматривался заставленный закусками стол. На первом плане стояла тщедушная девушка в коротком блестящем платье. Лицо девушки показалось Лизе не слишком привлекательным. Большие, широко расставленные глаза были хороши, но все прочие черты – слишком мелкие, невыразительные, нос клювиком, рот такой маленький, что напоминал дырочку у резиновой игрушки. Выглядела она лет на пятнадцать за счет слишком худого, почти неразвившегося тела. К тому же девушка, кажется, была не слишком трезвой. Ни на кого не глядя и все время вскидывая подбородок, девица не совсем четко выговаривала в протянутые к ней микрофоны:

«– Мой отец решил избавиться от меня, потому что я слишком независимо себя веду, не хочу жить по его указке и вообще… много чего знаю о его делах. Конечно, никто не поверит в эту сказочку о бедной девочке, которая вдруг оказалась дочкой олигарха. Тем более никаких анализов на подтверждение отцовства никто не делал, отец просто выбрал такую, которая родилась со мной в один день. Как вы думаете, почему моей матери сейчас вообще нет в стране? Разве она не должна была срочно прилететь, раз нашлась ее настоящая дочь? Она наверняка вообще не в курсе. Я, кстати, уже несколько дней не могу с ней связаться и просто с ума схожу от беспокойства.

– О каких это грязных делишках своего отца вы нам сейчас намекнули? – пискнула одна из журналисток.

– Я не говорила – грязные делишки, – чуть смутилась девушка. – Но если мне придется бороться за свое место под солнцем, пусть отец знает: я много чего могу вспомнить. Например, у отца был начальник службы безопасности, а потом он сделал что-то не так – и пропал без вести. Я до сих пор помогаю его дочери, она моя лучшая подруга и живет у меня…»

Девушка смешалась, явно не зная, что еще сказать. Молодой мужчина с глазами ищейки растолкал всех, пробился с микрофоном наперерез почти вплотную к ней и проникновенным голосом задал вопрос:

«– Ульяна, а вы не боитесь говорить на всю страну такие ужасные вещи? Вы ведь сейчас фактически обвинили вашего отца не только в устранении своего бывшего работника, но и дали нам понять, что и с матерью вашей он тоже мог сделать что-то плохое?

– Я ничего вам не давала понять! – Девица едва не налетела на него с кулаками. – Я только хочу сказать, что никому не удастся так просто выгнать меня из дома. Я завтра же найму себе самого лучшего в городе адвоката и начну бороться против этой самозванки…»

Тут кадр сменился. Гладко выбритый мужчина на экране улыбнулся, продемонстрировал аудитории блестящие белые зубы и произнес:

«Что ж, неизвестно, окажется ли новая дочь лучше старой, но народонаселение в тяжкую годину кризиса эта история явно повеселит. Хотя, как вы могли видеть из сюжета, золотая молодежь и так не скучает и уж точно не голодает. А мы переходим к обзору экономических новостей…»

Садовник привстал со стула и выключил телевизор. В наступившей тишине прерывисто вздохнула Любовь Петровна:

– Вот ужас-то, что же будет теперь?!

– Перестань, Люба, – махнул пухлой ручкой повар. – Не впервой у нас Улька колобродит.

– Но она же… она же хозяина в убийстве обвинила, – не успокаивалась экономка. – Теперь же может и расследование начаться, разве не так? А и в самом деле, раз тут такие дела, почему до сих пор не прилетела хозяйка? Она вообще звонила кому-нибудь?!

Повар и садовник отрицательно замотали головами, охранники дружно развели руками.

Лиза очень хотела уйти незаметно, но дверь предательски скрипнула, и тут же пять пар глаз тревожно уставились на нее. Наверное, каждый прикидывал, не сказал ли чего лишнего в запале. Первой пришла в себя Любовь Петровна.

– Нет, Лизочка, вы это слышали?! – воскликнула она. – Конечно, мы тут уже давно привыкли, Уля у нас девочка с закидонами, но чтобы такое! Господи, да вы перепугались, на вас лица нет!

– Нет, чего же мне пугаться, – отважно улыбнулась Лиза. – Я ведь ни на чем не настаиваю, пусть там без меня разбираются, дочь я или не дочь. Я просто вас искала, боялась, что засну, прежде чем вы ужин принесете…

– Миленькая, простите! – засуетилась экономка. – А меня Павел позвал, сказал, сейчас в вестях про хозяина говорить будут. Я и полетела, забыв все на свете, ведь нам же не безразлично…

– Люба, да не тарахти ты, – снова одернул женщину садовник. И обратился к Лизе: – Скажите, значит, все по правде так было, как по телевизору говорят? А мы-то думали, вы в другом городе отыскались, ну, типа, был грех у хозяина по молодости, а теперь он вас признал. То есть мы посчитали, вы Ульяне вроде как сводной сестренкой приходитесь, а вы, выходит, теперь вместо нее будете?

– Замолчи ты, пустобрех! – разозлилась Любовь Петровна. – Что ты к девочке пристал, не видишь, она на ногах ели держится! Пойдемте, Лизонька, в вашу комнатку скорее…

Заставив девушку лечь в постель и укрыться до подбородка одеялом, Любовь Петровна объявила полушепотом:

– Лежите, грейтесь, а я сейчас все свежее вам принесу, горяченькое.

– Любовь Петровна! – вскинулась Лиза. – Не нужно! Я все равно сейчас есть не могу. Лучше посидите со мной одну минуточку. И, умоляю, не обращайтесь ко мне на «вы»!

Как она ни крепилась, на глаза навернулись слезы. Экономка поспешно присела на пуфик рядом с кроватью и протянула сочувственно:

– Смотри-ка, как ты разволновалась! Да что ты, Лизонька, о чем убиваться? Ты в этот дом не по своему произволу проникла, не обманом. Наверное, Рэм Григорьевич знал, что делал, когда тебя по всему городу отыскивал и сюда отправлял. Ты хорошая девочка, я ви-ижу, меня не обманешь. Дай бог, чтоб ты и впрямь хозяйской дочкой оказалась. А Ульяна наша… грех такое говорить, но только это не дочка, а сплошное горе.

– А как же ваша хозяйка? – сквозь слезы спросила Лиза.

– А что хозяйка? Отчего не прилетела до сих пор? Раньше понятно было, какой женщине приятно видеть мужнин грех, тем более что ты – Уле ровесница. А теперь думаю, что, может, Рем Григорьевич сюрприз ей решил сделать, и она пока не знает ничего. Мужчины же все со странностями, даже такие умники, как наш хозяин. Теперь, конечно, вернется, после такого сюжетца шила в мешке не утаишь.

– А когда прилетит, что тогда будет? – не унималась Лиза.

– А что ж будет? Надежда Сергеевна, конечно, с Ульяной возиться не перестанет, может, даже больше прежнего на нее накинется. Но ты не ревнуй: Уля у нас – катастрофа ходячая, а ты – разумная, славная девушка. Хозяйка, конечно, тебя сразу полюбит.

– А увидеть ее можно?

– Кого это? – не сообразила экономка.

– Надежду Сергеевну, ну, хотя бы фотографию.

– Господи, да конечно! Завтра с утра побежишь в библиотеку, возьмешь там альбомы и все-все пересмотришь! А на ночь не нужно голову забивать, сны будут сниться суматошные. Спи, девочка!

И она ушла, оставив Лизу наедине с ее путаными мыслями. Впрочем, через пять минут девушка уже спала, уютно свернувшись калачиком и крепко прижимая к груди подушку.