Глава 16
ОТЧЕТ РУКОВОДИТЕЛЯ ГРУППЫ И.С. ШИПУЛИНА
О СОПРОВОЖДЕНИИ КЛИЕНТА НОМЕР 63 КА
«Согласно утвержденному сценарию от 24 июня сего года, по дороге в аэропорт Домодедово клиенту 63 КА Евсею Б. был введен амнестирующий раствор в объеме двух кубических сантиметров. Реакция клиента на введение вещества была расценена группой сопровождения как адекватная, состояние организма удовлетворительное, кровяное давление в пределах возрастной нормы, пульс шестьдесят пять ударов в минуту.
Через минуту после введения амнестирующего вещества клиент погрузился в глубокий сон, продолжавшийся вплоть до приземления спецсамолета в аэропорту города Улан-Удэ. При заходе на посадку наблюдались признаки беспокойства клиента, и в связи с опасностью преждевременного пробуждения ему был введен дополнительно один кубический сантиметр снотворного, что позволило водворить клиента на место начала операции в бессознательном состоянии, как и было оговорено в сценарии.
Клиент был переодет в одежду буддийских монахов и помещен в Иволгинский дацан в апартаменты для особо важных гостей. Группа сопровождения, дабы не отличаться от местных монахов, была вынуждена обриться наголо и также переодеться в ритуальные желто-оранжевые одежды буддистов.
Пробуждение клиента произошло в пятнадцать ноль-ноль по местному времени. Физическая форма его после возвращения в активное состояние была оценена мною как удовлетворительная. Жалобы на небольшую головную боль, естественные после двукратного введения высокой дозы амнестирующего вещества, вскоре прошли сами собой, без медикаментозного вмешательства. Психическое состояние клиента выражалось крайней степенью удивления с некоторой долей испуга, вызванного невозможностью восстановить в памяти цепочку событий, приведших его в монашескую обитель. Степень амнезии по косвенным данным (клиент непрерывно оглядывался, недоуменно повторяя «где это я», морщил лоб и тряс головой, тщетно пытаясь что-то припомнить) была расценена мною как полная.
Первый этап сценария начался точно и в срок и первоначально протекал так, как и было запланировано, лишь с небольшими отступлениями от утвержденного плана.
Когда буддийские монахи во главе с далай-ламой объявили клиенту на бурятском языке о том, что по расчетам тибетских мудрецов он является очередным земным воплощением великого Будды, клиент, очевидно не понимая всей значимости этого сообщения, принялся активно пожимать руки ламе и монахам, принимая их, очевидно, за депутацию малых народов Сибири и Дальнего Востока. После перевода на русский и многократных толкований сложившейся ситуации через переводчика клиент как будто проникся важностью момента и вел себя с достойным самого Бодисатвы спокойствием и важностью.
Однако мною было замечено, что для клиента представляет определенные трудности по достоинству оценить всю ответственность его позиции, и я, как руководитель группы сопровождения, был вынужден объяснить ему, что избрание новым воплощением Будды на земле ставит человека на чрезвычайно высокую ступень по отношению ко всему человечеству. Избранный новым Буддой становится духовным главой всех буддистов на земле, святым, воплощением Амитары и Авалокитешвары, и вынужден в связи с этим принимать достойные такого высокого ранга почести и соответственно вести себя.
После объяснения на клиента надели нижнюю монашескую одежду, оранжевую рясу, совершили омовение. Затем монастырская община провела ритуал посвящения в монахи, «упасападу», и клиенту сразу же было присвоено почетное звание святого, «архата», что, очевидно, ему очень польстило.
Объяснение правил поведения в монастыре несколько омрачило приподнятое настроение клиента. Против принятия пищи в строго определенные ритуалом часы он в общем-то не возражал, находя их естественными и вполне разумными. Несколько огорчила его необходимость вечного воздержания от общения с женским полом (вздохнув, он негромко заметил: «Что ж, в мои годы этим делом уже можно и пожертвовать»). Абсолютно чудовищным и неприятным ему показалось требование собирать пропитание, ходя из дома в дом к богатым и бедным, и категорическое запрещение принимать деньги как подаяние. Впрочем, ему, как «архату», было обещано, что в будущем будут доставлять собранное другими монахами подаяние в монастырь и, следовательно, тогда его обязанности, как святого, будут состоять лишь в духовных упражнениях, в чтении и переписывании духовных книг.
На вопрос клиента, как долго будет продолжаться такая ограничительная жизнь, ему было отвечено, что предположительно до возвращения в дацан бандидо-хамболамы, главы духовного управления буддистов нашей страны, который сейчас находится в Лхасе в связи с необходимостью уточнения обстоятельств выбора нового далай-ламы, но вполне возможно, что в случае его удачного избрания и до конца жизни. После такого ответа клиент несколько помрачнел и пробормотал про себя (я слышал): «Смотря что за это я буду иметь…»
После церемонии «упасапады» клиент наскоро был обучен самой короткой буддийской молитве «Ом мани падме хун» («О, сокровище на лотосе, аминь») и препровожден в свои апартаменты. Естественно, как руководитель группы сопровождения, я вынужден был непрерывно контролировать клиента. Чтобы объяснить свое круглосуточное присутствие рядом с ним и сыновнюю заботу, я вынужден был сказать клиенту, что недавно принят в монастырь учеником, так называемым «саманера», а он временно назначен мне в наставники и таким образом является моим духовным учителем.
На это клиент заговорщически подмигнул мне и сказал:
— Ну, слава Богу, хоть одна славянская физиономия среди этих узкоглазых рож…
После чего он предложил мне сгонять в ближайший ларек за бутылкой коньяку, поскольку в келье было очень холодно, а он никак не мог согреться.
На все мои протесты и объяснения, что у буддистов даже монахи ни в коем случае не могут употреблять спиртное, а уж лицо, готовящееся к посвящению в далай-ламы, тем более должно соблюдать трезвый образ жизни, клиент ответил со вздохом:
— Ничего, сынок, в монахах я пока еще всего четыре часа, а в ламы меня, может, еще и не изберут, ведь к предвыборной кампании-то я совсем не готовился… А ну как там, в Тибете, не утвердят мою кандидатуру? Так что пока еще можно.
Уступая настойчивым просьбам клиента, я был вынужден выдать ему коньяк из неприкосновенного запаса нашей группы.
На следующий день после лекции, объясняющей клиенту всю важность возложенной на него почетной обязанности быть божеством на земле, клиенту был объяснен так называемый хубилганский порядок наследования. После смерти далай-ламы по этому порядку новым ламой признают ребенка, родившегося через девять месяцев после кончины старого ламы, и выбирают его при помощи гадания высшим духовным клиром в Тибете. Клиенту объяснили, что в последний, четырнадцатый раз Буддой был избран некий Лозон-дантзэн-джамцо-нгванг, родившийся в 1935 году. Он сотрудничал с правительством Китая и после вооруженного восстания в Тибете против китайских властей эмигрировал в Индию. С тех пор все «моря мудрости», то есть далай-ламы, избирались незаконно.
На естественный вопрос клиента, где же эти буддисты были так долго, ведь он родился уже больше шестидесяти лет назад, бандидо-хамболама объяснил через переводчика, то есть через меня, что под сильным давлением китайского правительства выбор нового, пятнадцатого ламы был совершен неправильно, вопреки божественным предзнаменованиям, и теперь настало время исправить ошибку (на самом деле уважаемый священник, ничего не знавший о нашем сценарии, в это время на бурятском языке читал клиенту заготовленную для высоких гостей речь об усилении мирового могущества буддизма, что проявляется с 60-х годов XX века в повальном увлечении интеллигенции Европы и Америки ответвлением этой религии — «дзэн»).
После беседы с уважаемым бандидо клиент начал религиозную практику с паломничества к святым изображениям Будды и сбора подаяния. Удачным местом для сбора милостыни был признан железнодорожный вокзал, куда клиент был незамедлительно препровожден. Группа сопровождения обеспечила ему козырное место возле центрального входа в вокзал, заранее изгнав оттуда всех нищих. Первоначально клиент, сидя в оранжевой рясе на заплеванном шелухой от кедровых орехов цементном полу, был очень смущен и даже пытался краснеть, особенно под любопытными взорами хорошеньких барышень, затем, однако, немного привык и сидел с истинно буддийским достоинством, важно перебирая четки и шепча молитву «Ом мани падме хун».
В это время часть группы сопровождения сеяла слухи среди приезжих на вокзале, что известный святой из Тибета прибыл с высокой миссией в Улан-Удэ. По бедности своей и по привычке монахов к нищенству, он просит милостыню у мирян, и эта милостыня, данная от чистого сердца, автоматически бронирует место в буддийском аналоге нашего рая, то есть в нирване.
Также мирянам рекомендовалось лобызать края одежды святого, складывать руки ладонями внутрь и просить его о прочтении молитвы. Соблазненные рекламными посулами группы сопровождения, обыватели ринулись к центральному входу улан-удинского вокзала и устроили настоящее вавилонское столпотворение, закончившееся парой сломанных ног и несколькими кровоподтеками, полученными зеваками в давке. Не вмешайся местная милиция, приобщение святых тайн у новоявленного ламы могло бы закончиться весьма печально.
На оказываемые народом почести клиент реагировал вполне достойно. Правда, поначалу он пытался галантно приподниматься с газеты, которую мы подстелили ему, чтобы не вызвать обострение радикулита, и пожимать руки людям, постоянно падавшим на колени, чтобы поцеловать край его одежды. Но затем вел себя с большим тактом, позволяя трогать свою рясу и лобызать руки. Милостыни ему надавали столько, что вечером, при подсчете, клиент был очень удивлен и даже высказал интересную мысль:
— А может, бросить мне эту Думу к чертям собачьим, если святым так неплохо платят…
Кроме обильного денежного подаяния, которое клиент с тяжелым вздохом был вынужден сдать на нужды монастыря, ему пожертвовали: бочонок липового меда, три мешка кедровых орехов, несколько копченых осетров (к сожалению, они уже начали пованивать), шматок соленого сала с самой Украины, коробку чипсов «Принглс» с луком, три бутылки водки «Брынцаловка» и две портвейна «Агдам», кулек домашних пирожков, банку моченой клюквы, несколько буханок черствого хлеба, варенье, соленые огурцы, сломанный миксер, три электророзетки «Валентина», изрядно поношенную куртку, шампунь от перхоти и еще множество всякой съедобной и несъедобной всячины. Чтобы довезти все это барахло до дацана, мне пришлось взять такси (сумма за пробег в оба конца и разгрузку включена по смете как внеплановые расходы).
На следующий день была назначена церемония посвящения клиента в далай-ламы. Под это мероприятие был замаскирован ежегодный буддийский праздник, во время которого участники вспоминают главные моменты из жизни учителя Гаутамы. Клиент присутствовал на церемонии, проводимой бандидо-хамболамой, в качестве гостя из Государственной Думы, однако для него персонально мероприятие трактовалось как торжественное посвящение его святейшества, «архата», в божественный облик Амитабы.
Клиенту церемония понравилась. На ней он старался быть воплощением мудрости и буддийского спокойствия, чтобы стать достойным завершением «санасары», то есть последовательности бесконечных превращений.
После посвящения он был исполнен царственной важности, просветленности и благодушия. Возможно, вышеуказанным чувствам способствовало легкое расстройство желудка, вызванное специфической местной пищей и освободившее его от многодневного запора.
Шепотом клиент спрашивал меня, какие привилегии дает ему титул далай-ламы, и был удовлетворен тем, что становится не только духовным, но и светским правителем Тибета и получает в свои руки огромную власть над миллионами верующих по всему земному шару. Затем клиент высказал мне свои глубокие соображения, что его избрание новым далай-ламой — это шаг не только и не столько религиозный, но в первую очередь политический. В короткой беседе со мной он высказал предположение, что выбор его в качестве духовного руководителя всех буддистов вызван стремлением правящего клира Тибета выйти из-под власти Китая и встать под защиту России, что является положительной тенденцией внешней политики, а также этот шаг обусловлен его личной заботой о национальном единстве не только страны, но и всего мира.
— Эх, сынок, — доверительно сообщил клиент мне, — ну и развернусь я на этом посту! Могу тебе для начала гарантировать, что даже ноги звездно-полосатого Дяди Сэма отныне в Азии не будет. И в Европе тоже! Ты мне нравишься, — затем сказал он мне, — тебя я возьму к себе в секретари. Ну там сбегать за чем надо, факс послать и так далее… Кроме того, надо же кому-то милостыню за мной носить. Я, как священное лицо, сам не могу…
После церемонии клиенту были введены два кубика амнестирующего раствора. Самочувствие его после укола было в пределах физической нормы. Клиент был погружен в самолет аэропорта Улан-Удэ. Все полномочия по руководству группой сопровождения были переданы мной Павлу Вельяминову, ответственному за вторую часть сценария. Отчет по расходованию денежных средств при сем прилагаю.
И. С. Шипулин».
Их бросили в грузовик вместе с еще теплыми трупами, которые колыхались от малейших толчков машины. Едва они поднимали головы, чтобы оглядеться, или просто шевелились, их пинали огромными ботинками.
— Не двигайся, — шепнул Саша Андрею и тут же получил удар ботинком в висок — чтоб не болтал.
Так, уткнувшись носом в кровавую жижу, хлюпавшую на полу фургона, они тряслись часа два по разбомбленной горной дороге. Натужно выли машины, медленно взбираясь в гору. Когда уже совсем стемнело, послышались лай собак, женские голоса, мычание скотины в хлеву — машина въехала в поселок.
Пленников, подталкивая прикладами, швырнули в темный сарай, в котором нестерпимо воняло отхожим местом. Ощупью пробираясь вдоль стены, Андрей обнаружил штабеля аккуратно сложенных дров, на них были брошены какие-то вонючие тряпки — все это, очевидно, должно было изображать постель. Через час загремела цепь на двери сарая, свет электрического фонаря осветил на миг тесное помещение, усеянное окаменевшими экскрементами и разным хламом, — здесь, видно, содержали пленных до того, как их выводили в расход. Охранник швырнул на пол две миски с подгоревшим рисом и кусок хлеба — это была их еда, — осветил ржавое ведро с водой в углу.
— Не бойся, Андрюха, — шепотом подбадривал приятеля Сашка. — Выберемся отсюда, не дрейфь. А то стали бы они нас тащить так далеко, если бы хотели пристрелить. Может, на своих обменяют или выкуп с правительства потребуют… Прорвемся! Я в Чечне еще не из таких переделок вылезал…
— А ты что, в Чечне был? — удивленно спросил Андрей.
— Да так, приходилось… — смущенно отозвался Саша.
Пребывание маленького верткого Саши на войне как-то не вязалось с образом щуплого мазурика, которого Андрей встретил в психушке и с которым затем на паях совершил ограбление банка.
Но теперь прошлая жизнь казалась чужой, далекой, придуманной, она не имела никакого отношения к действительности, к тому, что в любую минуту люди с автоматами могли вывести его из сарая и расстрелять без суда и следствия — по законам военного времени. Деньги, слава, песни, толпы поклонниц, Смоктунов, отношения с Гарри, казавшиеся еще недавно такими важными, — все перестало казаться значительным. Все это теперь не имело никакого значения. Зато многие другие вещи, на которые раньше Андрей не обращал внимания, вдруг показались очень важными. Где-то в щели между поленьями звенел сверчок — и казалось, это был знак, надежда на освобождение. Невдалеке завздыхала корова в хлеву, невидимая хозяйка высоким резким голосом выговаривала кому-то — и от этого становилось как-то спокойнее. Рядом мирные люди, обыкновенная жизнь, значит, кошмар скоро кончится…
Теперь Андрея волновала и мерзкая еда, которую им принесли (это было тоже хорошим знаком, а иначе зачем кормить смертников), и время, оставшееся до рассвета, — ему всегда казалось, что пленников расстреливают на рассвете. Свои часы он потерял еще на Корсике — не то сами выпали из кармана, не то поживился кто-то из легионеров, и теперь до рези в глазах он вглядывался в чернильную темноту ночи, надеясь в щели между бревнами заметить бледную полоску рассвета.
Сашу же как будто ничего не волновало. Он со вкусом поужинал и теперь спокойно спал, завернувшись с головой в вонючие тряпки. Андрей позавидовал: свистит во все носовые завертки, и хоть бы хны. В голову полезли фантастические мысли. «Если удастся отсюда выбраться, — думал он, — то со старой жизнью и с Гарри будет покончено. Вернусь в Москву, заберу финансы в свои руки, открою свою студию звукозаписи, выпущу небывалой силы компакт… Посмотрим тогда!»
Наконец дневные переживания сказались на нем, голова стала туманной и тяжелой, вроде бы поклонило в сон, и Губкин, привалившись спиной к поленнице дров, задремал…
…Когда в сарае слегка посветлело, Андрей проснулся. Сквозь полусомкнутые веки он увидел, как Саша крадучись, пригибаясь по-кошачьи, обследует их узилище. Сарай был сложен из белых камней, скрепленных между собой цементным раствором. Потолка не было, на пятиметровой высоте виднелись стропила крыши.
Покопавшись в куче хлама, сваленного в углу, Саша вытащил толстую бечевку и, молодецки размахнувшись, перекинул ее через стропила. Потом подпрыгнул и, извиваясь, пополз вверх.
— Ты чего, Сашок? — прошептал Андрей, боясь привлечь внимание охранника, но приятель лишь отмахнулся.
Под самой крышей он зачем-то долго и ловко перепрыгивал с бруса на брус, извиваясь всем телом как заправская обезьяна. Через некоторое время спустился вниз и, тяжело дыша, прошептал:
— Ночью отсюда смотаемся. Я знаю как.
Едва засветилась призрачным розоватым светом узкая полоска между бревен, Саша растолкал приятеля, ворочавшегося всю ночь на жестком ложе, и сделал ему знак: пора.
Они поднялись по веревке на крышу, отогнули лист ржавого железа и вылезли на скат кровли. Небо над черным, угрожающе шумящим лесом посветлело. Сумеречный свет осветил деревню, одним краем расположенную у говорливой речки, глухо ворчавшей меж камней. Стараясь не греметь, беглецы, елозя штанами по скату и тормозя ботинками, осторожно спрыгнули на землю.
Воровато оглядываясь по сторонам, Андрей дрожал не то от ночной сырости, не то от страха. Сгруппировавшись на полусогнутых ногах, будто для прыжка, Саша напряженно вслушивался в звуки ночи. Было тихо вокруг, даже не лаяли собаки, лишь ветер едва слышно шуршал травой.
— Порядок, — шепнул он одними губами.
Осторожно ступая по земле, они прокрались к углу сарая, где у входной двери на сене мирно дремал охранник. У Андрея сердце так бурно колотилось в груди, что, казалось, одно неосторожное движение, и оно выпрыгнет из горла. Кровь оглушительно шумела в ушах.
Саша сжал кулаки и напрягся, пытаясь в темноте различить скрюченную фигуру охранника. Андрей изготовился к прыжку.
Вдруг сзади раздался еле слышный шорох. Андрей развернулся. Прямо ему в лицо смотрело бездонное дуло автомата.
То, что случилось в следующие секунды, происходило как бы во сне или в фильме ужасов. Саша метнулся как пантера, пытаясь выбить оружие у охранника, но за долю мгновения перед этим раздался сухой щелчок предохранителя, и автоматная очередь полоснула по нему яркими вспышками огня. Андрею обожгло рукав, но он продолжал стоять как истукан, зажимая ладонью предплечье.
Охранник повалился на землю и уже только слабо хрипел, отключенный умелым ударом.
Тут же громко завыли собаки, осветились дома, откуда-то выскочили люди. Андрей продолжал стоять на месте и только отстраненно думал, что за противная теплая жидкость струится по его руке. Затуманенным взглядом он равнодушно наблюдал за тем, как Саша метнулся к грузовику и уже возится там в кабине, как бегут к нему люди в белом белье, с оружием наперевес. Потом он услышал, что грузовик дернулся, зарычал, покатился по траве, заметил черные фонтанчики земли, вспухавшие у самых колес машины.
Все еще зажимая рукав, он видел, как машина покатилась по траве, развернулась, но длинные автоматные очереди, отозвавшиеся гулким эхом в горах, разнесли ее лобовое стекло на мелкие кусочки. Грузовик еще дернулся на самом краю поляны, потом затих и стал тихо катиться под уклон, туда, где чернело каменистое ложе речного ущелья.
Затуманенным от боли взглядом Андрей видел, как задние колеса приподнялись и машина, с грохотом переворачиваясь в воздухе, покатилась вниз по склону.
Подбежавшие люди повалили Андрея на траву и стали бить его. Он потерял сознание. Черная пропасть с оглушительной скоростью неслась ему навстречу, зловеще подмигивая белыми огоньками автоматных вспышек.
Очнулся он в госпитале. Белые простыни, запах лекарств, капельница, нависшая над кроватью, кровавое закатное солнце, заползающее в окно, стоны небритых раненых.
Какой-то незнакомый мужчина в белом халате, небрежно накинутом на строгий черный костюм, разговаривал с врачом, изредка поглядывая в его сторону. Закончив беседу, он подошел к кровати Андрея и, улыбаясь одними губами, представился:
— Константин Вешнев, агентство «Нескучный сад».
— Где я? — прошептал Андрей, еле шевеля пересохшими губами.
— В госпитале ООН. Пустяки, ничего страшного. Сквозное ранение в мякоть руки, легкое сотрясение мозга — вас избили при попытке к бегству. Слава Богу, что не убили. Вы потеряли много крови, но ничего, скоро оклемаетесь. Сегодня вечером мы доставим вас к самолету на Москву, ваш продюсер звонит нам каждый час, спрашивает, как ваше самочувствие.
— Гарри? — удивился Андрей и удивленно добавил: — Так он же…
— Он пробил для вас контракт на пять концертов в Красноярске. Наверное, очень выгодное дело. Ждет не дождется, когда вы будете в состоянии выступать.
— Вряд ли я смогу выступать, — пробормотал Андрей, постепенно начиная приходить в себя.
— Почему же? С вашим голосом, надеюсь, все в порядке? Кстати, ваши поклонницы оборвали все телефоны в надежде узнать, куда исчез их кумир. Ваше благополучное возвращение будет лучшим подарком почитателям вашего таланта. Надеюсь, мне удастся попасть на ваш концерт? Моя четырнадцатилетняя дочурка бредит вами. Она мне никогда не простит, если узнает, что я разговаривал с вами, но не выпросил для нее автограф.
— Конечно, конечно, — прошептал Андрей. — Я скажу Гарри, он оставит вам билет…
Мужчина в накинутом халате поднялся и, церемонно поклонившись, произнес:
— Что ж, отдыхайте, набирайтесь сил. Не буду вас беспокоить. Все страшное позади, вечером мы доставим вас в аэропорт.
Не в силах поверить в свое скорое возвращение в нормальную жизнь, Андрей вспомнил нечто важное, то, что не давало ему покоя во время разговора с этим Вешневым. И он торопливо спросил, пока посетитель еще не ушел:
— Скажите, а Саша… А как же Саша Чекало? Он был со мной и…
Уже в дверях мужчина в халате повернулся всем телом и строго произнес:
— Александр Чекало, попавший в плен вместе с вами, не является клиентом нашей фирмы, и поэтому положительно ничего не могу сказать о его судьбе.
Дверь за ним бесшумно захлопнулась.
