Эпилог

Моя роль определена: я — подсматривающий за чужими тенями. Андрей Никитин разбил стекло, выкрал меня у смерти и великодушно уступил эту роль. Я иду по хрустящим колким осколкам жизней тех, кого написал, и тех, кого мне еще предстоит написать. Я не могу изменить ход реальных событий, но в моей власти переиначить человеческие истории, перекроить их на свой лад — возможно, более счастливый.

Мои мертвецы мертвы по-настоящему, тут уж ничего не поделаешь. На моей темной, пустынной улице зима, вечная зима. Редкие фонари так тускло горят. И осколки стекла хрустят под ногами. Именно здесь они встречают меня — молча, в ожидании смотрят. Я знаю, чего они ждут. Новых картин, новых историй. Без боли, без страха, с надеждой на счастье. Что ж, когда-нибудь напишу. Инга в моей новой истории отпразднует год своему ребенку. Станислав найдет в себе мужество уйти от жены к своей единственной любимой женщине. Анатолий Бекетов устроит персональную фотовыставку в Париже. Анна удачно выйдет замуж. Нина Шмелева устроится работать в замечательную семью няней к очаровательному ребенку, который никогда не плачет, а только смеется. Я напишу самые счастливые моменты их новых жизней. И тогда, может быть, они отпустят меня.

А пока иду, все иду по моей зимней улице Болгарской. Осколки стекол, как снег, колко хрустят под ногами. Дохожу до крыльца… В окнах не горит свет, и музыка не слышна. Там давно никто не живет. Присаживаюсь на ступеньку, зачерпываю ладонью осколки, как снег, — в предчувствии боли. Боли нет. Это действительно снег, и, значит, действительно прошло полгода, и, значит, действительно наступила зима, обычная зима по сезону, и вечно зимняя моя улица ни при чем.

Поднимаюсь, иду, после недолгого привала, вперед. Там темно, и фонари так тускло горят, но это ничего. Сегодня мое путешествие в прошлое оказалось более счастливым. Реальность возвращается, значит, и эта улица скоро будет мне не нужна. Прошлое окончательно отпустит меня, как мои мертвецы, — простит и благословит на новую жизнь.