Глава 13 Профилактический рейд
Шабанов
Виктор подшивал очередное дело. Такой нагрузки у него никогда раньше не было. Фирсов грузил его выше крыши, причем давал дела «с личностью», и на каждой оперативке ругал за низкие показатели. А старшего следователя Незнамова, которому подкидывал исключительно «фактовые» дела, наоборот — хвалил и ставил в пример. Надо было уходить, но куда? Переводиться в другой отдел? Но где его ждут? И кому нужен человек Петрицкого? Проигравших никто не любит… Увольняться из ментовки? Это значит перечеркнуть выслугу, пенсию, да и что он умеет, кроме расследования? Точнее, фальсификации расследования? И что делать в народном хозяйстве? Сесть на голый восьмитысячный оклад в какой-то юридической конторе? «Хлебные» места все заняты, на них с улицы не попадешь… Еще полгода назад, когда он был начальником следствия, его бы устроили на теплое место. Тот же Ларионов встроил бы уважаемого человека в подконтрольный бизнес… Да и много было доброжелательных и угодливых подхалимов. А теперь он никому не интересен…
Он заклеил концы суровой нити бумажным квадратиком, оттиснул печать, написал: «В деле прошито и пронумеровано 212 листов», расписался, отложил дело на край стола, где уже лежали шесть законченных и надлежаще оформленных. В открытую форточку ворвался свежий весенний ветерок с отчетливым запахом приближающегося лета.
А делать что-то надо. Аттестацию ему все равно не пройти. Вышибут, как паршивого щенка, к чертовой матери, и отчитаются, что избавились от балласта, значительно улучшив качественный состав подразделения. И будут правы — один Незнамов чего стоит, да и Фирсов — еще тот принципиальнейший и честнейший следователь, и справедливый руководитель…
Дверь распахнулась. Вот и он — легок на помине. В должности начальника следствия Фирсов преобразился: распрямился, волосы аккуратно причесаны, вместо неряшливых мятых свитеров, явно подражая Петрицкому, стал носить черный костюм с галстуком. И выражение лица изменилось. Во всяком случае, когда он обращался к бывшему начальнику, а ныне подчиненному.
— Ну что, сколько дел думаешь в этом месяце в суд направить? — требовательно спросил он. — Надо улучшать показатели. А то все отделение назад тянешь!
— Так я девять направил, вот еще семь…
— Вечно у тебя на словах все хорошо, а на деле — никуда не годится!
— Почему «никуда не годится»?
— Да потому! — Фирсов впился в него злым взглядом. — Впереди переаттестация, будет учитываться моральный облик, поведение в быту, а у тебя — что на этом фронте? С женой развелся из-за блядей, сына бросил… На тебя знаешь, сколько всякой компры в УСБ? И по работе есть претензии!
Виктор молчал. Все шло к однозначному финалу. Ну и ладно, будь что будет!
Фирсов взялся за ручку двери.
— Да, кстати! — вспомнил он и обернулся. — В воскресенье — профилактический рейд по Левому берегу. Пойдешь от нашего отделения…
— Я что самый молодой? — огрызнулся Шабанов. — Незнамов будет пиво с таранкой пить, а я и в выходной пахать?
— Незнамов тоже пойдет. И имейте в виду — возможны контрольные проверки. Так что, чтобы все по правилам — трезвый, выбритый, с оружием… Хотя пистолет можешь и не получать — потеряешь, хлопот не оберемся!
Дверь за Фирсовым закрылась. Шабанов выругался, полез в сейф, нащупал бутылку коньяка, достал, откупорил. Он уже не помнил, когда пил на работе. Но сейчас залпом опустошил стакан, потом, посидев за заваленным делами столом, — еще половину. И сразу отпустило давно владевшее им напряжение, развеялась тревога, и хотя дальнейшие жизненные перспективы не прояснились, настроение улучшилось. Он подошел к окну. На деревьях набухли почки, кое-где пробивалась нежная молодая листва. Прохожие шли уже без верхней одежды — мужчины в пиджаках, женщины в легких кофточках, многие уже без чулок.
«Ну что ж, рейд так рейд, — благодушно подумал он. — Прогуляемся по роще, отдохнем, пивка выпьем…»
Рейдовый отряд
К работе в выходные дни милиционеры привыкли, как и к тому, что сверхурочные часы никто не оплачивает и не компенсирует выходными, как положено по закону. Хмурятся, матерятся на бесплатную «пахоту», ругают службу, при которой нет «ни выходных, ни проходных», и компенсируют эту несправедливость кто как может. А если кто не может, то увольняется или молчит с мрачной притерпелостью — все равно деваться-то некуда…
Но рейд в хорошую погоду по Левобережью — это, вроде бы, и не «пахота», а так — приятное времяпрепровождение. Поэтому у всех собравшихся у окошка дежурной части настроение было хорошим. Только что Баринов провел инструктаж и поставил задачу: прочесать Левый берег, проверять базы отдыха, шашлычные, кафе, пляжную зону и прилегающую лесополосу, пресекать нарушения общественного порядка, проверять документы у подозрительных лиц, антиобщественных элементов изымать из общественных мест и доставлять в райотдел…
Сейчас сотрудники, в обмен на карточку-заместитель, получали оружие, снаряжали магазины желтыми, похожими на толстенькие желуди, патронами, с лязгом загоняли обоймы в рукояти, прятали пистолеты в кобуры под штатской одеждой и выходили на улицу, навстречу ласковому солнышку и приятному весеннему ветерку.
— Потом можно зависнуть в шашлычной у Акопа, — заговорщически проговорил Толян Ефимов и подмигнул Волину и Черемхову. — Погода шепчет…
— Обязательно, — кивнул Черемхов и пригладил аккуратные усики. — Жалко, Сереги Звягинцева нет…
— Как он там? — спросил Волин.
— Как, как… Не слыхал, как в Нижнем Тагиле нашему брату приходится? Жена рассказывала — в малярном цеху работает: мебельные доски лаком покрывает. Вонь страшная, в респираторе целый день…
— Спаси нас Боже от Нижнего Тагила! — Ефимов неловко перекрестился. На толстом животе у него висела специальная плоская сумочка, в которую он засунул «ПМ» и запасной магазин.
— Только с оружием лишний геморрой, — потом надо будет заезжать и сдавать…
— Да, вон молодые хитрожопые — не берут пистолеты, — Черемхов кивнул на Незнамова и Сытникова, которые прямиком направились к выходу. — Для них это просто прогулка с пьянкой, а не спецмероприятие…
— Да нет, вот Самойлин — молодой, а получил, как положено…
— Вадим правильный парень. А Юматов от пистолета шарахается после того случая… Отказался от «постоянки», сдал ствол и не берет…
— Еще бы! Он сам, за малым, чуть в Нижний Тагил не загремел…
— И Воск не стал получать…
— Это еще та устрица! У него небось «левых» стволов хватает…
— Да зачем ему? Он шприцами обходится…
Через полчаса сорок четыре милиционера в штатской одежде погрузились в автобус и с шутками и анекдотами поехали в зону отдыха Тиходонска.
— Хорошая погода! — крякнул Ефимов, щурясь на яркое солнышко. — Я еще, может, и выкупаюсь!
— Тогда Дон из берегов выйдет! — пошутил Шабанов, и все засмеялись.
— Хватит зубоскалить! — строго сказал подполковник Видин. Он единственный был в форме, потому что командовал рейдом. — Настраивайтесь на серьезную работу! Нас проверять будут!
Колтунов
В связи с общегородским рейдом вся смена Южного поста надела бронежилеты, вооружилась автоматами, проверила, как опускается и поднимается шлагбаум, и привела в готовность спецсредство «Еж» — ленту с острыми полыми шипами для прокалывания шин пытающихся прорваться автомобилей. Николай Сидорчук привычно свирепствовал с водителями большегрузов, Петр Гришин фильтровал легковушки, даже капитан Смирнов — в каске и с автоматом на груди лично стоял у шлагбаума и контролировал обстановку на вверенном ему посту. Правда, деньги они не «стригли», во всяком случае наглядно. И собирать ежедневные взносы в «общак» вроде бы прекратили. Или продолжали все это делать, но в глубокой тайне от своего товарища и коллеги сержанта Колтунова.
И сейчас Сергей Колтунов, по прозвищу Американец, находился в резерве на случай осложнения обстановки: сидел в выделенной ему старенькой «пятерке», слушал радио и смотрел на движущийся мимо транспортный поток. Но ничего подозрительного, требующего экстренного вмешательства, пока не наблюдалось.
— Проведенными компетентными органами оперативными мероприятиями удалось выявить коррумпированную цепочку сотрудников ГИБДД, которая вела из одного южного края в центральный аппарат министерства, — сказал диктор. — По данному факту возбуждено уголовное дело, думаю, в ближайшее время следует ожидать громких отставок, а может быть, и арестов…
Сердце заколотилось. Вот оно! Значит, пошла реализация, значит, недаром он столько проторчал на этом посту… Теперь надо ждать вывода из операции. Скорей всего, придет телефонограмма об откомандировании его на повышение квалификации в Москву… Или еще чтонибудь придумают… Но надо держать ухо востро… Еще вострее, чем раньше!
Он передернул затвор автомата и пощупал маленький пистолет в кармане, тоже с патроном в патроннике. Потом вышел к поднятому пока шлагбауму и принялся выборочно останавливать машины. Командир поста не возражал. А за работой время шло быстрее.
Рейдовый отряд
Пляж был еще пуст — не сезон. Песок холодный, деревянные лежаки сложены штабелями у некрашеного фанерного здания, где размещалась местная администрация и пункт милиции. На одной двери висел ржавый замок, вторая была открыта.
Видин разбил отряд на группы.
— Немчинов, Черенков, Бобрин, Шаров, Коняев, Кравчук, Бровин, Росляков, Самойлин контролируют пляжную территорию до Чемордачки. Старший — Бровин!
— Есть, товарищ подполковник! — молодцевато гаркнул Бровин.
— Ефимов, Волин, Жбанов, Шабанов, Юматов, Воскобойников, Незнамов, Сытников прочесывают лесополосу. Старший — Воскобойников!
— Есть, Сан Саныч, — вальяжно сказал Воск.
— Товарищ подполковник, а можно, мы с Незнамовым пойдем в первой группе? — неожиданно спросил Сытников, хитро посверкивая маленькими глазками. — Просто, здесь интереснее, и работы больше!
— Пива здесь больше! — буркнул Ефимов.
Видин вздохнул, сдвинул фуражку на затылок, замешкался, будто собираясь отказать, но неожиданно кивнул. Видно, он хорошо знал и уважал отца Незнамова.
— Ладно, давайте! А Черемхов и Самойлин — на их место! Возражений нет?
— Да какая разница… — сказал Черемхов.
— Никак нет, — отрапортовал Самойлин.
— Тогда меняйтесь! — Видин заглянул в листок, который держал в руках.
— Шаров, Петров, Иващенко, Пестиков, Сухарев, Скакунов, Листопадов, Великанов проверяют базы отдыха от Чемордачки до двадцать девятой линии. Старший — Шаров!
— Есть, товарищ подполковник!
Прелая листва мягко пружинила под ногами, черные ветки кустарников цепляли за одежду, иногда приходилось обходить большие лужи. Как-то незаметно они разбились на пары. Шабанов оказался рядом с Ефимовым.
— Как жизнь, Анатолий?
Тот пожал плечами.
— Лучше, чем у тебя. По крайней мере сейчас…
— Обиделся? А помнишь, как мы каждый день ныряли в чебуречную, пили пиво с водочкой? Как туфли перепутали?
— Пока ты не взлетел. А потом вся дружба закончилась, — хмуро ответил Ефимов.
— Это не от меня зависело, — извиняющимся тоном произнес Виктор. — Начальство так требовало…
— А теперь не требует?
— Ты же знаешь, какое теперь у меня начальство. Фирсов! Прессует, гад, по полной!
— Знаешь поговорку: чем выше взлетишь, тем больнее падать.
— Злорадствуешь?
— Да нет. Просто, когда меня ранили, ты даже в больницу не пришел…
Впереди послышался какой-то шум. Это Жбанов обнаружил двух бомжей в самодельном шалаше. Грязные, нечесаные, похожие друг на друга, они оказались мужчиной и женщиной.
— Что мы плохого сделали? — возмущался он. — Нас обманом из квартиры выселили, так мы тут поселились. Живем спокойно, никого не трогаем, вот огород разбиваем…
В стороне действительно была расчищена и вскопана небольшая поляна.
— Документы приготовьте, — повторял Жбанов. — И жить здесь нельзя. Будете костры жечь и пожар устроите!
— А где нам жить? — тонким голосом спросила женщина. — Мы и в милицию ходили, и в администрацию, все без толку…
Рейдовая группа полукругом окружила нарушителей.
— Короче, документы есть? — спросил Воскобойников.
— Нету, — развел руками мужчина. — Все пропало — и вещи, и документы, и квартира…
— Ясно, — кивнул Воскобойников. И скомандовал: — Жбанов, вызывай машину, сдашь их и нас догонишь.
— За что нас сдавать? В чем мы виноваты?
Но на вопросы женщины, похожей на мужчину, отвечать никто не стал. Рейдовая группа двинулась дальше.
Ларионов и Грачев
Черный «ленд крузер» госномер «А 666 АА» свернул с Левобережного шоссе и, подпрыгивая на кочках, заехал в шелестящую лесополосу. Это место называли Черным Болотом. В прошлом году здесь произошел большой пожар, почва и деревья обгорели и обуглились. Углубившись на несколько сот метров, джип остановился на берегу небольшого, заросшего ряской пруда, больше напоминающего болото. Вокруг чернели обгоревшие деревья, изуродованные ветки, похожие на скрюченные руки трупов, тянулись со всех сторон к неожиданному пришельцу. В этом зловещем месте всегда было безлюдно.
Дверцы распахнулись, но водитель и пассажир остались сидеть на своих местах.
— Без трех минут одиннадцать. Где эти звери? — посмотрев на дорогие швейцарские часы, сказал человек, сидевший за рулем. Это был известный в городе бизнесмен, меценат и общественный деятель Ларионов. Несознательные граждане за глаза называли его Удавом, при этом понижали голос и оглядывались.
— Не говняй их, — покачал головой пассажир, высокий черноволосый мужчина по фамилии Грачев — тоже уважаемый тиходонец и авторитетный бизнесмен. В определенных кругах его звали Грач. И в ответ на вопросительный взгляд пояснил:
— Это же наши партнеры. К тому же, если услышат, могут быть проблемы. Они же безбашенные, чуть что, за пушки хватаются…
— Ну и фуй с ними, — Ларионов нагнулся, сплюнул на улицу, обернулся, убедившись, что заряженное картечными патронами короткое ружье лежит на заднем сиденье.
Громко квакали лягушки. Где-то кричала сойка. Сильно воняло застоявшейся водой и тиной.
— Почему я должен их обслуживать? Неужели нельзя было «шестерок» сюда послать? Почему я лично везу им их железки? Разве это мой уровень?
— Но-но! — Грачев предостерегающе поднял палец. — Не забывайся. Ты не самый великий в городе. Есть люди побольше тебя! Когда можно — гарцуй, командуй. А когда тебе скомандовали — выполняй. А то сам знаешь, что бывает…
— Я и выполняю, — Ларионов опять сплюнул. — Но зачем мне лично светиться?!
— Да затем, что тебя все менты знают! И номера у тебя козырные… А товар должен дойти до места, за этим большое бабло стоит. Очень большое!
— Ку-ку, ку-ку, — неожиданно запела кукушка.
— Давай послушаем, сколько она нам лет нагадает, — усмехнулся Грачев. — Раз, два, три, четыре, пять…
Но тут же перестал считать и посерьезнел.
— Вот они, кстати, едут! Смотри, фильтруй базар…
— Ладно, ладно, замяли…
Они вышли наружу, изобразив на лицах приветливые улыбки.
По проселочной дороге к ним подъехал черный «ленд ровер» с наглухо затонированными стеклами. Дверцы распахнулись и наружу пружинисто выпрыгнули четверо: двое славянской внешности и двое кавказцев. Они были в просторных куртках и длинных плащах, что насторожило Удава и Грача. Они незаметно переглянулись.
— Здорово, братва! — Ларионов протянул руку. Грачев последовал его примеру. Все шестеро обменялись крепкими рукопожатиями.
— Давайте, брателлы, показывайте! — сразу перешел к делу славянин с худым треугольным лицом и крючковатым носом, по прозвищу Фига. Его коренастый спутник напоминал известного итальянского актера Лино Вентуру и носил погоняло Борец, хотя друзьяприятели, не очень знающие мировой кинематограф, находили для Борца более лестное сходство: считалось, что он походил на руководителя донецкой ОПГ Медведя.
— Да, давайте сразу товар перегрузим, — кивнул рыжеволосый кавказец, который представился коротко и значительно: «Исса». Судя по его тону, это имя должны были знать все в Южном Федеральном округе.
Его соплеменника звали Мусса. Они были похожи не только именами, но и внешностью, манерами. Оба широкоплечие, с обветренными, заросшими щетиной лицами, квадратными челюстями и недобро прищуренными, будто целящимися глазами. И улыбки у них были похожие — неискренние, будто приклеенные, нехорошие… Только Мусса был брюнетом.
— Нам сказали, что деньги-шменьги — не наша забота, — сказал Мусса. — Другие рассчитаются… Так и есть?
— Конечно, брат! — кивнул Ларионов.
Отсутствие денег при таких операциях снижает риск подлянок и неизбежного мочилова. Но, судя по одежде, приезжие были вооружены и готовы к любому обороту. Кто знает, что у них на уме?
Ларионов на всякий случай открыл заднюю дверь джипа.
Грачев обошел машину, открыл багажник, поднял брезент. Под ним лежало особое оружие: четыре бесшумные автоматические снайперские винтовки «винторез», плоские коробки с бесшумными пистолетами «ПСС», упаковки со спецпатронами «СП-3», новейшие коллиматорные прицелы. Такие штуки нужны только для одного вида деятельности: хорошо подготовленных ликвидаций. По глухим слухам, боевики северо-кавказских войн собирались свести счеты с воевавшими на их территории командирами и бойцами спецназа.
Но это ни Грача, ни Удава не интересовало. Их задачей было осуществить передачу и остаться в живых, если в головах контрагентов что-то перемкнет. Поэтому Ларионов стоял у открытой задней двери, готовый в любой момент схватить «моссберг» с досланным в ствол патроном.
— Па-а-дажди, па-а-дажди, что вы нам впариваете? — рыжий Исса озадаченно вертел в руках «ПСС». — «Пушки» должны быть бесшумными, так нам сказали! А это что?!
Его напарники сделали по шагу назад и замерли в настороженных позах. Атмосфера сразу сгустилась, даже лягушки перестали квакать.
— Это и есть бесшумные пистолеты, братан, — успокаивающе сказал Ларионов. — Самая новая модель.
— Э-э-э, что ты голову морочишь?! Кому говоришь такое?! Я воевал, я знаю, без глушака любая пушка гремит! — не успокаивался рыжий. Он мгновенно «завелся», черты лица исказились, скрытая до поры агрессия рвалась наружу.
— Успокойся, дорогой, сейчас проверим, все «непонятки» разъясним… — вмешался Грач. — Только спокойно, без нервов…
Он вскрыл пачку со спецпатронами, достал блестящий цилиндрик, показал.
— Видишь, снаружи ничего не видно, все внутри — там специальный поршень, он пулю выталкивает, а звук отсекает…
— Никогда не видал такого, — сбавил тон Исса.
Грач вставил патрон в «ПСС», поискал глазами, куда выстрелить. В трех метрах валялась пустая бутылка из-под шампанского. Он прицелился. Щелкнул боек — и бутылка брызнула осколками зеленого стекла.
— Гля, как бьет! — восхитился Исса. — Совсем ничего не слышно! Извини, брат, зря кричал…
Злое выражение будто стерли с его лица мокрой губкой. Но оно тут же вернулось: из обугленных зарослей на поляну вышли два человека, за ними — еще несколько.
Колтунов
— Да сколько можно издеваться над народом! — искренне возмущался немолодой седоголовый мужчина на новенькой «нексии». Колтунов остановил его за езду без ближнего света.
— То с техосмотром кровь пьют, то фары жечь заставляют, то со страховкой нае… обманывают, то плату за квартиру поднимают! Да сколько можно!
— Извините, к оплате коммунальных услуг ГИБДД не имеет никакого отношения, так же, как и к страховке, — произнес Колтунов. — И техосмотр наш пост не проводит. А ездить с включенными фарами предусмотрено Правилами дорожного движения. Так что вы допустили нарушение…
— Да все вы заодно! — не успокаивался водитель. — Вы же представители власти? А почему власть всегда против народа? Почему я всегда виноватый? Почему я всегда не прав? У меня сорок лет трудового стажа и ни одного выговора, наоборот — я передовик производства, почетный ветеран, наставник молодежи! А как за территорию завода вышел — так сразу стал говном: должником, нарушителем, ничтожеством каким-то! Почему так? Почему я всем кругом обязан?
— Это уже политика, а политика вне компетенции милиции… На первый раз ограничиваюсь предупреждением, а в дальнейшем прошу соблюдать Правила, — Сергей протянул водителю документы.
— Просто так, без денег? — не поверил тот.
— Конечно, просто так, — кивнул Сергей. — Мне вы точно ничего не должны. Счастливого пути!
— Спасибо… — удивленно сказал водитель. — Впервые так легко отделался…
«Нексия» уехала. Колтунов заметил, что начальник смены по крутой лестнице поднялся к посту, за ним последовали Гришин и Сидорчук. Он остался на трассе один. Странно… Когда идет общегородская операция, в любой момент может подъехать проверяющий… Что там могло произойти такого срочного? Или его окончательно «раскололи»? Ну, и что дальше?
Он зло сплюнул.
Ладно, хуже не будет. Потерпим несколько дней…
Он поднял жезл, приказывая остановиться серой «хюндай сонате», не снизившей скорость перед постом.
Рейдовая группа
Они «рейдили» уже два часа. Реального улова не было: спугнули парочку, занимавшуюся сексом в машине, прогнали компанию молодежи, разложившую костер в пожароопасной зоне, — и все. Зато почти все исцарапались, перепачкали обувь грязью, а вдобавок были покусаны комарами и чесались, как прокаженные. Хотелось пить, но, в отличие от пляжной зоны, купить в роще кваса или кока-колы было негде.
— Ну и хитрожопый этот Сытников! — в который уже раз повторил Ефимов. — Прочухал, что к чему, и сдернул туда, где лучше!
— И его дружок Незнамов, — добавил Черемхов. И, покосившись на Шабанова, добавил: — Плохо в следствии молодежь учат!
— Сытников не из следствия, — отозвался Шабанов. — А Незнамов — особый кадр, его папа продвигает…
— Не завидуйте, — сказал Воскобойников. — У пацанов бошки работают. Они еще вырастут, мы все под ними походим…
— Это точно, — буркнул Юматов идущему рядом Самойлину. — Только какая польза от них будет. И главное — кому… Я-то под ними точно ходить не буду… Я увольняться буду…
— Думаешь, аттестацию не пройдешь? — спросил Вадим.
— Да нет! Я им нужен, меня по-любому оставят для грязной работы… Только мне уже ни милиция, ни полиция не нужна! Сыт по горло… Я после того случая месяц заснуть не мог. И кусок в горло не лез! А что дальше? Только хуже будет…
— Почему?
— Да потому! — зло ответил Юматов. — Что изменится от смены вывески? Если бы у нас были замечательные показатели и безупречный авторитет, то европейские полицейские сами бы перекрасились в милиционеров! А может, даже и американские копы назвались бы милицией! Результат работы главное, а не название! Назови врачей лекарями — они что, лучше лечить станут? С купленными дипломами, без знаний, аппаратуры и лекарств? Сейчас под эту переаттестацию начальство бабла срубит немерено, а те, кто потратятся, начнут «отбивать» свои бабки, пойдет новый виток коррупции. Так что не лучше станет, а только хуже! Попомнишь мое слово…
— Чего мне «попоминать»? — с горечью сказал Вадим. — Я тоже уволюсь… Тем более, что меня и так зааттестуют…
Юматов кивнул.
— Скорей всего, так… Тебя считают чужим. А этого у нас не терпят… Как и везде, впрочем.
Впереди начался выгоревший лес, милиционеры хотели обойти этот участок, чтобы не перепачкаться в гари и копоти, но слева была сплошная жидкая грязь, поэтому пришлось идти прямо.
— Ничего, тут недалеко! — приободрил товарищей Черемхов. — Метров через двести Черное Болото, а за ним — поле.
Так и оказалось. Ефимов и Волин первыми вышли на прогалину у болота и замерли: впереди, в десятке метров, возле двух черных джипов стояли несколько человек, у одного в руке был пистолет. Оружие беззвучно дернулось, звякнула разбитая бутылка.
— Ничего себе! — выдохнул Ефимов.
— Наверное, пневматика, — попытался сгладить впечатление Волин.
Но оба понимали, что пахнет тут не пневматикой, а кое-чем похуже. И модные в бандитской среде, наглухо затонированные «тачки», и угрожающие физиономии незнакомцев, и бесшумный пистолет — отнюдь не способствовали созданию успокаивающих иллюзий. Следом за участковыми из черной чащи вышли Юматов с Самойлиным, потом Шабанов и Воскобойников с Черемховым. Они тоже мгновенно схватили суть происходящего и остановились, будто наткнулись на прозрачную стену.
Обе группы мужчин замерли, внимательно рассматривая друг друга. Воскобойников сразу узнал Ларионова и Грачева, он уже начал было улыбаться, готовый поздороваться, но лица приятелей, а особенно пистолет в руках Грача, не располагали к проявлению знакомства. Улыбка застыла на лице Феликса, однако он еще не понял, что попал в ситуацию, из которой не было привычного выхода.
— Толян, узнал? Это «Налетчики», — тихо сказал Черемхов.
Он мгновенно вспомнил «гостей из Донецка». Ефимов с Волиным — тоже. И кавказцы — рыжий и брюнет — оказались знакомыми: они продавали приисковое золото и чуть не постреляли милиционеров из обреза. С такими людьми и в таком месте разойтись «краями» было нельзя. Ефимов принялся медленно-медленно расстегивать плоскую сумочку на животе.
Шестеро бандитов и семеро милиционеров застыли друг напротив друга. Горячие взгляды метались по лицам, фигурам, одежде, рукам. Немая сцена затягивалась. Бандиты, всмотревшись, тоже узнали неожиданных и нежеланных свидетелей.
— Это менты! — заорал Исса и выдернул из-под плаща пистолет-пулемет «кедр». — Мочи их!
И окружающий мир мгновенно изменился. Обычная жизнь закончилась. Закончился заурядный рейд, один из многих, после которого можно выпить пива, поесть шашлыка и даже искупаться в еще холодной, мутной, не очень чистой, но такой желанной донской воде. Отодвинулись на неопределенный срок, а может, и навсегда, планы каждого на воскресный вечер. Развеялись опасения перед предстоящей переаттестацией, да и вообще все мысли о службе и карьере улетели прочь. Над Черным Болотом раскинула свой зловещий плащ Смерть, и основной задачей каждого стала одна — остаться в живых. Но для этого надо было выдержать настоящий: не учебный, не тренировочный, а самый взаправдашний бой и по-настоящему убить противника. Время растянулось, как при ускоренной съемке, включилось многократно изученное в курсе «Психология применения оружия», но не представляемое реально «туннельное зрение»: день померк, поле обзора резко сузилось, звуки пропали или ушли на второй план…
У рыжего кавказца что-то не заладилось: он тыкал «кедром» перед собой, но выстрелов не было.
Зато Ларионов медленно наклонился, наполовину влез в машину, медленно вылез обратно, держа в руках короткое ружье.
Ефимов медленно вытащил пистолет и потянул затвор назад.
У Самойлина пистолет не вынимался, он дергал застежку кобуры, но потные пальцы соскакивали, и та не поддавалась.
Мусса медленно извлек из широкой куртки обрез двустволки и стал то ли взводить курки, то ли выключать предохранитель.
Воскобойников медленно вытянул вперед руки, будто умоляя Ларионова остановиться и договориться похорошему, как у них всегда бывало. Но тот уже приложил «моссберг» к плечу и медленно нажимал на курок.
«Лино Вентура», он же Борец, он же двойник уважаемого и авторитетного Медведя, медленно поднимал «ТТ» с потертым воронением.
Юматов беспомощно шарил по поясу, не находя того, что было обязано там быть.
Фига медленно поднимал свой «макаров».
Шабанов тоже медленно поднимал табельный «ПМ».
Грач полез в багажник и что-то делал там, согнувшись в три погибели.
Волин пытался дослать патрон, но затвор не поддавался, потому что он не опустил флажок предохранителя.
Где-то в другой жизни куковала кукушка, щедро отмеряя всем присутствующим долгие годы жизни.
— Ба-бах!!! — «моссберг» громко разорвал тишину. Из широкого ствола выплеснулось пламя, окруженные дымом вылетели восемь картечин и с визгом понеслись вперед, постепенно разлетаясь и расширяя радиус возможного поражения. Видел это только Шабанов, который избрал мишенью именно Ларионова и даже успел прицелиться, но медлил спустить курок, ибо слишком важный и влиятельный человек находился у него на мушке. Он сумел рассмотреть три приближающихся свинцовых шарика и подумал, что делать нечего — надо стрелять, но тут все разрешилось само собой: три картечины ударили его в щеку, лоб и правый глаз и выбили мозги через затылок, так что кровавая жижа брызнула в лицо стоящего сзади Черемхова, который находился в ступоре и не мог шевельнуться.
Самойлин наконец извлек пистолет, по совету Веселова он всегда досылал патрон в патронник и мог выстрелить достаточно быстро. Мушка подцепила грудь рыжего кавказца, но навыка стрельбы в человека Вадим не имел и, нажимая спуск, отвел ствол в сторону, наивно полагая, что испугает бандита и заставит бросить оружие.
Ларионов снова медленно передернул цевье, медленно нажал спуск и выпустил следующий заряд в своего старого друга Воскобойникова. В это время выстрелил и Ефимов. Его пуля летела бесприцельно, но, тем не менее, угодила в согнутую спину Грача, который возился в багажнике, пытаясь зарядить «винторез». А Фига прицелился в Ефимова и попал в правую часть груди, полутонный удар развернул Толяна и бросил на землю. Воскобойников присел, а потом, закрывая голову руками, повалился лицом в обугленную землю, поэтому картечный рой пролетел над ним и впился в застывшего, как каменная статуя, Черемхова, изрешетив ему грудную клетку.
Борец успел выстрелить два раза, его пули пролетели между Волиным и Самойлиным, воткнувшись в жесткую древесину обгоревших акаций. Самойлин, открыв рот, кричал что-то нечленораздельное и раз за разом нажимал спуск, направляя подпрыгивающий пистолет в сторону кавказцев и призывая Его Величество Случай восполнить отсутствие навыка убивать людей. И случай помог: одна пуля ужалила Иссу в плечо, вторая угодила Фиге в лоб, и у него открылся третий глаз, как у индийского Бога Шивы.
Ларионов пальнул в третий раз, Юматову наконец удалось нашарить под ногами пистолет Шабанова, и он, распрямляясь, раз за разом жал на курок, переводя ствол с одной фигуры противника на другую. Картечь вонзилась Вадиму в грудь и плечо, а пули Юматова сразили «Лино Вентуру» и зажимавшего первую рану Иссу.
Волин и Мусса одновременно справились с оружием, одновременно прицелились друг в друга и одновременно выстрелили, но оба промахнулись. Они повторили выстрелы — раз, второй, третий… Пули свистели, попадали в деревья и машины, визжали и рикошетировали… Наконец, Волин упал, а Мусса попятился, уткнулся спиной в свой джип и медленно сполз на землю.
Раненый Грач с трудом вылез из багажника, но тут же пуля Юматова ударила его в голову. Теперь мозговое вещество забрызгало Ларионова. Тот отпрянул, прыгнул за руль и включил двигатель. Юматов прицелился, но курок щелкнул впустую: кончились патроны. «ленд крузер» с дьявольским номером резко развернулся и, прыгая на неровностях дороги, понесся прочь от Черного Болота.
Юматов попытался перезарядиться, но не мог найти магазин, да и руки дрожали. Ноги подогнулись, и он тяжело опустился на обугленную землю. Было тихо. Будто устыдившись, молчала обманщица-кукушка, даже лягушки перестали квакать. Вокруг, на черной земле, среди красных пятен, желтых блестящих гильз и оружия, лежали бесчувственные или мертвые тела коллег и бандитов. Кто-то громко стонал. Юматов ничего не соображал. Он даже не знал, что надо делать. Казалось, что он тяжело ранен, только не мог понять — куда?
Вдруг рядом кто-то зашевелился. Это был Воскобойников. Встал на колени, потом выпрямился во весь рост. Дикими глазами Феликс осматривал открывшуюся перед ним сюрреалистическую картину, потом ощупал себя, осмотрел ладонь: нет ли крови…
— Ты ранен? — хрипло спросил Юматов.
— Контужен, — ответил тот и, подняв рацию, принялся вызывать райотдел.
— На связи! — отозвался наконец Литовко.
— Объявляйте тревогу, срочно! — не по-уставному заорал в микрофон Феликс. — Рейдовую группу побили! Все убиты, только мы с Юматовым живы! И мы их постреляли, почти всех! Один уходит в сторону Южного поста — Ларионов, черный «ленд крузер», госномер три шестерки, три «А»…
— «Скорую» вызывай, — еле шевеля языком, сказал Юматов.
— «Скорую помощь» — быстро! К Черному Болоту! Много машин — тут только наших пятеро! Доложил Воскобойников, так и передай руководству! Мы держим ситуацию под контролем, но надо оказать медицинскую помощь раненым! Как поняли?
— Вас понял! — тревожно отозвался дежурный.
Колтунов
Наконец-то ему попался тот самый «менеджер», о которых предупреждал Смирнов. Молодой белобрысый парень на дорогущем «мерседесе SLK» пытался проскочить пост, не снижая скорости, на приказ остановиться резко затормозил и проскочил метров на тридцать, причем сдавать назад демонстративно не стал. Когда Колтунов подошел, он показал какую-то красную «корочку» и принялся козырять известными в городе фамилиями. Назревал конфликт, в таком случае хорошо иметь рядом свидетелей и помощь — из коллег или хотя бы внештатников, но сержант находился на посту один.
— Попрошу приготовить документы и выйти из машины! — строго сказал Сергей.
— Я не обязан выходить! — дерзко ответил водитель. — А документы — вот они: я помощник депутата!
— Попрошу водительское удостоверение, техпаспорт и страховое свидетельство, — сохраняя спокойствие, настаивал Колтунов.
В сердце ворохнулось беспокойство, и было оно связано не с нахальным «менеджером», а с остановившейся в сотне метров старенькой «девяткой» с зеркальными стеклами, в которых отражалось, дробясь на сотни «зайчиков», яркое весеннее солнце. За зеркалами, в затемненном салоне, сидел истекающий злобой, ненавистью и страхом Иван Вепрев.
Он тщательно подготовился к предстоящему делу: нацепил темные очки, натянул на лоб бейсболку, нижнюю часть лица обмотал ненужным шелковым шарфом. На вспотевших руках были надеты хирургические перчатки, и он не оставил в машине ни одного отпечатка. Между ним и «девяткой» не имелось никакой связи, так же, как между ним и лежащим на соседнем сиденье, под газетой, стареньким «макаром» с глушителем, на котором тоже не осталось ни одной дактилоскопической линии. Телефон у доморощенного киллера был краденый, сим-карта тоже чужая, он считал, что предусмотрел все и «обставился» по высшему разряду. Кабана не пугал общегородской рейд, о котором предупредил Смирнов: он лучше других знал, что широкомасштабные мероприятия проводятся, в основном, «для галочки» и связаны с пустым шумом, сумятицей и неразберихой. Так и получалось: Смирнов выполнил свое обещание — проклятый Американец остался на посту один, и как только отъедет остановленный им «мерин», можно будет рассчитаться с гадом по полной программе. Сердце бывшего сержанта колотилось, как перегретый движок, мозг излучал волны убийственной ненависти.
Вопреки всем известным законам физики Колтунов на расстоянии ста метров чувствовал эти волны.
— Ты не знаешь, с кем связался! — брызгая слюной, орал белобрысый, выпучив глаза с красными прожилками. Наверное, курил анашу…
От него тоже исходила волна неприязни, но, по сравнению с дикой энергетикой Кабана, слабая, как вонь от описавшегося щенка.
— Да с тебя погоны снимут, будешь швейцаром в ресторане работать!
Лет девятнадцать-двадцать, не больше, и машина за шесть миллионов. Значит, у него действительно влиятельный папа — либо по должности, либо по деньгам, что в настоящее время одно и то же. И он искренне верит, что папа и «мерседес SLK» поднимают его над серой человеческой массой, над сержантом милиции, над правилами и законами, и делают неприкасаемым… Такое, конечно, может быть только в анархически-беспредельном обществе, но, несмотря на свою молодость, лейтенант ФСБ Виталий Викусев убедился, что, к сожалению, общество действительно является глубоко больным, но почему-то никто не торопится ставить ему диагноз и лечить…
Сержант Колтунов резко нагнулся и выдернул ключ из замка зажигания.
— Ты что делаешь?! Отдай ключ! Хуже будет! — впал в истерику белобрысый.
Виталий с трудом сдерживался, чтобы не набить ему морду. Сейчас он понимал своих коллег, которые иногда распускают руки. Правда, с такими субъектами они обычно не связываются — отрываются на бесправных и беззащитных владельцах каких-нибудь «лад» и «калин».
— Посидите, гражданин водитель, — стараясь говорить спокойно, произнес он. — Пока я еще не швейцар, вызову группу из территориального райотдела. Оформим неповиновение и проведем медицинское освидетельствование…
На самом деле Колтунов не был уверен, что ему удастся это сделать. Скорей всего, малолетний гаденыш вызвонит папочку, и его придется отпустить.
И точно: белобрысый вылез из машины, достал «Айфон» и принялся злобно тыкать пальцем в блестящий экран. Ему было лучше извиниться, заплатить штраф, оставить машину и уехать домой, к могущественному папе, но привычка «колотить понты» заставляла юного «хозяина положения» вести себя так, как он привык. Правда, сейчас эта привычка могла стоить ему жизни, но он этого не знал.
Машин было мало, Американец стоял очень удобно, но разбирательство с «мерином» затягивалось, и Кабан решил не терять времени. Он поднял газету, опустил стекло и, включив передачу, медленно тронулся с места.
* * *
Бронежилеты бросили на стулья, автоматы поставили в угол. Гришин заварил чай, налил себе в подаренную азербайджанским водителем армуду, а Смирнову — в его любимую большую кружку. Сидорчук сам наполнил себе граненый стакан — он не был любителем чаепитий и не соблюдал чайных процедур.
— Смотрите, этот придурок остановил младшего сына Незнамова! — сказал Сидорчук, глядя в окно на дорогу.
— Точно?! — вскинулся Гришин.
— Конечно. Серый «SLK» три пятерки!
Инспектора вопросительно посмотрели на командира, ожидая его реакции. Но Смирнов, глядя перед собой, молча прихлебывал чай. Руки у него дрожали, на лбу выступили крупные капли пота.
— Слыхали, товарищ капитан? — повторил Сидорчук. — Американец сына Незнамова остановил! Вот козел! Его брат в Центральном РОВД работает, следователем!
— Ну и что… Пусть разбирается… Сегодня рейд… — отстраненно ответил командир поста.
Подчиненные удивленно переглянулись.
— Вы с ним осторожней будьте, — добавил капитан и, поставив чашку на стол, вытер лицо платком. — Деньги берите незаметно. Я вас для того и собрал, чтобы предупредить…
— Так он Незнамова остановил! — в третий раз сказал Сидорчук.
— Ну и пусть. Быстрей выгонят, а нам лучше, — вяло отозвался Смирнов.
Тут на пульте вспыхнула лампочка, и резко зазвонил телефон прямой связи с дежурной частью УВД. Смирнов неспешно подошел, отхлебнул из чашки, поднял трубку.
— Южный пост, капитан Смирнов!
— Тревога! — гаркнул дежурный. — Убиты наши сотрудники. Перекрыть въезд и выезд, проводить сплошной контроль! Объявлен перехват черного «ленд крузера», госномер «А 666 АА», за рулем Ларионов, преступник вооружен!
Смирнов облился чаем и выматерился.
— Что там, шеф? — спросил Гришин.
— Тревога, убиты менты! — рявкнул Смирнов, надевая бронежилет. От вялости и безразличия не осталось и следа, как будто ему сделали укол стимулятора.
— Закрыть движение! В розыске черный «ленд крузер», три «а», три шестерки!
— Так это машина Ларионова! — ахнул Гришин.
— Твой Ларионов и пострелял наших! — грубо осадил подчиненного капитан. — Предупредили, что он вооружен!
— Почему «мой»? — обиженно спросил сбитый с толку младший лейтенант. — Он на меня нарочно наехал, чуть не искалечил. А теперь почему-то стал моим…
— Хватит плакаться! — Смирнов схватил автомат и бросился наружу. — Быстро по местам!
«Девятка» с зеркальными стеклами медленно приближалась к посту. До цели оставалось около пятидесяти метров. Держа руль левой рукой, правой Кабан взял пистолет и взвел курок, чтобы первый выстрел получился точнее. Задача несколько осложнялась тем, что Американец был в жилете, значит, стрелять следовало в голову, шею или под мышку. Впрочем, с нескольких метров можно попасть куда угодно. Но что это?!
По лестнице вниз бежали Смирнов, Гришин и Сидорчук с автоматами наперевес. Кабан был сбит с толку.
«Что случилось? Неужели бывший начальник сдал его с потрохами?! А что, очень просто — обстановка изменилась, и его принесли в жертву вместо Американца… Нет, они не обращают на него внимания — Смирнов жестом остановил автомобильный поток, Сидорчук опускает шлагбаум, Гришин раскатывает „Ежа“… Видно, объявили „Перехват“… Ну и ладно, это еще лучше — сейчас сделать дело, развернуться, перескочить через мост, в лесополосе на Левом берегу бросить тачку и пешочком пройтись по трассе, посидеть до вечера в шашлычной, а когда все уляжется — на такси или на попутке вернуться в город… Никто его не опознает и не „привяжет“ к этому делу! Только надо наверняка завалить Американца и свидетеля, молодого белобрысого мудака, который, размахивая руками, жалуется кому-то по телефону…»
Вызывающая тревогу «девятка» приближалась. Сержант Колтунов продолжал бы стоять, как стоял, может, снял бы предохранитель автомата и взялся за рукоятку. Но лейтенант Викусев сделал по-другому: не только привел автомат в боевое положение, но и не торопясь, обошел задержанный «мерседес» и остановился на обочине, под прикрытием массивного дорогого кузова. Белобрысый водитель по другую сторону машины истерически кричал в свой «Айфон»:
— Да какой-то сержант! Он и не смотрел! Забрал ключи — и все! Приезжай или позвони кому-нибудь…
«Девятка» с зеркальными стеклами подъехала с его стороны. За опущенным стеклом виднелась голова в низко надвинутой бейсболке, темных очках и, обмотанным чем-то подбородком. Как человек-невидимка из книги Уэллса. Викусев понял, что его опасения не напрасны, и точно — в следующую секунду замаскированный водитель высунул в окно руку с длинным пистолетом!
— Пф-ф! Пф-ф! Пф-ф!
Блестящая трубка глушителя отсекала звук, но пропускала пули. «Айфон» разлетелся вдребезги, голова молодого человека дернулась, светлые волосы потемнели, и его тело безвольно повалилось в дорожную пыль.
Викусев присел, прячась за «мерседес», но неизвестный перенес огонь ниже, и несколько пуль, пробив стекла, просвистели рядом с его головой. От шлагбаума ударил автомат Сидорчука, но ни одна пуля в «девятку» не попала. Виталий распрямился, упер магазин автомата в крышу «SLK» и дал короткую очередь. Промахнуться на таком расстоянии было невозможно: пули ударили неизвестному в плечо, в шею и в голову, расцветив замаскированное лицо красными пятнами. Киллер повалился на бок, «девятка» рванулась вперед, но тут же свернула вправо, и в нее на полном ходу врезался неизвестно откуда взявшийся черный «ленд крузер».
Раздался сильный удар, скрежет сминающегося металла, резкий звук сработавшей подушки безопасности. «Девятка» улетела в кювет, «ленд крузер» развернуло поперек дороги.
Обежав «мерседес», Викусев подбежал к черному джипу, увидел «блатной» номер и вспомнил, кому он принадлежит.
«Черт! Скажут, что я виноват в аварии!» — подумал он и увидел, что к ним подбегают Гришин и Сидорчук. Но почему они держат наизготовку автоматы? И почему в стеклах «ленд крузера» пулевые пробоины? Неужели Сидорчук стрелял не в «девятку» с неизвестным убийцей, а в машину неприкасаемого Ларионова? Что происходит?
Раздался то ли взрыв, то ли раскат грома, лобовое стекло джипа разлетелось вдребезги, лицо Сидорчука превратилось в красную маску, и он опрокинулся на спину. Снова грохот, Гришина отбросило в сторону, руки повисли, оружие упало на асфальт. По-прежнему ничего не понимая, Виталий вскинул автомат, и тут разверзлось черное боковое стекло, в лицо ударил горячий воздух, а в защищенную грудь — что-то более твердое и мощное, он с трудом удержался на ногах. Острой болью пронзило плечо. Сам по себе содрогнулся в руках «АКМСУ», длинная злая очередь ворвалась в кабину неприкасаемого «ленд крузера», серое асфальтовое полотно поднялось дыбом и сильно ударило в лицо.
Капитан Смирнов тяжело подбежал к изрешеченным дорогим машинам. Сердце билось у самого горла, перед глазами плавали красные круги — видно, поднялось давление. И немудрено: на асфальте блестели гильзы, вокруг лежали без признаков жизни три тела в милицейской форме и одно в гражданской одежде. Он осторожно заглянул в разбитое окно «ленд крузера». Ларионову снесло половину головы, узнать его было невозможно.
Капитан поднес к губам рацию и вызвал дежурного.
— Объявленный в «Перехват» «ленд крузер» задержан! — доложил он. — Водитель оказал вооруженное сопротивление и был уничтожен. Трое наших ранены!
— Молодец, Смирнов! — обрадованно закричал дежурный. — Коли дырку для ордена! Как наши, живы? Отвечай… Отвечай, Смирнов, почему молчишь?
Капитан молчал потому, что заглянул в «девятку». В навалившемся на руль человеке, потерявшем очки и бейсболку, но приобретшем несколько пулевых ранений, он узнал Кабана. Это очень озаботило Смирнова, но, пощупав пульс на шее и убедившись в его отсутствии, он успокоился.
— Тут еще один труп. В другой машине, — не вдаваясь в подробности, сообщил начальник смены.
— Как наши сотрудники? — не успокаивался дежурный. Ему надо было давать подробный отчет руководству. — В каком они состоянии?
Смирнов осмотрелся.
— В херовом! — исчерпывающе ответил он.
Но тут же заметил, что Колтунов шевелится. Это был непорядок, который следовало немедленно исправить. Но исправить он ничего не успел: вокруг уже толпились выскочившие из своих машин водители, к тому же, мигая маячками и ревя сиренами, примчались два патрульных «УАЗа», захлопали дверцы, прибывшие милиционеры принялись осматривать подстреленных коллег. На удивление быстро прибыла и «скорая помощь».
