Миф № 117. Сталину была присуща страсть к власти, он узурпировал власть в партии и государстве и установил в Советском Союзе режим личной власти.

Эти мифы бродят с того самого дня, когда по предложению Ленина 3 апреля 1922 года Сталин был избран генеральным секретарем партии. Во всех вариациях их подлинным автором является пресловутый "бес мировой революции" Лев Давидович Троцкий-Бронштейн. Как он в свое время, так и его идейные соратники и наследники по сию пору нагло пытаются убедить всех, что-де для Сталина главным было "стремление к неограниченному правлению в партии и государстве", якобы сочетавшееся с якобы присущей ему "неразборчивостью в средствах для достижения целей". Откровенно говоря, в основе всех этих и сопряженных с ними мифов лихо приписанные Сталину Троцким наиболее «яркие» черты его, «беса», отнюдь не милейшего характера. Правда, сказать только это — значит ничего не сказать. Так что же было в действительности?

Если обратиться к мнению людей, которые, невзирая на целый ряд, в том числе и очень серьезных, трений со Сталиным, до конца своих дней сохранили объективность в своих суждениях о нем, то с удивлением узнаем следующее. "Молотов, который рядом со Сталиным полжизни прошел, одним из его основных качеств называет скромность", — отмечает в своей талантливой книге "Сталин. Второе убийство" известная питерская журналистка Е.А. Прудникова. Может ли психически совершенно нормальный человек, чьим основным качеством является скромность, жаждать власти как таковой? Нет! В истории это жестко зафиксировано фактами. "Реальные факты показывают, — подчеркивает Прудникова, — что он (т. е. Сталин. — A.M.) вовсе не стремился к власти как таковой".

Что бы ни болтали о Сталине, но это действительно было именно так. Внемлите, пожалуйста, самым тщательнейшим образом сути нижеприводимых заявлений Сталина с требованиями об освобождении его от должности генсека и направлении на какую-нибудь невидную работу (аж в Туруханский край просился!). А затем попытайтесь хотя бы самим себе ответить на следующие острые вопросы: разве так закладывают основы режима личной власти?! Разве так проявляют стремление к неограниченному правлению хоть в партии, хоть в государстве?! Разве так узурпируют власть в стране?!

1. "В Пленум ЦК РКП.

Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК.

Ввиду того, что ген. Секретарем не может быть не член Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК. Прошу дать отпуск для лечения месяца на два. По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу.

Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма. Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.

19. VIII.24 г.

т. Куйбышев! Я обращаюсь к Вам с этим письмом, а не к секретарям ЦК, потому что, во-первых, в этом, так сказать, конфликтном деле я не мог обойти ЦКК, во-вторых, секретари не знакомы с обстоятельствами дела, и не хотел я их зря тревожить".

2. Второе краткое заявление об отставке было написано Сталиным 27 декабря 1926 г. и передано председательствующему на пленуме А.И. Рыкову:

"В Пленум ЦК (т. Рыкову)

Прошу освободить меня от поста генсека ЦК. Заявляю, что не могу больше работать на этом посту, не в силах больше работать на этом посту.

И.Сталин. 27.ХН.26 г.".

3. В третий раз Сталин попросился в отставку на пленуме 19 декабря 1927 года.

Во всех трех случаях — единогласный отказ!

Вы думаете, что это только в указанный период времени началось?! Нет! Еще в 1923 году Троцкий, Крупская, Зиновьев, Каменев и Бухарин предприняли массированный политический шантаж с целью вынудить Сталина оставить пост генерального секретаря партии, который в тот момент он занимал чуть более года. Шантаж осуществлялся на базе так называемого "Письма Ильича о секретаре", о котором Сталин узнал лишь в конце июля 1923 года, когда Зиновьев и Бухарин пустили его в ход. Как и все, что относится к понятию "завещания Ленина", и это тоже было фальшивкой — якобы надиктовано Лениным 4 января 1923 г. как документ к XII съезду партии. Это та самая писулька, в которой якобы Ильич якобы предлагал обдумать способ перемещения Сталина с поста генсека, так как он, видите ли, обрел какую-то невесть откуда взявшуюся "необъятную власть" на этом посту.

Вообще надо сказать, что все это так называемое "завещание Ленина" смахивает на ящик Пандоры. Потому как если исходить из навязанной традиционной историографией версии о том, что-де все тексты так называемого "завещания Ленина" хранились у Крупской, которой только и позволялось вскрыть запечатанные конверты, то в таком случае получается следующее. По требованию своих единомышленников в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, выступавших против Сталина, она всякий раз вскрывала именно тот пакет, который было нужно вскрыть, и всякий раз доставала именно ту писульку Ильича, которую нужно было достать. Но если говорить серьезно, то это был долговременный, хорошо разыгрывавшийся спектакль с извлечением очередного политического «сюрприза» из неведомых и якобы запечатанных конвертов. И каждый раз очередное извлечение из «завещания» даже не вводилось, а именно же вбрасывалось в политический обиход как документ особой секретности. Вот именно так поступила порфироносная сторонница Троцкого и в этом случае. Первоначально этот документик из "ящика Пандоры" а-ля Крупская назывался "Письмом Ильича о секретаре", но затем получил вошедшее в официальную историю название "Письмо к съезду", в котором якобы Ильич "сделал добавления" к прежним характеристикам на соратников.

Еще при анализе мифа о том, что-де Сталин якобы скрыл от партии "завещание Ленина" со ссылкой на показания Х.Г. Раковского, указывалось, что Крупская специально вырвала письмо от своего супруга в интересах Троцкого. То есть то "Письмо к съезду", которое стало известно руководству РКП(б) еще в середине 1923 г., уже было специальной пропагандистской акцией.

Это был набор глупых политических обвинений в адрес Сталина, которыми сопровождалось выражение серьезного недовольства Политбюро вперемежку с серьезными угрозами. Суть сводилась к тому, чтобы выдвинуть на первую руководящую позицию в государстве Троцкого. Обвинения же в адрес Сталина сводились, в свою очередь, к тому, что-де «тройка» в составе Политбюро — Сталин, Каменев, Зиновьев — превратилась в диктатуру Сталина или, как эти двое последних извращенно называли ими же придуманную ситуацию, "единодержавие Сталина". Кстати говоря, в традиционной историографии широко распространено мнение, что в «тройке» Сталин занимал самое скромное, подчиненное положение, а ее лидером был Зиновьев. Но если это так и было, то о каком же "единодержавии Сталина" могла идти речь?! Впрочем, гадать не будем. Важна подлинная суть дела и особенно реакция самого Сталина на этот шантаж. Забегая вперед, необходимо указать, что вся эта история была связана и с так называемым "пещерным совещанием", о котором говорилось выше. По итогам этого «совещания» Зиновьев и Бухарин 29 июля 1923 года отправили Сталину письмо, в котором выражались резкое недовольство Политбюро, требование перемен и серьезные угрозы. Самое удивительное заключается в том, что все недовольство было сконцентрировано вокруг конкретных решений Политбюро, но отнюдь не на методах работы Сталина. Об этом ни в одном из документов той поры нет и речи. Тем не менее вся эта шантропа устами Каменева заявила: "Мы этого терпеть больше не будем"!? А чего они терпеть не будут — поди, пойми. Ведь до конца июля 1923 г. никто из высшего эшелона партийного руководства, то есть ни Троцкий, ни Зиновьев, ни Каменев, ни Бухарин, ни Рыков, ни Томский, ни кто-либо другой, ни в какой мере не подвергали критике работу Сталина на посту генерального секретаря. Однако к середине лета 1923 г. они почуяли скорую смерть Ильича (которую сами же и готовили) и потому пошли ва-банк в отчаянной борьбе за лидерство в постленинское время.

И вот ответ Сталина. 3 августа 1923 г. он написал Зиновьеву и Бухарину письмо, в котором, уведомив о получении их письма от 29 июля 1923 г., указал следующее: "Не пойму, что именно я должен сделать, чтобы вы не ругались и в чем, собственно, тут дело. Не думаю, чтобы интересы дела требовали маскировку. Было бы лучше, если бы прислали записочку, ясную, точную. А еще лучше, если переговорим при первой же возможности. Все это, конечно, в том случае, если вы считаете в дальнейшем возможной дружную работу (ибо из беседы с Серго я стал понимать, что вы, видимо, не прочь подготовить разрыв как нечто неизбежное). Если же не считаете ее возможной, — действуйте, как хотите, — должно быть, найдутся в России люди, которые оценят все это и осудят виновных". К письму была приписка Сталина следующего содержания: "Счастливые вы люди: имеете возможность измышлять на досуге всякие небылицы, обсуждать их и пр., а я тяну здесь лямку, как цепная собака, изнывая, причем я же оказываюсь «виноватым». Так можно извести хоть кого. С жиру беситесь вы, друзья мои".

Когда же "бесившиеся с жиру" соизволили конкретизировать свои нападки на Сталина, то он тут же дал им соответствующую отповедь. В ответ на их голословные утверждения о том, что-де все решения Политбюро принимаются единолично Сталиным, Иосиф Виссарионович в ответном письме от 7 августа 1923 г. указал, что все решения санкционируются "той или иной инициативой ЦК". Более того, Сталин изъявил готовность доказать это документально (кстати говоря, по архивным документам того времени четко видно, что так оно и было в действительности и, следовательно, Сталин говорил чистую правду). Далее он обратил их внимание на то, что они не правы, утверждая, что "секретарь единолично решает вопросы", так как повестка дня Политбюро составляется "на основании всех поступивших вопросов на заседании Секретариата (Сталин, Молотов, Рудзутак. — А. М.) плюс Каменев (председательствовавший в П.Б.), плюс Куйбышев (пред. ЦКК). Можно только приветствовать, если все члены группы (то есть «тройки»: Сталин, Каменев, Зиновьев. — A.M.) или Пол. Б. захотят присутствовать при его составлении. Ни один вопрос не может быть "положен под сукно" не только потому, что на это есть инструкция, но и потому, что указанные лица представляют достаточную против этого гарантию".

В этом же письме Сталин ясно показал, что он прекрасно понимает суть атаки на него, а также свое отношение к занимаемому посту: "Одно из двух: либо дело идет о смене секретаря теперь же, либо хотят поставить над секретарем специального политкома. Вместо ясной постановки вопроса, вы оба ходите вокруг да около вопроса, стараясь обходным путем добиться цели и рассчитывая, видимо, на глупость людей. Для чего понадобились эти обходные пути, если действительно существует группа и если есть минимальная доза доверия? Для чего понадобились ссылки на неизвестное мне письмо Ильича о секретаре — разве не имеется доказательств тому, что я не дорожу местом и поэтому не боюсь писем? Как назвать группу, члены которой стараются запугать друг друга (чтобы не сказать больше)? Я за смену секретаря, но против того, чтобы был учинен институт политкомов (политкомов и так немало: Оргбюро, Политбюро, Пленум)".

Как видите, ему и тогда не очень-то дорого было место генерального секретаря. Более того, Сталин и тогда тоже был за смену секретаря.

Единственное, что остается добавить, и, как представляется, это будет вполне уместно, так это то, что с момента начала реализации первого пятилетнего плана, то есть с 1928 г., Сталин уже не пытался уйти с поста генсека. И отнюдь не только и уж тем более не в первую очередь потому, что троекратно высказанное доверие уже само по себе являло бесценный политический капитал, промотать который он не желал, не имел права, а потому даже и не помышлял об этом. Прежде всего более он не делал этого в силу того, что всем очень хорошо известно по широко распространенной пословице — "Взялся за гуж — не говори, что не дюж". А ведь он всю жизнь на удивление безропотно взваливал на себя такое количество лихо подкидывавшихся соратничками «гужей», что при одном только перечислении глаза на лоб лезут — сколько же их было! У него же между тем глаза на лоб не лезли — просто он никогда от работы не отказывался, не отступал и перед трудностями не пасовал. Более того, всегда находил уникальные по своей эффективности решения самых сложных вопросов и задач. И когда брался за «гуж», а, как правило, ему «любезно» предоставляли в самом прямом смысле слова голое место, зачастую даже и без стула, то спустя всего полгода, максимум год, на месте пустоты уже функционировала серьезная организация или система, которая вполне прилично справлялась с возложенными на нее обязанностями. Просто Сталин умел и любил работать, подчеркиваю, работать, а не молотить языком, как вся эта несносная "ленинская гвардия". Кстати, знаете, чем кончился тот «наезд» на Сталина с использованием "письма Ильича о секретаре"? Он уступил этим баранам.

Заслушав доклад Молотова о пополнении состава Оргбюро ЦК, 25 сентября 1923 г. Пленум ЦК РКП(б) постановил: "Пополнить состав Оргбюро двумя членами Политбюро тт. Зиновьевым и Троцким, а число кандидатов Оргбюро тт. Коротковым и Бухариным". Сталин прекрасно знал, кому и что он предлагал. Ведь в Оргбюро надо было работать, а не болтать и писульки строчить. Через Оргбюро проходило огромное количество вопросов повседневной жизни партии и громадного государства. Там надо было даже не работать, а вкалывать до седьмого пота изо дня в день. Шантажисты получили не дополнительную власть, о чем мечтали, начиная «наезд», а дополнительный объем работы, скорее даже громадный дополнительный объем. И, естественно, как и все говоруны из так называемой "ленинской гвардии" — еще раз хочу обратить внимание на то обстоятельство, что Сталина никак нельзя относить к этой банде бездельников и болтунов, — полностью спасовали перед самыми элементарными трудностями. Зиновьев впоследствии признавался: "Я посетил заседание Оргбюро, кажется, один или два раза, тт. Бухарин и Троцкий как будто не были ни разу. Из этого ничего не вышло. И эта попытка оказалась ни к чему". Правильно. А что еще должно было произойти?! Только это. Они-то думали, что будут помыкать и командовать Сталиным, а он им предложил "дружную совместную работу", и они осрамились. Все закономерно.

Под одной из опубликованных в новой книге профессора Ю.Н. Жукова "Сталин: тайны власти" (М., 2005) фотографий, на которой Сталин запечатлен поднимающимся вверх по лестнице, приведены пронзительно точные, объективные строки: "Четверть века, вплоть до самой смерти, он шел только вверх. Не ради личной власти, нет. Во имя славы и процветания отчизны. Сумел преодолеть все преграды, справляясь с неимоверными трудностями, побеждая в схватках с политическими, идейными противниками. Побеждал, ибо не проявлял слабости, не мог позволить себе этого. Знал: в его руках судьба огромной страны, народ которой заслуживал счастья и благополучия". Если такая оценка трудов Сталина есть суть свидетельства узурпации им власти в партии и государстве, что ж, тогда да здравствует сталинская узурпация власти во имя народов, во имя славы и процветания Отчизны этих народов — Союза Советских Социалистических Республик!

Наконец, нельзя не отметить, что незадолго до убийства, в 1952 г., Сталин вновь поднимал вопрос о своей отставке, мотивируя как состоянием здоровья, так и возрастом.

Итак, если подвести краткий итог, то власти как таковой Сталин не жаждал, но в то же время было бы просто-таки верхом идиотизма отрицать, что, как и любой нормальный политический деятель, он, конечно же, не избегал ее. Однако, как говорится, не ради собственного благополучия, и уж тем более не ради "ловли счастья и чинов". Все его «счастье», как оказалось впоследствии, заключалось в нескольких сотнях рублей на сберкнижке и в отсутствии приличной, по ритуальной-то необходимости, одежды и обуви, из-за чего его маршальскую форму пришлось срочно сдавать в химчистку, а ботинки в ремонт, ибо другого у него просто не было. Тем более не было находящихся в личной собственности дач (коттеджей по-современному), земельных участков, автомобилей и особенно ломящихся от валюты и драгоценностей счетов в заграничных банках.