Книга: Сталин: биография вождя
Назад: Миф № 111. Сталин предал Ленина и его дело. Геополитический аспект
Дальше: Миф № 114. Сталин отвергал и не терпел критику.

Миф № 112. После смерти Ленина Сталин открыто стал игнорировать принципы демократии, в том числе и в партийной жизни.
Миф № 113. Сталину была присуща неразборчивость в средствах.

И в том и в другом случае проклятый "бес мировой революции" Лев Давидович Троцкий-Бронштейн, его соратники и идейные наследники уж так перестарались, что не приведи Господь Бог. За многие десятилетия набрехали такого, что остается только удивляться — сколь же беспардонно подла и гнусна фантазия у спятивших с ума людишек. Ну а что же было в действительности?!
Сталин относился к понятию демократии более чем серьезно. Вот, например, что он говорил о демократии на 13-й партийной конференции 17 января 1924 г.: "…Некоторые товарищи… фетишизируют вопрос о демократии, рассматривая его как нечто абсолютное, вне времени и пространства. Я этим хочу сказать, что демократия не есть нечто данное для всех времен и условий… Для того чтобы она… стала возможной, нужны… две группы условий, внутренних и внешних… Необходимо, во-первых, чтобы индустрия развивалась, чтобы материальное положение рабочего класса поднималось… Необходимо, чтобы партия как авангард рабочего класса также росла, прежде всего качественно… Эти условия внутреннего характера абсолютно необходимы для того, чтобы можно было поставить вопрос о действительном, а не бумажном проведении демократии".
Обратите особое внимание на эти слова Сталина. Демократия действительно не может базироваться на нищете основной части населения, на неразвитой экономике, на хилых в качественном отношении политических партиях. Реальная демократия в прямом смысле этого, ныне до крайности замусоленного и избитого термина, должна иметь качественное наполнение, отражающееся прежде всего на повышении качества жизни и благосостояния народа. Только в этом случае он поверит в демократию. Именно так и поступал Сталин. Когда уже стали очевидными фантастические успехи социалистического строительства, он предпринял всеобъемлющую попытку глобальной демократизации внутренней жизни СССР на базе новой, в то время самой демократической Конституции в мире. Увы, подлая и гнусная партократия кровавыми методами сорвала эту попытку. Причем в авангарде тех, кто особенно пытался сорвать демократизацию страны, были как раз негодяи из так называемой ленинскои гвардии, которых даже ныне воспевают. Именно они были особенно против новой Конституции, считая ее возвратом к буржуазным порядкам. Однако продолжим цитирование Сталина.
"…Есть еще вторая группа условий, условий внешнего характера… Я имею в виду известные международные условия, более или менее обеспечивающие мир, мирное развитие, без чего демократия… немыслима. Иначе говоря, если на нас нападут и нам придется защищать страну с оружием в руках, то о демократии не может быть и речи, ибо придется ее свернуть".
Как видите, Сталин прекрасно понимал, что нужно для реального воплощения в жизнь понятия демократии. Именно поэтому-то он и предпринял попытку всеобщей демократизации внутренней жизни СССР в середине 30-х гг., пока были мирные условия. Увы, оппозиция была настроена не только резко против его Конституции, но и резко против сохранения мира. Оппозиция жаждала нападения гитлеровской Германии и милитаристской Японии, чтобы устроить поражение СССР в войне и на его фоне осуществить антигосударственный переворот силами военных. То есть откровенно жаждала свертывания даже попыток демократизации. Впрочем, Сталин прекрасно отдавал себе отчет и в том, при каких условиях придется свернуть демократию…
"Что же касается средств, — отмечает Е.А. Прудникова, — то Сталин был как раз слишком разборчив. Гитлер устроил "ночь длинных ножей" практически сразу, как пришел к власти, и правил в общем-то долгое время достаточно спокойно. Если бы гражданскую войну выигради не красные, а белые, они бы на законных основаниях залили полстраны кровью и… приобрели бы статус спасителей отечества. А если бы Сталин устроил "тридцать седьмой год" году этак в 1924-м, то и у него, и у страны было бы куда меньше проблем. Не было бы сотен тысяч репрессированных и коллективизация бы обошлась легче, и войну бы куда с меньшими жертвами выиграли…
А он все в партийную демократию играл, ну и доигрался до того, что накануне войны страна понесла такие потери, от которых едва оправилась. Но чтобы знать это, мало волкогоновские «зады» повторять, надо интересоваться не только мнением историков, но и историей как таковой".
Да кто бы спорил, уважаемая Елена Анатольевна?! Призыв более чем актуален и потому позволю себе слегка подкорректировать в целом верную вашу позицию. Да, это абсолютно верно, что Сталин, возможно, не только к удивлению многих, но и прежде всего к вящему неудовольствию зоологических антисталинистов, действительно был очень, порой даже слишком, излишне разборчив в средствах. В отличие, например, от того же Троцкого, который, не скрывая, однажды молвил следующее. Когда в 1927 г. его окончательно изгоняли из партии, Троцкий прямо на пленуме ЦК четко, ясно и совершенно откровенно объяснил, что он сделает со своими соратниками, если захватит власть: "расстреляет эту тупую банду бюрократов, предавшую революцию"! То есть якобы предавших его, проклятого «беса», столь любимую "мировую революцию", с бредом о которой он носился до тех пор, пока, на счастье всего мира, ему благополучно не проломили череп. А далее, вероятно для усиления впечатления, добавил: "Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но не посмеете. А мы посмеем"! Можете не сомневаться посмел бы. Еще как посмел бы. Достаточно вспомнить печально знаменитую децимацию по Троцкому (расстрел каждого десятого красноармейца или заложника без суда и следствия, и даже их видимости) и все станет понятно.
Что же до претензии о том, что-де опоздал Сталин с "тридцать седьмым годом", то, очевидно, явно неадекватно реально складывавшейся тогда ситуации перечислять в одном ряду события гитлеровской "ночи длинных ножей" и трагедии 1937–1938 годов. Хотя бы потому, что сходство-то это всего лишь мнимое, навязанное извне, всего лишь из-за нескольких чисто формальных внешних признаков. Принципиальная же разница в том, что Гитлеру был предъявлен ультиматум — или он вырежет своих прежних соратников, или же лишится поста рейхсканцлера. Крупнейшие воротилы германского бизнеса и руководство яро реваншистски настроенной германской военщины преднамеренно лишали Гитлера какой-либо иной опоры, кроме той, которую они сами же представляли и контролировали. Причем лишали, едва ли не силой вынудив Гитлера вырезать своих соратников-бандитов (о чем, как говорится, сожалеть не приходится). Правда, спокойно от этого фюреру все равно не стало — 59 случаев покушения на его жизнь, абсолютное большинство которых имело место именно в годы бесславного двенадцатилетнего правления Гитлера, что-нибудь да значат.
Сталину же никто из-за кулис ультиматумов с требованием убрать прежних соратников не предъявлял. Зато произошло другое. Бывшие соратники своими действиями фактически создали ультимативную ситуацию — или они свергнут его и разрушат все, что уже было построено и достигнуто невероятными усилиями народа, а достигнуто было немало, или он все-таки совладает с ними. Но, самое главное, в демократию-то он не играл. Ибо тогда он просто верил в нее и строго ее придерживался. Особенно в партийных делах, пока окончательно не убедился, что именно "ленинское ядро" партии, как уродливо выродившееся в самодовлеющую, крайне амбициозную компоненту верхней части партийно-государственной иерархии СССР, является особо опасным тормозом на пути прогресса страны, однако произойдет это значительно позже, в том числе повторно уже после войны.
Но до войны он действительно верил, что демократическими средствами можно интенсифицировать дальнейшее развитие СССР. И лучшее тому доказательство сугубо документального характера, из секретных архивов бывшего Политбюро, представил доктор исторических наук, профессор Ю.Н. Жуков в своей яркой книге "Иной Сталин". Опираясь строго на документы бывшей "Особой папки" Политбюро ЦК КПСС (ныне Архив Президента РФ), в том числе и на те, которые и поныне не рассекречены, Ю.Н. Жукову удалось на редкость убедительно доказать, что причина особо злобной критики Сталина очень проста. Она напрямую связана с новой Конституцией СССР.
Дело в том, что впервые после 1917 года новая Конституция (Сталина) предоставляла равные права всем гражданам СССР вне какой-либо зависимости от социального происхождения и положения, национальной принадлежности и вероисповедания. "Ленинскую гвардию" особенно пугало твердое намерение Сталина провести в жизнь одно из главнейших положений новой Конституции — реализовать положение о всеобщих, равных, прямых и тайных выборах на альтернативной основе. Оно именно тем было страшно для них, что с помощью всеобщих, равных, прямых и тайных выборов на альтернативной основе Сталин планировал мирным и демократическим путем осуществить давно назревшую ротацию правящей элиты, поскольку "ленинская гвардия" не желала заниматься созидательным трудом и беспрерывно ставила палки в колеса. Сталин не скрывал этого намерения и откровенно говорил, что "всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти". Аналогичное он планировал сделать и в партии — избрание на выборные должности в партийные органы всех уровней планировалось также на основе всеобщих, равных, прямых и тайных выборов. Попросту говоря, в интересах всех народов СССР Сталин хотел начать подлинную демократизацию страны, провести свободные выборы на альтернативной основе и тем самым мирным путем удалить от власти сложившуюся партократию, продолжавшую жить беспочвенными иллюзиями мировой революции, отстранить от управления экономикой дилетантов, заменяя их уже выросшими при Советской власти профессионалами. Он мечтал вернуть страну к спокойной жизни и проводить внешнюю и внутреннюю политику, сообразуясь лишь с национальными интересами России (СССР).
Уж если на то дело пошло, то в принципе-то именно эта направленность действий Сталина с начала 1930-х гг. и вызвала резкую активизацию заговорщиков, обусловив и их нацеленность именно на силовое (военное) решение затянувшегося спора, и консолидацию их рядов вне зависимости от конкретных целей каждого из отрядов внутренней оппозиции!
Да и, откровенно говоря, очень даже трудно представить себе, как он мог "играть в партийную демократию". И вот почему. Дело в том, что основную идею демократизации внутриполитической жизни СССР — "всеобщие, равные, прямые и тайные выборы на альтернативной основе", на которые он возлагал откровенные надежды, что они "будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти", Сталин распространил и на партию, на все партийные выборы! Но разве так стремятся к неограниченному правлению хоть в партии, хоть в государстве?! Разве передача в руки всего населения такого «хлыста» против плохо работающих органов власти и партии, как всеобщие, равные, прямые и тайные выборы на альтернативной основе, — это "игра в демократию", хотя бы и партийную?!
Что, следует опуститься до предположения о том, что столь блестящий, более чем очень сильный знаток "технологии политики", как Сталин, не отдавал себе отчета в том, что этот же «хлыст» запросто может проехаться и по его "мягкому месту", и не только фигурально выражаясь?! Естественно, что нет. Прежде всего потому, что он
действительно не жаждал власти как таковой. И все это знали хотя бы, например, по недавней тогда истории 1920-х гг., когда Сталин неоднократно пытался уйти с руководящей работы, — то есть именно в тот период, на который многие беспочвенно, полностью бездоказательно пытаются отнести якобы имевшее место быть начало закладки режима личной власти Сталина.
Что же до того, почему Сталин не устроил "тридцать седьмой год" году этак в 1924-м и вообще в 1920-х гг., так ведь и на этот вопрос есть краткий, но точный, хотя и явно неказистый, по сути, ответ. Уж не обессудьте. Просто подлинная правда никогда не бывает яркой, эффектной, импозантной — она всегда неказиста. Так вот, дело-то оказывается в следующем. Даже по состоянию на конец 1927 г., когда, даже по оценке А. Барбюса, методично, агрессивно и по единому боевому плану разворачивавшаяся оппозиция предприняла едва замаскированную попытку государственного переворота (не говоря уже о безобразиях в предшествовавшие годы), в наличии еще не было состава особо опасного государственного преступления!
Странно, да?! Между тем ничего странного в действительности нет, ибо, говоря по правде, оппозиция тогда, особенно ее верхушка, была представлена отнюдь не идиотами, чтобы столь открыто лезть на рожон. Своим выступлениям они придали характер якобы несогласия определенной части членов партии с проводимым руководством партии курсом. Проще говоря, придали вид фракционной борьбы, фракционного выступления внутри партии. И хотя фракции были запрещены в партии по личному настоянию В.И. Ленина еще на X съезде, тем не менее даже по соображениям пресловутой "революционной целесообразности" перестрелять и даже посадить за решетку оппозицию или хотя бы ее лидеров было невозможно, потому как не за что было. Если не выявлен, а главное, юридически, то есть процессуально, не закреплен доказательной базой конкретный состав конкретного особо опасного государственного преступления ни сажать, ни тем более ставить к стенке не за что.
Ни один самый "р-р-революционный суд" даже тогда не принял бы такое дело к рассмотрению. Так что вломить «вышак» (расстрел) или «четвертак» (25 лет лагерей) и тогда было не так уж просто, как это пытаются изобразить многие щелкоперы от Истории, в том числе и изрядно обремененные всевозможными титулами.
И совершенно не случайно, что, например, большая часть участвовавших в ноябрьских 1927 г. беспорядках оппозиционеров отделалась тогда в основном партийными наказаниями, причем без особых поражений в правах, и лишь некоторая их часть «загремела» в кутузки, да и то по статьям… о хулиганстве. Правда, один идиот — А.А. Иоффе — все-таки застрелился, но он был патологическим шизофреником. Что с него возьмешь? Его не смогли вылечить даже сам 3. Фрейд и его лучший ученик.
Конечно, нельзя исключать и того, что в ряде случаев такой состав преступления не был выявлен вполне умышленно, сознательно, — подчеркиваю, что оппозиция, особенно ее лидеры, не были идиотами в полном смысле этого слова. У них за плечами был колоссальный опыт подпольной борьбы, опираясь на который они заранее внедрили в органы безопасности своих людей, которые по мере сил и возможностей прикрывали своих единомышленников.
Этот прием давно был на вооружении у оппозиционеров — РСДРП (б) еще до революции активно его использовала. В архивах Лубянки сохранилось немало красноречивых свидетельств на этот счет, к примеру, более чем характерный приказ по ОГПУ № 35 от 11 января 1930 г., подписанный тогда зампредом ОГПУ Г.Г. Ягодой. Упомянутым приказом всему составу ОГПУ объявлялось о вскрытии измены в чекистских рядах. Оказалось, что еще за два года до этого — если приказ подписан 27.01.1930 г., следовательно, изложенные в нем факты измены были вскрыты еще в 1929 г., что в свою очередь означает при отсчете этих двух годов, что начало этой истории относится как минимум к 1927 г. (возможно, даже и к 1926 г.), что в итоге более чем симптоматично — троцкистская организация внедрила в ОГПУ на должность оперуполномоченного своего человека — Бориса Рабиновича, который в течение всего периода своей работы в органах госбезопасности передавал своим единомышленникам секретную информацию обо всех чекистских операциях против троцкистов. Б. Рабинович, естественно, был расстрелян. Между тем даже в рамках только одного этого приказа это не единственный случай. Как изменник там же фигурирует и сотрудник Украинского ОГПУ некто Тепера, в прошлом не просто анархист, а руководитель всей пропагандистской машины аж самого «батьки» Махно, т. е. своего рода махновский "д-р Геббельс"! То есть всякой дряни и мерзавцев и в чекистских рядах хватало. Подобные случаи имели место как до 1930 г., так и после. Имеют они место, увы, и сейчас. Удивляться этому не приходится, так как это старинный, очень старинный метод противоборства любой оппозиции с власть имущими.
Даже во время ликвидации первой крупной троцкистской контрреволюционной организации во главе с И.Н. Смирновым в 1933 г. было установлено, что члены этой организации получали секретную информацию от своего осведомителя в органах госбезопасности, который, к сожалению, так и не был идентифицирован, — известен лишь его «псевдоним» в троцкистских кругах: «Морковкин» (судя по логике и иерархии оперативной деятельности ОГПУ в те времена, этот «Морковкин» должен был работать в секретно-политическом отделе ОГПУ, в связи с чем, уже в 1937 г. очень серьезные подозрения пали на главу СПО ОГПУ того времени — Молчанова).
Так что, как видите, ничего удивительного в том, что состав преступления не был юридически выявлен, нет. Тем не менее основная же причина все-таки заключалась в ином, и это иное, чуть позже, в 1929 г., четко сформулировал сам Сталин в своем выступлении (опубликовано в его собрании сочинений под названием "Докатились"): "…в течение 1928 г. троцкисты завершили свое превращение из подпольной антипартийной группы в подпольную антисоветскую организацию. В этом то новое, что заставило в течение 1928 г. органы Советской власти принимать репрессивные мероприятия по отношению к деятелям этой подпольной антисоветской организации".
В переводе на обычный язык слова Сталина означают следующее. Репрессивные меры против оппозиции стали применяться лишь тогда, когда юридически в однозначно квалифицируемой и доказательной форме стал выявляться конкретный состав конкретных особо опасных государственных преступлений, предусмотренных различными пунктами и подпунктами знаменитой статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР (в редакции 1926 г.) и аналогичных статей УК союзных республик.
Сам факт трансформации подпольной антипартийной группы в подпольную антисоветскую, то есть антигосударственную по условиям тех времен организацию, неизбежно влек за собой такие последствия. Ибо ни при каких обстоятельствах ни одно государство мира не будет благодушно взирать на появление и тем более подпольную деятельность антигосударственных, антиконституционных организаций. Это аксиома государственной безопасности от сотворения мира — аксиома, которую необходимо и понять, и априори принять, ибо без этого просто не бывает государства.
Что же до Сталина, то он, к возможному удивлению многих, был как сторонником реальной демократии, так и законником и соблюдал законы Советского Союза. Потому и был разборчив в средствах. И в завершение еще один из многочисленных примеров его принципиального стремления к соблюдению законности в стране (из секретной инструкции партийно-советским работникам, органам ОГПУ, суда и прокуратуры, датируемой 8 мая 1933 года):
"В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать. Неудивительно, что при таком разгуле практики арестов органы, имеющие право ареста, в том числе и органы ОГПУ, и особенно милиции, теряют чувство меры и зачастую проводят аресты без всякого основания, действуя по правилу: "сначала арестовать, а потом разобраться".
… Воспретить производство арестов лицам, на то не уполномоченным по закону…
Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции.
Следователи могут производить аресты только с предварительной санкции прокуратуры.
Аресты, производимые начальниками милиции, должны быть подтверждены или отменены райуполномоченными ОГПУ или прокурорами по принадлежности не позднее 48 часов после ареста".
Вот так действовал Сталин!

 

Назад: Миф № 111. Сталин предал Ленина и его дело. Геополитический аспект
Дальше: Миф № 114. Сталин отвергал и не терпел критику.