Глава 4
Проблемы лоха
Придя домой, Андрей достал с балкона дрель, нашел подходящие шурупы, тут же подумал, что в комплекте должны быть свои. Но там алюминиевые, а у него стальные – красивые, прочные, блестящие. Впрочем, это ерунда! Надо будет цветы купить. И тортик с шампанским. Или неудобно? Первый раз все-таки, может, она что-то плохое подумает. А лучше сделать работу, а потом пригласить ее прогуляться. Но вдруг она не хочет с ним гулять? А тут отказать неудобно, и будет выглядеть, что он ее вынуждает. Вроде как на крючок поймал: сначала навязался со своими услугами, а потом требует ответных. Нет, так неудобно. Лучше просто установить светильник, попрощаться и уйти. Но взять номер телефона. И уже потом приглашать на свидание. Захочет – пойдет. Не захочет – откажет. Так честнее. Но если спросить Валерку Коня, он скажет, что это полная глупость. И назовет его лохом. Ну почему так?
Андрей налил полстакана спирта, настоянного на жгучем красном перце и чесноке, разбавил водой на треть и опрокинул в себя с такой жадностью, будто на стеклянном дне надеялся прочитать рецепт правильного поведения. Закусил свежей колбасой. Налил ещё немного, граммов пятьдесят, выпил не разбавляя. Тёплая волна быстро ударила в голову, как газ из баллончика врывается в воду в сифоне. Молекулы алкоголя разбежались по клеткам мозга и стали наводить там порядок, раскладывая по полочкам сумбурные мысли. Почему за правильные мысли, слова и поступки его называют лохом? И почему неправильное поведение приносит успех и достаток? Все-таки продавать основной документ гражданина России неправильно! Но если бы он этого не сделал, то не с чем было бы идти на рынок, он бы не купил стартер и не познакомился с Леной…
«Кто она такая, интересно? – гадал он. – Мужа у нее нет, любовника, скорей всего, тоже, трудится она, конечно, на чистой работе: в библиотеке, книжном магазине или конструкторском бюро (откуда при этом новая малосемейка, Андреем не осмысливалось) и ждёт именно такого парня своей мечты, как Говоров, – честного, порядочного, живущего по правилам. Только такое житье-бытье обрекает на нищету, а когда в кармане – вошь на аркане, заинтересовать красивую девушку сложно. Да и некрасивую тоже… Если Лена согласится продолжить знакомство, то надо будет повести ее в кафе, покупать цветы, делать подарки… Деньги за паспорт быстро закончатся, даже машину не получится отремонтировать. Только и останется рассматривать новый стартер и радоваться… Наверное, надо быть более гибким, приспосабливаться к идущей в стране экономической реформе… Точно, надо начинать новую жизнь! Отбросить чистоплюйство, по-быстрому заработать, или, как сейчас говорят, – срубить деньжат, и пригарцевать к ней на белой праворульной «японке»…»
Говоров в мистику не верил, но давно заметил одну закономерность: в трезвом виде можно мечтать о чём угодно, и ничего, кроме огорчения и разочарования, не намечтаешь, но стоит напрячь мозг, слегка отравленный алкоголем, как решение любого вопроса зачастую приходит само и самым неожиданным образом.
В дверь позвонили, он даже вздрогнул от неожиданности.
«Любаня. Некстати», – подумал Андрей, вставая из-за стола, и пошёл открывать, нарочито громко шаркая шлёпанцами и стараясь придать лицу болезненное выражение.
На пороге стоял муж Любани, охранник-диабетик Толя. Андрей, заулыбавшись, распахнул дверь и широким жестом пригласил соседа в дом. Это был тот редчайший случай, когда Говоров был рад мужу Любани больше, чем ей самой.
– Проходи, Толя. Здравствуй, – он крепко пожал вошедшему руку. – Как жизнь? По пять капель?
– Да нет, Андрюха, я ж не пью. Особенно спирт…
Говоров крякнул. Значит, знает, что жена любовнику еще и спирт таскает!
– Чай, кофе, ванну, постель? – дурашливо протараторил Говоров, понимая, что это уже перебор, но, не определившись ещё, как вести себя сейчас с мужем любовницы.
Толя, улыбаясь только кончиками губ, удивлённо посмотрел на Андрея: таким он его ещё ни разу не видел. Пригладил привычным движением несколько закучерявившихся волосков на лысине и, как всегда, решив не напрягать обстановку, махнул пухлой ладошкой:
– Да нет, я ж по делу.
Андрей наконец взял себя в руки и, улыбаясь уже без всякого шутовства, сказал:
– А что за дело такое?
– Перспективное, – беря деловой тон, Толя присел к столу. – У нас в соседнем доме, в полуподвале, фирма оргтехникой торгует, ну, знаешь, наверное.
– Это где вывеска большая? «Ор-ган-майзер», что ли?
– «Органайзер».
– Ну, видел, конечно.
– Так у них уволился ночной охранник. Как тебе это?
– Жаль, конечно, – сказал Андрей, не сразу ухвативший тему.
– Чё жаль-то, место освобождается. Пойдёшь? Ты ж сам хотел подработку найти. А тут рядом – пять минут ходьбы! И платят аккуратно!
Тут до Говорова дошёл смысл сказанного Толиком: ночная работа, дополнительный заработок! Как раз то, что надо!
– Конечно, пойду! Спасибо, Толя!
* * *
– Большие проблемы, шеф! – озабоченно кричал в трубку Леня Заборовский. – У моих работников изъяли пропуска и на территорию не пускают!
– Это ты называешь «большими проблемами», – тихо переспросил Семен Борисович.
После обстрела он уже сутки пил антидепрессанты, наглухо задергивал шторы и старался без крайней необходимости не выходить на улицу. Несмотря на то что он уже давно занимался деликатными делами, для улаживания которых нередко приходилось стрелять и взрывать, но занимались этим специально обученные люди, а выстрелы и взрывы гремели где-то далеко, были направлены в нехороших и неправильно действующих хищников бизнеса, к тому же он узнавал о происшествиях из газет и телепередач. А теперь грубая и страшная сторона работы затронула его лично! Это его, Семена Борисовича Храмцова, хотели убить! Это в него, порядочного партнера, человека слова, отца двоих детей и хорошего семьянина, стреляли из автомата! Он не мог спать: стоило закрыть глаза, как появлялся какой-то тип с физиономией дегенерата, который с нескольких метров палил прямо в него, и самые настоящие пули щелкали в бронестекло прямо напротив его лица! Если бы машина не имела бронирования, сейчас его бы хоронили!!
– Не только это, Семен Борисович! Мои люди пришли в дом к пенсионерам завода и столкнулись там с конкурентами! Их избили! У Юры разбита губа, Люсьене Фёдоровне поставили синяк под глазом!
– Это ты называешь «большими проблемами»? – тем же тоном повторил вопрос Храмцов. Внутри у него все дрожало.
– Ну… Гм… Конечно…
– Кто эти конкуренты? На кого они работают? – Храмцову все трудней было сдерживать то, что клокотало внутри.
– Гм… Наверное, на Малышева. На кого же еще?
Взведенная пружина, которую сдерживали валериана, тазепам, воспитание и умение держать себя в руках, лопнула:
– Ты идиот, дебил, козье дерьмо! – заорал Семен Борисович. – Ты еще не знаешь, что такое большие проблемы! Ты вообще не хочешь ничего знать! Ты хочешь только получать деньги! Кто тебя вытащил из того говна, в которое ты влез в Москве? Ты даже не узнал, кто набил харю твоим подчиненным! – На удивление, этот выплеск ярости его успокоил, напряжение внутри исчезло, душа расслабилась. – Немедленно разузнай это, придурок! И завтра придешь ко мне с докладом! – уже почти спокойно закончил он.
* * *
Хозяин просторного, хорошо обставленного кабинета в новенькой, еще необмятой генеральской форме положил перед собой белые, поросшие рыжими волосками кулаки и навалился грудью на большой полированный стол. Простецкое, но облагороженное шитыми золотом погонами и печатью власти лицо выражало откровенное недовольство.
– Что происходит в городе?!
Честно говоря, вопрос был… не очень умным. Это – мягко говоря. Очень «не очень». Прямо скажем – дурацкий вопрос! Но задавал его начальник областного УВД Золотов, а вопросы больших начальников дурацкими не считаются, какими бы они ни были. Хотя могут ли руководители городской милиции знать все, что происходит в экономической, политической, социальной, бытовой и других сферах миллионного города? А что касается уголовщины, так каждое утро на стол генерала ложится сводка о происшествиях за сутки, поэтому вся криминальная обстановка ему хорошо известна.
– Уголовный розыск работает, товарищ генерал, – сказал плотный сорокапятилетний мужчина с грубым «ментовским» лицом. Это был начальник городского УВД полковник Максимов.
Ответ был обтекаемый и очень умелый: с одной стороны – начальник УВД города не отмолчался, проявил себя как компетентный руководитель, а с другой – выставил вперед начальника УР майора Петрова. Правда, в данном случае умелость и компетентность не имели никакого отношения к милицейской работе. Но «стрелки» на подчиненного Максимову перевести удалось.
– Где ваша работа?! – загремел генерал, обращаясь уже к майору. – У «Адмиральского причала» обстреляли автомобили важных московских бизнесменов. Кто?!
Высокий, худощавый, с красным лицом, которое тоже можно было назвать типичным «ментовским», Петров привык к подставам и умел из них выходить.
– Так этот Храмцов молчит, как рыба об лед, товарищ генерал! «Ничего не знаю, никого не подозреваю, врагов и недоброжелателей у меня нет». А сам на бронированном «Гелендвагене» ездит…
– На Южном рынке взорвали машину генерального директора крупнейшего предприятия. Кто?!
– Так и Малышев молчит! Тоже ничего не знает и никого не подозревает, – высокий краснощекий мужик оправдывался, как третьеклассник, сваливающий вину на другого, перед строгим учителем.
– Вы что, от потерпевших ждете раскрытий?! – поросший рыжими волосами кулак ударил по гладкой лакированной столешнице. – Может быть, мне Храмцова и Малышева на ваши должности поставить?
– Не-е-ет, товарищ генерал! Мы сами раскроем! – бодро отрапортовал Максимов.
– Сгорел офис Храмцова, пострадал охранник. Кто?!
– К сожалению, нет никакой информации…
– На складах УМТС перестрелка, двое убитых! – продолжил генерал. – Кто?!
Теперь он опять обращался сразу к двум стоящим перед ним офицерам, но Максимов требовательно посмотрел на Петрова, так что отвечать предстояло ему.
– История там запутанная. Шинный склад – это вотчина Бескудникова, по прозвищу Бескозырка…
– Вор в законе? – блеснул оперативной осведомленностью Золотов. – Значит, его и хотели устранить!
– Ну и память у вас, товарищ генерал! – восхитился Максимов. – И версия совершенно правильная! Мы ее как раз отрабатываем…
– Продолжайте, майор, – смягчившимся тоном приказал генерал.
– История запутанная, – повторил Петров. – Бескозырка уверяет, что нападающие перестреляли друг друга. Можно бы подумать, что он врет, но один действительно убит очередью в спину!
– Та-ак! – протянул генерал. – Что еще?
– Установлены личности убитых, – сказал Петров. – Оба – московские бандиты. Лазаренко, кличка Карнаух, судим за вымогательство, отбыл три года. Второй Чижов, кличка Чиж. Судим за торговлю оружием. Причем не где-нибудь, а на территории Чечни. Дважды привлекался за бандитизм, но не доказали.
А может, его выкупили… В общем, фигуры серьезные. И как они оказались у нас в морге – непонятно!
– А кому это должно быть понятно? – снова озлился Золотов. – Запутанностей здесь – выше крыши! Храмцов – крупная фигура в Москве, он представляет «Консорциум». Слышали про такой?
Полковник и майор переглянулись, пожали плечами. Генерал махнул рукой:
– Ладно, это не ваш уровень. Вопрос: что Храмцов делает в Тиходонске? Почему он разъезжает на бронированных машинах? Знаете, на сколько бронированный вариант по стоимости отличается от обычного? В десятки раз! Что делали здесь Карнаух и Чиж?
– Разрешите доложить оперативную информацию и собственные версии, товарищ генерал! – напряженным тоном сказал майор Петров, не обращая внимания на грозные взгляды Максимова.
– Докладывай!
– Группа Храмцова прибыла на «Сельхозмаш» с предложением продать завод. Но гендиректор Малышев это предложение отклонил. После этого сгорела дача главного инженера Вайса, хотя с заявлением по этому поводу он не обращался. Потом обстреляли кортеж Храмцова, агентура сообщила, что организовал нападение Бескозырка. Потом взорвали машину Малышева. Потом сожгли офис Храмцова. Потом московские бандиты устроили перестрелку на шинном складе УМТС, где заседает Бескозырка. Считаю, что все это – звенья одной цепи. Борьбы московской группировки за «Сельхозмаш».
– Вот даже как! – поднял бровь Золотов. И повернулся к Максимову.
– А вы что об этом думаете?
– Я бы не стал делать скоропалительных выводов! – обтекаемо ответил тот. Но на этот раз не попал в цель.
– А что я должен докладывать губернатору?! – в ярости закричал генерал. – Что я должен докладывать в министерство?! Как мне объяснять резкий всплеск особо опасной преступности?!
Полковник немного подумал и почтительно, но твердо произнес:
– Я бы не стал усложнять доклад непроверенными фактами и объединять различные происшествия в одну цепочку. Тем более на основе догадок. При чем здесь «Сельхозмаш»? Пожар на даче – обычный несчастный случай, он так и прошел по сводке происшествий. Офис сгорел по неизвестной причине, сейчас проводятся пожарно-технические экспертизы, которые прояснят дело. Был ли в действительности обстрел кортежа, неизвестно: никто не пострадал, возможно, это выдумки. На шинный склад напали с целью ограбления, при этом преступники, по неосторожности, перестреляли друг друга, а потому скрылись. И картина получается совсем другая! А то, что изложил Петров, – это его частное мнение!
– Гм… – Генерал встал, прошелся к двери и обратно, сопровождаемый преданными взглядами подчиненных. Потом потер руки и вернулся обратно в кресло. – Что ж, думаю, в таком виде доклад будет более выигрышным… Вы свободны!
* * *
У проходной Андрей встретился с Заборовским. Тот стоял, неспешно прикуривал, исподлобья поглядывал по сторонам. Говоров подумал, что он кого-то ждет.
– Отработал? – спросил Забор, дружески улыбаясь и протягивая руку.
– Ага… А ты?
Заборовский подумал несколько секунд и ответил:
– И я отпахал на сегодня.
Они прошли через вертушку, вышли на улицу.
– А у тебя, Говорок, какие планы в этот прекрасный день? – вдруг спросил Заборовский.
Андрей посмотрел на сочащееся слякотью небо и пожал плечами:
– Да, собственно, никаких.
– Тогда приглашаю на ужин. Посидим в уютном месте, ты мне расскажешь, как дела у ребят. А то я на встречу не успел, так и остался в стороне…
Говоров удивился. Откуда такая любовь к однокурсникам, которых не видел десять лет, да и отношений никаких не поддерживал?
– Я, видишь ли, Леня… Может, в другой раз?
– У меня сегодня повод есть. Двоюродный дядька помер. В Канаде. В завещании отдельным пунктом выделил: обмыть с корешами. Печать гербовая. Подпись нотариуса. Ничего нельзя поделать.
Было очевидно, что Забор врет, что никакого канадского дядьки нет и не было, а если и был, то наследства не оставлял. Но виду Говоров не подал и недоверия не выразил. Только спросил:
– Разве бывают такие завещания? Чтобы про обмывание писали?
– Дядька-то наш был человек! Понимал: не обмоешь – не будет в жизни счастья… Ну, не кошерно это.
В отличие от многих, Говоров не любил угощаться на халяву, но необычный аргумент «не кошерно» его сразил. Раз так, почему бы и нет? Тем более давно уже не приходилось есть по-человечески… А дома только «Доширак» да настойка на спирту…
– Не кошерно, говоришь? – переспросил Андрей.
– Сукой буду, – убежденно ответил Забор. Он уже уловил перемены в настроении Говорова, подхватил его под локоть, увлек за собой.
– Куда ты? Остановка – вон она!
– Какая остановка, у меня тачка! – с оттенком самодовольства сказал Забор.
– У меня тоже есть, – не удержался Говоров. – Надо только стартер поменять. Уже купил, и со Славкой Игнатьевым договорился, чтобы автослесаря привел. Так что скоро и я тебя подвезти смогу…
Они зашли на стоянку. Машин там было мало. На ходу Заборовский опустил руку в карман, выудил ключи, вытянул вперед руку, нажал кнопку брелока. Большой темный автомобиль мигнул габаритами, пискнул. Андрей почувствовал себя дураком: нашел чем хвастать!
– Подожди, Лень, подожди. Я и не одет для ресторана…
– Фигня все это – нам накроют в отдельном кабинэте! Прыгай в тачку!
Они сели в машину. Говорову никогда не приходилось ездить в иностранных автомобилях. Конечно, он видел такие машины в кино, а в последние годы они появились и на улицах Тиходонска. И все же в салоне иномарки Андрей Говоров оказался впервые. Он начал осматриваться. Все здесь сильно отличалось от привычного «жигулевского» интерьера – кожаные, очень удобные сиденья, люк над головой, необычной формы «торпеда»…
Забор вставил ключ в замок зажигания, и Андрей обратил внимание, что и замок находится под правой рукой, а не под левой, как в «жигулёнке». Неслышно прошелестел стартер, почти бесшумно заработал двигатель. Шкала приборов озарилась оранжевым светом… Автомобиль казался кусочком иного мира, иной жизни – не марсианской, конечно, но все-таки очень-очень далекой.
Андрей спросил:
– Это ведь «Форд»?
– Да, «Форд Скорпио»… Говно, в сущности, тачка.
– Да ну! – искренне удивился Андрей. А про себя подумал: «Не дурак я, а полный идиот! Своей развалюхой хвастаюсь…»
– Говно, Андрюха, говно… Вот скоро мне «бомбу» подгонят – вот тогда увидишь.
– «Бомба» – это что?
– БМВ. Трехлетка, считай, новьё!
Андрей был ошеломлен и всю дорогу молчал, прислушиваясь к новым ощущениям. Мотор работал ровно и тихо, мощно тянул вперед и резво набирал скорость, мягкая подвеска гасила все ухабы, колдобины, торчащие трамвайные рельсы. Да, живут же люди!
Заведение оказалось новым частным ресторанчиком в полуподвале старого дома. Ярко светила красно-зеленая неоновая вывеска, обозначая название: «Джон Сильвер». Похожий на брачного афериста официант, в бабочке и с прилизанными волосенками, встретил их на входе и поприветствовал Заборовского по имени-отчеству:
– Добрый день, Леонид Григорьич… Давно у нас не были.
– Некогда, Веня, некогда, брат, – дела… Закуточек-то свободен у тебя?
– Вип-зал? Свободен.
«Ничего себе! – подумал Говоров. – Я за всю жизнь раза три в ресторанах был, а про вип-залы и не слышал! А Ленька здесь как у себя дома!»
«Брачный аферист» провел их в глубину помещения, распахнул дверь, щелкнул выключателем. На стенах вспыхнули бра в розовых абажурах, осветив довольно просторную комнату с овальным столом, вокруг которого стояли шесть стульев. В углу расположился бордовый бархатный диванчик, над ним висела бархатная же тяжелая штора. Почему-то этот полуподвальный вип-зал вызывал ассоциации с декадансом, развратом и убийством…
Официант повесил в зеркальный шкаф-купе шикарное кашемировое пальто Заборовского и поношенную «семисезонную» куртку Говорова. Ленька остался в желтом замшевом пиджаке, бежевой сорочке и желтом галстуке, а Говоров – в старом сером свитере с протертым локтем.
– Вот что, Веня, – сказал, потирая руки, Заборовский. – К нам, может, еще девушки подойдут.
А пока сообрази-ка нам для разгону пивка-водочки, закусь, ну и дальше как обычно.
– Понял, Леонид Григорьевич… мигом.
Официант исчез.
– Какие еще девушки? – насторожился Говоров.
– Да каких захотим, таких и вызвоним! – Заборовский закурил, выпустил сизое облачко дыма, весело посмотрел на Андрея.
«Брачный аферист» Веня принес бутылку «Абсолюта», запотевшие кружки с янтарным пивом и шапкой плотной белой пены, поставил блюдо с крупными красными раками, щучьи котлеты, жареного сома. У Говорова, который питался суррогатами быстрого приготовления, именуемого в народе «бомж-пакеты», слюни потекли.
– За встречу!
Рюмки встретились, звякнули, в меру охлажденная водка потекла по пищеводу.
Говоров выдохнул, причмокнул языком:
– Хорошая водка.
– «Абсолют» есть «Абсолют», – ответил Заборовский.
– Он же дорогой! Могут того… разбодяжить…
Забор взял рака, сорвал панцирь, выел спинку и веско сказал:
– Моё бодяжить никто не станет… Понятно?
– Па-анятно, – протянул Говоров. Он жадно набросился на закуски.
– Ну, между первой и второй перерывчик небольшой… Наливай! – сказал Забор. – И рассказывай, что там у наших ребятишек? Как Олег Прокопенко?
– Бухает. Вижу иногда около рынка – совсем опустился.
– Ну, ты смотри! А ведь такой был идейный юноша со взором горящим – настоящий комсомолец!
А теперь комсомольцы на теплых местах. В Москве Эдика Бицоева встретил – помнишь, в обкоме оргработой заведовал? Он теперь управляющий банком. Ездит на шестисотом «мерине» с сопровождением, три квартиры купил на Тверской. Сейчас там все перестраивает – евроремонт делает!
Заборовский одобрительно поцокал языком:
– Ай, джигит!.. Вот с кого пример брать! А остальные как?
– А кто как. Шеремет секонд-хендом торгует, Виталька Егоров – в строительной шарашке, Игнатьев пробитые скаты ремонтирует. Петька Вельветов поднялся: машина крутая с шофером, девушка – как кинозвезда… И Лешка Плугин доволен жизнью – ресторанчик держит в Халтыре. А Сенька Звягинцев подсел на наркоту. Была у него квартира хорошая, продал каким-то приезжим с Кавказа. Кинули его, конечно, – меньше половины реальной стоимости получил. Что с ним сейчас – не знаю. Может, и помер уже… А вот Гусева с Шальневой неизвестно чем занимаются, но все в шоколаде…
– Им положено так, – усмехнулся Забор. – Давай за девчонок вмажем!
Говоров почувствовал, как растекается по телу приятное тепло. Он положил на тарелку щучью котлету. Это была настоящая котлета – сочная, со вкусом и запахом. Она была совсем не похожа на те рыбные котлеты, которые продавали в «Манхэттене»… Лампы в розовых абажурах сеяли мягкий свет. Лицо однокурсника, который не был Андрею ни другом, ни даже близким приятелем, стало казаться почти родным.
«Как хорошо, что мы встретились, сидим за дружеским столом и беседуем», – совершенно искренне подумал он.
– Ну, а ты как живешь? – спросил Забор и глянул с интересом. С куда большим, чем когда расспрашивал о других.
– Да как… Зарплату плохо платят. Говорят, денег нет, все на перестройку производства уходит…
– Говор! – перебил генеральный директор ООО «Артемида». – Говор, ты знаешь, сколько я отстегиваю вашим кровососам за аренду помещения? Наличкой, бля, отстегиваю, мимо кассы.
– Не знаю… А сколько?
Заборовский шумно вздохнул и произнес:
– Лучше, Андрюха, тебе и не знать. Только одно скажу: всем дворникам хватило бы на бесперебойную зарплату. А сколько другие арендаторы платят! Твои начальники – брехливые суки! Сами богачами стали, а вам зубы заговаривают! Так что на них не надейся…
– Да я и не надеюсь особо. Вот, пытаюсь сам с бедностью бороться. А то познакомился с красивой девушкой, а в карманах пусто…
Последняя фраза вырвалась сама собой, под влиянием пива и водки. Андрей тут же пожалел о ней. Не такой уж Забор ему верный друг, чтобы так открывать душу. Еще смеяться станет…
Но тот отнесся к услышанному вполне серьезно.
– Ты не с бедностью борись, ты с собой борись! Будешь яркой, запоминающейся личностью, тогда и бабы тебя заметят. Хоть ты и без денег будешь, и вообще без штанов. Я вот с одним сидел… – Он осекся, бросил быстрый взгляд, улыбнулся открыто и пояснил: – В Шереметьеве сутки ждали летной погоды. Он профессиональный мошенник, баб разводит на чувствах. Так они ему сами все отдают – деньги, ценности, все, что хочет. Одна дом продала, чтобы ему тачку купить! И потом в зону передачи слали, сами на свиданки приезжали… Ладно, что это мы на грустную тему съехали!
Говоров глотнул пива, ухмыльнулся и спросил:
– А ты, я вижу, тоже богачом заделался?
– Шутишь, Андрюха! До богача мне, как до городу Пекину раком… Но двадцать копеек на мороженое заработал…
– А как заработал, коль не секрет?
– Не секрет – с асфальта поднял… Бежал заяц, карман дырявый. Он уронил, а я подхватил. Понятно это?
– Чего ж не понять? – ухмыльнулся Говоров. – Меня научишь подхватывать?
– Затем и позвал! – улыбнулся Забор.
В зал вошел «брачный аферист», спросил:
– Основное блюдо, Леонид Григорьич, когда подавать?
– Тащи сюда свое основное… Андрей, накатывай! Как раз пора к основному разговору переходить!
Они пили водку под сочные, пахнущие дымком стейки. Говоров никогда не ел такого вкусного мяса.
– Сейчас ты пешка на шахматной доске жизни, – философствовал Заборов. – Я смотрю из окна, как ты метешь – под дождем, на ветру, за жалкие копейки, – и мне тебя жалко. Потому что я, не выходя из кабинета, зарабатываю в сто раз больше! Но пешка, если пройдет на другой край доски, превращается в кого?
– В ферзя, – с полным ртом проговорил Андрей.
– Во! – Леонид многозначительно поднял вверх палец. – И я хочу провести тебя в ферзи!
– Я готов! – сказал Андрей, откидываясь на спинку кресла. Он действительно наелся, напился и испытывал полное физическое удовлетворение.
– Помнишь мое предложение? Будешь моим агентом в рабочей среде: скупать акции, отыскивать людей, у которых они есть, ну и выполнять разовые поручения… А я тебя не обижу!
– Да что вы все с ума посходили с этими акциями? – спросил Андрей. – То никому не нужны были, их в мусорку выбрасывали, а за последнее время только и разговоров: акции, акции!
Забор насторожился.
– А кто эти разговоры разговаривает?
– Да разные люди! Один даже ко мне домой приходил: прадай, дарагой! – Говоров преувеличенно изобразил акцент «джинна».
Забор насторожился еще больше:
– Кавказец, что ли? А какой он из себя?
– Обычный. Узкие усики, вот тут вроде бородка крохотная, – он коснулся указательным пальцем подбородка.
Леонид подскочил на месте:
– Да ты что? Он, гад, наших представителей избил! А ну, рассказывай подробнее!
Сытый и разомлевший Говоров готов был рассказать всю правду, но что-то удержало.
– Какие подробности? Акций у меня нет, я ему так и сказал. Он спросил, у кого есть. И ушел.
Заборовский, перегнувшись через стол, впился в него взглядом:
– Про дом на Ченцова, где пенсионеры живут, ты рассказал?
– Да нет… А что?
– Да то, что там он и напал на моих сотрудников! Одному парню в челюсть заехал, женщине под глазом фингал поставил!
– Так что, у вас уже до драк доходит? – изумился Говоров. – Из-за паршивых акций? За них же еще дивиденды не выплачивают!
Но Заборовский отмахнулся.
– А ты не знаешь, откуда этот тип? – озабоченно спросил он. – Как его найти?
Говоров улыбнулся:
– Его фамилия Акопян. Зовут Ашот… Степанович, кажется…
– Ай да молодец, Андрюша! – просветлел лицом Забор, записав имя на салфетке, и дернулся было, будто собрался куда-то бежать, но взглянул на часы и передумал. – Зря тебя лохом звали – никакой ты не лох! И мы с тобой еще такие дела замутим! Ты еще раньше меня богачом станешь!
«Брачный аферист» принес счет, Заборовский вложил в кожаную обложку внушительную стопку купюр и, обращаясь к Андрею, сказал:
– Ужин окупился, да еще с избытком! – Он весело подмигнул. – Так ведь, Андрюха?
Говоров ничего не понял, кроме одного: Забор сильно пьян и ему нельзя садиться за руль. Свою мысль он озвучил, когда они, провожаемые довольным официантом, вышли на улицу. Но Забор даже слушать не стал.
– Запомни, дружище, это пешкам ничего нельзя, а ферзям – все можно!
Они снова сели в «Скорпио» и помчались по опустевшим улицам, Андрей снова наслаждался невиданными ходовыми качествами образца американского автопрома. Через три квартала их остановили гаишники.
– Ну, попали! – сказал Говоров. – Предупреждал же…
– Не ссы, мальчик, – ответил Забор. – Дядя Леня щас все устроит…
Он вылез из машины, не очень твердой походкой подошел к инспекторам. Говоров с тревогой наблюдал, как его посадили в милицейскую «шестерку».
«Повяжут, – сказал он сам себе. – Может, и меня в вытрезвитель заметут…»
Но через пять минут Заборовский вернулся, сел за руль и только сказал:
– Мусора, они и есть мусора…
«Форд» быстро набрал скорость. Из магнитолы звучала модная «Макарена».
Выходило, что Забор был прав насчет пешек и ферзей…
* * *
– Аль Капоне хренов! Подобрал «исполнителей»! Ты их из Турции заказал, видать. Им аниматорами в отелях работать, народ веселить. Да-а, с таким грохотом разбомбить машину с никчемными охранниками – можно было бы и заводских мужиков попросить. Пообещать зарплату за последние три месяца, и всех делов. Они бы их трубами забили!
Малышев с отвращением смотрел на Фёдорова, уставившегося взглядом в стол и держащего в руках открытую фляжку с виски.
Фёдоров поднял на генерального тяжёлый взгляд:
– Чё ж не пообещал, жаба задушила?
– Ты ж, твою мать, сам бабки отнёс посреднику!
– Одни отнёс, другие принесу, не бзди!
Он пьяно осклабился. Малышев вскочил и грохнул кулаком по столу.
– Да ты знаешь, что теперь будет?! Они же не успокоятся, пока нас всех не убьют! А меня – в первую очередь!
– А как ты хотел? – Фёдоров выругался и ударил кулаком по столу. – Ты думал, мы их стрелять будем, а они нас черной икрой кормить?
– Я хотел, чтобы ты этот вопрос уладил, – огрызнулся Малышев, сбавляя тон. Он понял, что перегнул палку.
– И думал, что ты можешь это сделать!
– Да как ты не понимаешь: это тебе не работяг нае…ть, не акциями спекулировать, не отчеты писать! – орал в ответ Фёдоров. – Это война! Они уже «ответку» дали, на наших помощников налетели, перестрелка была, два трупа осталось! А за убитых сто процентов мстить будут!
Уркаган недобро рассмеялся:
– Хорошо, что нас трое: кому повезет – выживет!
Вайс икнул. Он был сторонником цивилизованного решения спорных вопросов и понимал, что перебить москвичей, даже не в ужасном физическом смысле слова, а в финансовой борьбе – дело практически нереальное. А все эти уголовные тёрки-разборки приводили главного инженера в неописуемый ужас. Тем более что дело дошло до стрельбы, поджогов и трупов. Он уже не хотел никаких денег и все бы отдал, чтобы вернуться в машине времени на месяц назад, уволиться и уехать из города.
– Что икаешь?! – зло окрысился на него генеральный.
– Да то, что я всегда был против таких методов… Хотя они мне и сожгли дачу… А вы поперли напролом, как сохатые в чаще…
Фёдоров не донёс фляжку до рта.
– Ты базар фильтруй, очкатый. За сохатого знаешь что бывает? Тебя и так в любой момент могут шлепнуть, не усугубляй! – в тоне коммерческого директора отчетливо звучали издевательские нотки.
Вайс схватился за сердце.
– Но так же нельзя! Нельзя так! Надо что-то придумать, как-то выйти из положения!
Малышев аккуратно постучал по столу.
– Давайте успокоимся, друзья мои… Николай Егорович, не время ссориться. Надо принять меры безопасности. Что ты посоветуешь?
Фёдоров вздохнул и тоже сменил тон.
– Поскольку уезжать сейчас мы не можем, надо нанять милицейскую охрану, некоторое время не выходить за территорию…
– Жить на заводе?! – ужаснулся Вайс. – В кабинетах жить?!
– Временно. Если, конечно, вообще жить хочешь. В профилактории можно комнаты переоборудовать, вроде гостиницы сделать. Только охрану надо менять, а то на территорию любой бандюган зайти может. Зайдет, бросит в окно гранату – и все дела!
– Хорошо, Николай Егорович, делай все, что считаешь нужным, – сказал Малышев, потирая затылок. – И когда это кончится?
Фёдоров пожал плечами.
– Когда мы их перестреляем. Ну, или они нас…
– Не шутите так, Николай Егорович, – дрожащим голосом сказал Вайс.
Фёдоров снова нехорошо рассмеялся.
– Зассали? По имени-отчеству называете, вежливыми стали…. А как ты думаешь, очкарик, когда все кончится?
– Когда мы соберем контрольный пакет акций, – уже уверенней произнес Вайс. – Стоит оформить все юридически – и стрелять станет бессмысленно…
– Или так, – согласился Фёдоров.
* * *
По адресу: Средний переулок, тридцать два, стоял не хрустальный замок и не сказочная пряничная избушка, а старая пятиэтажка, давно требующая ремонта. В одной руке Говоров держал сумку с инструментами, в другой – пакет с шампанским и конфетами, под мышкой – букет бордовых роз, поэтому дверь подъезда пришлось открыть ногой. Может быть, поэтому, а может, из-за неуместности цветов и шампанского в руках наемного работника он чувствовал себя полным дураком. По замызганной, усыпанной окурками лестнице он поднялся на второй этаж и позвонил у картонной двери в длинном коридоре. Никто не открывал, только слышался шум льющейся воды. Позвонил еще. Наконец, послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, в проеме появилась Лена – в халатике, с обмотанным вокруг головы полотенцем, без макияжа.
– Ой, я же совсем забыла! – воскликнула она, явно растерявшись. – Может, в другой раз? Хотя неудобно, вы же уже пришли… Или… Ну, хорошо, заходите!
Проклиная себя за навязчивость и за несоответствующие обстановке цветы, Говоров шагнул через порог. В крохотной прихожей пахло сыростью, на протянутых веревках висело сохнущее белье, в ванной полоскалось что-то похожее на простыни. Хорошо, что шампанского не видно…
– А что это за розы? – спросила Лена.
– Да так… Я тут бабушку через дорогу перевел, она цветами торгует, – промямлил Андрей, ужасаясь, что несет такую чушь. – Вот она в благодарность и подарила. А я дарю вам…
Он неловко протянул букет. Чуть помешкав, Лена взяла розы, поднесла к лицу, бросила быстрый взгляд. Смотрела она сейчас с интересом, не так, как хозяйка смотрит на не вовремя пришедшего элект-рика.
– Спасибо. Бабушке… Где вы нашли такую щедрую и состоятельную? Один букет, наверное, всю ее пенсию перетянет…
Лукавая улыбка приободрила Андрея.
– Вот тут еще, – он протянул пакет.
– Что «еще»? – Карие глаза хлопнули не накрашенными, но все равно длинными ресницами.
– Шампанское и конфеты.
– Это вы уже другую бабушку перевели через дорогу? Или двух бабушек?
Хотя Лена и прикалывалась, но пакет взяла.
– Да соврал я про бабушку, – сказал Андрей. – Просто как-то неловко стало…
– А то я не догадалась, – засмеялась Лена. – Вы светильник повесите? Или хотите сразу шампанское пить?
– Да что вы… – смутился Андрей. – Я совсем не за тем… Конечно, повешу…
Лена провела его в шестнадцатиметровую комнату, где стояли диван, стол, кресло, телевизор, детская кроватка и небольшой шифоньер. Свободного места почти не оставалось.
– Вот здесь можно? – Она показала на стену над диваном.
– Конечно! А где мой тезка?
– Кто? – насторожилась Лена.
– Андрейка.
– Он сегодня у мамы. Я хотела постираться, убрать…
– Да, да, я все быстро сделаю и уйду, – Андрей поспешно достал дрель.
– Ну, зачем же… Раз нарисовался праздник… Только я пока на кухне переоденусь.
Через час светильник был многократно опробован, стол накрыт выглаженной скатертью, коробка с конфетами открыта, шампанское разлито по бокалам. Лена надела симпатичное открытое платье, подкрасилась и сразу приобрела праздничный вид. Очарованный Говоров не спускал с нее глаз. Теперь надо было рассказать что-то умное, представив себя с лучшей стороны, чтобы произвести впечатление. Но в голову ничего не приходило, поэтому Андрей в подробностях рассказывал, как убило током неизвестного бедолагу потому, что он пользовался некачественным электрооборудованием, и почему с этим, хорошим светильником никогда не сможет произойти такая трагедия.
Лена в свою очередь поведала, что работает учительницей английского в школе, была замужем, но в прошлом году развелась, сыну скоро исполнится четыре года, и у нее есть мечта открыть кооператив по обучению иностранным языкам.
– Правда, для этого нужны деньги, – вздохнула Лена и допила свой бокал. – А вы, Андрей, кем работаете?
– Я?
Говоров захмелел и чуть не брякнул, что работает дворником, но вчера прошел собеседование с хозяином частной фирмы и принят на работу ночным охранником, благодаря чему сможет вполне прилично зарабатывать. Но вовремя прикусил язык и ругнул себя за неистребимую привычку говорить правду, которая сейчас будет выглядеть неуместно и неприглядно.
– У меня своя фирма, – сказал он.
Получилось это с трудом: язык не слушался, слова протискивались через горло с трудом. Андрей позавидовал тем, кто врет еще легче, чем говорит правду.
– Правда, открылся недавно, еще не раскрутился как следует, – добавил он. – Так что все впереди…
– А чем вы занимаетесь в своей фирме? – живо заинтересовалась учительница.
– Торгуем оргтехникой, – сказал Андрей и разлил по бокалам остатки шампанского.
Он и сам толком не успел узнать, какой профиль у «Органайзера». Сегодня в ночь ему предстояло заступить только на третье дежурство.
– Так вы же вроде электрик! – удивилась Лена.
– По образованию электрик, – согласился Андрей. – Только теперь я переквалифицировался в бизнесмена.
– Вот и я же так хочу! – оживилась Лена. – Чтобы сама себе хозяйка и заработки другие… А у вас там не найдется какой-нибудь комнаты, чтобы занятия проводить? Ну, в смысле, чтобы за аренду не платить? У меня-то откуда деньги?
Говоров покраснел. Вот тебе раз! Заврался! Как говорится, не умеешь – не берись! Влип по самые уши!
Будто раздумывая, он покрутил пустой бокал:
– Ну, в принципе, наверное, можно… Только надо прикинуть все. Разобраться, как там с площадями, что можно уплотнить… Разберемся, в общем!
– Ой, как здорово! – Лена захлопала в ладоши. – Мне так повезло, что мы познакомились!
Говоров посмотрел на часы:
– Ну, мне пора…
– Уже? – искренне огорчилась хозяйка. – А я думала, мы еще телевизор посмотрим.
– Да я не такой любитель телевизора, – Андрей встал. – К тому же мне в фирму заглянуть надо… Охрану проверить. Можно я вам позвоню? Может, в кино сходим… Или в кафе…
– Конечно, – Лена обнажила в улыбке ровные белые зубки. – Я запишу номер…
* * *
Говоров прилетел в «Органайзер» такой радостный, будто ему нежданно-негаданно обломился в наследство миллион, а то и поболе. Дневной охранник Шумейко, которого все называли Шума – дерганый приблатненный парнишка с желтой фиксой, взглянув на него, осклабился:
– Ты, новенький, в натуре, светишься, как полкило урана схавал. Только не пёрни, а то весь квартал на воздух!
Сказал – и будто измазал светлые возвышенные чувства своими испражнениями. Андрей схватил его за грудки, тряхнул, оттолкнул – Шума отлетел в угол, упал и ударился головой об стену.
– Ты что? Я же пошутил!
– Еще раз так пошутишь – башку отшибу! – грозно рыкнул Говоров.
К его удивлению, задиристый Шума не стал залупаться и качать права: молча намочил платок, отжал и, приложив к начинающей набухать на затылке шишке, покинул офис.
Оставшись один, Андрей долго ходил по комнатам, не в силах успокоиться. На прощанье Лена обняла его за шею и поцеловала. Не так – чмоки-чмоки, а по-настоящему, взасос! У него даже мурашки по телу побежали. И будто крылья выросли!
Он прошелся по помещению, осмотрелся по-хозяйски, словно действительно хотел найти комнату для Лены. Фирма занимала несколько комнат в цоколе панельной девятиэтажки. Бо́льшая комната, естественно, была кабинетом директора, меньшая – бухгалтерией, в средней выставлены образцы товаров: компьютеры, принтеры, доживающие свой век пишущие машинки, калькуляторы, пачки бумаги и дающие название фирме разнообразные органайзеры – от обычных, в коленкоровых переплетах, до электронных.
Где находились сами товары, Говоров не знал, да и не сильно ломал над этим голову: в новые времена наличие живого товара не является обязательным атрибутом торговли. Может, оргтехника хранится где-то на складе и доставляется по выбранным образцам, может, ее вовсе не существует в природе, а может, «Органайзер» и вовсе не занимается торговлей или торгует чем-то другим, например оружием или наркотиками.
По образцовой чистоте кабинетов, обилию всяких понтовых прибамбасов в виде дорогой офисной мебели, настольных письменных приборов «Монблан», виденных ранее Говоровым только в кино, по практически полному отсутствию документации, а главное – покупателей, как розничных, так и оптовиков, Андрей сделал для себя вывод, что поток деньги – товар – деньги бурлил здесь не слишком бурно, если бурлил вообще. Сейчас много развелось таких вот «воздушных» фирм, состоящих из шикарного офиса, директора с секретарем и бухгалтера, которые как возникали, так и исчезали в одночасье, оставляя за собой празднично-криминальный аромат красивой, но недолгой жизни в духе великого комбинатора Остапа Бендера.
Судя по аккуратно сложенной на краю директорского стола пачке ипподромных программок, стоящей на журнальном столике початой трёхгранной бутылке виски «Grant's» ёмкостью в четыре с половиной литра, качелеобразный механизм для наливания которой привлек внимание Говорова как инженера, Григорий Натанович не изнывал от скуки и не маялся бездельем, напротив, ему было чем заняться, причем занятия эти были простыми и по-человечески понятными. Как директор приезжал на работу, Андрей не видел, потому что дневной охранник заступал на смену в семь часов утра, а вот запоздалый отъезд начальника как-то наблюдал. Директор снимал красный двубортный, с искоркой, пиджак (за что Говоров сразу прозвал его про себя «красным директором»), черные брюки и петушиный галстук, надевал красный же костюм «Адидас» с гербом на груди и аббревиатурой «СССР» на спине. Лаковые чёрные туфли менял на кроссовки, белая рубашка оставалась на нём. В таком спортивно-респектабельном виде он усаживался в иномарку и с достоинством уезжал по своим вечерним делам.
Говоров, по требованию директора, ходил на работу в костюме, светлой рубахе с черным галстуком и начищенных туфлях, – все это было уже изрядно поношенным и надоевшим. Сейчас он не удержался, примерил пиджак начальника, оставив чёрный форменный галстук, и посидел в массивном кожаном кресле – «тронном», как он сразу же его и окрестил, только попробовать виски не решился, хотя соблазн был большой, чего уж там говорить. Включил огромный телевизор, смолол привозной кофе из хозяйских запасов, заварил в турке на маленькой плитке в шестиметровой кухне, надел красный директорский пиджак и уселся за стол начальника.
«А ведь отсюда всё видится совсем по-другому, и даже запах какой-то дорогой», – с удивлением подумал Андрей, оглядывая кабинет из директорского кресла и маленькими глотками смакуя непривычно ароматный напиток. Дорогой запах, как определило его обоняние, складывался из ароматов диоровского «Фаренгейта» и настоящего американского «Мальборо», боливийской арабики и натуральной кожи мебели, но что-то ещё неуловимо витало в воздухе, что Говоров безуспешно пытался определить и никак не мог.
«Скорее всего, это тот самый пресловутый запах денег! – подумал он и даже не рассмеялся, потому что это вряд ли была шутка. – Надо будет пригласить сюда Лену, пусть убедится, что лишней комнаты для нее нет…»
И тут же поймал себя на том, что просто хочет пустить девушке пыль в глаза! Странно, раньше у него никогда таких мыслей не возникало…
Чуть отъехав в кресле, он положил ноги на стол и с высоты нового положения, с денежного монблана, оглядел окружающий мир. Пашка Колотунчик, Матвеич, Виталик Егоров, Славка Игнатьев, – все остались где-то внизу, их крохотные фигурки копошились в беспросветной жизни, занимались нелюбимыми делами, чтобы сшибить немного деньжат и свести концы с концами… Оказавшийся в гламурном антураже Андрей вдруг впервые осознал, что иметь деньги очень даже приятно. Независимо от их происхождения! Это была ересь, противоречащая всему, чему его до сих пор учили: школьные учителя, родители, комсомол, газеты и телевидение, ораторы на собраниях… Но сейчас он вдруг понял: хотя учили его правильным вещам, но они подходят для правильного мира, а когда мир вывернулся наизнанку, им нельзя следовать, иначе будешь лохом! А вон те маленькие фигурки живут правильной жизнью в неправильном мире, а потому и жизнь у них выходит неправильная, и денег у них никогда не будет! А кто это выделяется среди никчемной мелюзги… Что за фигурка в оранжевом жилете шаркает метлой во дворе «Сельхозмаша»? Да это он сам, Андрюха Говоров, – первостатейный лох!
Андрей тяжело вздохнул, покинул чужое кресло, снял чужой пиджак и повесил в шкаф, предварительно осмотрев его и сдув с плеча невидимый волосок. Настроение почему-то испортилось. Надев свою одежду, он, подчиняясь неведомому порыву, вдруг свинтил дурацкий институтский ромбик и спрятал его в карман.
Да, надо достать деньги… Потому что одной историей про опасность кустарных светильников Лену не завоюешь… Кстати, что она там говорила про телевизор? Ничего заслуживающего внимания там не показывали. Странно… Или она такая любительница телепередач, что смотрит все подряд? Есть такие люди… Он щелкнул выключателем.
Дежурство шло своим чередом. Главная обязанность ночного охранника состояла, в основном, в постоянном присутствии и нечастом передвижении по офису, чтобы с улицы фиксировалось наличие живого человека. А в случае чего надо было звонить в милицию и до ее прихода отбиваться от злоумышленников резиновой палкой, которая передавалась от смены к смене.
У Говорова создалось впечатление, что главным объектом охраны являлись не образцы товаров и не богатая мебель, а массивный директорский сейф – огромный, тяжеленный, с двумя львиными мордами, закрывающими замочные скважины, и с выпуклыми цифрами «1914» внизу.
Откуда взялось такое впечатление, Андрей точно сказать не мог, просто на прошлом дежурстве к Григорию Натановичу нагрянули два субъекта с весьма специфическими лицами, на которых застыли высокомерие и угроза. Они были одеты тоже в красные пиджаки, в расстегнутых воротах проглядывали толстые золотые цепи. Натаныч держался с ними вроде как на равных, но только вроде – смотрел снизу вверх, как смотрят на проверяющих или начальников. Они весело болтали, пили виски из огромной бутыли, а потом гости вышли и минут десять ждали в приемной, в то время как хозяин остался в кабинете и, судя по громкому щелчку, запер дверь.
– Хитрый Митрий не хочет, чтобы мы увидели, как он своих львов двигает! – понизив голос, засмеялся рыжеволосый мужчина с белым веснушчатым лицом.
– Если утюжком погладить, сам все и покажет, – хмыкнул другой – худой, с зачесанными набок жгуче-черными волосами.
Хотя они говорили тихо, сидящий в смежной комнате с образцами оргтехники Говоров через неплотно прикрытую дверь расслышал каждое слово. И потом слышал, как Григорий Натанович вышел из кабинета и сказал:
– Держите, можете не пересчитывать.
А гости ответили:
– Конечно, Натанчик, ты всегда точен, как швейцарские часы!
Вывод был прост и ясен: значит, хозяин держит в сейфе «черную» наличку! Впрочем, Говорова это не интересовало. А вот ипподромные программки заинтересовали. И он принялся внимательно их изучать, обращая внимание на карандашные и чернильные галочки. Как он понял, карандашом отмечалась лошадь, на которую делалась ставка, а чернилами – та, которая выиграла забег в действительности. Надо сказать, что почти всегда эти метки совпадали. Значит, Григорий Натанович знал толк в лошадях!
Кстати, на скачках можно разбогатеть! Говоров никогда не был на ипподроме, хотя слышал много историй о крупных шальных выигрышах. Вообще, говорят, что новичкам везет, неважно – на бегах, в казино или на игровых автоматах. Но и страшных историй о проигранных зарплатах, машинах, квартирах и даже женах тоже бродило немало. К тому же отец был ярым противником азартных игр. «Запомни, – говорил он. – Раз выиграешь, два, три, но в конце концов все равно проиграешь!»
Отец всегда все говорил правильно. Но сейчас дополнительный доход ой как нужен!
«Да ладно, – Андрей начал то ли успокаивать, то ли уговаривать сам себя. – Я же без фанатизма играть буду, по маленькой… Проигрывать-то, собственно, нечего. И выиграть мне бы мелочь, на цветы да кофе с ликёром. Можно осторожненько попробовать…»
Только как научиться ставить на тех лошадей, которые первыми придут к финишу? Как реально действует ипподромный механизм, какие тут хитрости, какие подводные камни? У него нет ни одного знакомого со столь специфическими познаниями…
Григорий Натанович, конечно, мог бы проконсультировать, но это если бы они были друзьями. А если охранник придет к нему с глупыми вопросами, то, скорей всего, лишится места: никто не любит азартных подчиненных!
Но, в конце концов, говорят же: новичкам везет! Так почему не попробовать?
* * *
– В скачке номер шесть на финише первым был номер семь, Пчелка, под жокеем Спицыным! – объявил репродуктор, и по ипподрому прокатилась волна эмоций: крики радости и вздохи разочарования.
В воздух тут и там никчемными веерами взлетели проигрышные билеты. Говоров аккуратно бросил свои в урну.
– У меня, б. ь, верная наколка была, просто это Спица что-то замутил, б. ь, – растягивая слова, возмущался высокий худой парень с острым носом и побитыми оспой щеками. На нем была турецкая кожаная куртка, явно с чужого плеча. – Он же Пчелку держал на повороте, видали?
– Да ничего он не держал, Жердь! – через губу бросил один из его спутников с фигурой отставного борца и сплющенными ушами. – Эта твоя Пчела сама еле плелась! Зря ты сказал на нее ставить…
– Глохни! – брызнул слюной остроносый. – Как «еле плелась»?! Она вначале с отрывом шла, а он натягивал поводья…
По развязным манерам, лексикону и татуировкам на пальцах Говоров понял, что он блатной. И четверо его корешей – тоже блатные. На скачках собиралась разношерстная публика. Всевозможные начальники проходили в директорскую ложу, где имелись свои кассы, а разносчики из ресторана носили заказы прямо на места. Уважаемые люди рангом пониже занимали платные места на верхней, отгороженной части трибун. Все остальные сидели внизу, на заплеванных скамейках, а те, кому сидячих мест не досталось, толклись левей трибун, там, где на чадящих мангалах жарили жирные свиные шашлыки и продавали жидкое, цвета кошачьей мочи пиво. Здесь следовало опасаться карманников, а обладателю крупного выигрыша могли в наглую упереть в бок нож и отобрать все до копейки. Вначале Говоров опасался наткнуться на директора «Органайзера», но потом понял: вряд ли Натаныч будет толкаться среди обычного люда, скорее всего, сидит в закрытой директорской ложе, среди таких же, как он сам. Они находятся на разных уровнях жизни и потому никогда не встретятся.
Дул холодный ветер, посетители ежились, Андрей застегнул молнию куртки под самое горло. Сегодня была последняя скачка – закрытие сезона. Если не выиграть сейчас, придется ждать весны… Заглядывая в программку, Говоров прошел в кассовый зал – сердце ипподрома, которое засасывало человеческие потоки, перекручивало их и выбрасывало обратно. Здесь бурлила жизнь: счастливцы получали выигрыш в окошке выдачи и тут же делали ставки, неудачники заглядывали им через плечо, надеясь разглядеть в программке «верные метки». Говоров задумчиво рассматривал свою программку. Номер один – Тайфун, жокей Ивлев… Номер два – Колосок, жокей Гонов… Номер три – Передовик, жокей Спицын…
Ни фамилии жокеев, ни клички лошадей ему ничего не говорили. Хотя нет – Спицына блатной считает мошенником… А может, это и не так… Но на кого ставить?
– Слышь, брат, метку дать?
Сбоку к нему притерся неказистого вида мужичок в потертом пальто и маленькой кепочке, сдвинутой на затылок. От него исходил густой запах спиртного.
– Верная метка… У меня кореш на конюшне работает… Серега я… Спроси кого хошь…
– А чего сам не ставишь?
– «Капусты» нет! Пустой я. А похмелиться надо.
Я тебе метку, а ты мне – на бутылку!
Говоров задумался. Странное предложение! Хотя, может, тут это дело обычное…
– Хорошо, – наконец кивнул он. – Только бутылка будет потом. Когда выиграю…
– А не обманешь? – засомневался неказистый.
Говоров вскинулся:
– Я вообще никого не обманываю!
– Да? А как же ты живешь? – удивился неожиданный помощник. Но тут же махнул рукой. – Ладно, рожа у тебя лоховская, честная, поверю… Да и ходить за тобой буду – не убежишь! – Он понизил голос: – Играй двойной ординар. С третьего номера на пятый – Богатыря…
Говоров оторопел.
– Что это значит?
– Тю, ты совсем зеленый?
– Сегодня первый раз.
Мужичок оживился:
– Так новичкам везет! Двойной – значит на два забега сразу. Ставишь на Передовика в седьмой скачке и на Ласточку в восьмой. Если они выиграют – выдача будет большая. Так что возьми сразу билетов десять!
Андрей купил пять. Через несколько минут ударил стартовый колокол, и девять лошадей сорвались с места на противоположной стороне скаковой дорожки. На таком расстоянии номеров не разберешь, Говоров ориентировался на оранжевый камзол жокея. Яркое пятнышко сразу вырвалось вперед и уверенно увеличивало дистанцию.
– Лидирует номер три, Передовик, – громко донеслось из динамиков.
– Спица, молодец, давай, жми! – орал Серега.
Скачка приближалась. Зрители вскочили, каждый громко кричал имя своего фаворита.
– Колос, давай!
– Гон, гони!
– Пере-до-вик! Пере-до-вик!
Третий номер с отрывом на три корпуса пришел первым. Говоров перевел дух.
– Ну, видишь? – Серега толкнул его острым локтем в бок. И тут же насупился. – Правда, его все иг-рали…
– А это плохо?
– А ты как думаешь? Много играют, значит, выдача будет маленькой! Но нас это не касается. Потому что Богатыря мало кто играл. Так что в двойном будет большой выигрыш!
– Ну, хорошо, – успокоился Говоров. Он убедился, что Серега владеет ситуацией, и был уверен, что в следующей скачке его ждет удача.
– Это опять Спица намутил! Я ему башку отшибу! – услышал он знакомый блатной говорок. Совсем рядом Жердь бросил в воздух целую пачку билетов. Его спутники мрачно усмехались.
– Знаешь, кто это? – спросил Андрей.
Серега кивнул.
– Конечно! Худой – Жердь, а тот здоровый – Урал. Они из Бескозыркиной кодлы.
– Какой Бескозыркиной?
Серега глянул удивленно, сплюнул:
– Чё, Бескозырку не знаешь? Это авторитетный вор, «законник». А Жердь – его кореш.
– Так он и правда может жокею по голове настучать?
Новый знакомый улыбнулся:
– Не-а. С конюшней лучше не связываться. Там такие подвязки… Пойди, посмотри, кто в директорской ложе сидит. Там и прокурор района, и ментовские начальники. А вон там, наверху, – Серый со своими ребятами. Тоже не знаешь, кто такой?
– Не знаю.
– Это спортсмены, они рэкетом занимаются. Скоро заматереют, посильней воров станут.
Говоров поежился.
– Ничего себе! Я и не знал, что все тут так сложно…
– Так теперь знай! А мне за лишнюю консультацию накинь сверху…
– Накину. Если выиграю.
– Выиграешь, куда ты денешься… Смотри, сейчас пойдут…
Ударил колокол, маленькие лошадки на другом конце ипподрома сорвались с места.
Богатырь шел в первой тройке. Но финиш плотной группой пересекли сразу несколько всадников. Объявление результатов задерживалось.
– Фотофиниш делают, – пояснил Серега. – Там сразу видно – кто победил…
– В скачке номер восемь к финишу первым пришел номер семь – Вихрь под жокеем Затулой! – объявил, наконец, динамик.
– Черт! – Серега сплюнул в сердцах.
– А как же мы? – растерянно спросил Андрей.
– А мы проиграли… Видишь, они голова в голову, ноздря в ноздрю шли… А у этого Вихря, может, ухо на сантиметр выдвинулось – и всё! Тут не предусмотришь…
– Так что теперь делать? – спросил Андрей, рассматривая зажатые во вспотевшей руке билеты.
– Ничо, новые ставки сделаем. Только ты мне налей чуток, а то голова дурная, думаю плохо.
– Налью, когда выиграю, – буркнул Говоров.
– Ну, смотри, – Серега не обиделся.
Он куда-то бегал, морщил лоб и делал отметки в программке. Говоров, как загипнотизированный, слушал его советы. И в следующих трех скачках выиграл. Правда, не очень много. Чуть больше, чем проиграл. Но это тоже была удача! В буфете он купил Сереге стакан водки, к нему прилагался бутерброд с килькой, но новый друг отодвинул тарелку в сторону и выпил без закуски. А Андрей съел, чтобы добро не пропадало. Да и есть хотелось.
– Жалко, что скачки заканчиваются, – сказал он.
– Да, теперь до весны, – меланхолично кивнул Серега. – Найдешь меня, если что… И если я тут буду.
Потом он повернулся и, не прощаясь, ушел.
Говоров тяжело вздохнул.
* * *
В день свидания Андрей очень нервничал и был взвинчен. Его возбуждение заметили все. Даже Пашка Колотунчик весело спросил:
– Тебя, Андрюха, будто колотунчики изнутри пёрхают, так и дёргаться скоро начнёшь.
– Не боись, Пал Андреич, не начну, – в тон ему ответил Говоров.
Ничего более умного он не придумал. Он вообще был как заторможенный. И с нетерпением ждал восьми часов.
Лена опоздала на пятнадцать минут. Все это время Андрей, приоткрыв створку двери, нервно смотрел в щелку, вытирал пот со лба и гадал: «Придет? Не придет?»
Когда девушка приблизилась, он распахнул дверь, натянул улыбку, приветственно вытянул руку:
– Заходите, Леночка! Такой красивой посетительницы у меня еще не было!
Когда гостья переступила порог, он с облегчением захлопнул дверь и вынул из-за спины три крупные белые розы:
– Это вам!
– Чудо какое! – как показалось Андрею, искренне обрадовалась Лена. – Какой вы нарядный на работе!
– Приходится, – Андрей одернул красный пиджак Натаныча, поправил разноцветный галстук. – Партнеры, бизнес-переговоры, договоры всякие… Надо производить впечатление. Хотя я не люблю всю эту мишуру.
– Что-то вы бледный, – сказала девушка. – Даже пот выступил. Не заболели?
– Нет, – с принуждением улыбнулся Говоров.
Он очень боялся, что по закону подлости вдруг заявится Натаныч, тогда всему конец… Скандал, ложь раскроется, да и работу он потеряет. Хоть бы обошлось…
– Просто жарко здесь.
– Да? Не чувствуется.
Лена сбросила легкое серое пальто и осталась в коротком облегающем сером платье, ажурных черных чулках и черных лодочках на высоченных шпильках. С вечерним макияжем она выглядела настоящей красавицей. Блестящей и недоступной, как кинозвезда.
– Пойдемте в кабинет, я сварю боливийскую арабику, – стараясь держаться солидно, сказал Андрей.
– Боливийская арабика, – будто пробуя слова на вкус, медленно произнесла Лена. – Никогда не пробовала, но звучит примерно как колумбийский кокаин. Надеюсь, это кофе?
Говоров рассмеялся, обрадованный тем, что женщина ему попалась красивая, остроумная и совсем не капризная.
Они прошли в кабинет. Гостья с интересом осматривалась.
– А что, очень мило!
– Я включу телевизор, вы же любите, – сказал Андрей.
– Что люблю? – удивилась Лена.
– Ну, телевизор смотреть… А я пока сделаю кофе.
Через несколько минут Андрей вернулся с подносом, на котором, источая удивительный аромат, дымились две чашки из тонкого фарфора. Лена сняла туфли и забралась в кресло с ногами. Недоступность исчезла, сейчас вид у нее был совершенно домашний.
– Сейчас мы выпьем немножко виски, – засуетился Андрей и, опасаясь, что гостья откажется, поспешно налил из огромной бутыли на четверть широкие стаканы.
Но Лена и не собиралась отказываться.
– Как здорово! Я никогда не пила виски!
Она, прищурившись, рассматривала соломенного цвета жидкость на свет лампы. «Хоть бы Натаныч не заметил, – подумал Говоров. – Вдруг он сделал отметку…»
– За знакомство? – спросил он.
– За знакомство и красивую жизнь! – Девушка улыбнулась. – И можно на брудершафт…
– Конечно, – испуганно обрадовался Говоров.
Они переплели руки, выпили и поцеловались. Не формально, а так, по-настоящему. Она держала его за галстук, не давая освободиться. Впрочем, он и не стремился. Они целовались долго, все больше распаляясь. А потом Лена села на стол, обхватила его ногами и…
На поцелуи, честно говоря, Говоров рассчитывал, а на столь стремительное продолжение – нет. Но он был в восторге.
– Ты не нашел мне помещения? – спросила Лена, когда все закончилось и она привела себя в порядок.
– Увы… Ты же видишь, как мало места.
– Вижу, – вздохнула она.
– Но я что-нибудь придумаю.
– Да, уж, пожалуйста. Ты мне очень поможешь. Так надоела эта школа… – Она стала собираться. – Ты меня отвезешь?
– Ну… Видишь ли, я водителя вечером не загружаю. К тому же мне еще надо поработать. Давай лучше вызовем такси!
– Ну, давай так, – сказала Лена, стараясь не показывать разочарования.
Говоров позвонил в таксопарк. Улетучившаяся было тревога вновь проснулась и неприятно шевелилась в душе. Сейчас ему хотелось, чтобы гостья скорей ушла. Самое скверное, что она это, наверное, почувствовала – как-то погасла вся…
Проходя через комнату с образцами продукции, Лена вдруг снова оживилась:
– Какая прекрасная вещь! – воскликнула она, указывая на пачку бумаги для принтера. – Можно я возьму? Ты не поверишь, у нас ни ручек, ни бумаги, я письма родителям пишу на тетрадных листках!
– Конечно, возьми…
Прощальный поцелуй, очаровательная гостья села в такси, взревел мотор, мигнули стоп-сигналы, и габаритные огни растворились в ночи. Говоров поспешно запер дверь, переоделся в свою одежду, вымыл чашки и стаканы, привел в порядок кабинет шефа. Уф, кажется, пронесло! Хотя нет, еще бумага… Но хозяин фирмы не мог отказать возлюбленной в такой мелочи. Тем более после того, как отказал в помещении и не проводил домой. Но что делать с бумагой? Бухгалтер Нина Ивановна сразу заметит отсутствие образца. Разве что оставить ей деньги с запиской, что купил для себя? Да, это лучше всего…
Но бумага не главная проблема в этом деле…
* * *
В гостинице «Путник» на проспекте Ленина открыли большой зал игровых автоматов. Об этом пестрели объявлениями газеты и рекламные плакаты на всех углах. Туда и отправился в поисках удачи и легких денег Андрей Говоров. Походил, посмотрел. Здесь тоже нашлись добрые люди, готовые оказать новичку помощь. Точнее, один человек – неказистый с виду мужичок, похожий на вороватого бухгалтера: зачёсанные поперёк лысины несколько волосинок, припухшие веки, небольшой картофельный нос, щёточка коротеньких усов, гладко выбрит, глаза за стеклами круглых очков беспокойно бегают. Заметив интерес и полную неосведомлённость Говорова, «счетовод», представившийся Ираклием, доступно и быстро объяснил назначение кнопок, показал, где покупать жетоны и как получать выигрыш. Потом подозвал худого угрюмого парня с прыщавым лицом – механика зала.
– Включи-ка мне, Кузя!
Тот молча оживил стоящий в углу автомат с табличкой «Ремонт».
– Вот смотри: бросаешь жетон, нажал кнопку, видишь – барабаны завертелись… А ты стой и жди удачи! Все просто! – Ираклий ободряюще похлопал Говорова по плечу.
Оказалось, что новичкам действительно везёт! За два часа Андрей выиграл столько же, сколько за целый день на ипподроме. И здесь не надо знать всякие премудрости: какого завода жеребец, да какой породы, да сколько ему лет, да сколько весит жокей, встречный ветер или попутный.
Выигрыш так воодушевил Говора, что он решил регулярно наведываться сюда в промежутках между дневной и ночной работой. А если хорошо пойдет, можно и вообще заниматься только игрой. Он уже собрался уходить, когда подошел Ираклий.
– Тут бар в фойе. Надо обмыть выигрыш!
– Давай в другой раз. Ты ж играешь, и я на работу уже спешу, – замялся Андрей.
– Да брось, – хитро прищурился Ираклий. – Сколько времени нужно, чтобы выпить по рюмке?
А первую удачу надо обмыть, чтобы пёрло в будущем!
Андрей улыбнулся:
– Раз все так обязательно, согласен! Пошли.
Бар был похож на те, которые Андрей многократно видел в иностранных фильмах. Стойка, высокие крутящиеся табуретки с мягкими сиденьями, красноватый полумрак, свисающие на длинных шнурах тусклые светильники, бармен с длинным лицом, в белой рубашке и с бабочкой, даже легкомысленного вида девушки в коротких юбках. В боевиках в таких барах всегда дрались или перестреливались. Но тут пока было тихо и мирно. Ираклия все знали: здоровались, подмигивали, с улыбкой рассматривали Говорова. Правда, изобилия бутылок с яркими этикетками тут не наблюдалось: только водка, коньяк, шампанское и коктейли из этих ингредиентов.
Они выпили водки, разговорились.
– Я здесь каждый день, – охотно рассказывал Ираклий. – Разбогатеть, конечно, не разбогател, но на жизнь хватает.
– А в чем секрет? – поинтересовался Андрей.
– Да особых секретов нет. Просто, чтобы много выиграть, надо играть постоянно, а не от случая к случаю. И много ставить. Чтобы автомат выдал хороший выигрыш, его надо сначала досыта «накормить». Короче, играй, а понимание придет. В случае чего – подходи ко мне, я завсегда помогу! – Ираклий вздохнул. – И не гони лошадей, Андрюха, умей остановиться вовремя, пока по самые помидоры не влетел.
Я тут такого насмотрелся, мама не горюй…
«Хороший мужик», – подумал Говоров, прощаясь с Ираклием. Теперь он не казался похожим на жулика. Обычный, озабоченный жизнью человек.
Последующие дни принесли Говорову и радости, и разочарование. Во второй день он опять выиграл, в третий немного, но проиграл. Снова пригласил Ираклия в бар, всё ещё надеясь, что тот сообщит ему какой-то настоящий секрет успеха и дела пойдут на лад. Пусть по чуть-чуть, но стабильно.
– Э, брат, ты здесь постоянства не жди. Куш сможешь урвать, тогда будешь какое-то время жить стабильно. Но ту мелочь, на которую ты сейчас играешь, спустишь в один момент, а потом что – снова с протянутой рукой пойдёшь? Ты учись, а я помогу, если понадобится… ну, в разумных пределах, естественно. Мы с тобой люди чужие, а у своих брать – это уже унижение. Я через это прошёл, знаю, как потом не в жилу им в глаза смотреть, даже когда отдашь всё сполна, да ещё и отблагодаришь в придачу. Я же вижу, ты человек интеллигентный, тебе не на пузырь или косяк бабки нужны, у тебя цели должны быть повыше. Так и думай о своей чести… смолоду, – широко улыбнулся своей шутке Ираклий.
Андрею польстило такое мнение о нём нового знакомого, давно он о себе ничего подобного не слышал. Хотел заказать ещё по рюмке, поднял было ладонь, чтобы сделать бармену заказ, но Ираклий остановил его, положив свою руку сверху, прикрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону:
– Не-не-не, Андрюха, только не увлекайся. Алкоголь – это предпоследняя инстанция в нашем деле, хуже только на иглу сесть. Сам не заметишь, как втянешься.
– Да я пью-то мало, – сказал, будто оправдываясь, Говоров.
– Так это пока денег нет, – засмеялся Ираклий и, словно читая нотацию несмышлёнышу, продолжил: – А они пойдут рано или поздно, вот тогда самое трудное время и наступит: распробуешь виски, ром, джин, и покатится…
– Я пробовал виски, – скрывая гордость, сказал Андрей, но Ираклий только снисходительно похлопал его по плечу.
– Тут же телки появятся, вон, смотри, они уже наготове! – Он кивнул на девушек, которые тянули ядовито-яркие коктейли и стреляли густо накрашенными глазами. – Прилипалы всякие, друзья сиюминутные. Все хвалят, все говорят, какой ты умный да красивый. А думают только о том, как тебя надуть!
Ираклий замолчал и немигающим взглядом уставился на стойку бара. Лицо его стало таким грустным, будто он вспомнил, как его целовали и рвали на части все женщины города, как он заливался экзотическим спиртным, как к нему со всех сторон присосались уродливые прилипалы. И эти воспоминания рвали его душу. Все-таки это порядочный и тонко чувствующий человек, хотя и несчастный. Но ему можно довериться…
Наконец Ираклий пришел в себя, встряхнул головой и ободряюще улыбнулся, мол, «ладно, проехали, надо жить дальше!».
– Ты понимаешь, Ираклий… – решился Андрей. – Я не для того, чтобы пить да жрать. Просто я недавно познакомился с женщиной и… Влюбился, короче. А кто я такой? Никто! Ни помочь не могу, ни подарок хороший, ни в ресторан сводить. Я ей пыль в глаза пустил, только на этом долго не продержишься. Домой привести стыдно – разруха, да и приодеться бы надо, да машину на ход поставить.
– О-о-о… Вот оно как! Женщина… – Ираклий озабоченно покачал головой, снял очки, протер стекла чистым платком, снова надел. – Это резко меняет дело!
– Почему?
– Да потому, что времени у тебя нет! Она быстро прочухает, что ты ей мульку гонишь, и уйдет. Сорвалась рыбка с крючка, а ты будешь сидеть на бережку и слезы лить!
– Так что же делать? – вконец растерялся Говоров.
– Рывок надо делать, вот что!
– А как?
Консультант оглянулся по сторонам, погрозил кулаком девчонкам, те отвернулись.
– На такой случай, – зашептал Ираклий в самое ухо. – Есть у меня домашняя заготовка. Часто ею пользоваться нельзя: тут тоже не идиоты работают, засекут – яйца отрежут! Но иногда можно рискнуть, особенно если в зале свой механик работает. Поделиться с ним, конечно, придётся, но при хорошем куше десятину отдать не жалко.
– Десятина – это десятая часть?
Ираклий с выразительной усмешкой посмотрел на него.
– А если в разных залах играть? – азартно спросил Говоров. – На автовокзале есть автоматы, и в центре много точек пооткрывали…
– Это как пёрнуть в маленькой закрытой комнате: где ни находись, везде услышат. Это же не Лас-Вегас, а Тиходонск.
– Так что надо-то для рывка? – Андрюха аж заёрзал на высоком табурете от нетерпения.
– Для такой операции, если ты ее проворачиваешь со мной, ничего, кроме денег, не нужно. Но деньги нужны большие и сразу.
– Сколько?
– Пять-шесть тысяч.
– Рублей? – тормознул Говоров, скорее по инерции, чем по недомыслию.
– Долларов!
Ираклий многозначительно исподлобья взглянул на него уже без всяких усмешек и отодвинулся, давая переварить информацию. Но Андрей спросил сразу:
– Где же взять такие бабки?
– Вот где взять столько, этого я не знаю, – Ираклий внимательно посмотрел Андрею в глаза. – Ну, самый минимум три тысячи, – он сделал знак бармену и заказал по рюмке водки. – Ещё две я вложу, но твоя доля автоматически уменьшится…
Говоров сидел и думал о том, что такую сумму ему никто не даст. Ни взаймы, никак! Бармен наполнил обе рюмки, с усмешкой взглянул на Андрея, подмигнул Ираклию. Тот опять придвинулся к уху Андрея и горячо зашептал:
– На выходе из пяти тысяч сделаем пятнадцать. Полторы штуки – механику, шесть – тебе! Остальное мне как мозговому центру. Подходит?
Андрей молчал. Его грызли сомнения.
– Вот тебе и ремонт, и прикид, и рестораны, и Ялта с магнитофоном. У меня автомат прикормленный стоит, но для последнего рывка нужно пять тысяч минимум. Чего нахмурился?
– Это кому полторы тысячи долларов? Кузе прыщавому? Да он весь таких денег не стоит! И как-то все слишком просто получается!
Ираклий успокаивающе похлопал его по руке, доверительно прикрыл глаза.
– Кузя – это ширма. За ним стоят серьезные люди! А насчет простоты… Когда к большим деньгам привычка имеется, то они просто и добываются! Это для лохов все сложно!
Говоров задумался, анализируя эти слова. А ведь действительно… Пожалуй, он прав! Вот оно как в мире хитро устроено – и на ипподроме, и здесь: за простыми людьми стоят мощные силы, все об этом знают и ведут себя соответственно… Все, кроме лохов… Но он-то не лох! Уже не лох!
– Короче, давай попробуем, – жарко зашептал Ираклий, наклонившись к самому уху. – Сделаем дело, потом на время ляжем на дно, затаимся, а дальше видно будет. Может, ещё чего придумаем. За удачу, напарник!
Ираклий поднял рюмку на уровень глаз и, прищурившись, вгляделся в неё, будто заряжая содержимое своей энергией, как часто делали по телевидению модные нынче «психотерапэвты». Андрей повторил его действия, как зеркальное отражение.
– За удачу!
Они выпили одновременно.
* * *
Все обошлось. Натаныч ничего не заметил, а Нина Ивановна даже похвалила: мол, давай, помогай нам расторговываться! В последний раз, под руководством Ираклия, Андрей неплохо выиграл на угловом автомате. Теперь оставалось сделать последний рывок…
Он сидел в директорском кресле и не отрываясь смотрел на сейф. Напрягал волю, сводил брови… Но взглядом, как бы ни хотелось, ещё никому не удавалось открыть даже самый простой замок. А это был настоящий сейф – несгораемый шкаф весом в тонну, выпущенный в далеком 1914 году, с песком между бронированными стенками. Даже замочные скважины были заперты угрюмыми львиными мордами. Андрей подошел, потрогал морды, покачал из стороны в сторону, понажимал под разными углами – бесполезно: они стояли намертво!
Говоров вытащил из кармана платок и тщательно протёр львов. Точнее, стер свои отпечатки пальцев.
«Я же не собираюсь красть! – успокаивал он сам себя. – Возьму деньги, выграю и положу обратно. Как с бумагой. Подарил пачку Лене – ну и что? Потом вернул. Или деньги отдал – какая разница? И все довольны – и Лена, и Нина Ивановна, и я. Это же не кража! И то будет не кража… В пятницу взять, а к понедельнику всё уже будет на месте».
Его сознание как бы разделилось на две части. Одна уговаривала другую, а он наблюдал за ними – какая убедительней.
«Только бумага в стеклянном шкафчике лежала, к тому же незапертом. А как стальной сейф открыть?»
«А Тихон Гора на что? Это он сейчас замки продает, а когда-то медвежатником был, ломал сейфы. Надо с ним поговорить, только аккуратно…»
Центральный рынок открывался в восемь утра, хотя оживал он уже в шесть. Торговцы прибывали, раскладывали свой товар, обсуждали слухи насчет возможных проверок санэпидстанции или пожарников и понемногу готовились к очередному торговому дню.
Тихон Тихонович сидел перед фруктовыми рядами, ближе к собору, где продавали скобяной товар и всякую всячину. На внутренней стороне его будки висели прикрученные проволокой самодельные замки, когда дверь открывалась, они оказывались снаружи, как на витрине. Стандартные штампованные замки, которые производил в качестве сопутствующего производства «Сельхозмаш», имели пять вариантов секретности. Это значит, что, имея пять ключей, можно открыть любой. Да и без ключа можно открыть: ударил молотком в середину – весь механизм и отвалился. Каждый замок Тихоныча был индивидуален, ударостоек и открывался только своим ключом, коих к нему прилагалось ровно три. Если потеряешь – надо идти к Тихонычу: никто другой такого ключа не изготовит. В последнее время товар его продавался все лучше, свидетельствуя, что отдельные категории граждан начали богатеть.
– Здорово, Тихоныч! – улыбаясь, поздоровался Говоров и дружески протянул руку.
Огромный крепкий мужик лет шестидесяти пяти поднял лохматую седую голову, глянул внимательно холодными голубыми глазами, будто окарябал. За огромные габариты его называли Гора. А может, это было прозвище, сохранившееся со времен лихой молодости.
– Здорово, коли не шутишь!
Голос у него был низкий и густой, словно действительно исходил из недр огромной горы. И протянутая в ответ огромная твердая ладонь напоминала пласт скальной породы. На пальцах слабо синели выцветшие татуировки.
Но крепкого рукопожатия не получилось – разве можно обхватить малую саперную лопатку? Андрей льстиво захихикал:
– Ну и лапища же у тебя, Тихоныч! А что означают эти наколки?
Бывший медвежатник насупился:
– Ты что, о руках моих пришёл лясы точить?
Было ясно, что с лестью к суровому деду не подъедешь.
– Я, Тихоныч, у тебя когда-то замок покупал… Да ключ потерял. Надо бы новый сделать.
– Надо – сделаю! – прогудела Гора.
– И в фирму нам надо бы замок. Или даже два.
Лопатообразная рука сделала широкий жест:
– Вот они. Надо – покупайте!
– А главное другое… Понимаешь, какая история…
– Чего ж я могу понять, когда ты крутишь, как петух-первоход в хате, когда объявляться боится, а надо…
– Ключи я от сейфа потерял. Мне бы сделать дубликат, пока директор мой не вернулся. Я заплачу, сколько скажешь…
– Ну, это и ежу понятно, – Тихоныч протянул заскорузлую от работы с металлом ладонь. – Ключ-то покажь!
– Да ты понимаешь, ключа-то у меня с собой нет, у напарника есть, только с работы выносить нельзя. Может это… по отпечаткам?
Тихоныч стрельнул маленькими острыми глазками по сторонам.
– Ты чего мне здесь лепишь, фраерок?! Какие еще отпечатки?
– Ничего. Как есть, так и говорю… Обычные отпечатки, с ключей.
Старик испытующе пробуравил взглядом Говорова. Как насквозь прожег.
– Ладно, неси, посмотрим.
– Что нести?
– Слепок ключа неси, вот что!
– А как его сделать, этот слепок?
– Ты что, совсем охренел?! – рявкнул Тихоныч, мгновенно превратившись из мирного пенсионера в разъяренного медведя. – А может, мне просто прийти к тебе на работу и сейф разбомбить за бутылку водки? И опять на червонец – в зону?
У Андрея всё похолодело внутри. Неужели Тихоныч его раскусил?
– Смеешься, что ли? Как ты его вскроешь? Там даже дырки для ключей львиными мордами закрыты!
– Львиными мордами! Подумаешь! – не успокаивался Гора. – Нажал и сдвинул – все дела! Вверх или вниз! Только я к тебе в подельники не пойду! Телевизор включи, сейчас в каждом втором фильме показывают, как такие дела делаются: кусок мыла пополам и жми! Только мыло надо не любое, а низкосортное, вязкое – хозяйственное или глицериновое… И смочить обязательно, а то грани сотрутся…
