Сцена 36

Прошло ещё целых пять дней, прежде чем десяток сорвали по тревоге. Причём не со сна сорвали, а в тот момент, когда все с ленцой, отяжелевшие после ужина, бежали в казарму. То есть и сворачивать с маршрута не пришлось, так дальше и понеслись с ускорением к арсеналу. Разве что Третий, когда уже вооружались, в шутку пожаловался:

– Не удалось с кроватью попрощаться! Вдруг больше не увижу? – Это он таким образом показывал, что шутит. Потому что вместо слова «вдруг» следовало сказать «точно».

– Не робей, дружище, – тут же отозвался Шестой. – В любом случае мы тебя отыщем и аналогичного друга с четырьмя ногами подарим в качестве сувенира. Ха-ха!

Такая простенькая шутка неожиданно наполнила и сознание Фредерика бесшабашной удалью. Ожидание неизвестности окончено, последний десант начался. А значит, терять больше нечего. Сомневаться – не в чем, и следует достойно выполнить последнее дело в этой ипостаси, а потом без ненужных терзаний умереть. Всё продумано-передумано, а вот спастись в последний раз никак не удастся. Ни одного толкового предложения так и не поступило, а значит, десяток на Полигон больше не вернётся. Имеется в виду именно данный состав. Ибо бессмертные войдут в высший круг посвящения и будут копироваться уже совершенно по иной системе.

Экипировались только одной батареей к душке. Да двумя реактивными толкачами. И никаких иных дополнительных патронов к пистолетам. И то, считалось, что оружие берётся на самый крайний случай, если вдруг на горе окажется случайный дозор или отряд шоом-исследователей. Ну и напоследок полагалось повоевать в самой горе, отвести душу, подстрелив перед собственной смертью как можно большее количество рептилий спецназа. Может, для такого дела и две батареи годилось бы взять, но вес добавочного груза не позволял: каждый десантник волок на себе мешок с химическими реактивами, весящий пятьдесят четыре килограмма.

Пока грузились, сержант назначил заместителей:

– В случае моей смерти командование на себя берут Первый, Пятый, Девятый.

Мешки закрепили перед собой, дополнительно прижав его руками и упирая грудью во впереди стоящее сиденье, пристегнулись сами и… Никто не махал платочками и не бросал вслед цветы. Уже привычно захлопнулись боковые створки «домика», и он провалился в двухминутную невесомость.

А вот дальше всех поразил монолог Эйро Сенатора:

– Слушать внимательно мои приказы! Как только плюхнемся в жидкость, Шестой забирает мешок Десятого и отдаёт ему свою батарею для душки и резак. Аналогично я поступаю с Третьим. Далее мой приказ Десятому и Третьему: следовать по прямой в указанном мною направлении. Желательно прятаться в лесу из водорослей и скрытно передвигаться у самого дна. Там лес огромен. Через двенадцать километров, расположен небольшой посёлок, в котором имеется резервуар. Он – ваш шанс всплыть как можно быстрей на поверхность и вызвать «домик». За четыре часа осилите. Думаю, что к тому времени мы справимся с основным заданием, геройски погибнем, и эвакуация у вас состоится без проблем.

Пока он говорил, хороводы мыслей проскакивали в сознании у каждого принца. Все прекрасно понимали, что Эйро идёт на грубейшее нарушение данного ему приказа и будет в любом случае жестоко наказан. Даже если операция не сорвётся и пройдёт успешно. А она сразу ставилась под угрозу отсутствием одного человека: мешков-то десять, а исполнителей остаётся лишь девять!

И сидящий ближе всех Первый тут же об этом напомнил:

– Кто станет рвать десятый мешок?

– У меня два дистанционно управляемых краба, начнут рвать мешок по моей команде. Питания от батареи парализатора хватит для всего.

О том, что следовало так поступить с каждым мешком, не могло быть и речи. Ведь даже девятерым будет сложно доставить один лишний мешок к оконечности идеально рассчитанного тоннеля. А потом, даже освободившись чуть раньше, люди всё равно не успеют покинуть гору и будут окружены.

Имелась ещё одна сложность, о которой с ходу заметил Восьмой:

– Если мы вступим в бой прямо на склонах горы?

– Смотря какой бой. Если понадобится, Третий и Десятый сразу же возвращаются нам на помощь по моей команде или по команде заместителей. И не забывать: общаемся по связи – только в самом крайнем случае!

Больше вопросов не было. А может, и были, да задать их уже не успели. Началась болтанка, спровоцированная ударами транспорта о пространство, и остаться без языка никому не хотелось. Пусть даже и в последние часы своей жизни.

Оставалось только думать, прикидывая появившиеся призрачные варианты спасения. Наверное, Фредерик Астаахарский размышлял, как и Яцек Шердан:

«Примем за данность, что нас двоих не призовут на склон. Товарищи устремятся по тоннелю к центру горы. Уже через несколько минут, из-за толщи особых пород, связь исчезнет. Можно ли быть уверенными, что с ними внутри ничего не случится? И если они погибнут, так и не выполнив задания, не посчитают ли нас за дезертиров? Вроде приказ нам дан от сержанта конкретный, и мы обязаны его выполнять скрупулёзно, но вдруг это не зафиксировано «домиком»? И потом нашим устным заверениям совершенно не поверят? Дилемма… Но другого выхода нет, шанс и в самом деле единственный. Погибнем – значит, не судьба. А вырвемся и нас казнят, то посмеёмся вместе со всеми. Значит, пробуем? Несомненно!.. Теперь бы только не оказалось на склонах горы каких-то дозорных или ремонтников аппаратуры наблюдения… О! Кажется, приехали!..»

Последний припечатывающий удар прибытия, и створки начавшего падать транспорта раскрыты, словно крылья бабочки. Отстёгнуты ремни безопасности, и десантники в едином целом комке с мешком вываливаются за борт. Не успел последний из них оторваться ногой от края «домика», как тот исчез во вспышке телепортации. Причём успел это сделать за несколько метров до поверхности.

Удар о жидкость с мешающим мешком штука препротивная. Так вывернуть и приложить может, что и скафандр с усиленным экзоскелетом не спасёт от сворачивания шеи или поломки позвоночника. Хорошо, что тренировались на Полигоне долго и нудно, отрабатывая координацию тела при падении.

Когда плюхнулись и стали тонуть, сразу же осмотрелись. Кругом никого, о травмах никто не докладывает, процесс, как говорится, пошёл нормально. А там и меняться стали, как было приказано сержантом. Восьмой шустро помогал Гладрику и Фредерику. Первый – Яцеку и Эйро Сенатору.

Утонули метров на сто, как обмен экипировкой и грузом был закончен. Сержант взглянул на панель своего нарукавного навигатора и чётко указал в нужном, но известном до того только ему одному направлении. Руками показал понятный жест «Удачи!», и два десантника, отделившись от общей группы, шустро погребли к своему гипотетическому бессмертию.

Использовать толкатели пока не стали, пригодятся в более критических условиях. А пока товарищи достигнут склонов горы, на которых установлены приборы наблюдения, пара десантников успеет утонуть намного дальше, непосредственно в сам лес. В этот момент пришла в голову досадная мысль:

«Не сообразили! Приборы ведь засекут людей, поднимут тревогу, а в штабе чрезвычайного положения сразу пересчитают количество десантников. Так что шоом станет быстро известно, что в гору пробралось только девять особей. И вполне резонно начнётся поиск двух потерявшихся. И ведь могут устроить облаву! Если, конечно, не перепугаются за свою святую гору… Скорей всего, начнут обязательно искать нас с Третьим, но не сразу… Но могут и заторопиться… Особенно если новость распространится о втором десанте, опустившемся на гору с противоположной стороны планеты. А когда поймут, что у них случилось с окружающей средой, – и подавно о нас забудут. Но это – слишком долго. Надо бы нам ещё до того сбежать отсюда… И вообще, если повезёт в посёлке, то шум не станем поднимать раньше времени. Опять-таки, если нам за три часа пути никто случайно не встретится…»

Спускались по пологой наклонной, так что сразу выиграли километра полтора дистанции. У самого дна, под прикрытием леса из водорослей и кораллоподобных деревьев, тоже удалось двигаться довольно быстро этакими «прыжками дельфинов», как удачно их назвал кто-то из принцев ещё на Полигоне. Хотя больше это напоминало замедленные прыжки бегущего гепарда.

Дальше десантникам все два с половиной часа пути везло. Это если не вспоминать о первичной удаче: товарищи, опустившись на склон, бой ни с кем не затеяли и на помощь не призвали. В лесу никого не встретилось. И на подступах к посёлку, только успели затаиться в самой густой части леса, как над головой проплыло несколько суден, спешащих в сторону горы. Несомненно, тревога поднялась, и все силы шоом были брошены на окружение и ликвидацию людей. Наверняка даже домохозяйки взялись за оружие и бросились на защиту святыни. Зато стало понятно, что из самого посёлка в бой умчались чуть ли не все обитатели, и на всех имеющихся плавательных средствах. Не это ли – предвестник дальнейшей удачи?

Посёлок являлся чисто и полностью фермерским. Здесь бы ни один параноик не заподозрил, что враги сюда наведаются по какой-нибудь нужде или попытаются уничтожить нескольких передовиков-растениеводов. Да в таком глухом месте, скорей всего, радио было одно, телевидение отсутствовало полностью, а газеты приходили с недельным опозданием. Это – если утрировать до конца.

Но резервуар с пресной водой тут имелся. И даже к нему удалось подкрасться практически незаметно. А вот дальше пришлось повоевать. Причём жёстко, и с применением всех своих боевых навыков, физических сил и полученных тактических знаний. Потому что на самом резервуаре оказались две общественные постройки. Возле них сгруппировалось около двух десятков рептилий, большая часть из которых потрясала гневно оружием. Наверное, тоже рвались к горе, намереваясь помочь своему спецназу, да только не на чём было туда отправиться. Но и тот факт, что враги собрались все вместе, люди использовали себе на пользу.

Вначале выбили тех, кто находился в зданиях. Затем подавили особей с наиболее опасным, скорострельным оружием. Ну а потом добили и всех остальных, которые пытались иногда атаковать даже с голыми руками, украшенными перепонками между длинных пальцев.

Всё так же быстро, до сих пор не проронив ни единого слова, принцы бросились готовить объект к всплытию. Яцек Шердан скрылся в пристройках, включая все насосы по откачке воды из резервуара, добавляя в некоторые секции воздух высокого давления и уже с помощью его освобождая резервуар от крайне мешающего содержимого. А Фредерик Астаахарский резал опоры, удерживающие ёмкость на дне.

Тут сложностей не оказалось вовсе. Площадь – небольшая, количество опор – так чуть не вчетверо меньше, чем под объектом во время первого посещения этой планеты. По силам было и одному справиться, пока товарищ занимается техническими вопросами. Однако следовало опасаться, чтобы бак не оторвался раньше времени и не унёсся к поверхности, оставив человека на дне.

Удача и тут не оставляла отчаянно действующих наследников. Фредди задумался у последней опоры, когда к нему опустился Третий, нарушая уже и ненужное, скорей всего, молчание:

– Что у тебя?

– Всего на двух опорах держится: эта и вон та, противоположная.

Больше ни слова не понадобилось. Яцек устремился на другой край резервуара, и по отмашке оба человека стали резать профильную сталь донных опор. Первым оторвался край с уцепившимся за него Третьим. Ну и Десятый не сплоховал, тут же подтянувшись на магнитных присосках по стене чуть выше. Его опора мгновенно лопнула в недорезанной части, и опустошённый резервуар устремился к поверхности.

Конечно, устремился – это громко сказано. Скорее плавно всплывал, немного перекосившись и забирая сильно в сторону из-за неправильной обтекаемости. Зато людей при этом не сносило вниз встречным потоком, и они довольно успешно выбрались на верхнюю плоскость, ещё оставаясь на глубине ста метров. Там уже следовало опасаться, чтобы не сбило с ног смываемыми телами шоом и некоторыми развалинами надстроек, которые тоже уносило проносящимися потоками.

Когда до поверхности остались считаные метры, Яцек непроизвольно выдохнул:

– Неужели нам удалось?!

– Сейчас узнаем… – еле слышно пробормотал Фредерик, словно опасавшийся сглазить.

Наверное, всё-таки сглазили! Потому что только вынырнули под яркие лучи местного светила, как над их головами на внушительной скорости пронёсся громадный корабль. Ясно, что космический, вполне возможно, что пришедший с орбиты и теперь спешащий к горе. Находящиеся в нём рептилии сами не сообразили, что это такое промелькнуло у них под днищем, но быстро стали замедляться, делая разворот для возврата. После чего моментально рассмотрели, с кем их свела судьба.

А люди уже давно, в один голос выкрикнули заветное слово «Эвакуация!» И за шестьдесят последующих, страшно томительных и длинных секунд, о чём только не передумали и что только не вспомнили из прошедшей жизни. Вроде и не умрут сейчас их доноры, а всё равно почти вся личная биография промчалась перед глазами.

Уже и рты стали разочарованно приоткрываться для готовящихся проклятий, уже и отчаяние сжало сердца, уже и вражеский корабль начал обратное движение, а его орудия уже изготавливались к стрельбе… И только в тот момент во вспышке перехода появился желанный «домик». Приветливо дохнул жаром и распахнул створки.

Оба десантника в три прыжка метнулись к спасительному устройству, и только коснувшись сидений, только начав пристёгиваться, дружно заорали:

– Домой!

Да, видимо, и удача имеет свойство когда-нибудь кончаться. Закончилась она и тут, на чужой планете, под прицелом самых злейших врагов человека. Всего за одно мгновение до крика загрохотали пулемёты, полыхнули орудия, ослепили лучи лазеров. Корабль шоом бил по пытающимся ускользнуть десантникам из всего имеющегося у него оружия.

Фредди почувствовал, как его грудь вскрывают консервным ножом. Потом ему вскрыли точно таким же изуверским способом желудок. Отрезали ноги, лишили зрения, слуха и осязания.

Чуть позже, а может и целую вечность, продлился период полного мрака, тишины и покоя. Затем осязание вернулось, но лучше бы оно исчезло навсегда. Потому что боль была такая несусветная, что оставшееся действовать подсознание даже удивилось: «Разве от такой боли сразу не умирают?»

То же самое подсознание подсказало, что куски изувеченного тела вроде как поднимают, пытаются собрать вместе и с силой притирают друг к другу. Казалось бы, невозможно, но боль стала ещё сильней. Теперь уже подсознание, самоустранившееся перед тем, как погибнуть, орало, вопило и умоляло:

«Не трогайте меня! Дайте спокойно умереть!!!»

Жаль, что никто его не слышал…