Глава шестая
Нонсенс
Обстановка оставалась – опасней некуда. Кажется, в данном сквере и вокруг него такого понятия, как патрули полиции, вообще не существовало. Так что даже если кто из жителей дома и обратил внимание на драку да на выстрелы и позвонил куда надо, вряд ли силы охраны правопорядка среагируют быстро. Так всегда в жизни происходит: когда ты без паспорта, то сразу попадаешь под проверку документов, а когда тебя убивают, ни одной фуражки с кокардой, на которой герб России, не отыщешь в пределах прямой видимости.
Подошедшая Елена дрожащим голосом спросила:
– Что с Ильей?
Загралов всё ещё стоял в позе бейсболиста, сжимая биту. Но тут же отбросил ее и склонился над Базальтом, пытаясь привести того в сознание и в душе опасаясь самого худшего.
Но бита, кажется, ударила по виску вскользь, рассекла кожу, но не нанесла смертельную рану. Да и падал мощный мужчина совсем не как умирающий, а как «поплывший» после нокаута боксёр.
– Живой, только без сознания, – сказал он и показал рукой в сторону скамейки: – Вон твой пакет с сапожками.
Нужно было немедленно уносить товарища отсюда. Преодолеть сквер, а там уже будет проспект, где полно машин, да и прохожие должны быть. Попытался поднять Базальта, но только крякнул от натуги.
– Лена, подсоби! Надо отсюда уходить!
Девушка уже успела надеть полусапожки, а туфли засунула в пакет с оторванными ручками. Подбежала, помогла взвалить Базальта на плечи Загралову. Как ни странно, но и с такой ношей он умудрился двинуться если и не бегом, то довольно резвым шагом. Еще пару минут – и они доберутся до освещённого проспекта по другую сторону сквера.
Да только сзади послышались злобные окрики и угрозы. Преследователи плотной кучей бросились в погоню, хорошо рассмотрев троицу беглецов в свете фонаря. И видя, что один несёт другого, прекрасно понимали: от них не уйдут!
Лена попыталась сбоку поддержать тело любимого мужчины, но стало только хуже: Ивана повело в другую сторону, и он чуть не зарылся носом в гравий дорожки.
– Не трогай! – выдохнул он. – Беги лучше на проспект и зови кого-нибудь на помощь!
Девушка тут же устремилась вперёд. А Загралов, поскрипывая зубами от натуги, попытался хоть как-то ускориться. Такого перенапряжения он еще никогда не испытывал. В ушах словно бухали барабаны, сердце неистово колотилось, лёгкие ходили ходуном, а глаза заливал пот.
«Ну! Хоть кто-нибудь! – мысленно завопил изнемогавший Иван. – Хоть кто-нибудь! Спугнуть этих недоносков…»
И кажется, его призывы были услышаны то ли небесами, то ли ангелом-хранителем. Уже миновав фонарь, он краем глаза увидел, как из кустов на свет шагнул дюжий полицейский. Достав пистолет из кобуры, он двинулся в сторону погони. Ещё и гаркнул при этом угрожающим, странно знакомым басистым голосом:
– Стоять, сучки́! – именно так, с ударением на последнем слоге.
Иван машинально начал поворачиваться, чтобы посмотреть, что сейчас будет происходить. Совершать подобный манёвр с такой тяжестью на спине смог бы цирковой силач, переворачивающий машины и рвущий цепи «движением плеча», но и Загралов сумел это сделать. Уже двигаясь боком и поворачивая голову, он успел увидеть, как преследователи, развернувшись, начинают набирать скорость в обратном направлении, а стоящий в свете фонаря полицейский, видимый со спины, вроде как собирается стрелять из своего пистолета.
В следующий момент произошло что-то непонятное: Загралов не споткнулся, не получил какой-то оглушающий удар, не упал. Но свет у него в глазах мгновенно погас, и он провалился в беспамятство.
Первое, что он подумал, когда очнулся:
«Перенапрягся!..»
Потом попытался увернуться от лёгких, но раздражающих пощёчин. Открыл глаза и пробормотал:
– Хватит меня избивать…
– Уф! Ожил, болезный! – с облегчением выдохнул заглядывающий ему в глаза Базальт.
Рядом, в свете все того же одинокого фонаря, стояла Лена, прижимая пакет к груди. Именно к ней и обратился Иван:
– А где эти урки?
– Убежали почему-то… Я оглянулась, увидела… ну, и вернулась.
– Может, хватит на земле валяться? – спросил Базальт.
Сам он выглядел с окровавленной головой неважно, как говорится, «краше в гроб кладут», но пытался улыбнуться, и голос звучал бодро. Он помог Ивану подняться и стал объяснять:
– Я ведь ещё у тебя на закорках очнулся, но пока сообразил, на ком я катаюсь, и раздумывал, не покататься ли ещё, сзади кто-то рявкнул, ты стал разворачиваться и неожиданно рухнул, словно тебя вырубили. Я встал, огляделся – никого поблизости. Только малышка возвращается… Ну и вот минуты две тебя в чувство приводили… Пошли! А то не ровён час эти недоноски вернутся…
Загралов продолжал стоять на месте и озираться.
– А полицейский? Куда он делся?
Базальт с недоумением переглянулся со своей подругой, потом они вдвоём тоже осмотрелись по сторонам и чуть ли не хором, с неподдельным удивлением спросили:
– Какой полицейский?
Только сейчас Иван окончательно сообразил, что его трясет. Вдруг подкатила тошнота, и он, еле успев отвернуться, согнулся в жутком приступе рвоты.
Выворачивало его минут пять, и всё это время он чувствовал, как Илья его поддерживает за плечи. Наконец выпрямился и прохрипел:
– Пошли…
Они выбрались на проспект и там уже вздохнули с облегчением. Базальт повозился в сугробе, счищая снегом кровь с лица. Одежда у мужчин была грязной и местами даже порванной. Удары биты и гравий на дорожке не слишком-то способствовали сохранению пристойного внешнего вида. Елена смотрелась лучше, с пакетом под мышкой, пусть и прихрамывающая, но всё такая же красивая. Она и стала ловить такси, тогда как мужчины сделали вид, что увлечены разговором, повернувшись к дороге так, чтобы не видно было изъянов в одежде. Сработало. Остановившийся частник, услышав адрес, назвал цену, и трио поспешно загрузилось в машину.
При посадке водила рассмотрел пассажиров, и несколько озадачился. Но те уже сели, алкоголем от них не несло, и частный извозчик тронулся в путь.
Когда добрались до квартиры Базальта, тот первым делом усадил Елену на полку для обуви в прихожей, стянул с нее полусапожки и стал осматривать ступни. К счастью, ничего опасного не было, только несколько мелких порезов, и девушка была отправлена в ванную, отмывать ноги и вообще приводить себя в порядок. А мужчины протопали на кухню, и Базальт, достав из нижнего шкафчика початую бутылку коньяка, со смешком обратился к хмурому приятелю:
– Ну и как тебе, Ванюша, боевое крещение?
Тот потёр виски и признался:
– Честно говоря, не отказался бы вернуться в прошлое, жить как раньше и никогда не знать и не ведать о подобных крещениях.
– Да уж! Что-то ты слишком бледный какой-то! – Хозяин разлил коньяк по стаканам, нарезал лимон и приказал: – Пей!
– А не свалит, после такого стресса?..
– Пей, что доктор прописал! – хохотнул Илья и лихо опрокинул свою порцию в глотку. – Эх! Хорошо! При сотрясении мозга лучше всего расслабиться спиртным… И коньяк – отличное лекарство!
Иван чуть не поперхнулся своей порцией и, кое-как проглотив, заметил:
– Но у меня-то не было сотрясения!
И вновь услышал смех.
– Ванюша, я ведь на раз просекаю все события и факты. И умею делать правильные выводы. И коль тебе примерещился полицейский, значит, и тебе по голове досталось. И рвало поэтому.
Причём всё это было сказано с таким убеждением и настолько авторитетно, что Загралов непроизвольно стал ощупывать свою голову в поисках шишки. Но нигде ничего не болело, разве что он все еще ощущал лёгкое головокружение.
– Нет, мне повезло выкрутиться, увернуться, меня даже ни разу ничем не приложили, – возразил он. – И уж тем более по голове. Мало того, – припомнил Иван, – ты ведь сам говорил, что услышал окрик у нас за спиной. Верно?
– Ха! Так меня-то точно битой по голове саданули, так что всякое могло послышаться! – Базальт вновь разлил коньяк по стаканам: – Ну, ещё по одной? Так сказать, за наше крепкое здоровье!
Но Иван не стал пить, хотя стакан так и оставил в руке:
– Ага! Значит, подтверждаешь, что крик услышал? А что именно услышал, помнишь?
Базальт выпил, прожевал лимон и кивнул:
– Помню… Хотя за точность не ручаюсь. Мне тогда показалось, что это нас кто-то из тех отморозков догнал. Вроде как: «Стоять, сучки́!»
– Вот! Именно так! – обрадовался Загралов. – И слова, и ударение сходится. Я сам только так и позволял себе ругаться: сучки́, дрова гнилые да огрызки сушёные.
– Так, может, это ты и крикнул?
– Я? Басом? Когда уже и пискнуть не мог от сорванного дыхания? Ты же тяжеленный, а я в своей жизни больше одного чемодана в двадцать килограмм не поднимал! Ну и последнее: с чего бы это наша погоня от нас вдруг убегать начала? А я чётко успел рассмотреть: полицай вынул пистолет и собрался стрелять по тем ублюдкам.
Илья развёл руками, пожал плечами и налил себе третью порцию спиртного. Но сразу пить не стал, а пустился в рассуждения:
– Хорошо, допустим… Но куда тогда полицейский успел деться? Я-то ведь после твоего падения, ещё только начав подниматься на колени, первым делом тоже назад посмотрел и увидел, как те убегают. И больше никого. Значит, одно из двух: либо наш неизвестный спаситель опять запрыгнул в кусты и спрятался от наших благодарностей, либо те отморозки испугались чего-то другого. Хотя… – он на пару секунд задумался. – С полицейским этим мы можем разобраться завтра с утра. Пойдём на то место и хорошенько всё рассмотрим. Если кто-то выходил из кустов, а потом там же спрятался, должны следы остаться. Там ведь снег с грязью…
Загралов кивнул. Полицейский мог сидеть в засаде. А тут какие-то хулиганские разборки, мешающие каким-то высшим целям. Естественно, что доблестный служака нашёл лучший выход из положения: появился, погрозил пистолетом и тут же спрятался обратно.
Вот только одна деталь смущала. И кое-как протолкнув в себя вторую порцию коньяка, Иван о ней поведал:
– Ты понимаешь, холодно ведь на улице… А тот полицейский без куртки был… В рубашке и мундире… И не смотри на меня так, я чётко его запомнил. Здоровенный такой громила, и этот мундир на нём расстегнут был до половины, словно он только из-за стола вышел или из собственной спальни…
Базальт не удержался от ехидной улыбки, хотя тон держал уважительный:
– Может, он в тапочках был? Ну, раз из спальни вышел…
– Да нет… – Иван даже глаза закрыл, вызывая в памяти картинку увиденного. – Не в тапочках… В туфлях! Форменных, поблескивающих после чистки туфлях.
– На каблуках? – голос стал уже явно ехидным, и Загралов, поняв, что над ним издеваются, резко открыл глаза:
– Ты что, мне не веришь?
– Всё! Разговор замяли, утром всё осмотрим на месте! – Тем более что Елена покинула ванную, и следовало определиться. – Иди мыться, а я пока Ленкины порезы йодом помажу…
Иван прислушался к своему состоянию, и, опасаясь непонятного головокружения, решил остаться последним в очереди на помывку:
– Иди ты, я сам помажу…
– Ха-ха! Ладно, тебе можно и такое доверить!
Илья достал из шкафчика пузырек, сунул его Ивану и поспешил в ванную, крикнув на ходу в спальню:
– Малышка, высовывай ножки из-под одеяла! Сейчас к тебе ввалится доктор Загралов с йодом! Будешь громко кричать, подумаю невесть что. Поэтому – терпи!
Иван ещё посидел на кухне, задумчиво барабаня пальцами по столу, и направился в спальню.
Пострадавшая процедуру выдерживала вполне сносно. Хоть и шипела, покусывая губы, но не кричала и не стонала.
– Слушай, а ты когда обернулась и пошла назад, точно никого не видела? – спросил Иван. – В смысле, того полицейского?
– Я оглянулась, ты лежишь. Илья только на коленки встал… вас хорошо на свету было видно. Ну и вдалеке те типы убегали. И никого больше… Но ведь если возле вас кто и был, он мог просто шагнуть в кусты. Направо или налево. Или замер на месте, слился с деревьями. Я когда возвращалась, больше под ноги смотрела, а он за это время мог и скрыться.
– О! Точно, слился! Поэтому его Илья и не заметил, – расслабился Загралов. – Потом стал меня в чувство приводить, а тот служака и спрятался… где-то. Скорей всего ушлый партизан, такие на ровном месте могут стать незаметными. Только почему он без куртки был?..
– Ну, ты, художник! – раздался возглас вошедшего в спальню Базальта. – Зачем ты ей чулки йодом рисуешь? Если бы я задержался, ты бы и выше сеточку наложил?
– Окстись, дружище! – сдержанно заулыбался Загралов. – Я тебе не Сальвадор Дали! Тем более надо ещё дезинфицирующие средства на твою голову оставить. Садись!
Но девушка тут же заявила:
– Я сама его разрисую.
Иван поставил пузырёк на тумбочку, пожелал спокойной ночи и отправился в ванную. Правда, под горячую воду залезть не рискнул, головокружение и непонятная слабость всё-таки беспокоили. Душ получился скорей холодный, но всё равно не взбодрил. Добрался до своей кровати, сел и осмотрелся.
Эта комната, судя по всему, служила Базальту чем-то вроде мастерской и домашней лаборатории. Чего там только не стояло на полках и тумбочках, чего только не лежало россыпью на столах. Пожалуй, здесь можно было чинить что угодно, да плюс ещё и собрать невесть что из имеющихся деталей. Иван подошел к столу, с улыбкой посмотрел на устаревшие сопротивления, резисторы, конденсаторы, миниатюрные реле, дроссели и соленоиды.
«Завтра мы будем «прощупывать» сигвигатор, – подумал он. – Наверное, там будет не только Базальт, но и его шеф. А нужно ли сразу раскрывать этот секрет? Подобного на земле может и не быть, и привлекут целую толпу к его изучению… А стоит ли так торопиться?.. Но если при включении устройства оно даст некие импульсы, то что я отвечу на их вопросы? «Всё нормально, я пошёл»? Нет, надо что-то придумать, запудрить мозги, разыграть спектакль… Только вот какой? Ага! Вот лежит маленький преобразователь из титаната бария, очень похожий на обычный конденсатор. Он вполне пройдет под названием «чип». Внутренности-то рассмотреть невозможно! А значит, моя легенда с неким маяком в моём теле… (нет, пусть он отыщется в ботинке!) вполне жизненна. Должна прокатить… на первый случай. А там видно будет…»
Он положил конденсатор в карман рубашки, нащупал сигвигатор в другом кармане и направился к кровати. Разделся, лег и отключился от действительности.
