Глава 24
Тактический просчёт
Выбор для дальнейшего пути у нас был небольшой. Либо сразу, ещё не доходя до знакомого нам озера повернуть вправо и двинуться дальше по пересечённой местности, срезая солидный кусок пути. Либо дойти до холма, где мы ночевали и где отбили у наёмников пустыни Даниэллу, и уже там двинуться дальше по вполне нормальной дороге. После краткого обсуждения на ходу решили придерживаться второго варианта. Всё-таки у нас повозка, и хоть Бол с Кацем ещё были полны сил, двигаться по полям и буеракам — не в пример сложней, чем по укатанной дороге.
Единственное, что я не сделал, так это не послал вперёд для осмотра дороги нашу воздушную разведку. Потому что жалкий вид фейри просто лишал язык желания оглашать такую неуместную просьбу. Тьюша практически дремала, свалившись между тюками и сумками на повозке, и на вопрос о самочувствии просто отвечала:
— Скоро мне станет лучше…
Вот мы и продолжили движение по дороге, в сторону знакомого нам холма на крутой излучине Багрянки. Скорость у нас была приличная, а оглядываясь на лес, мы пока так и не заметили хоть кого-то, вышедшего оттуда. По словам некроманта, это означало только два варианта: либо началась бойня между великанами вайенгами и нашими преследователями, либо воинские силы Ихреза вообще побоялись войти в лес. Конечно, алебардщики, крабы, да и сам Поедатель могли двинуться по обходной дороге, но в подобное уже всем нам верилось слабо.
Но все наши верования и разглагольствования академика Брока оказались до одного места в самый неудобный для манёвра, по моему мнению, момент. Мы как раз огибали озеро, оставляя его справа, когда, оглянувшись в очередной раз, я чуть не выронил бинокль из рук. Одновременно и конголезийское проклятие от всей души запустилось в сторону нашего неприятеля. Только оно никакого урона не нанесло вышедшему из леса главному жандарму Ихреза. За ним Скелеты-толстяки катили повозку с трупами, далее бежал Поедатель, а вот за ним показались наиболее невероятные в понимании некроманта преследователи: вайенги. Чудовищные великаны в количестве примерно полутора десятков особей довольно шустро ковыляли на своих уродливых ногах и каждый второй из них ещё нёс на плече солидную, метра под три дубину. Замыкали эту колонну карателей те самые элитные городские алебардщики.
Мы, конечно, сразу же ускорились, стараясь как можно быстрей обогнуть озеро и устремиться в сторону нашего вожделенного и спокойного хутора. Я уже не смог промолчать, обрушив ругань вперемешку с укорами на голову местного учёного. Суть их, если выразить литературными словами, сводилась к одному:
— Если твои знания настолько же утилитарны, как твои расчёты и предсказания, то зачем мы с тобой вообще связались?
— Да я сам в шоке! — орал академик в мою сторону. — Ну и кто мог такое подумать, что у жандарма имеются некие рычаги влияния на вайенгов?! Такое просто в голове не укладывается!
— И хуже всего, что ты не можешь гарантировать самое главное: прекращение погони вне прилегающих к городу земель! Если эти твари будут таким образом гнаться за нами до самого хутора? Да мы тогда толком не сможем даже через Багрянку перебраться, придётся коней бросать и большую часть груза.
— До такого точно не дойдёт! — пытался перекричать меня новый член нашей команды. — На чужую территорию жандарм никогда не имеет права войти, это аксиома! Как и алебардщики. Последние даже город, по сути, не имеют права покидать!
— Ну вот, а они покинули… — Хотя сильно хотелось верить, что слишком далеко нас преследовать не станут. — А если ещё и угол по полям решат срезать…
К счастью, мы ещё не собирались поворачивать километра два, а колонна наших агрессивных преследователей уже проходила наиболее выгодную точку для поворота. Да и скорость у нас была в любом случае выше. Так что оторваться, причём намного оторваться от погони, мы сможем без труда.
Вот я и крикнул скачущему в авангарде Пятнице:
— Санёк! Сразу за озером выдвигайся чуток вперёд! И глянь там, что к чему!
Честно говоря, просто так скомандовал, без особого на то командирского предвидения. Так положено во время движения каравана. Мелкий поспешил вперёд и после поворота пустил свою лошадь в галоп, уложив арбалет в специальное крепление возле седла и придерживая своё именное, торчащее вверх копьё. Лихой казак! Хоть картину с него пиши!
Мы же поворачивали на прежней скорости, используя для этого неудобный участок непосредственно перед перекрёстком, надеясь таким образом немного сократить путь. А с начинающейся возвышенности знакомого нам холма было удобно оглянуться на преследователей.
Остановился только я да некромант на своей диковинной каракатице. И пока я присматривался к действиям колонны из Ихреза, он пытался найти подтверждения своим предварительным расчётам:
— О! Они заметили, что мы отрываемся и выходим вскоре за границы дальних предместий Ихреза! Смотри, как стали замедляться… ха-ха! Ну, что я говорил?
— Не говори «гоп»! — ответил я ему, продолжая рассматривать краба и Поедателя в бинокль и поражаясь их размерами. — Интересно, на чём этого вашего главного жандарма раскармливали?
Странное молчание со стороны академика вдруг прервалось испуганным восклицанием:
— Гром! Ну-ка, и ты посмотри!..
Вначале я недоумённо воззрился на него, смотрящего куда-то вправо и тычущего туда рукой. Вид учёного вызывал тревогу своей излишней настороженностью и ошарашенностью. Проследив за его взглядом, я несколько остолбенел. По дороге, по которой мы недавно прибыли от соляных приисков, двигалась более чем странная и опасная компания. Впереди — здоровенная повозка, скорее напоминающая внушительный броневик. На его возвышающихся по углам башенках развевалось три высоченных, ярко раскрашенных флага. Этакое бронированное жильё на колёсах, на котором можно и парад по Красной площади возглавить. Ну а на четвёртой башне виднелся человек, активно размахивающий руками и отдающий команды своим подопечным.
Под его руководством находилась чуть ли не маленькая армия. Около пятнадцати гулей; десятка два жуков, весьма похожих окраской своих панцирей на божьих коровок; десяток големов, как я их себе представляю в академическом исполнении из глины и из камня; десятка три рыцарей в полном облачении и около пяти десятков лысых гномов, тоже экипированных и вооружённых для военных действий.
Человек на башне явно осуществлял перестроение в своём войске: идущие в авангарде жуки и рыцари раздались на обочины дороги, пропуская вперёд соединение гулей-копейщиков. И те явно устремились в нашу сторону. Понятно — что и по наши души. Догнать они нас, может быть, быстро и не догонят, но я вспомнил об их скорости и выносливости и понял: к хутору мы доберёмся одновременно.
Пока я пытался понять, кто, за что и с какой стати, сбоку раздался сдавленный голос академика:
— Флаг!.. Тот, который самый большой… что на нём изображено?.. Трёхступенчатая башня?..
— Ну да, — присмотревшись, подтвердил я. — Очень похожая на башню герцога Ка́нцура.
— Тогда — это он и есть! Потому что под этим флагом только он может выступать из своей вотчины! Но откуда вы его знаете?
— Да так… — разворачивая коня и пуская его вскачь за караваном, пробормотал я. — Мы ему немного насолили… ну и возле башни одну яму-ловушку уничтожили…
— И твой Щит! — донеслось мне уже в спину от пытающегося догнать Эвана Брока. — Легендарный, бога Тариса! Он же принадлежал раньше именно герцогу! Мать честная! Надо же такого врага отыскать?! Не удивлюсь, если он не совсем живой и очень на вас злой.
В каком смысле не живой, я примерно догадывался. В своём саркофаге, на самых глубоких подвальных уровнях, герцог попытался как-то избежать Стерилизации данного Осколка. Использовал для этого чёрные эманации боли и смерти, поступающие из сооружённой им межмирской западни. Мы с Сандером не только Димона оттуда спасли, но и саму ловушку почти полностью разрушили. Как мне пояснял Чайревик, сам считающийся сильным магом-паладином, Канцура мог по этой причине не восстановиться в нормальной живой ипостаси, а так и остаться умертвием. Следовательно, сейчас он дымится от ярости, идёт по нашим следам и собирается мстить до последнего солдата своей неожиданно огромной армии, а то и до последней капли своей крови. Уж не знаю, какая она у него, какого цвета и какой сейчас консистенции.
В самом деле, неприятная складывается обстановка. Если не сказать — трагическая. Уж эти новые преследователи плевать хотели на границы между губерниями. Раз гули без команды своего повелителя до нашего хутора добрались, то сейчас тем более со следа не собьются. Значит, придётся форсировать реку магмы чуть ли не с разгона, бросая на этом берегу почти всё, нажитое таким непосильным трудом и такими стараниями. Но если вещей и даже денег мне совершенно было не жалко, то лошадок, которые мне стали чуть ли не родными, я уже начинал оплакивать горькими слезами.
Мелькнула, правда, мысль ещё раз оглянуться с надеждой назад. Надежда основывалась на воинственности каждого из преследующих нас отрядов. О чём я и крикнул спешащему за мной некроманту:
— Эван! А могут эти две кучи умертвий сцепиться между собой?
— Не знаю! — выкрикивал мне тот. — После того как жандарм вывел из леса вайенгов, я уже ни за что ручаться не могу. Но ты не трусь, оторвемся и от этих! И речку огненную незамедлительно форсируем, раз ты знаешь как… А уж в этом твоём Сияющем мире от любой погони спрячемся, раз там живые обитают.
Ответ я свой бормотал тихо, не желая вызвать у нового товарища по команде приступа разочарования:
— Никакой он не «мой»… да и людей я там живых так и не успел рассмотреть…
Что было, то было. В том числе и не уверен я оставался, что работорговцы с рабами именно в Сияющий отправились. Так по глупости своей и не прошёл до конца по их следу через мир Тетриса.
— Главное, чтобы нам никто больше на пути не встретился! — продолжал азартно выкрикивать сзади академик.
Словно предчувствуя беду, я скривился и хотел уже сплюнуть через левое плечо, но опоздал. Валящий в последнее время на нашу голову неприятности некромант и тут сглазить успел! Навстречу разгоняющемуся каравану выскочил скачущий во весь опор Александр. А увидев нас, замахал руками и закричал:
— Назад! Разворачивайтесь! Надо уходить в другую сторону от перекрёстка! Нам навстречу движутся наёмники!
Да уж! Что беда не ходит одна — я знал. Но чтобы беды ходили стадами — увидел впервые. Раз уж Пятница мчится обратно, сразу исключая прямое столкновение и прорыв через идущих навстречу наёмников, значит, тех очень много и намного легче схватки избежать, чем её выиграть. Тем более что мы ещё успевали возвратиться и проскользнуть под носом у надвигающихся по нашим следам сил возмездия из Ихреза. Но ведь малой ещё ничего не знает о прущей нам навстречу армии герцога Канцура!
А у нас под рукой — ничего! В том смысле, что даже при всём желании мы по единственному пути спасения, за речку Багрянку, никак не успеваем перебраться. Испытанная при спасении Даниэллы пригодная для этого лесина — на вершине в выемке крутого холма, похожая на жерло вулкана находилась сбоку от нас. Но, даже поднявшись за ней, мы не успеем спуститься вниз и ею воспользоваться.
Зато мы успеем хотя бы дорого и не сразу отдать свои жизни в грядущей бойне!
Я уже орал во всю мощь своих лёгких:
— На холм! Быстрей на холм! Все! Разом! Без вопросов!
И первым развернув коня, ринулся по узкой тропинке на подъём. С этой стороны крутизна была намного больше, чем с другой стороны холма, вытянутого, словно крепостная стена. Но объехать и начать взбираться с другой стороны нам не позволяло расстояние с противниками. На полпути мне даже пришлось спешиться и вытаскивать Гнедого за повод, помогая ему и подбадривая словами. Наверху я его отпустил пастись, а сам бросился вниз — помогать остальным и распоряжаться по поводу лошадей.
Барон Брок на своей каракатице взобрался на диво легче, чем все остальные, и тоже бросился мне на помощь. Точнее говоря, мы все уже, словно мулы, впряглись в повозку, толкая её с рёвом и стонами, потому что она оказалась самой сложной и проблематичной в подъёме. Появилась мысль бросить тяжеленный транспорт, в который теперь даже с натугой всех своих крыльев вцепилась и фейри, но каким-то чудом, а скорей всего и с помощью добавленной тремя магами левитации, мы всё-таки затолкали это громоздкое творение человека на вершину холма.
Ещё рыча от последних усилий и хватая ртом воздух, я немедля стал распоряжаться:
— Сан, Дани, остаётесь с этого края! Дим, Эван, вы к другой тропе! Быстрей! А я по центру, буду смещаться к вам по мере необходимости!
И рванул на тот край среза, который нависал над озером. В любом случае мы так просто без боя свои головы не сложим. Да и позиция у нас просто великолепная. Если у противника не окажется оружия типа арбалетов и хороших луков, то мы можем держать оборону довольно долго и успешно. Не знаю, конечно, как нам смогут помочь конюхи (и захотят ли!), но и без них есть шансы какое-то время выстоять. Про фейри, как воина, я ни разу и не подумал. Не та стать и не те возможности у существа.
Первым делом попытался рассмотреть новые действующие лица, от которых так поспешно ускакал Пятница. Если считать фланг нашей обороны левым, то его быстро заполняла широко раскинутая цепь уже хорошо знакомых мне воинов. Около сотни, не меньше! Всё-таки моя доброта мне аукнулась, надо было травить всех врагов, не давая им шанса уйти и унести раненых товарищей. А я их ещё и свежей водой напоил…
А может, и глупость самих наёмников сыграла трагическую роль. Тех, что я отпустил, видно не было, вполне возможно, что их в духе тамошних традиций казнили на месте за проваленную погоню. Ибо этот отряд пехотинцев, хоть и тащил всё на себе, выглядел не в пример мощнее тех загонщиков, которые пытались в своё время выловить среди барханов Даниэллу Мэврут Дарзлей. У каждого воина массивный щит, по размерам чуть меньший, чем мой. Копьё, меч, ножи, прочие мелочи, нужные для короткого похода, и полная, на всё тело броня из лат и кольчуги. Даже поразительно, как они в такой униформе да с небольшими мешками на спине могли пробираться под гнетущим пустынным жаром?
Догадка пришла сразу: они, скорей всего, сразу, ещё там, на границе пустыни и мира Новая Византия, перебрались на этот берег. И уже по землям Пурпурной Смерти совершили марш-бросок нам навстречу. Быстро они и мощно среагировали! А значит, деяния сияды не просто кого-то там взбесили, а заставили мобилизовать силы всего оставшегося на Осколке государства.
Сотня наёмников дошла до начинающейся тропы, заметила силы и общность иных отрядов и быстро перекрыла дорогу гигантской, непробиваемой с виду черепахой. Нечто подобное я когда-то видел на гравюрах, показывающих построение римских воинов, по которым могла проехаться боевая колесница, запряжённая парой коней.
А с противоположной стороны движущиеся с большой скоростью гули добежали чуть ли не первыми. Но тоже ум проявили: ни нас на холме атаковать не попытались, ни по дороге дальше не продвинулись в сторону численно превосходящего противника. Встали вытянутой шеренгой, ожидая, пока к ним с тыла не подъедет броневик на колёсах и не подтянется остальное войско. Причём подходящие силы герцога Канцура, как и он сам на своей повозке, располагались на том участке берега, где на меня впервые в падении свалилась спасаемая нами Даниэлла.
Так что в плане выбора диспозиции военному ополчению умертвий из города Ихреза повезло меньше всех. Им оставалась только узкая полоска дороги, пролегающая между нашим холмом и озером. Что удивительно, они этим нисколько не смущались: попросту заняли эту полоску, как бы заявляя свои права не только на затаившуюся в виде нас добычу, но и на эти земли, которые входили в юрисдикцию города как дальние предместья.
На какой-то короткий момент на пространствах вокруг холма воцарилась удивительная картинка. Все замерли, пялясь друг на друга и пытаясь сообразить, как действовать дальше. Обстановка получилась чрезмерно гротескная и неправдоподобная.
У меня имелось чётко сформулированное желание, чтобы все три силы бросились друг на друга и дружно пали в кровопролитной бойне.
А вот все остальные стороны возможного конфликта, похоже, ни в коем случае не желали столкновения между собой. И чем больше висела настороженная тишина вокруг, тем сильнее я понимал, что мои ожидания не исполнятся без постороннего вмешательства. А как это вмешательство можно себе представить: скатить небольшой валун на городских и сказать, что это хулиганят наёмники? Сомневаюсь, что мне поверят… Да и валуна наверху, как назло, ни одного подходящего не оказалось.
Поэтому я ничего лучше не придумал, как сложить ладони рупором и начать переговариваться с некромантом:
— Эван! А ты своего коллегу герцога хорошо знаешь?
— Что за вопрос? У нас совершенно разные научные подходы к оживлению мёртвых, — зашипел в мою сторону академик. — Это всё равно что сравнить белого паладина и чернокнижника, сказав, что они коллеги по магии. Я об этом вурдалаке и живом монстре только слышал самое плохое, но сталкиваться не довелось — боги миловали. Да и рыцари у него, уж поверь мне, совсем не люди. Это — зомби, созданные из людей. Как и коротышки, обвешанные оружием, — давние умертвия.
— Всё равно, сошлись на общих знакомых, что ли… — пытался я правильно донести свою мысль. — Спроси, чего этому дятлу здесь понадобилось? Вдруг он здесь чисто случайно? Просто как паломник путешествует… а?
Судя по тому, как барон помотал головой, его скепсис к подобным переговорам зашкаливал за разумные пределы. Но покривлявшись и несколько раз разводя руками, он шагнул на более удобную позицию и стал кричать предводителю сил, скопившихся на нашем правом фланге:
— Эй, герцог Канцура! С тобой говорит барон Эванджелин Брок! Какими судьбами в наших краях и что выискиваешь тут со своими подданными?
Ответный рёв, послышавшийся снизу, хоть и выходил из глотки человека, скорей принадлежал животному. Так мне показалось. Но переводился в моём сознании во вполне разумные и логичные словосочетания:
— Барон, дружище! Как рад тебя видеть! Значит, я не обознался, когда заметил твоё сходство с одним из самых знаменитых академиков нашего мира Айфуга! Спускайся смело ко мне, и мы устроим пир в честь нашей встречи!
— Айфуга уже нет, — ответствовал некромант. — Теперь наш Осколок былого мира называют землями Пурпурной Смерти. И я бы тоже не отказался обсудить эту трагедию за одним столом, но меня смущают твои странные воины. Зачем ты их привёл? Ты с кем-то воюешь?
— Пустяк, не достойный нашего с тобой внимания, дружище! Там где-то возле тебя мой Щит, который был похищен у меня из башни во время сна. Он-то мне в первую очередь и нужен.
По сути, не такая большая плата за жизнь всего отряда, так что я быстро сместился к Броку и нашептал ему нужные подсказки. Тот начал с уточняющего вопроса:
— В первую очередь? А во вторую?
— Вообще, сущая ерунда! Захвати мне головы тех воров, которые утащили мой Щит, а потом осмелились повредить бесценную ловушку, которую я строил. Их там трое, всего лишь. А сам с дамой можешь смело спускаться вниз и пировать со мной за одним столом. Мои воины оградят вас обоих от любой опасности. Даю вам в этом слово великого Канцура!
Я не успел нахмуриться, как учёный повернулся ко мне и со вздохом признался:
— Его слову верить нельзя. Этого даже наш король в своё время не решился сделать, благодаря чему и выжил… хм, где-то там… может быть…
— В любом случае соглашайся, — не стал я расстраиваться, — но вначале потребуй, чтобы воины герцога очистили всё в округе от нежелательных нам людей и умертвий. Только тогда ты смело спустишься вниз.
— Хм!.. Попробую… — и вновь шагнул к краю уходящей вниз тропы. — Хорошо, тоже тебе в ответ торжественно пообещаю спуститься вниз со своей подругой, если ты уничтожишь всю ту нечисть и дрянь, которая готовится на тебя напасть в ближайшие мгновения. Ибо, честно говоря, мне не хотелось бы участвовать в вашей потасовке.
Видно, герцог понял, что его разводят, и надолго задумался. А чуть позже, как мне подсказали, стал раздавать указания своим гулям. Видимо, он их ставил гораздо выше, чем зомби, созданных из людей и лысых гномов.
Я же быстро метнулся на левый фланг нашей обороны и попросил Сандера начать переговоры с наёмниками:
— Чего вам надо, добры молодцы? — заорал мелкий, размахивая своим Шершнем для привлечения внимания. — Или вы, как и мы, боретесь с умертвиями, замешанными в совершении преступлений?
Бронированная черепаха уже давно потеряла свою монолитность, кто-то в тылах даже стал разводить костры, таская коряги из ближайшего леса, кто-то метнулся с большими котелками к озеру за водой. Ну и для переговоров, хоть и прикрываясь тщательно щитом, выдвинулся явно уполномоченный для общения чин:
— Боремся! И не только с умертвиями! Но и порождениями дьявола, вселившихся в тела человеческие! И это — самое важное наше предназначение. Потому мы и здесь!
— Так что вам надо? Можем чем-то помочь?
— Конечно! Отдайте нам сияду, урождённую баронету Дарзлей, и мы немедленно покинем эту местность!
— Вы-то уйдёте, а мы как выберемся из этого места, кишащего жуткими монстрами? — звонким голосом вопрошал малой после моих подсказок. — Вот если вы всех тех тварей порешите, мы вам всё, что угодно, отдадим!
Естественно, что от нашей единственной дамы я удостоился обжигающего взгляда, полного подозрения и чуть ли не ненависти. Хотя вряд ли она верила в то, что я просто так возьму и столкну её вниз, даже после расчищенного для нас пути. Скорей всего, она посчитала неприемлемым даже думать о таком, а не то чтобы вслух заявлять! Пусть даже и с целью ввести противника в обман.
Представитель наёмников после нашего последнего требования вообще больше не стал продолжать переговоры. Понял, что его пытаются поиметь, словно лоха, и стал пятиться назад, крикнув нам со злобой:
— Ничего! Скоро вы ещё пожалеете о своей глупости, когда станете корчиться на кольях! А ту подлую, мерзкую богоотступницу мы всё равно вытащим за волосы из вашего гнезда разврата и доставим нашему правителю!
Я хмыкнул и поспешил на центральную линию обороны, где сосредоточилось воинство Ихреза. Кстати, только в этот момент я вспомнил с некоторым опозданием, что крабы могут превосходно лазить по отвесным крепостным стенам, следовательно, и по крутейшему склону взберутся без особого труда. Пока я бегал и подсказывал, нас жандармы, числом в две особи, уже могли накрыть! Или они пока в растерянности от наличия соседних армий? Или, может, мой удар по его жвалам жандарм сектора оценил как слишком опасный, чтобы под него подставляться?
Не исключено, что старший жандарм тоже желает, чтобы с ним провели переговоры. А почему бы и нет? Вот сейчас и проверим.
— Эй, внизу! — крикнул я, заодно оценивая крутизну склона и прикидывая, как долго будут ко мне добираться проворные и цепкие крабы. — Рад приветствовать доблестных стражей Ихреза! Надеюсь, вы прибыли оказать помощь нашему каравану, законно зарегистрированному у вас в канцелярии? Иначе нам будет сложно выбраться из этого окружения разбойников и посягателей на законность. Ждём вашей помощи!
Отвечать мне стал тот самый краб, который, по словам некроманта, возлежал на той самой, упомянутой мною, канцелярии:
— Чужестранец! Ты имеешь нашу отличительную полоску стража, но всё равно ты не являешься равным нам по статусу жителем Айфуга. Мало того, ты нарушил множество законов нашего города, среди которых введение в обман правоохранительных органов — лишь самый небольшой. Но мы готовы тебе простить все твои прегрешения за небольшую, чисто символическую виру, выплаченную в казну города. А вот…
— Отлично! — заорал я, перебивая краба. — Сколько с меня причитается?
Но тот продолжил после чисто демонстративной паузы:
— …А вот самое главное обвинение будет снято с тебя и с твоих товарищей после того, как вы нам сбросите тело беглого преступника, барона Эванджелина Брока в любом его состоянии — хоть живым, хоть мёртвым, хоть по кускам. Ну и, естественно, отпустите к нам из своего плена легендарного коня Ажара. Тотем нашего города жаждет жить только в нём.
Естественно, что условия каждой из сторон, а тем более в сумме являлись для нас неприемлемыми. Не знаю почему, но мне захотелось поторговаться. Или, иначе говоря, потянуть время. А зачем нам спешить со сражением? Обе армии на флангах проделали дальний путь и теперь просто жаждут отдохнуть перед штурмом. А вот городских умертвий желательно отвлечь от действий разговором и рутиной согласования всех условий.
Вот я и начал:
— Боюсь ваш город обидеть или чем-то оскорбить, но тотем не желает в нём жить. Он вполне добровольно, по собственной воле решил отправиться именно с нами в дальнее путешествие. Чтобы вдали, в иных мирах прославлять и возвышать великую славу вашего родного города, имя которому Ихрез!
Ожидаемо — краб не поверил. После чего всё слышавший из наших обменов любезностями Брок бросился к Ажару и что-то над ним побормотал. А может, просто по-дружески пообщался, пообещав богомолу много карамелек или кучу вкусных лягушек. А тому за пол с лишним года надоело питаться трупами павших на рынке горожан, и он радостно поддался на уговоры своего нового друга. Затем последовало целое представление. Легендарный конь показался рядом со мной и на все вопросы снизу, касающиеся возвращения в город, крутил отрицательно головой. Если его спрашивали о добровольности выбора — кивал положительно.
В итоге — глубокая задумчивость главного жандарма, который попытался отыскать в истории прецедент и сделать соответствующий вывод. Так как аналогий подобных не было, то вывод напрашивался только один: легендарное животное проявило собственную волю, против которой никто идти не имеет права. А значит, и нам неуместные требования по поводу освобождения тотема выдвинуть не могли.
Зато оставался ещё один вопрос — беглый преступник. Тут я тоже постарался наехать с чисто правовой точки зрения, выдвигая тезис о полной законности вывоза Эвана Брока из города. Дескать, документы, нам разрешающие вынос, дали? Дали. Мы его вынесли? Конечно. Оно было мёртвое? Стражи подтвердят, что мертвее не бывает. И в чём тогда нарушение?
На что представитель правопорядка выдвинул главное обвинение: имеются свидетели, что Эванджелин Брок жив.
— А к нам какие претензии?! — возопил я, словно вошедший в роль защитник перед лавкой с присяжными заседателями. — Преступник наказан! Наказание совершено! Нам выдают его тело для опытов, и мы делаем из него ходящее и говорящее умертвие. Где нарушение закона? Вот если бы нам запретили использовать тело в иных целях, кроме удобрения им полей, тогда другое дело.
— Но в приговоре сказано, что преступник должен мучиться и после своего умерщвления… — решил напомнить представитель городской прокуратуры.
— Так ведь он и продолжает мучиться! — Жаль, что мою зажигательную речь не снимали на видеокамеры: — Потому что нет ничего хуже, чем попасть в полное рабство к нам, к людям! Разве что ещё худшее — это попасть в рабство к людям-чужестранцам, а потом долгие столетия скитаться с ними по чужбине, горько сожалея о том, что никогда даже твой прах не ляжет в родную землю. Горе! Горе и вселенская печаль станут терзать и глодать преступника все его последние, тянущиеся вечно проблески сознания. И он уже проклял тот час и минуту, когда осмелился противостоять мудрой и правильной правовой системе своего родного Ихреза.
Так как спорить со мной никто не собирался, я продолжил на волне вдохновения:
— А что я вижу от вас, господа жандармы? Что вы хотите сотворить с преступником? Только одно: вы хотите, вопреки приговору, облегчить его участь! Да! Именно облегчить! Ибо вы собираетесь оставить его на родине, дать ему шанс вновь ощутить родную землю под ногами и смешаться прахом с прахом своих предков и последующих потомков! За это вы достойны только одного: позора и общественного порицания!
Понятно, что я слишком всё утрировал, перегибал, как говорится, палку. И потомков, коих тут не может уже быть по умолчанию, я зря упомянул. Но азарт ораторства — великое дело. Вот и получилось, как у Ильфа и Петрова: «…и Остапа понесло!» Как бы там ни было, эффект от моего выступления имелся преогромный. Не знаю, как там на флангах нашей обороны, но главный предводитель центрального фронта завис надолго. Видимо, тоже не мог отыскать прецедента, где толково, со всеми сносками и разъяснениями оговаривался бы данный правовой казус. Потому что по моим словам выходило, что наш караван взял на себя нелёгкую миссию для воистину страшного наказания худшего преступника в истории города.
Думал, что ответа так и не дождусь, и собирался отвлечься на призывы фейри, но тут огромный краб зашевелил своими жвалами:
— Мы выслушали твои заявления и будем вновь обдумывать обвинительные положения наших требований. И наше решение огласим утром.
— Извините, уважаемый, а почему не сейчас?
— Потому что в ночное время судебные разбирательства и все связанные с ними дискуссии запрещены законом. Ждите утра, подозреваемый!
Во как! Получается, что из обвиняемого я уже стал просто подозреваемым? Да это же просто сказка. Если ещё утром меня обяжут только выплатить штраф за нанесения увечья секторного стража, то там, глядишь, и можно потребовать наведения порядка в округе. Всё-таки законопослушных караванщиков, уплативших все пошлины и, тьфу, тьфу, штрафы, следует охранять всеми силами правопорядка. Может, как-то и выкрутимся?
И я уже окончательно поддался на просьбы нашей расторопной, значительно ожившей и взбодрившейся фейри. А она, чтобы не терять даром время, успела распаковать некие баулы в повозке, достать оттуда вполне похожие на термосы судки и банально разнести каждому стоящему на посту человеку по внушительной миске горячей каши с подливой и мясом. Вот это получился сюрприз! Вот это кайф!
После несостоявшегося ужина, погони, треволнений на самом холме и вокруг него — вдруг получить в руки изумительно пахнущую пищу, ложку и кусок ароматного хлеба. Обалдеть!
Наша шеф-повар, воспользовавшись моим разрешением всё собрать и загрузить лично, умудрилась со своими подругами ещё и добрую половину приготовленного для нас ужина прихватить. Пусть мы чуть не надорвались, заталкивая повозку по узкой и крутой тропинке, но оно того стоило. Теперь даже не пришлось разводить костёр, чтобы много, вкусно и сытно поесть горячей стряпни.
И мы не просто насыщались, набирались сил, но ещё и переговариваться между собой успевали. Началось с того, что мелкий заявил:
— И ведь никто не захотел получить от нас что-то материальное. Все хотят наши головы. Наверное, только городские погонщики вайенгов согласятся на штраф и взятие пошлины.
— Увы, Сандер, — ухмыльнулся на эти речи Чайревик. — Откупиться у нас кем-то не получилось бы при всём желании. Что тебя сбрасывай вниз, что Грома с Эваном, всё равно остальным уйти не дадут. Но с другой стороны, ловко наш лидер отношение к нам со стороны правосудия поменял.
Вот тут нас Брок вогнал в пессимизм своими рассуждениями:
— Не обольщайтесь, ребята. Не такие уж эти крабы тупые. И самого главного жандарм не сказал: они ночью никогда преступников не ловят. Только преследуют и загоняют в безвыходную ловушку. А утром производят арест по всей форме. Так что, скорей всего, штрафом мы не отделаемся…
— Порадовал! — недовольно зафыркала сияда, уже к тому времени съевшая свою порцию. — Лучше бы промолчал или что-нибудь весёлое рассказал.
— Так ведь я, о, богиня…
— Ты! Конечно, ты! — раздражённо прервала его красавица. — И что вообще за мужики пошли? Нет чтобы придумать выход из положения, спасти женщину, так они сидят, обжираются добавкой и нагнетают отрицательные эмоции. И даже подумать не могут, какие волнующие знаки внимания они могут получить от дамы своего сердца за совершённый подвиг. Эй! Где же вы?! Истинные герои?!
Мелкий, сидящий рядом с ней, не выдержал и попросил:
— Не надо мне так громко кричать на ухо… А то сейчас герцог Канцура услышит и сюда припрётся…
— И что? — перешла на ехидный тон Даниэлла. — Он, по крайней мере, единственный среди вас всех, кто пообещал мне полную безопасность, удобный стол и защиту от этих мерзких наёмников.
Некрасиво она себя вела. В иной обстановке, и будь она мужчина, уже давно схлопотала бы по зубам. Пусть и от того же Александра, который сидел и явно размышлял: плеснуть ей остатками соуса в лицо или нет. Это я благодаря своей ауроцепции догадался.
Я решил внести ноту примирения в повисшую напряжённую тишину:
— Дани, ты не права. Думай, что говоришь…
Тем временем отозвался наш рыцарь:
— Ваша светлость, а что вы подарите тому мужчине, который вас этой ночью спасёт? Я имею в виду, что спасёт от тех трёх армий, которые расположились вокруг холма?
Наша красавица серьёзно задумалась, умело рассматривая каждого из нас из-под полуприкрытых век. Чувствую, подбирала какие-то особенные, уместные слова, потому и поспешил вновь вмешаться:
— Не надо интересоваться наградой для меня. Мы уж как-нибудь сами разберёмся с ней. Тем более что только утром станет известно, как шанс натравить городских на остальных наших врагов сработал.
— До утра ещё дожить надо! — с вальяжной снисходительностью рассмеялся рыцарь. — Да и шанс твой — слишком мизерный и несущественный. То ли дело моя идея! Ха! Только хочется неотложно узнать, какая меня ожидает награда от несравненной баронеты.
И с вожделением уставился на сияду выпуклыми глазами. Честно говоря, нисколько не верилось в какую-то идею, реализация которой помогла бы нам выкрутиться из создавшегося положения. Но я молчал, с некоторым злорадством ожидая, как же выкрутится женщина моей мечты из получившейся ловушки. Сама себя загнала в неё. То взывала отозваться героям, а когда те спросили о награде, теперь не знает, чем откупиться.
Попыталась отделаться демагогией:
— Истинный рыцарь вначале должен совершать подвиги, а потом терпеливо ждать милостей от дамы своего сердца. Что может быть прекрасней?!
Оказалось, что может. О чём белый паладин и заявил с неожиданной циничностью чернокнижника:
— Прекрасней может быть два десятка поцелуев. Со всем сопутствующим им ритуалом.
Чего греха таить, я представил себе два десятка поцелуев, вмиг растаял и… промолчал. Промолчали и все остальные мужчины… и юноши. Между тем Даниэлла вдруг вспылила и стала отчитывать рыцаря в моральной распущенности, духовном уродстве, низменных помыслах и ущербном воспитании. А тот взял и прервал её простым вопросом:
— Дани, а ты когда соблазняла правителя, он тебе более приятным показался, чем я? — Мысленно я его даже зауважал, хотя внешне уже набрал в грудь воздуха для негодующего окрика. Сам бы я такой вопрос задать не посмел. Но рыцарь продолжил: — Там ты рвалась только к деньгам, здесь же два десятка поцелуев оплатят тебе целую жизнь. Разве уж такая большая или невыполнимая оплата?
После чего все замолчали минут на пять. И всё это время, как мне показалось, сияда буравила своим скрытым взглядом только меня. А я терпеливо ждал. Хотелось мне очень узнать, на что рассчитывать за уже совершённое спасение. Ведь это именно я спас её сравнительно недавно, когда она убегала от наёмников по пустыне, так что… Раз взывала к героям, пусть огласит весь список вожделенных наград и поблажек.
В конце концов, баронета решилась:
— Согласна не просто на два, а даже на три десятка поцелуев.
— Отлично! — тут же вскочил Чайревик на ноги. — Уговор — дороже денег! А теперь смотрите и слушайте все! — вытянул руки в стороны, на уровне плеч, и нараспев произнёс: — Мёртвые — восстаньте!
