Глава 19
Освоение

Вытащить плавер на берег не было ни возможности, ни необходимости. Кремон привязал артефакт канатом к внушительной скале. Да и то на всякий случай, подсознательно, чтобы не отнесло дрейфом воды. А вот над выносом тела супруги задумался. Следовало сразу её помыть в воде, удалив предварительно все болты, уложить на высоком камне и хоть таким образом отдать первую дань её светлой памяти.

Но тут до слуха донеслось пусть и отдалённое, но рычание. Чуть позже эхо донесло ответное взрыкивание. То есть здесь явно не безжизненные просторы с полным отсутствием фауны, раз хищники имеются. В таких обстоятельствах тело на берег выносить нельзя. Потому и пришлось оставить его пока в кораблике. А чтобы и в него какой монстр не забрался с берега, пришлось привязать плавер двумя канатами, с носа и кормы, а потом поместить его в центре небольшой бухты. Такое решение казалось наиболее верным.

После этого Невменяемый подхватил керечесу и поспешно отправился осматривать берег. Ибо с досадой сообразил, что уже вечер, через полтора часа стемнеет полностью, а значит, и хищники всех мастей могут резко активизироваться. Полноценному Эль-Митолану они не столь страшны… если их не слишком много, а уж такому потрёпанному и всё ещё раненному – следовало быть крайне осторожным.

Тропы не было, приходилось карабкаться по крутому взгорку напрямик, но зато, взобравшись на небольшую седловину возле самого берега, энормианин во всей полноте увидел водопад и часть устья реки. Срез находился на высоте четырёх метров, ширина потока в финише – метров восемь. И толщина срывающейся в водопад воды была около метра. Красивое зрелище получалось: переливающийся перламутром поток, словно загнанный в сужающееся устье, ровный сток и могучая тяжесть потока, почему-то чётко уходящая сразу на глубины.

Вот только слишком ровный срез, само сужение и последние пятьдесят метров потока, забранного в жёлоб, не оставляли сомнения в искусственности сооружения.

«Ну да! Древние и тут свой след оставили! – ворчал мысленно Кремон, продолжая внимательно оглядываться по сторонам. – Наверняка и чередующаяся минутная слабость возле водопада – их рук дело. Словно предупреждают: «Сюда нельзя!» Хм! А почему, собственно, нельзя? Слабость пусть и неприятна, но легко контролируется, особенно здоровым организмом… Да и вон тот овальный вход под русло реки явно не для тупых монстров предназначен. Надо заглянуть…»

Наличие керечесы придавало уверенности в действиях, да и вообще никакой монстр сейчас не испугал бы убитого горем, игнорирующего угрозы и опасности человека. Он вполне спокойно спустился с седловины и двинулся в тёмный, но, несомненно, рукотворный зев тоннеля. Первое, на что он наткнулся уже на пятом шаге внутри, – оказались ивовые корзинки. Примерно такие используют крестьяне, рыбаки, охотники и сборщики даров леса для переноса на спине каких угодно грузов. Причём корзинки недавно сделанные, судя по зелени на прутьях ещё не успевшей иссохнуть тоненькой коры. Две – совершенно пустые, а в третьей на дне смиренно возлежали четыре солидные рыбины. Свежие! Уснувшие, конечно, но всё равно свежие. Чтобы убедиться в этом, не следовало кинжалом потрошить внутренности, хватило неуловимой толики сил Эль-Митолана.

«О-о-о! – затянуло удивлённо просыпающееся, ещё не свихнувшееся окончательно от свалившегося на него горя сознание. – Да тут никак очередное царство?! Неужели иная ветвь вьюдорашей проживает? – Ему живо представились эти разумные носители меха, самые высокие из которых достигали ему до груди. – Нет… эти корзины для вьюдорашей слишком большие. У их рыбаков были вдвое меньше… Тогда кто?..»

Немедля пришла на ум врезавшаяся в память легенда. Если пара влюблённых пробралась в Ничейные земли, то за тысячелетия здесь могло основаться гигантское государство. Женская особь сносит яйцо раз в полтора года. Значит, численность населения могла, при благоприятном стечении обстоятельств, достичь миллионов.

«А чьё рычание мне тогда слышалось? – сам себе задал резонный вопрос энормианин. И сам себе на него ответил: – Да чье угодно! Может, тут у них некий заповедник? Или зоопарк? Тогда почему никто из них возле Барьера никогда не показывался? Неужели трудно построить плот и с этой стороны подать знак? Или подобное действо тут под запретом? М-да… может и такое быть. Вон всё тем же вьюдорашам под страхом смертной казни запрещали из недр выходить к свету Занваля. Диктатура – страшная вещь!..»

Припомнились примеры из современной истории, совсем не относящиеся к изолированному царству вьюдорашей. В той же Кремниевой Орде, когда там правил Хафан Рьед, – чего только не творилось ещё совсем недавно. И в Менсалонии – только недавно рабовладельческую теократию свергли. Следовательно, здесь тоже могли проживать люди. Много людей…

И это заставило удвоить внимательность, напрячь магическое ночное зрение и лишь затем двинуться дальше. Но вот далее оказалось сравнительно светло, из-за срывающихся вниз за окнами с левой стороны… лазурных вод. Русло, его устье, находилось прямо над головой, примерно через метровую толщу рукотворного желоба.

Помещение получалось раза в четыре шире прохода, метров пять, да в длину – восемь. Два окна, широких и довольно высоких, открывали вид на падающие воды. Сквозь них просматривались просторы ущелья. То есть место являлось точкой уникального вида, может даже, здесь гуляли раньше, приходили на экскурсии. Но давно… очень давно.

А сейчас здесь покоилась печаль сразу по двум причинам. Первая: приступы слабости в этом месте резко участились и теперь следовали каждую минуту из трёх. Вторая: у стены справа, на возвышении из камней, лежала женская особь сентега, а в её головах, прямо на полу – мужская. Причём создавалось первое впечатление, что умерли они сегодня. Ну, в крайнем случае, вчера. А вот при втором…

Как ни влажно это место, как ни чист окружающий горный воздух, пыль существует даже здесь. И как раз её, пусть и тонкий, слой подсказывал: сентеги умерли давно. Очень, очень давно!

Кремон не поленился и вернулся ещё раз взглянуть на «свежую» рыбу. Её тоже покрывал слой пыли, не замеченный раньше. Как и зелёные, «свежие», ивовые прутики. Но на этот раз внутренности одной из рыбин были безжалостно выпотрошены ножом. Итог: ни запаха, ни гниения! Ни той осклизлости, которой рыба подвергается после сравнительно непродолжительного хранения. Нонсенс? Ещё какой!

Вернулся в помещение и с минуту недоумённо взирал на сентегов. Даже поверхностный осмотр говорил, что умерли старые, с белыми перьями тэши словно вчера. Прошёл дальше, выйдя по такому же проходу за противоположную сторону потока Гайды. Там отыскал ещё пять корзин, но пустых. Зато между скал снаружи отчётливо просматривалась тропа. Так сказать облагороженная и цивилизованная. Кое-где виднелись даже вырубленные для удобства в камне ступени.

Значит, и жилище скорей всего там, в скалах. Пройти к нему будет несложно, только вот никак не хотелось оставлять за спиной неразгаданную тайну, и Невменяемый вновь поспешил к телам сентегов. Он уже догадывался, что скорей всего это тела тех самых влюблённых, о которых сложена легенда. Но одних догадок, откуда тут взялись разумные существа, казалось ничтожно мало.

На этот раз человек стал ощупывать руками и просматривать магией одежду. Вот тут пришло первое понимание ситуации. Любая ткань превратилась в тлен! Как и большинство ремней, которыми тэши так любят себя опоясывать во всех направлениях. Сохранились лишь некоторые участки ремней, явно подвергавшиеся когда-то обработке магических структур, парочка оберегов, кошели с драгоценными камнями, напитанными остатками силы, да изъеденный ржавчиной кинжал, висевший у старика на груди.

Получалось, что в данной комнате, под воздействием Лазурного водопада, неизвестных лучей слабости или ещё какой тайны, всё, что являлось недавно живой плотью, сохраняется в неизменном состоянии вечно.

Как только этот вывод окончательно утоптался в сознании энормианина, он поспешил с максимальной прытью к своему планеру. Подтянул к себе, сам спрыгнул внутрь и перегнал вплотную к водопаду. После чего поставил средний периметр магической сигнализации, на который ему уже хватало сил, и приступил к похоронам своей супруги. Намерения возводить что-то самому отбросил, так как мавзолей для Ягуши и павших боевых товарищей уже оказался построен Древними.

Работал долго, наверное, потому, что медленно. В минуты слабости замирал, стараясь вслушаться в шум водопада и в нём найти успокоение, ощутить в его рокоте музыку траурного марша. Может, и не всегда это получалось, но помогало однозначно. Печаль разрывала сердце при каждом касании к любимому телу, и процесс растянулся до полуночи. Но в конце концов и эта, самая тяжкая и скорбная часть долга завершилась.

С телами сентегов, хоть и гораздо более тяжёлыми, справляться было легче. Но когда, пошатываясь, на дрожащих ногах, вносил второго воина в тоннель, совсем недалеко послышалось грозное рычание. То самое, которое разносилось в предвечернее время. Некое чудище ещё не дошло до сигнальной линии, но уже подавало голос, заявляя свои права на данную территорию.

Логика подсказывала: раз монстры сюда не добрались за прошлые века и не сожрали оставленную в корзине рыбу, значит, резонансы минутной слабости их отсюда однозначно отпугивали. Так что вряд ли некая образина приблизится настолько, чтобы напасть. Другой вопрос, что хищника наверняка привлекал запах свежей крови, который он учуял издалека. Если он невероятно голоден и взбешён, то может ринуться в атаку, несмотря на неприятные ощущения.

Только человек, прошедший не одну баталию с дикими монстрами и сумевший выжить в их скоплении даже в Гиблых Топях, и этот момент предусмотрел в рабочем порядке. Он попросту разложил все имеющиеся у него керечесы в важных стратегических точках своего передвижения от воды к мавзолею и обратно. Поэтому после услышанного рычания не стал паниковать. Даже донёс тело в помещение, а уже там подхватил магическое ружьё и с ним осторожно выглянул наружу. И хмыкнул от увиденной картинки.

Перед самой сигнальной линией, весь дёрганный, с мечущимся в стороны кончиком хвоста, стоял огромный тигр. Подобных экземпляров, как казалось раньше, просто не должно было существовать в природе. Его спина находилась на одном уровне со спиной породистого рыцарского коня, способного нести всадника в полном вооружении. Но голова поднималась намного выше, лапы напоминали стволы деревьев, а зубы в приоткрытой и порыкивающей пасти утверждали только одним своим видом:

«Да мне любой Эль-Митолан – на один укус!»

Мало того, животное однозначно замечало висящую в пространстве магическую линию и находилось в связи с этим в явных сомнениях. А это уже говорило совсем об иной природе зубастого чудовища, вполне возможно, что и искусственной.

На таких созданий Невменяемому тоже довелось насмотреться. Да и страху натерпеться – тоже. Взять хотя бы того же чудовищного Стража, которого он на дне озера Печали победил чисто случайно и буквально в последние мгновения отпущенного судьбой времени. И хуже всего, что многие подобные твари имели в себе Заливной Щит. Ту самую структуру, которая сводила на нет, вбирала в себя все магические атаки Эль-Митоланов.

В данном случае со своим мраморным шариком керечеса являлась наиболее действенным оружием против подобного хищника. Даже лучше, чем литанра, выстрелы из которой разносили при должной массовости целые скалы. Но в любом случае человек предпочёл бы уход зверя, чем сомнительную победу над ним. Потому и замер в арке прохода, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Ну и стал перебирать в памяти те умения, которые помогали в приручении любого зверя. Уроки отшельника Малихана из Себерецких гор не только не забылись, но были не раз усовершенствованы и часто практикуемы. Великий мэтр дрессуры знал, как учить, знал, как воздействовать на мозг неразумного существа, и сумел в своё время передать эти знания Невменяемому.

Пригодится ли это в данный момент? Увы, пока силы не накопились для такого действа, и не позволяло расстояние воздействовать на тигра. Хищник находился очень далеко, а когда он ринется в атаку, попросту не останется времени на душевную с ним беседу. Зато оставалась надежда, что такая огромная туша не втиснется в данный проход, застрянет. Два метра в высоту и сантиметров семьдесят в ширину – это не иначе как нора для такого клыкастого мастодонта.

Раздалось очередное, особо громкое рычание, словно зверь подбадривал сам себя. После чего полосатая туша спокойно и нагло двинулась вперёд. Да и чего такому гиганту бегать и метаться, если жертва уже давно и надолго парализована страхом?

Объект атаки не вздрогнул, лишь приподнял немного тяжеленную керечесу. В то же самое время начав интенсивно посылать в зверя пучки нужных структур. Затратное по силе дело, но ведь выстрелить всегда успеется. Три шарика – даже для такого монстра – не булавочным уколом окажутся. Потом можно отойти, подхватить второе ружьё и вновь влепить тремя шарами по глазам зверя. Как ни крути, а именно разумное существо – царь природы. Пусть даже это природа, искусственно взращенная для сопротивления этому самому царю.

Уже и стрелять собрался, ибо расстояние сократилось всего до пяти метров, как тигр замер на месте. И крутя громадной головой, стал внимательно рассматривать выступающую часть человеческого тела. А Кремон с какой-то злой отрешённостью продолжал всеми силами чуть подсобранной энергии воздействовать на неразумное существо:

«Уходи! Здесь для тебя гибель! Здесь для тебя смерть! Это – чужая территория!»

Рычание зубастого монстра перешло из грозного – в озабоченное. Он явно заволновался, потом несколько раз оглянулся назад, словно проверяя пути к отступлению. Даже интересно стало, потому что поведение слишком соответствовало поведению разумного существа.

«Чего это он? Никак подмогу дожидается? – размышлял человек. – Или у него в тылу может возникнуть некий ещё более опасный враг? Почему бы и нет? Может, кто-то и пострашней здесь пожелает нарисоваться?..»

И точно! Откуда-то с верховий Гайды донёсся один рык, приглушенный расстоянием, за ним другой. Причём другой – ну совершенно не тигриный. Скорей напоминающий визг взбешенного шейтара.

Тигр поступил странно: попятился на пару шагов и уселся на грунт. При этом его левое ухо так и осталось повернутым в сторону гор. И через минуту раздался новый визг, но теперь уже совсем в иной тональности и продолжительный. Дойдя до наивысшего крещендо, визг оборвался.

«Не иначе там тоже велась не менее интересная охота, – попытался отгадать Невменяемый. – Вот только кем? Самкой или товарищем этого красавчика? – Он и сам не заметил, как мысленно стал симпатизировать тигру. – А может, он только полюбопытствовать сюда заглянул? С самыми благими намерениями? Но ты уж извини, дружище, место занято! Постарайся меня не беспокоить, и мы вполне мирно уживёмся… Уходи!»

Самое занятное и невероятное, что зубастый монстр на это покладисто кивнул, встал, довольно грозно рыкнул, да и… подался обратно, откуда пришёл. Не останавливаясь, пересёк сигнальную черту и перешёл на бег трусцой.

Не спуская с него взгляда, Кремон отставил ружьё и рукой вытер обильный пот со лба:

«Ну и великан! Такого в любой зоопарк – гвоздём показа будет. Хотя нет… такой повелитель гор и леса в неволе не выживет… М-да… А чучело с него уже совсем не так будет смотреться… Интересно, как мы с ним уживёмся? – И только сейчас обратил внимание на мокрую от пота руку: – Это кто испугался? Я или моё подсознание? Хм! Наверное, оба!..»

Правда, логика подсказывала, что виной такому состоянию – регулярно продолжающиеся наплывы слабости. Видимо, разумное существо может бороться с ними, но неизвестно, как долго. И уж во всяком случае, ночевать в мавзолее живому человеку явно не следовало. Поэтому энормианин быстро завершил церемонию этого странного погребения, ещё раз напоследок окинул прощальным взглядом тело погибшей супруги и поспешил в плавер.

Отогнать его на водомётах в более удобную бухточку, привязать по её центру оказалось делом совсем несложным. Зато там тело окончательно ощутило, как давят, насколько угнетают неведомые силы вокруг водопада. Вроде и недалеко отплыл, а насколько легче дышится и ясней думается!

Поэтому засыпал Невменяемый в сравнительном покое, смирившийся с судьбой и уже определивший своё будущее.