Глава 29
Спасение утопающих…
Желание свернуть этой птицеподобной неблагодарной твари голову преобладало у Кремона над всем остальным. Но уже на втором шагу руки и ноги частично отказались повиноваться, по позвоночнику промчалась волна боли, предваряющая временный паралич, и захотелось уйти из реальности, закрыть глаза навсегда, чтобы не видеть этот подлый и мерзкий мир. Но сознание потерять не получилось. Боль в голове и во всем теле заставила замереть на месте.
Казалось бы, такое фиаско всей его карьеры прославленного воина, героя и победителя, должно было и волю Невменяемого смять, а то и повредить рассудок. Но он четко и, самое главное, уверенно осознал, что при желании сможет сделать эти несколько отделяющих его от подлого сентега шагов и свернуть тому голову. Вот сможет! С ломкой и болью во всем теле, но совершит эту справедливую месть! И Сату-Лгава убьет, и его сестру! А там можно будет и побороться!
«Скорей всего мне помогает умение лгать под Сонным покрывалом! – мелькнула мысль-догадка. – Если под этим магическим артефактом со мной никто словесно совладать не может, то после приема эликсира Бигина во мне остаются силы бороться с чужим внушением. С трудом, но все равно его преодолевать…»
Он понял, что так и стоит возле своего стула, сделав только один, максимум два шажка в сторону замерших сентегов. А в глазах хозяев дома читалась целая гамма чувств: печаль, раскаяние, жалость, безысходность и любопытство.
– А ты молодец! – сказал Сату-Лгав. – Сообразил, что к чему, и не стал делать следующий шаг. В отличие от твоих бездумных товарищей… Недаром именно ты в троице командуешь, хотя твой брат и колдун… Неужели и в самом деле там, у вас, тоже известно про этот эликсир? Хотя чего тут удивительного? Раз у нас он известен, то и у вас остались секреты его приготовления… Тогда тем более странно, почему у вас рабство не процветает еще более пышно, чем у нас?
– По всемирным законам, – начал Кремон, разминая несколько затекшие лицевые мышцы, – этот яд подлежит немедленному уничтожению на месте обнаружения. Как и обязательна казнь на месте любого, кто пытается его произвести или применить уже имеющийся эликсир…
Кашад стоял на четвереньках, натужно хрипя и пытаясь восстановить дыхание. Скорей всего он успел сделать всего один шаг, а потом его парализовало. Риона сидела на полу, опираясь локтем на стул, и массировала горло. Похоже, при попытке причинить вред своему хозяину, рабам еще и дыхательные спазмы мешали. Они ничего и никогда про эликсир Бигина не слыхали, но их возмутила и заставила мстить сама фраза о том, что их сделали рабами. Потому и бросились спонтанно на рабовладельцев. На фоне этого еще больше окрепла уверенность Невменяемого в том, что он сможет и дойти до сентега, и убить его.
«Только спешить не стоит, – подумал энормианин. – Надо послушать, что ублюдок неблагодарный скажет. Да и за дверью могут находиться его приживалы, которые нас троих просто на месте уничтожат залпом из арбалетов… С чего бы начать разговор?..»
Начал с того, что аккуратно уселся обратно на свой стул. Потом спросил:
– Ну и зачем ты это сделал… тэш? И заметь, я не употребляю никаких нелестных эпитетов в твой адрес…
– Сейчас мне придется перед вами оправдываться… Честно говоря, не думал, что стану это делать… Да и вообще когда-нибудь делать подобное…
– Я была против применения эликсира, – вмешалась сестра. – Но Сату очень переживал за безопасность дома, сомневался, что вы сможете вести себя правильно в любой обстановке. И верил, что тем самым оказывает вам большую услугу, предохраняя от ранней гибели.
Кашад уже успел отдышаться и вползти на стул.
– Ага! Отличная услуга: до ста пятидесяти лет жить и корчиться в ногах у подлого хозяина, – мрачно сказал он. – Вот тебе и друг… вот она и благодарность…
Сентег скривился – вероятно, его мучила совесть, – но каяться пока не собирался. Наоборот, взмахнув крылом, перешел на оптимистический тон:
– Ладно, пока еще ничего страшного не произошло и все поправимо… в принципе. Другой вопрос, что нам следует прямо сейчас составить несколько иную программу действий. А для этого я вам должен рассказать о мотивах своего поступка, некоторых правилах нашего общества и некоторых умениях наших прославленных Медиальтов. Ну и о ценах за некоторые их услуги.
Он сделал паузу, ожидая вопросов. Но Кашад с Рионой посмотрели на Кремона, а тот выжидающе молчал. Промолчали и они. Да и что спрашивать, если вначале надо выслушать? Вдруг и вправду самое страшное как-то можно поправить?
– Так вот… О моих мотивах… Наверняка лучше будет, если я вам просто перескажу, что внушил каждому из вас. Слушайте: «Ты не должен никому и никогда говорить о севере. Не должен хотеть и пытаться вернуться на север. Без команды не приближаться к Шанне ближе, чем на пять километров. На любые вопросы отвечать: хозяин выкупил тебя и двух твоих товарищей на каменоломнях, где вы родились и жили до недавнего времени. Где это место – ни ты, ни они не ведают. Ты должен выполнять все приказы, данные хозяином при посторонних, беспрекословно и немедленно. А вообще подчиняться только Сату-Лгаву или его сестре. Никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимать руку на хозяина и его сестру. Обращение «тэш» – везде и всегда обязательно к любому сентегу». Вот и все! Правда, ничего страшного? Вы мне и так в принципе обещали все это выполнять целиком добровольно. Ну… кроме как отказаться от попыток возвращения. Но это уже я позаботился о вашей долгой жизни… Кашад! Спокойнее! Ты уже на эту тему высказывался! Вот… Теперь о том, как все изменилось после рассказа Кремона про наш мир Тройной Радуги. Тут я пока могу сказать только одно: изменилось положение кардинально. Осознаю, что надо что-то делать немедленно и со всей решительностью, но пока кроме туманных наметок ничего толкового в голову не приходит. Мне кажется, мы над этим попробуем подумать совместно и несколько позже. В данном вопросе излишняя спешка – это гибель для нас всех и страшные, кровавые последствия для очень многих… Причем я не говорю уже о веках или десятилетиях, а говорю о днях, максимум неделях. Думаю, в этом вопросе со мной никто спорить не станет?
Мужчины промолчали, и только девушка выдавила из себя:
– Станем… – И не в силах удержаться, все-таки прохрипела должное обращение: – Тэш…
Сентег удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Теперь о некоторых исключениях, досадных и не очень. Особенно если рассматривать в свете приближающейся всемирной катастрофы… Вы вчера видели конклатерру, которая для большинства моих собратьев хуже кости поперек горла и похлеще, чем любая катастрофа. А все почему? Тоже исторические, нерушимые традиции…
После подробного рассказа высветилась интересная картинка, о которой ранее сентег умалчивал. Вернее, только намекал на некие исключения из правил. А во всем виноваты древние традиции и каноны поведения, установленные предками. Каждая сентега – душа домашнего очага. Ни работать ей, ни занимать почетные посты в обществе нельзя. Категорически запрещается ей и заниматься торговлей или посредничеством. Но! Самое смешное, что и сентегам мужского пола законы запрещают заниматься такими постыдными делами, как перепродажа, посредничество, дача денег взаймы и составление всяких там контрактов о купле и продаже. Да и вообще каждый уважающий себя сентег должен иметь для таких грязных дел, как денежные расчеты, подневольного, зависящего от него помощника.
И еще в глубокой древности возникал вопрос: а кто же тогда этими низменными делами будет заниматься? Нет, конечно же, порой и сами сентеги что-то там решали, что-то порой платили и о чем-то конкретно договаривались. Но делалось это редко, в узком кругу ближайших знакомых и ни в коем случае не предавалось огласке. Да и самые крупные перемещения денежных средств или купля-продажа недвижимости не могли происходить без участия хозяина дома и главного рабовладельца. А вот все остальное придумали отдать в руки доверенных рабов. Даже не так: в женские ручки доверенных рабынь.
Потому что мужчинам-рабам тоже не доверяли изначально. Несмотря на частое и почти повсеместное применение жутко дорогостоящего эликсира Бигина, даже подпоенные этим ядом рабы умудрялись куда-то сбегать, что-то воровать, вытворять страшные глупости под воздействием алкоголя и разбазаривать хозяйские средства направо и налево. Женщины для должности управляющего личными финансами подходили лучше всего. В данном обществе они никогда не пили ничего спиртного. Поэтому не вытворяли глупостей и не совершали противоправных поступков. Женщины никогда не сбегали от своего хозяина. И они же, как это ни странно, оказались невероятно сообразительны, сведущи и ловки в делах посредничества и всей остальной купли-продажи.
Вот с той давней, покрытой туманом забвения исторической эпохи и пошло: в каждом роду выбиралась такая женщина. Ей на кепи пришивали особо яркий красный помпон, и она становилась неприкосновенной персоной. Такие персоны находились как бы вне общества, но в то же время руководили финансовыми потоками этого общества, каждая в пределах доверившегося ей рода, и даже могли путешествовать в соседние города в одиночку. Если выбиралась далеко, или в самый Центр, то с ней отправлялся любой из сентегов, а то и несколько, дабы официально, как это постыдно упоминалось иногда, следить за рабыней и смотреть, чтобы она не сбежала. Хотя в подобных поездках никто не сомневался в праве дамы с помпоном распоряжаться всем и вся. Как правило, каждая конклатерра была исключительно предана своему хозяину, за любую мелочь готова была грызть зубами горло другого сентега, а уж к своим собратьям по виду относилась порой гораздо меркантильнее, чем сам рабовладелец. Частенько происходили купли-продажи-обмены рабов даже без уведомления об этом хозяина. И тот таким действиям ничего, кроме ругани, плевания и бесполезных угроз, противопоставить не мог. Ведь для чистоты и эффективности ведущихся дел применять дополнительные фазы внушения с помощью эликсира Бигина было более чем бессмысленно.
Понятно, что в исключительных случаях и на обнаглевшую, вышедшую из повиновения конклатерру находились рычаги воздействия. Вплоть до устранения оной с занимаемой должности и перевода в разряд рабынь. Но подобные случаи имели место настолько редко, что Сату-Лгав о них не знал. Только Лейч-Ера вспомнила один такой случай, произошедший в соседнем городе лет тридцать назад.
В роду Беерчи уже три последних года личной помощницы по финансам и посредницы по торговле не было. Потому Сату-Лгав и пользовался услугами той самой наглой тетки Салажи, которая накануне хотела с ходу купить обоих понравившихся ей мужчин. Нахалка обслуживала иной род, который являлся одним из самых близких Беерчи. И попросту говоря, уже морально и психологически достала как самого хозяина дома, так и его умную, много знающую сестру. Та и не скрывала своего отношения к наглой тетке:
– Я эту Салажу премерзкую – ненавижу!
Северяне переглянулись. О деятельности Рионы они еще во время нахождения в рощице много чего рассказали сентегу, и тот тогда долго выспрашивал подробности, пытаясь сориентироваться в ценах на севере и составить себе некоторое представление по артефактам. Ну и понятно, что весьма восторгался умениями главного казначея ватаги Яцуры. Так что куда клонится дело, можно было предвидеть. Но от устроившего подлость Коллекционера можно было ожидать чего угодно, и Кремон с насмешкой спросил:
– Тэш, ну так почему из своих рабынь кого-нибудь не выберете?
– Конклатерру надо с малых лет к делам приваживать и приучать, – пояснила сентега. – Да и то еще надо вначале выбрать самую способную. А нам с этим не повезло: наша только-только стала в силу входить да делами ворочать, как с ней несчастье произошло. Будучи три года назад в соседнем городе, она попала в пожар и не успела выбраться из горящего здания. А те, что у нас есть, либо юны и несведущи, либо тупы и слишком пугливы. Здесь нужна женщина-зверь! – Лейч-Ера довольно выразительно уставилась на Риону: – Брат верно мне рассказал? Ты и в самом деле занималась торговлей и посредничеством у вас на севере?
– И считалась одной из лучших, тэш! – похвасталась девушка и демонстративно перевела взгляд на Кремона, сразу жестко давая понять: как он скажет, так и будет.
И старший маленького отряда кивнул:
– Ну, тут все ясно, тэш. Это мы потом обдумаем и решим. В любом случае для нормальной деятельности конклатерры недостаточно эликсира Бигина, работница должна сама обожать свое дело и действовать с азартом и удовольствием. Это мы понимаем. Так что приказывать вы нашей подруге не сможете… А посему слушаем ваши дальнейшие предложения. Итак?
Теперь уже переглянулись брат с сестрой. Но сделали это с грустью и разочарованием. Наверняка они надеялись, что Риона вот так сразу бросится им помогать, изучать здешнюю специфику своей деятельности и только будет рада стать той самой женщиной-зверем. Без всяких условий и пререканий.
Тогда как северяне ждали самого главного: полной свободы.
И Сату-Лгав перешел к дальнейшему торгу:
– Теперь об умениях Медиальтов. Сразу скажу, что нам от них понадобится их самое высокое мастерство и одна из самых дорогостоящих услуг. Да плюс еще и оплатить молчание за оказание этой услуги. Вы ведь сами говорили о своих легендах, согласно которым мы умеем лечить все и всех. Так вот, это правда. И Медиальты могут излечивать от влияния эликсира Бигина.
Люди призадумались. Хорошо бы излечиться от рабского повиновения, да только вначале еще следовало убедиться, нет ли и тут какого-то подвоха. Ко всему прочему у Невменяемого перед мысленным взором предстали бочки, полные ядовитого эликсира, и он со страхом подумал, что случится, если секрет производства этого страшного яда распространится вместе с сентегами по всей планете. Допустить такое никак нельзя. Но как это сделать? Сложный вопрос… И, наверное, для его решения следует задать миллионы иных вопросов. И энормианин начал:
– А как сами сентеги спасаются от этого страшного средства?
– Да никак! Оно на нас не действует совершенно! – и хозяин дома издевательски щелкнул клювом.
«Вот тебе и миллион вопросов! – возопил мысленно Кремон. – А один решает все. Наверняка если сентеги пожелают, то каждому разумному существу введут в тело нужную структуру защиты от воздействия эликсира, и нет проблем! Надо же, так просто…»
Однако вслух решил уточнить:
– Но это все – страшный секрет, и ведают о нем только Медиальты?
– Не угадал. Об этой магической структуре и об умении ее использовать знают все матери нашего вида. И они сразу же вводят эту структуру в тело родившегося потомства.
– Феноменально! – улыбнулся Невменяемый и позволил себе шутку: – Я очень сожалею, тэш Лейч-Ера, что вчера мы были несколько уставшими. Поэтому я не догадался с тобой подружиться поближе и попросить усыновления. Тогда бы твой братец не имел таких проблем и таких жутких в скором будущем расходов.
– Его средства – это и мои средства! – холодно отчеканила сентега.
Кремон ехидно прищурился:
– И что за удовольствие знать, что через несколько лет все средства пойдут прахом вместе с вашими жизнями? Или собираетесь это время провести в радости и праздности? Забыли пословицу: «Перед смертью не надышишься»? Так что не думайте о средствах, думайте о жизни своих детей и племянников.
Сату-Лгав горестно опустил клюв:
– Средств у нас сейчас очень мало…
– Не понял, тэш! Не ты ли хвастался, что у тебя собрана одна их самых великолепных коллекций живописи?! Неужели сгорела?
– Не приведи судьба! – взмахнул на человека крылом хозяин дома. – Сегодня же покажу, все цело. Только вот почти все они не подлежат… – как бы это правильно выразиться? – немедленной продаже. Желательно им лет пять повисеть в запасниках, а то и все десять…
– Все ясно! – воскликнула Риона, придумавшая отличный способ не обращаться с рабским, по ее мнению, словом к рабовладельцам. Она теперь обращалась только к мужчинам: – Большинство вещей в этом доме – краденые! Даю гарантию!
– Ничего подобного! – обиделся представитель рода Беерчи. – Здесь собраны трофеи! А не особо их стоит продавать по причине слишком пристального внимания к моей обители истинных разбойников. Они только и желают удостовериться, что ценности и артефакты находятся именно в этом доме…
– Ага! – Кашад перенял тактику подруги, обращаясь в пространство перед собой, словно размышляя. При этом ему тоже не приходилось повторять назойливо крутящееся в сознании обращение «тэш». – Думаю, часть, а то и основная доля сокровищ находится в ином месте?..
– Скорей всего! – закивала девушка, воспользовавшись растерянным молчанием сентегов. – Мы тоже так несколько раз устраивали: снаряжали караван и отправляли его в ложном направлении пустым. А сами тем временем перепрятывали ценности прямо под носом у основного конкурента. А то и через подставных лиц нанимали самих конкурентов для сопровождения нашего жутко дорогостоящего товара в стольный град княжества.
– Правильно. А так как основные враги нашего Коллекционера окопались в Курганде, то скорей всего там и находится основной склад чего-то ценного.
Лейч-Ера постаралась успокоить с испугом взглянувшего на нее братца:
– Ну и чего ты разволновался? Они под воздействием твоего внушения вреда тебе не сделают, сами же при этом пострадают. Ну а их уникальная сообразительность лишний повод для укрепления нашей дружбы и сотрудничества.
– Дружбы? – энормианин словно обращался к своему напарнику. – Это раньше мы думали, что у нас с ним дружба, а он все испортил своим внушением… Теперь мы с ним каждую деталь договора обсуждать будем и плату вперед требовать. Правильно, Кашад? Правильно, Риона?
Те кивнули, и сентег обратился к своей сестре:
– Видишь, как они себя ведут? Но я на них не злюсь, сам виноват… Так что придется прикладывать все наши усилия, чтобы их мозги славно и на полную мощность заработали на общее дело… – Он повернулся к людям и продолжил: – Вначале поиск средств на лечение, потому что процесс этот не скорый. Надо его начинать как можно раньше. Так же следует провести самый интенсивный курс обучения некоторым нашим наукам и, самое главное, истории. Есть вещи, которые мне кажутся само собой разумеющимися, и я о них, да и сестра тоже, не задумываюсь. Но вам надо знать обязательно. Даже если вы кроме каменоломни в своей жизни ничего больше не видели. Ну и наконец, попутно, начнем решать главную задачу… а то и две сразу. Надо измыслить, как довести до сведения нашего общества данные о грядущей катастрофе. Ну и придумать способ перехода на ту сторону барьера.
– Всего лишь! – но сарказм прозвучал в восклицании Кашада скорей оптимистически, чем с издевкой.
– Конечно, это не все! – живо отреагировал сентег. – Таким бравым ребятам у меня скучать не придется, дайте мне только до конца восстановить собственное здоровье. Ну а пока делаем, как решили: вначале книги и интенсивное введение Рионы в курс деятельности конклатерры. Попутно думаете над решением глобальных задач. Заодно пытаемся наладить мостики взаимопонимания с Медиальтами и стараемся впихнуть им Кремона в качестве ученика. Ну а для начала приглашаю вас осмотреть все здесь собранное богатство. Начиная от картин и кончая уникальными артефактами. Посмотрим, обсудим, посоветуемся, может, что и выберем для срочной продажи…
Все с ожиданием уставились на Кремона. Так как приказ был сформулирован в виде приглашения, рабы имели полное право выбора. И они это право предоставили старшему в команде. А у того оставалось несколько вопросов для выяснения:
– Почему ты не требуешь от нас наши вещи и артефакты?
– Они ваши трофеи и принадлежат только вам. Бесспорно! В том числе и моя родовая керечеса.
– Так, с этим понятно… А вот другой интересный вопрос: как реагируют сентеги на чужую конклатерру?
– Да точно так же, как и я: век бы с ней не встречался! Сентег пытается делать вид, что не замечает этих женщин, а когда проскакивает мимо них, благодарит судьбу за доброе к себе отношение. Это только своя, личная помощница по торговле – предмет гордости и объект для постоянного, чаще всего желанного общения. И то не в случае с такой персоной, как Салажа. Ее почти все в моем доме побаиваются.
– То есть, как только увидят такую деловую женщину, сразу стремятся на другую сторону улицы перебежать?
– Интересное сравнение… но верное, – подтвердил рабовладелец.
– А вот представь себе такую картину: вдруг все, повторяю, поголовно все рабы вышли на улицу в кепи с огромными красными помпонами. Что случится?
С минуту Сату-Лгав молчал, то закрывая глаза, то открывая. Видно, представлял себе такое зрелище во всей красе. А потом его глаза расширились по максимуму, и он уставился на энормианина:
– А ты очень… очень страшный человек… И опасный!..
– Да не обращай внимания, тэш! – отмахнулся Кремон, вставая на ноги. – Ну что ж, давай, показывай свою коллекцию!