Глава семнадцатая
Древние хардийцы
За последний день самочувствие Розалии резко улучшилось. Как она подозревала, не столько благодаря заботе Бензика, сколько из-за влияния растущего прямо на глазах Тасона. Сын все чаще и чаще реагировал на вопросы матери. И пусть одним, максимум несколькими словами, но это уже можно было назвать диалогом.
Розалия за шесть тысяч лет путешествовала разумом в разные места, знала невероятно много и по своим божественным силам не уступала императору Бутену или ситанессе Абелии. И все равно для нее оказалось чуть ли не смертельным шоком само осознание того, что у нее ожидается не просто ребенок, а Сатази. В последний месяц перед оживлением своего тела она постоянно находилась разумом на Земле. Следила за работой археологической экспедиции Броди, радовалась каждому воскрешению своих современников. Страдала, что не могут отыскать колодец с ее телом и телами Донтера и Бензика. В общем, прекрасно знала все перипетии событий, предшествовавших ее выемке из воды. А после того как услышала о странностях своего плода и о живущих где-то у Якоря существах, еле-еле оправилась от частичного помешательства. А потом сама успела смотаться к самому большому средоточию черных дыр во Вселенной и высмотреть лично упомянутых существ. Они были ужасны!
Вначале вообще было сложно сообразить, что Сатази собой представляют. Одним предложением описать этих уничтожителей галактик не получилось бы при всем желании. Километровые сгустки вывернутых наизнанку внутренностей неизвестного монстра. Плюс торчащие из этих внутренностей, пронзающие их насквозь кристаллические шпили непонятных образований. Плюс сгустки разноцветного сияния, блуждающие то тут, то там. Плюс вылетающие во все стороны сгустки энергии в виде молний и шаров. Ну и льющаяся вдобавок водопадами радиация, смертельная для всего живого.
Эти кошмарные создания чаще всего носились среди звезд, круша их своими воплями. Резвились, превращая в пыль планетные системы. Грелись, собрав в единое облако и одновременно взрывая десятки газовых планет-монстров. И редко, словно измучившись и впадая в спячку, зависали распластанными телами на сгустках в пылевых туманностях.
Для любой женщины, пусть даже и ставшей в некотором роде богиней, знать, что она родит ТАКОЕ, – это уже гарантированное умопомешательство. Также она знала, что при своем намеченном оживлении начнет рожать сразу, и почти стопроцентно от этого умрет. И только потом увидевшее свет чудовище своим криком уничтожит все живое на десятки километров вокруг себя и телепортируется к Якорю. Так происходило в момент рождения Сатази всегда, хотя, как и почему у совершенно разных разумных существ рождается такой мутант, не знали даже самые старые из этих мутантов. А жили они, если верить их же россказням при редком общении с «иными», до ста тысяч лет.
Но вопреки всем прогнозам произошло чудо. Родился вполне человеческий ребенок. Правда, с размерами и весом почти годовалого карапуза. Роженицу пришлось спасать не столько от морального шока, сколько от физических повреждений. И если бы не Бензик, умеющий перекраивать и создавать новые живые ткани, женщина была бы обречена.
Розалия была готова к смерти, да и жить ей не хотелось. Но когда она рассмотрела зависшего у ее изголовья в желтом облаке херувима, громадное удивление помогло ей остаться живой. Потом ее поддерживали все остальные хардийцы, а Тасон, утвердивший имя собственное и доказавший своими первыми фразами, что он полностью разумен, никуда не телепортировался и ни на кого не крикнул. Так и остался у кровати своей медленно приходящей в сознание матери. И никуда не спешил.
А два дня назад сказал в ментальном диапазоне две короткие фразы:
«Мне удалось! Мама, теперь ты точно выздоровеешь!»
И вот уже сегодня, ранним утром, женщина почувствовала в себе желание не просто встать и ходить, а сорваться с постели и побежать. Что она и сделала, выскочив на террасы императорского дворца, потом на крыши, да так и совершив почти полный круг бегом. При этом она своим видом, босая и в короткой рубашке чуть выше колен, перепугала заметившую ее Айни и чуть не довела до инфаркта доктора Бензика.
Бензик перехватил бегущую Розалию:
– Остановись! Что с тобой? Успокойся…
Ничуть не запыхавшаяся женщина замерла на месте, а потом не удержалась от смеха:
– У тебя такой вид, словно ты уверен в моем сумасшествии! Ведь правда уверен?
– Ну… – замялся врач, пытаясь рассмотреть зрачки своей старой подруги. – Ты себя так странно ведешь… Кто в здравом уме бегает по крышам высоченного дворца?..
– Ага, значит, если здание будет низким, тогда бегать можно? – съехидничала Розалия. – И кто из нас ненормален?
– Не умничай! Давай вернемся в твою спальню, и я тебя спокойно осмотрю…
– Спокойно? Ха! Тебе еще не надоело на меня часами пялиться? Мне – надоело! Теперь я и сама могу себя осмотреть, когда надо будет. Да и что ты хочешь увидеть? Ноги вон не дрожат; кровь из ушей не капает; на людей не кидаюсь… Хотя ни тебя, ни Айни за людей уже можно не считать… Кстати, – она вздохнула, – нашего Тасона тоже. И это он меня вылечил окончательно. Я уверена. Причем такие силы в себе чувствую, что могу телепортироваться…
– Не надо! – занервничал Бензик, аккуратно подхватил свою пациентку под локоток и подтолкнул к лестнице.
– Могу, но не спешу! Хочу это сделать с кем-то… Лучше с Донтером. Куда это он, кстати, пропал? И все остальные?
– Да я сам только недавно с планеты Миха вернулся, были некоторые сложности… Пятеро наших там остались, пытаются высчитать вектор для телепортации по следу Броди и его друзей. Там две привязочки отыскались… Сакрина с Райгдом куда-то умотались, чуть раньше моего экстренного вызова в мир адельванов… Айни ты вспугнула своим бегом…
– Бедняжка… Где она?
– Зашла в твою комнату и там сидит на твоей же кровати. Кажется, Тасон и ее успокаивать умеет… Ну а Вителла с Алессаном сейчас в подземельях, охраняют друг друга во время сна. Тебе, между прочим, завтра тоже понадобится утопление. Уже второе…
– Зачем? Во мне столько сил!
– Неважно себя завтра почувствуешь… А вот с Тасоном по этому поводу мне давно пора посоветоваться. Может, он нам подскажет, как избавиться от наркотической зависимости топиться раз в пять дней?..
– Запросто подскажет! – похвасталась Розалия и тут же добавила: – Если сумеешь его разговорить.
Когда они вошли в спальню, то застали пасторальную сценку. Тасон, уже выросший до размеров полуторагодовалого крепыша, вполне удобно сидел внутри своего силового облачка. Его золотистые кудри свисали до плеч, и для полного сходства с купидоном ему только крылышек не хватало. В руках он сосредоточенно крутил некую игрушку с многоцветными гранями и лепестками, словно у нескольких сложенных вместе больших цветков. Точно такая же игрушка была у Айни. Императрица Хардии ни на что вокруг не обращала внимания и усиленно пыталась то ли разобрать предмет, то ли сломать его, то ли починить.
В последнюю неделю состояние императрицы значительно поправилось. Теперь она вела себя вполне адекватно и, будучи вменяемой, даже пыталась учиться у своих коллег правильно использовать хаотично полученные ею во время путешествия разума умения. А если и нападал на нее очередной приступ болезни, то это уже была не агрессия или неуемный страх, а впадение в детство или нечто подобное. Тогда она становилась просто наивной и совершенно бесхитростной неумехой. И уже несколько раз приходила в таком состоянии чуть ли не играть с маленьким Тасоном, которому на самом деле, как самостоятельной и взрослой особи, было тысячи лет.
Не слишком-то надеясь на ответ, Розалия сразу стала строить фразы без прямого обращения:
– Какие интересные у вас штуковины!.. Никогда таких красивых не видела.
– Неужели? – подыграл ей Бензик. – Разве не ты их подарила?
– Нет. И боюсь, что мы так и не узнаем, откуда они тут взялись.
И вот тут Тасон заговорил вслух в первый раз с момента своего рождения:
– Нашла чего бояться… – голос его был ломающимся баском подростка, а никак не ребенка полутора лет. – Спрашивай – тебе ответят…
– Ну вот я и спрашиваю, – прижав ладони к груди и почти не дыша, сказала женщина. – Сынок, что это за устройства и откуда они взялись?
Все так же сосредоточенно вращая предмет и не отрывая от него взгляда, Тасон проворчал с некоторым недовольством:
– Да я вот сам понять не могу, что это такое… А подарили их мне мои коллеги Сатази… Айни была несколько не в себе, вот они и дали мне эти игрушки для развлечения… Думал, для детей, а это та еще головоломка…
– Здесь были Сатази?! – не удержалась от сдавленного восклицания Розалия и резко оглянулась на доктора. У обоих сразу же возникли нехорошие подозрения насчет цветастых предметов.
– Хочу тебе напомнить, мама, – басок ребенка стал строже, и от него вдруг пошла по всем предметам волна вибрации, – что Сатази – твой сын. И он возле тебя уже давно.
– Но я не имела в виду тебя! Ты ведь совсем не такой, как они!
– Естественно, что не такой! – Тасон даже хохотнул, поднимая свой совершенно уникальный, сродни лазеру, рентгену и черноте автоматного дула, вместе взятых, взгляд. Правда, взгляд тут же смягчился лазурной синевой и откровенной благожелательностью, да и голос потеплел: – Я – уникальный! Умею физически принимать любые параметры любого тела. Подобные создания есть во Вселенной, но им до меня далеко… Разве что никак не смогу уменьшиться до размеров кролика, а уж тем более – мышки.
Жадно вслушивающаяся в каждое слово Розалия приблизилась к облачку, подняла руку и нежно прикоснулась пальцами к ступне ребенка:
– Но ты можешь навсегда остаться… человеком?
– К сожалению – нет. Но зато когда буду к вам наведываться, всегда буду принимать свой родной облик. Думаю, что за год уже дорасту до размеров отца.
– Он будет очень рад…
Бензик уже стоял с другой стороны облачка и присматривался к внутренностям висевшего в желтом силовом облачке существа. И облачко ему явно мешало:
– Тасон, голубчик… А нельзя ли чуток опустить это сияние?
Казалось бы, ребенок не может говорить с таким старческим ехидством, но у Тасона получилось:
– А может, хватит мои внутренности облучать своим взглядом, милейший? Я же вас, батенька, не прошу снять одежду, чтобы мне лучше стали видны ваши старые кости!
– А надо? – врач стал расстегивать пуговицы на рубашке. – Готов для обмена на что угодно, коллега!
– Перестань! – голос Сатази опять завибрировал инфразвуком, но больше он добавить ничего не успел. Что Розалия, что Бензик непроизвольно дернулись от женского визга.
– А-а-а-а! У меня получилось! Получилось! – Айни соскочила с кровати, пару раз с восторгом подпрыгнула и отвела в сторону руку с загадочно гудящим устройством. Оно, разбросав вокруг себя лучики света, стало складываться, и вскоре трансформировалось в небольшой шар с золотисто переливающимися прожилками. Он взлетел сантиметров на десять и замер.
Зато легонько шевельнула пальчиками императрица. Шар метнулся из стороны в сторону на метр. Потом последовало совсем иное движение руки, и шар в мгновение ока облетел всю спальню и послушно лег в выставленную на уровне пояса левую ладошку.
– Вот! Я выиграла! – гордо заявила Айни, улыбаясь так счастливо, словно ничего больше в жизни ее не интересовало, кроме новой игрушки и заслуженного признания ее превосходства.
Тасон от ее визга даже не шелохнулся, но теперь сидел нахмуренный, и его золотистые локоны нависли над самой игрушкой, которая вращалась, повинуясь детским ручкам, втрое быстрей чем прежде.
– Так нечестно… – пробубнил обиженно Сатази, способный своим криком уже наверняка и дворец разрушить. – Меня мама отвлекла…
– Ну, значит, мне повезло! – покладисто сказала императрица, подошла к облачку и погрузила туда обе руки. Наложила свои ладони на пальчики Тасона и на минутку замерла. После такого телепатического общения спросила: – Понял?
Еще несколько мгновений херувимчик тыкал пальчиками в разные части игрушки, и она у него тоже загудела и стала трансформироваться. Получился небольшой параллелепипед глубокого черного цвета, не отражающий, а поглощающий свет. Но Тасона это не устроило, и после серии манипуляций параллелепипед превратился в предмет, похожий на дыню ярко-пурпурного цвета. Она три раза облетела Розалию и по одному разу Айни и Бензика, а потом послушно замерла перед облачком.
Конечно, мать не удержалась:
– Это не опасное устройство?
– Можешь смело его потрогать, – разрешил Тасон. – Игрушка называется «балай», хотя в умелых руках это далеко не игрушка.
– И мне можно этот… хм… балай потрогать? – протянул руку Бензик.
Малыш умильно вздохнул:
– Нет. Врачам трогать нельзя. Они после этого слепнут… – и, заметив, как непроизвольно отдернулась рука эскулапа, с тем же недетским ехидством хохотнул: – Шутка!
– Ну, у тебя и шуточки!..
– А что? Как недавно утверждал папа, ничто человеческое мне не чуждо. А игрушка эта очень хороша для поправки неуравновешенного сознания. Например…
– Только правильно подбирай примеры, малыш! – строго оборвала его Айни, а ее балай довольно агрессивно ткнулся в пурпурную дыню.
Это вызвало веселый смех у обоих, и Сатази воскликнул:
– Ух ты! А ведь мы может устраивать соревнование балаев!
– Мой все равно победит! – по-девчачьи пискнула императрица.
Опять бровки херувимчика стали грозно хмуриться, хотя губы и расплывались в улыбке, но готовую начаться игру оборвала мягким голосом Розалия:
– Тасон, так для чего служит эта игрушка?
– Она всегда держится возле своего хозяина и, когда он начинает терять над собой контроль, всеми возможными эффектами привлекает к себе внимание и помогает избавиться от ненужной агрессии, плохого настроения, помогает выйти из кризисной ситуации. И в конечном итоге прекрасно восстанавливает спокойствие и душевную гармонию. К тому же там такой огромный комплект головоломок, что хватит для разгадок мудрецам из нескольких цивилизаций.
Бензик все-таки осторожно обхватил своими ладонями дыню и, прикрыв глаза, попытался прочувствовать устройство. И пришел к выводу:
– А ведь эта игрушка может вызвать страшные разрушения. Разве можно подобные вещи давать в руки душевнобольным?
Императрица с некоторой обидой поджала губы, но промолчала. В данный момент она чувствовала себя идеально, а значит, вышеупомянутая категория больных ее никак касаться не могла. Хотя тоже с нетерпением ожидала ответа.
– Насколько я понял, балай вреда своему хозяину принести не может, – ответил ребенок с серьезной миной. – Имеются в игрушке некие предохранители, на «дурака» рассчитанные. А вот для защиты хозяина в критических случая это устройство, может, и сгодится. Надо только скрупулезно изучить все его свойства и помнить, когда и что можно применять.
Розалия не так опасалась за императрицу, как за своего уникального сына.
– Может, тебе не стоит с этим балаем… баловаться? – от получившегося каламбура она сама улыбнулась. Но ответ сына заставил ее загрустить:
– Да некогда мне с ним играть, тебе оставлю. А мне, – ребенок подвигал плечами, словно атлет возле штанги, – надо к Якорю смотаться. Меня уже там заждались… Осмотреться надо, кое-какие проблемы решить. И самую главную: по поводу утопления. Мне-то ведь топиться не нужно! А почему?
Тут же Бензик убежденно заявил:
– Это по причине твоего рождения вне воды. Потому у тебя и нет зависимости.
– Не все так просто, коллега, – возразил ему херувимчик. – Имеются у меня идеи на этот счет, но надо провести вначале некоторые трансформации. Так что… не скучайте тут без меня!
Но только он собрался телепортироваться к Якорю, как из коридора послышались крики:
– Э-ге-ге! Есть тут кто?! Вымерли все, что ли?! А-у-у! Куда все подевались?!
Все встревоженно переглянулись.
– Люди?! – удивилась Розалия. – Откуда они тут взялись?
– Понятия не имею, – ответил Бензик. – Договаривались, что пока Тасон не… научится укрощать свой голос, сюда никого не перенесут.
– Это Карл Пузин! – узнала императрица знакомые обертоны. Ибо не раз слышала этот бравый разудалый голос при своем спасении и после. – Он главный помощник Броди в экспедиции.
– Его же везде наши разыскивают! – воскликнул врач.
Шаги приближались. Причем шел не один человек – перестук наводил на мысль, что в компании есть и женщины на каблуках. По этой причине эскулап попросил Сатази, ткнув рукой в его персональное облачко:
– Может, без этих спецэффектов?
– Легко! – шепнул малыш и в следующий момент уже бодро шлепал босыми ножками по мраморному полу. Обогнул кровать и двинулся к выходу вдоль дальней стенки. Его игрушка окрасилась в иной цвет и повисла у пояса, словно приклеенная.
Мать хотела карапуза остановить, но потом вспомнила, что сыну тоже шесть тысяч лет и он сам прекрасно знает, что ему делать. Поэтому перевела взгляд на появившегося первым мужчину.
А тот радостно воскликнул:
– О! Прекрасное императорское величество Айни! – Ее-то Пузин, наверное, мог узнать и с завязанными глазами, сам когда-то вынимал из воды глубоких подземелий. – И наш самый прославленный в Галактике доктор Бензик! Рад вас видеть! – Старика он встречал всего пару раз перед отправкой в мир адельванов. – А это, насколько я понял, госпожа Розалия? – Приветственный поклон и женщине, о которой он только слышал. После чего поворот к приближающемуся малышу, о сути которого он и близко не мог догадываться, потому что рождение Сатази хранилось в строжайшей тайне. – О! А это что за прекрасный витязь?! – Пузин присел на корточки и протянул к ребенку руки. – Как тебя звать, чемпион?
Все уже смотрели на тех, кто пришел вместе с Пузиным.
Михаила Днепрянского (он же император мира Рилланкар) отлично знала императрица Айни. Эскулап его тоже несколько раз видел, беседовал, а совсем недавно помог уничтожить копию Кормильца. Но в данный момент Бензик почему-то решил, что раз Михаил прибыл вместе с Карлом, да еще и во дворец, то он вполне настоящий. А вот возникший за спинами мужчин огромный орел насыщенного синего цвета вызвал у него, да и у женщин тоже, и замешательство, и подозрения. Слишком уж странно выглядел пернатый пришелец в роскошной спальне дворца династии Садиван. К тому же врачу померещилось, что гигантская птица собирается клюнуть улыбавшегося Михаила в голову.
А он, нисколько не косясь себе за спину, тоже воскликнул:
– Всем здравствовать!
Пузин заметил, что ребенок так до него и не дошел, настороженно замерев в полуметре и глядя ему за спину, обратил внимание, что и все хардийцы напряжены. И рассмеялся, тыкая рукой в орла:
– Вы его не пугайтесь! Это самый добрый, отважный и умный орел во Вселенной. Зовут его Ф-фотя. Прошу любить и жаловать! Он друг детства Валии и Кималы, которые сейчас считаются официальными женами нашего Кормильца.
Под его радостный смех Михаил скривился, словно не особо радовался своей нечаянной женитьбе:
– Ну и к чему об этом на весь мир трубить?
– Не бойся, Пеотия тебя простит, – подбодрил археолог молодого коллегу. – Обстоятельства – сильнее некоторых законов!
– И мы вас приветствуем! – сказал Бензик. – Но как вы сюда попали? Неужели вас принес орел?
– Нет, Ф-фотя у нас по телепортам не мастак. – Пузин встал, и Тасон маленькими шажками двинулся в обход шумно ведущего рассказ мужчины. – Это Миха расстарался: сбежал из своей тюрьмы, и его перебросило на ту самую площадку, куда изначально из мира адельванов в другой мир скелетов забросило нашего Броди. И этот круг оказался теплым. Поэтому парень бросился за всеми нами в Пантеон, надеясь, что нас там застанет, но отыскал только меня с Ф-фотей. А так как я знаю, где в плену находится Броди с женщинами и желлатуками, то мы сразу и решили отправиться за помощью на планету Миха. Но когда почти опустились на круг телепорта, дружно подумали о дворце, и вот оказались прямо здесь!
И вдруг Ф-фотя со всего размаху долбанул Михаила клювом по затылку. Удар получился настолько мощным, что у нормального человека голова бы сразу в трусы провалилась. А у здоровяка она оказалась как кисель, и гигантский клюв просто увяз там! Бедный орел и пикнуть не мог. Только и попытался, бешено мотая головой и широко расставив лапы, высвободить свое главное оружие. И тут Михаил отскочил от орла, и от него во все стороны ударила волна жара. Пузин отлетел к стене, словно пушинка. Ф-фотя упал лапами кверху и вывалился в коридор, скользя на спине и пытаясь затормозить раскинутыми крыльями. Женщин Бензик успел прикрыть чем-то из своего арсенала, и они, как и он сам, просто упали на пол.
Тут же мелькнувшая из-за спины Тасона дыня с противным скрежетом ударила в меняющий свои очертания сгусток, бывший еще недавно человеком. И в мгновение ока на этом месте образовалась метровая сфера насыщенного пурпурного цвета. Он дергалась как живая, вибрировала, скрипела, но неведомое существо не выпускало.
На всякий случай херувимчик еще и ладонь к ней приложил, и сфера застыла.
– Орел вроде не сильно пострадал, – сообщил Тасон вскочившему на ноги доктору и указал на Пузина: – А вот ему понадобится помощь.
Видя, что женщины поднимаются с пола, эскулап метнулся к археологу. И пока проводил обследование и интенсивную терапию, передал на ментальном уровне все перипетии последнего покушения, когда точно такая же тварь заявилась в облике Михаила Днепрянского в мир адельванов. А также сообщил, что Пеотия сильно пострадала и несколько дней не сможет участвовать ни в каких боевых действиях.
Состояние археолога было тяжелейшим, но врач заявил вполне уверенно:
– Я его вытяну! – И, оглянувшись на сферу, спросил: – Куда эту гадость?
– Забираю с собой, – бросил Сатази и добавил: – Посмотрю, что это такое, более подробно… И постараюсь вернуться очень скоро.
Последнее слово донеслось уже из пустого места.
Женщины бросились к врачу:
– Чем помочь?
– Может, перенесем на кровать?
– Пока не надо его трогать. Лучше этому… Ф-фоте помогите. Он молодец! Если бы не он, неизвестно, что бы это чудовище-перевертыш тут натворило…
Орел лежал на спине и вяло шевелил лапами. Хардийки захлопотали над ним, слыша его ментально:
«Ой! Больно! Крыло-о-о!.. Вы его сейчас доломаете!.. Надо бережно… вот, подтяните теперь, кажется, оно сломано… Как я его наказал! – не удержался от хвастовства пернатый брат по разуму. – Сразу заподозрил, что у него внутри что-то не то. Показалось – болен. Но потом он так странно хотел, чтобы Карл думал об этом строении… Ай! Осторожно!.. Так не толкайте! А то добьете меня… Ох! Спасибо… А когда мы тут оказались, он вообще странный стал. К атаке готовился… Жар в себе копил. Или лед? Я точно не понял…»
Кажется, заботясь о пернатом, Айни получила настолько мощный импульс ответственности, что в ней проснулись некоторые умения. Но если раньше они ей не подчинялись или подчинялись, нанося только вред, то теперь вышло иначе.
Вначале она исчезла, заставив заволноваться Розалию. Но не успела та поднять тревогу, как императрица вернулась с ведром воды:
– Любишь без сахара?
«И без варенья!» – отозвался Ф-фотя.
– А есть что предпочитаешь? Мясо или…
«Мясо я не ем. Люблю печенье и сухофрукты».
Через минуту перед ним стояла громадная корзина с финиками, яблоками, грушами и апельсинами. И где только успела прихватить императрица такую добычу!
Об этих перемещениях и удивительном проворстве Айни Розалия сообщила Бензику ментально. И тот через некоторое время, подозвав женщин к себе, спросил у императрицы:
– Как ты себя чувствуешь?
– Отлично! – она покосилась на висящий у нее за левым плечом балай. – Кажется, он и в самом деле несколько мозги прочищает. Вон, я даже на малые расстояния телепортироваться смогла.
– А крови не побоишься?
Именно во время своего путешествия разума Айни сломалась морально, не выдержала одиночества. Частые наблюдения казней в иных мирах вызвали у нее психическое заболевание. Вид крови доводил ее до истерики.
Но сейчас она ответила твердо:
– Попробую справиться!
– Ну а ты как, подруга боевая? – улыбнулся врач женщине, с которой в глубокой древности пытались отстроить рухнувшую во всемирной катастрофе Хардийскую империю.
– Я лучше всех! – усмехнулась та. – Словно двадцать лет скинула… мм… в смысле стала тридцатилетней! Сын явно хочет отобрать у тебя звание лучшего доктора. Вон как меня за ночь подлечил! До сих пор могу по крышам бегать.
– Ладно, бегунья ты наша… Бери вместе с Айни Карла на плоскость силового поля и неси на кровать… Так!.. Хорошо… Я бы и сам, но держу сразу несколько его разорванных артерий… Пусть хоть чуток срастутся…
Когда уложили мертвенно-бледного, с кровью под носом археолога на кровать, глубоко задышавшая Айни все-таки отошла в сторону. А Розалия постаралась присмотреться своими умениями к действиям доктора:
– Ничего не вижу! И где ты только такому научился?
– Есть один прекрасный мир… Будет время, не только тебя, но и всех наших туда на годик-два отправим на учебу, а потом и на стажировку.
– Голосую «за» двумя руками… А что с этим Михаилом произошло? Неужели с него сняли вот такую копию? Или еще хуже: самого превратили в такое чудовище?
– Два раза превратили? Не получится… Скорей уж копию сняли, хотя даже при своих знаниях ума не приложу, как такое возможно…
– Ничего, – вздернула подбородок Розалия. – Если уж мой сынок этого монстра поймал, то он у него все выпытает! Вот увидишь! Такое больше не повторится.
Старый приятель согласно кивнул. Хотя в душе готовился к чему-то более худшему и страшному.